Ледяной клан

— Не без того, — печально сказала Мия. — Коутен — средство последнего шанса. Реально последнего. Предназначено для ситуаций, когда хуже уже быть не может.

Она вздохнула, в последний раз осмотрела дзинки и шагнула прямо в столб света.

* * *

Волну я заметил только по тому, что Минато пошатнулся. Все же ашикаби, пусть даже пропитанный чакрой своих пяти секирей насквозь, слишком во многом был человеком. К чести связи между ним и его секирей, восстановился он почти мгновенно.

— Что это было?

— Дзинки, — ответил я, но увидев непонимающее лицо ашикаби, решил пояснить. — Знаешь, дзинки это не оружие. Даже сейчас, вывернутые наизнанку, сломанные, а потом потрескавшиеся и удерживаемые вместе моим льдом, дзинки это не оружие. Это хирургический инструмент. Да, мы не можем более проводить операции на чакросистеме, но для того, чтобы резать глотки этот погнутый скальпель ещё пригоден. Но он все равно остается скальпелем. Собственно, и принцип работы дзинки никак не изменился — влиять на чакросистему. Ту самую, которая полноценна у секирей, состоит из кривого цикла без очага у ашикаби и обрывочна у обычных людей. У всех людей без исключения, ведь наша кровь течет в каждом. Вот с чакроситсемой дзинки и работает.

— Как?

— Лечит, разумеется. Правда за счет внутренних ресурсов организма, да и часть сил в данном случае уходит не на восстановление, а на поддержание этой самой волны, распространяющей процесс. Большая часть.

— Дзинки превращают людей в секирей? — спросила Матсу.

— Нет, конечно, это невозможно. Человеку просто не создать для этого достаточно чакры своим подобием очага, разбуженного распространившейся от Коутена волной. Да и созданное не удержать дырявой чакросистемой. А вот ашикаби выдержат, им есть чем не пролить созданное.

— Истощение, — поняла Матсу. — То самое, от которого страдала Чихо. Превращенное в энерго-биологическое оружие.

— Оно самое, — согласилась Мия, выходя из луча. — Я хорошо изучила истощение, когда мы лечили девочку.

— Значит, все... — вздохнул Минато. — Человечеству конец.

— Почти, — сказала первая из секирей. — Примерно полчаса на то, чтобы волна достигла Токио. Имеющихся там пятнадцати миллионов вполне хватит волне на то, чтобы перебраться через Японское море до Кореи. Та, в свою очередь, донесет волну до Китая. Миллиард жертв это более чем достаточно для того, чтобы волна обошла земной шар пару раз. Если люди не догадаются в ближайшие полчаса просто выжечь тихоокеанское побережье Азии всем накопленным человечеством ядерным арсеналом, то все, Рагнарок случился. Выживут ашикаби, может, выживут полудикие изолированные племена, в чьих жилах не течет нашей крови, но действительно конец.

* * *

Минато сидел на земле на краю летающего острова и смотрел в океан. Юноша промолчал даже когда Мусуби села рядом с ним и прижалась.

— Самое жуткое, что понимаю почему, — сказал Минато через несколько минут. — Почему они решили сделать это. Почему Хаку настоятельно советовал именно этот вариант. Почему другого выбора не было. И почему мои секирей стояли и смотрели. Это самое чудовищное преступление в истории. Но ведь люди поступили с вами точно так же. Просто я до сего дня старательно не задумывался, что когда из сотни остается одна — это называется не игра, а геноцид. Именно этому человечество учило секирей месяцы, если не годы. Немножко учило любить, и то если повезет с ашикаби, и долго-долго учило убивать. Стоит ли обижаться, что вы хорошо усвоили единственный преподанный вам человечеством урок...

* * *

— И что это было? — спросила Юкари, глядя на оседающих на пол солдат.

Ради разнообразия оседали они отнюдь не кучками пепла, остающимися там, где прошел Хомура. Впрочем, он этого они не становились более приятным зрелищем. Как будто она видела что-то приятное с самого утра, когда её мать позвонила и вызвала Юкари с Хомурой к себе, как читала девушка, поговорить с её парнем. А оказалось — на битву со штурмующими здание солдатами. Пожалуй, мать из Таками была не сильно лучше, чем отец из Минаки.

— Она решилась. Она все-таки решилась! — непонятно ответил ей огненный секирей.

— Кто решился? И что все-таки произошло?

— Гибель человечества. Всего-навсего гибель человечества.

— Вот, значит, как все закончится, — прозвучало неожиданно с настенного монитора.

— Даже не буду спрашивать, как ты нас услышала, Таками, — вздохнул Хомура. — Наверное, какая-то камера. Но да, так все закончится. Минака играл с концом света и доигрался. Но тебе ничего не грозит, ты все-таки ашикаби. И твои дети — тоже.

— Я убью Минаку! — вспылила женщина.

— Думаю, в этом ты немного опоздала.

* * *

Узуме, Чихо и Яшима изменений не заметили, поначалу. А потом номер восемьдесят четыре выглянула в окно, заинтересовавшись грохотом, и закричала.

* * *

Я стоял на берегу и смотрел на встающий над все ещё замороженной Камикурой гриб атомного взрыва. Человечество, обреченное, умирающее человечество, в последний день своего существования все-таки попробовало отомстить. Естественно, для правительств секретом остров не был. Только интересно, кто это был.

— Вы для этого оставили Коутен висеть над островом после того, как выковыряли замороженных? — спросила Матсу.

— Да, — признал я. — Удобнее было дать людям одну цель. К тому же Коутен был уже почти бесполезен. Зато у павших был самый большой погребальный костер в истории. Хоть что-то люди сделали для них... хм, не плохого, хорошим бы я это не назвал. Мертвые отомстили, пусть, наконец, отдохнут.

Минато передернулся.

* * *

Размораживать проигравших было довольно муторно. Точнее, с секирей было несложно, мы живучие. Ашикаби, вот кто вызывал проблемы. Вернее, с секирей тоже было не все гладко, они отнюдь не позитивно реагировали на то, что очнулись от заморозки, но командный рявк Мии их успокаивал. Обычно. А если голос не справлялся, помогали КИ и удар мечом с ножнах по лбу. Конечно, она предпочла бы метлу, но когда она забирала из гостиницы Кусано, её руки были слишком заняты. Так что груз пришлось взвались на своих спутниц, никто из которых метлу приоритетной не счел.

Хорошо ещё, хоть вырезание их из ледника, в который превратилась Камикура, было довольно простым. Разумеется, только для членов клана Юки, то есть меня и Акитсу. Остальные, конечно, могли разрушить лед, но сделать это, не повредив заключенных внутри секирей и ашикаби было несколько проблематично.

* * *

Я сидел на берегу и смотрел на медленно поднимающееся из океана солнце. Только что минула последняя ночь человечества. А мы, мы были все ещё живы. Горстка секирей, чуть больше двух десятков, пятая часть от того изначально небольшого количества, с которого мы начинали. Прибавим к этому нескольких ашикаби, не сильно меняющих общую ситуацию. Горстка живых в огромном, наполненном смертью мире. Но и это количество вполне могло вскоре уменьшиться, так как Яшиму мы сегодня днем собирались спешно отвязывать от собственного валяющегося ещё пока в уже нефункционирующей больнице M.B.I. ашикаби и перепривязывать к Чихо, что довольно рискованная процедура, особенно без дзинки. Хорошо, что Мия не разучилась держать души.

Да, где-то там, в том числе и в Токио, уцелели ещё ашикаби. Скоро, совсем скоро, уцелевшие собьются в группы, группы постепенно превратятся в племена и цивилизация рухнет в техноварварство. Во всяком случае, до тех пор, пока она не рухнет в откровенное варварство.

Мия сегодня встала пораньше, чуть ли не пинками подняла Мутсу и утащила его к двум ближайшим к Токио ядерным реакторам. Его ашикаби пытался что-то возразить, но первая секирей была совсем не в настроении эти возражения слушать. Да, реакторы давно отключены, но дополнительно подстраховаться не помешает. В ближайшие недели нужно будет пройтись по остававшимся активными, благо их немного, а Матсу добыла перечень. И это была только первая из длинного списка вещей, который было необходимо сделать, чтобы жизнь после Рагнарока была более-менее стабильной. Но это была жизнь.

Видимо, я шевелился слишком активно, потому что задремавшая на моем плече Акитсу все-таки открыла глаза, оправила одежду и сама посмотрела на встающее солнце. А потом вздохнула и, будто решившись на что-то, повернулась ко мне.

— Я, конечно, плохой целитель, но основы, рассказанные тобой, чтобы хоть кровь остановить смогла, помню... — начала она и замолчала. — В том числе базовую диагностическую технику.

— И?

— Я проверила дважды... В общем, я беременна, — призналась Акитсу.

В ответ я радостно улыбнулся. Жизнь продолжалась.