Божественные головоломки, или Война за любовь

Общий сбор, объявленный воителем, не коснулся только часовых. Ритуал ритуалом, а лагерь без охраны оставлять недопустимо! Но, как только их сменщики окропили мечи, оставшиеся не у дел воины дисциплинированно подключились к мероприятию. Они выступали последней группой, сразу вслед за киалонцами.

Процедура проходила без сучка и задоринки: золотое сияние, всплески слепящей грозной силы, превращающей вполне добротные, совершенно обычные клинки в разящее демонов оружие. Все шло своим чередом до тех пор, пока меч предпоследнего солдата, ничем особенным не выделяющегося среди товарищей, не коснулся благословенной воды. Лучезарный свет взметнулся по клинку хищным, молниеносным броском, прошивая оружие, руку, все тело солдата от макушки до пяток. Темные волосы, увязанные в короткий хвост, встали дыбом, округлились раскосые глаза, изо рта вырвался короткий вскрик, рука разжалась, выпуская меч из пальцев. Золотое пламя соскользнуло снова в ладью, прежде, чем кто-то из солдат успел толком понять, что происходит. Только лоулендцы уловили, как вспыхнула и исчезла без следа темная змейка заклятья, свернувшаяся в теле невольного носителя.

Нрэн положил руку на эфес и нахмурился. Поспешно, пока для гарантии безопасности великий воитель не снес голову бедному мужику, Элия восторженно воскликнула:

— Ваше благословение выжгло какие-то темные чары!

Бог вздернул бровь, требуя объяснения.

— Вы же говорили, что за ними наблюдали от самого Храма Забытых Хранителей. Наверное, обрывок заклятья из того же источника зацепился за человека, первым проходившего врата на Зилон!

— Да, — принюхавшись к жертве, согласился с логическими выводами девушки Нрэн и снял ладонь с оружия.

Оглушенный до звона в ушах магическим очищением, воин покрылся краской стыда, расторопно поднял меч, вложил его в ножны и встал в строй, стараясь не смотреть ни на командира, ни на товарищей. К своему счастью, он даже не заподозрил, какой смертельной опасности избежал.

— Минувшей ночью вы получили первый урок. В походе будут и другие атаки, — подводя итоги процедуры, промолвил Бог Войны. — Теперь вы сможете дать врагу достойный отпор. Готовьтесь, мы выступаем через две трети часа. За помощью в целительстве обращайтесь к лордессе Лиессоль.

Отдав приказ разойтись, Нрэн легко, как бумажную модель, покрашенную металлической краской, снял здоровенную ладью с треножника и зашагал налево, к узкой глубокой расщелине, рваной раной изуродовавшей плодородную землю предгорий аккурат между шатром воителя и участком, где лавовик спалил палатку киалонцев. Не долго довелось молодым людям попользоваться вещью из хранилища Источника. Бог резко наклонил сосуд, и освященная вода хлынула через край. Для Элии и Элегора она ничуть не походила на кроваво-серую грязь из корыта, где простирнули одежку после изрядной потасовки. Жидкость по-прежнему сияла чистейшим золотом. Благословенная влага пролилась на почву пострадавшего Зилона.

Истовый свет витаря затопил трещину, наполнив ее, как река в половодье, перехлестнул берега. Этот свет уже не был боевито грозным, скорее спокойным и безукоризненно чистым. Земля, напоенная божественной энергией, мягко всколыхнулась, словно и сама стала водой, трещина сомкнула края. Спаленная до пепла трава воспрянула из земли дружным строем молодых зеленых, синих, розовых ростков, в считанные секунды сравнявшихся в размерах с растительностью на участках, незатронутых буйством демона. Нрэн невозмутимо кивнул и спокойно понес остатки водицы к следующему месту явления фейробалга.

Элегор изумленно выдохнул. Такого результата он никак не ожидал, и не без возмущения спросил у принцессы, как будто она была истинной виновницей происшествия:

— Твой кузен вдобавок к таланту Бога Войны еще и стихией земли и растениями повелевает?

— Кому мой кузен прикажет, тот его и слушается, — торжественно объявила Элия, но потом все-таки объяснила уже серьезно: — Нрэн не только Бог Войны, он Покровитель Традиций, Порядка, поэтому благословенная вода и вернула землю в прежнее гармоничное состояние, в каковом находились предгорья до нанесенных демоном разрушений.

— Блин, как у вас все сложно,— хмыкнул герцог, привычно по-лоулендски пряча за иронией оторопь и восхищение.

— Но в этом-то и прелесть, — резюмировала принцесса, словно что-то цитируя.

— Ты мне еще скажи, что твой уникальный любовник вдобавок и колдует лучше Эйрана с Клайдом, — фыркнул мужчина.

— Не колдует, — милостиво возразила Элия и коварно прибавила к разочарованию приятеля: — Потому что не считает сие целесообразным и подобающим истинному воину. Именно из-за активного неприятия Нрэна бедные заклятья в его обществе долго не живут.

— Хм, мне кажется, это касается не только заклятий, — проворчал герцог, смиряясь с очередной порцией информации о талантах Бога Войны. Наверное, мерзкий характер принца был своего рода компенсацией за многочисленные, почти универсальные дарования. Будь Нрэн еще и обаятельным добряком, вроде Кэлера, нарушилась бы гармония Вселенной. А может быть, именно умопомрачительное упорство способствовало развитию талантов бога? Ведь если он чего-то желал добиться, то достигал непременно.

Завтрак из горячего травяного настоя, вчерашнего мяса, разогретого на костре, и неизменной каши, запитый глотками чистейшего горного воздуха и сдобренный возбужденным ожиданием предстоящего путешествия, показался Элегору почти вкусным.

Для Элии, — эта зараза, похоже, и под личиной успела охмурить всех мужиков в отряде, — отыскался складной стул вместо бревна, самый изящный стаканчик для напитка (трофейный, что ли?), кусочек перепелки, мед к каше и блюдце со свежей грановикой. Кто-то ведь встал ни свет, ни заря, чтобы поползать в высокой росистой траве за рощей, где герцог вчера видел ягоды! Элегор, разумеется, не преминул высказать леди Ведьме бурное негодование эксплуатацией отряда регулярной армии.

— Тебе бы больше пришлось по нраву, если б такой трепетной заботой окружили вашу светлость? — насмешливо уточнила принцесса, разыгрывающая мило розовеющую, польщенную и смущенную опекой девушку, клюющую предложенную пищу, словно птичка, но при этом умудряющуюся сметать все подчистую каким-то совершенно мистическим образом.

— Нет, — передернулся Элегор, вгрызаясь в весьма жесткую баранину, — я ж не такой законченный извращенец, как Энтиор.

— Н-да, — раздумчиво согласилась принцесса, отправляя в рот ягодку за ягодкой, даже не подумав предложить брату, — над твоим образованием нам еще работать и работать!

Герцог возмущенно поперхнулся настоем и зафыркал, соображая, что именно его бесит больше: то ли мнение леди Ведьмы о наличии у него склонности к извращениям, то ли то, что он на ее взгляд недостаточно извращен. Да уж, оскорблять Элия умела!

Мило, практически по-семейному пререкаясь, лоулендцы быстро закончили завтрак. Насколько видел Элегор, принц есть не стал. Ограничился лишь кружкой настоя, заваренного в личном чайнике. Судя по запаху, этот был тот самый невообразимо горький деликатес, каковой бог предлагал гостям в Граммене. Хорошо хоть сейчас воителя не обуял приступ щедрости и стремление делиться! Он лишь мимоходом смерил парочку молодых людей равнодушным взглядом, в глубине коего, Элегор почти уверен, горел огонек неодобрения то ли манерами дворян, то ли тем, как вокруг Лиессы суетятся солдаты.

Впрочем, это развлечение закончилось весьма быстро. В лагере в считанные минуты затушили костры, свернули палатки, собрали вещи и оседлали лошадей. Элия с интересом подметила, что Грем, жеребец Бога Войны, переместился ночью поближе к Иней и теперь снова обхаживал симпатичную ему даму с упорством достойным хозяина.

Глава 17. Паутинные леса и Корсайская Коса

Отряд покинул бивуак в назначенный командиром срок. Птицы провожали их незатейливыми мелодиями, приглушенными инстинктивным предчувствием завершения сезона, деревья украдкой роняли листья под копыта лошадям, в траве потрескивали насекомые, очередная группа баранов, не ведая об участи предшественников, вдумчиво изучала чужаков с вершины холма.

Открывать врата напрямую в указанный Источником мир Нрэн не стал. Пусть Силы торопились, но, если враг до сих пор ничего не знал о монастыре на Косе и хранящейся там частице плоти, то показывать ему прямую дорогу к цели было серьезной стратегической ошибкой. После отбитой атаки демонов и ритуала благословения клинков принц не чувствовал слежки, однако оставлять явные следы не спешил, а посему избрал переход в Паутинные Леса Шилога.

Осенний сезон делал их почти безопасным, хоть и не слишком приятным маршрутом. Ткань Мироздания, повинуясь волевому импульсу Бога Войны, распахнулась вратами и сомкнулась, когда конь последнего воина ступил на чавкающий мох. Воздух был полон сырой, стылой прохлады. Люди зашевелись, торопясь дополнить экипировку куртками и плащами, укрывая доспехи и оружие от вездесущей влаги, которая напитала леса, как гигантскую губку.

Бесконечный шум то затихающего до редких капель, то снова усиливающегося дождя, серо-стальное небо над головами, открывавшееся в прорехах меж ветками высоченных толстоствольных деревьев с редкими темно-фиолетовыми листьями, влажно хлюпающий под копытами красный мох, груды осыпавшейся листвы, выпирающие то тут, то там огромные бледно-зеленые перья папоротника и черно-синие шляпки грибов — таковы были леса Шилога.

Они показались Элии унылыми и скучными после жизнерадостной осени предгорий. И не только ей одной, вот и герцог с живым интересом огляделся по сторонам в поисках местных достопримечательностей и, не обнаружив наличия таковых, заметно поскучнел. Машинально зацепив пальцами длинную липкую ленту грязно-серого цвета, одну из изобилия гирлянд, свисавших со ствола дерева, Элегор поморщился и тут же стряхнул ее с рук и брякнул:

— Ну и мерзкий в этих краях мох!

— Не мох, — обронил Нрэн, столь же невозмутимо спокойный, как всегда и отличавшийся от себя утреннего только наброшенным на плечи непромокаемым плащом, — паутина.

— А где пауки? — моментально приободрился герцог. Похоже, что-то любопытное в скучном лесу все-таки имелось.

— Вон один, — рука воина указала в сплетение ветвей, где к стволу прилепилось нечто в серо-фиолетовых тонах размером с центральное блюдо из столового королевского сервиза Лоуленда, то есть около полутора метров в диаметре.

— Пауки? — переспросила Лиесса, взглянула в нужную сторону, смертельно побледнела и покачнулась в седле, намертво вцепившись в поводья Иней.

— Здоров-то, — восхитился Дин в качестве Элегора не раз любовавшийся издалека опасными и полезными пауками, разводимыми во владениях Эйрана.

— Мелкий экземпляр, — не согласился с киалонцем принц. — В чаще они куда крупнее, да и сети толще.

— А мы едем в чащу? — голос лордессы дрогнул.

— Да, оттуда удобней уходить на Косу, — снизошел до пояснения Бог Войны и даже расщедрился на маленькую лекцию: — В это время года пауки уже не охотятся, холодно, мало дичи. Они сматывают сети на стволах угранов, поднимаются повыше и цепенеют до весны.

-П-понятно, — побелевшими губами шепнула Ли. У девушки зуб на зуб не попадал, она сжалась в седле, словно хотела стать невидимкой.

— В чем дело? — Нрэн нахмурился, не понимая причин странного поведения киалонки.

— Лиесса очень храбрая, она ничего и никого не боится, кроме пауков, — бросив извиняющийся взгляд на девушку, выпалил Элегор, зачерпнув из памяти Дина нужную информацию. — С тех пор, как она чуть не умерла от яда здоровенного пиковика, провалившись в его логово на развалинах крепости Зарака, где мы играли.

— Из-звинит-те, командир, — синие глаза Лиессоль заблестели от слез, — я постараюсь вести себя, как подобает. Вы же сказали, пауки спят, они не опасны... — очевидно, девушка пыталась внушить себе последнюю мысль, но получалось плохо. Дрожь не унималась, Иней, чуя беспокойство хозяйки нервно запрядала ушами.

— А если паук случайно свалится с дерева, ты упадешь с лошади от страха? — дернул углом рта воитель, не ожидая членораздельного ответа.

Он решительно направил Грема ближе к кобыле лордессы и, не утруждаясь дальнейшими переговорами, схватил девицу в охапку, перебросил на седло перед собой и укрыл полой плаща с головой. Пауки теперь могли устроить хоть массовый десант, девушка все равно ничего не смогла бы увидеть. Встрепенувшись в первую секунду, как птичка, угодившая в силок, она почти сразу же начала доверчиво расслабляться. Нервная дрожь, бившая красавицу, утихла, Лиесса коротко вздохнула и ткнулась в такую надежную, горячую грудь воителя, прижимаясь к нему поплотнее. Дин благодарно кивнул принцу и поймал повод Иней.

Решив проблему с истерикой барышни, отряд без происшествий двинулся вперед. Пауки над головами, пусть даже спящие пауки, несколько нервировали людей, но после демонов, выскакивающих из-под земли и швыряющихся огненными шарами, угроза существенной не казалась. Если командир сказал, что они безопасны, значит, так оно и есть. А попробуют проснуться, живо отведают на обед благословленной стали.

— Ну как? Теперь-то ты убеждена до конца, что Нрэн твой с потрохами? — поинтересовался герцог у принцессы, прикидывая, удастся ли сбить паука с дерева одной стрелой или для этого понадобится две.

— Стремление защитить, как и влечение — еще не любовь, — откликнулась явственно довольная собой Элия, словно кошка, укараулившая проворную мышь у норы. — Но вполне может стать ее началом. Как удачно, что девочка страдала такой фобией.

— Не страдала, так ты б ее выдумала, — мысленно пожал плечами Элегор и, игнорируя возмущенное фырканье подруги, поинтересовался вслух у Нрэна:

— А этих пауков едят?

— Если хотят умереть в муках. Мясо ядовито, — отстраненно отозвался бог, думая о чем-то своем, и герцог готов был спорить, это 'что-то' ехало сейчас в седле перед ним. Немного помолчав, принц педантично продолжил: — Едят паутину, ее собирают с деревьев, высушивают, растирают в муку и пекут, как хлеб.

Гастрономического восторга сообщение бога у Элегора не вызвало. Жрать то, что какая-то ядовитая тварь достала у себя из задницы — увольте! Вот если только Мелиору деликатесной пищи прихватить. Если бы герцог наверняка знал, что такой подарочек разозлит манерного принца, то непременно насобирал гостинцев. Но почем знать, не вызовет ли подлянка приступа ликования у гурмана-извращенца? Такое в планы Элегора не входило, и потому от обдирания липкой серой дряни бог отказался, а вот несколько солдат (неужели дежурные по кухне?) достав из седельных сумок мешки и вооружившись ножами, принялись срезать паутину.

— А сами-то они что едят? — спросил Дин. — Ни зверей, ни птиц не видать...

— Насекомых, — коротко промолвил Нрэн.

И у Элегора отпала всякая охота выспрашивать, столь живо представил он себе местных пчелок, комариков, кузнечиков и мокриц, скорее всего, впавших в оцепенение вместе с охотниками и зарывшихся под листву, в ямы и норы меж корнями деревьев.

Путешествие по молчаливому лесу в надежных объятиях Бога Войны убаюкало Лиессу, она задремала. Нрэн бережно придерживал тихонько посапывающую девушку, Дин покосился на воителя и сморгнул, не веря глазам своим, ему показалось, что по губам мрачного бога скользит едва уловимая улыбка.