Опираясь на Сару и немного на 'саежку', я дохромала до гостей. Переводчиков нынче под рукой нет, придется справляться самостоятельно. Будем надеяться, моего словарного запаса хватит на то, чтобы объясниться. Зря, что ли, который уж день с утра до вечера зубрю этот чертов английский!
— Анна, — коротко представилась я. Фамилию решила не называть. Все равно переврут.
— Чарли Браун, — повторился грубый. — А это мой приятель Дик Спенсер.
Второй осклабился и кивнул. Вот честное слово, Ломброзо бы от души порадовался таким зримым доказательствам своей теории. Пожалуй, гоблины во 'Властелине колец' посимпатичней были.
— Здравствуйте, миссис.
Мне пришлось собрать в кулак все силы, чтобы не хихикнуть. Где, интересно знать, этот Дик Спенсер пропил свой голос? Не иначе, политуру хлестал с утра до вечера. В общем, погоняло ему будет Сиплый. Хороша парочка: Грубый и Сиплый. Ну ладно, это все лирика, а мне переговоры вести надо, да еще время потянуть, чтобы Борюсик с Фридрихом успели вернуться. С полчаса придется трындеть о всякой ерунде.
— Не хотите ли выпить чаю? Я завариваю чай особым образом, и он получается очень ароматным и вкусным. Идемте, господа.
Господа пошли к костру, а я с помощью Сары заковыляла следом. Пользуясь случаем, успела мигнуть Лерке. Мы втроем уселись на легкие пластиковые стульчики, а девчонка как бы невзначай сместилась им за спину и расстегнула кобуру пистолета. Впрочем, этот маневр не остался незамеченным.
— Вы нам не доверяете, миссис Анна? — спросил Грубый.
И я вдруг озадачилась: а как меня правильно называть? Пожалуй, я, действительно, миссис. Замужем была? Была. А что всего несколько недель, так это никого не волнует.
— Нет, — не стала я таиться. И в старом-то мире чрезмерная доверчивость могла доставить много неприятностей, а здесь и подавно.
Впрочем, моя паранойя имела под собой основания. Садясь на стулья, пришельцы ружья свои положили на колени. Причем так, чтобы в любую секунду можно было схватить и выстрелить. А еще мне не понравились взгляды, которые пришлые бросали на мою 'саежку', на пистолет, да и на меня саму. Лерка была у них за спиной, а Дзетта сбоку, и девчонки выпадали из их поля зрения. Сара же... ну как вам сказать... ну не самая сексуальная. А я за три недели диеты и повышенной физической активности скинула большую часть своих килограммов, да и свежий морской воздух благоприятно подействовал на цвет лица. Вот мужики и пялились — другого слова мне тут продобрать будет сложно.
— Что у вас с ногой, миссис Анна? — продолжил куртуазную беседу Грубый.
— Сквозное пулевое ранение, мистер Браун.
— О! Вы неловко чистили ваш автомат?
Это Сиплый влез в разговор. Вот же сучий потрох, подколоть меня решил! Ничего, я умею быть вежливой. До омерзения. Я улыбнулась самой дружелюбной своей улыбкой, похлопала ресничками и нежно проворковала, кося под блондинку:
— Ах нет, мистер Спенсер. Просто к нам недавно заглянула четверка бандитов. Двоих я пристрелила, одному отрезала яйца, а последнего запинали мои девчонки. Правда, девочки?
— Угу, — охотно подтвердили девочки.
— У одного из плохих парней был автомат, и ему удалось прострелить мне ногу, но в конце концов он все равно сдох и сейчас его труп кушают черви, а душу черти в аду поджаривают на сковородках. Вы не представляете, мистер Спенсер, как трудно сейчас порядочной девушке защитить себя от этих мужланов, у которых на уме только одно. Но вы ведь не такой?
Если честно, я едва закончила говорить, как тут же об этом пожалела. Вряд ли я своими словами напугала этих засранцев, или заставила их отказаться от своих планов. А вот они теперь отнесутся к нам более серьезно и будут настороже.
— Миссис Анна, простите моего приятеля за его неосторожные слова.
Грубый решил продолжить разговор, а я попыталась сообразить, что меня зацепило в словах Сиплого. И ведь вспомнила! Он назвал мою 'саежку' автоматом! А ведь и правда, она похожа на калаш. И если кто не разбирается в оружии, издалека может и спутать.
— Ничего страшного, — говорила я при этом вслух. — Просто мистер Спенсер, видимо, никогда не имел дел с настоящими женщинами. А вот как раз и чай готов. Берите кружки, угощайтесь.
Пришлецы разобрали кружки, попробовали и расплылись в довольных улыбках.
— Это действительно круто! — заявил Грубый и принялся изливаться комплиментами моему искусству. А я в это время пыталась сообразить расклад. Раз они приняли мою ружбайку за автомат, значит, я для них самый опасный противник и первый удар пойдет по мне. А раз про Лерку ни говорят ни слова, и даже не пытаются оглянуться, значит, точно у них есть третий. Который должен из леса каким-то образом ее нейтрализовать. А каким именно? Стрелять? По моей Лерке? Меня начало потряхивать. Борюсик с Фридрихом уже на подходе. Но кто знает, успеют они? И если успеют, смогут быстро разобраться в ситуации и найти этого третьего? А если в лесу их двое? Млин, вот попала! Главный вопрос — будут сразу валить или попытаются нас захватить. Во втором случае у нас немного больше шансов.
За болтовней потихоньку допили чай. Грубый, периодически посматривавший в сторону леса за моей спиной, отставил кружку в сторону и собрался переходить к делу. Он достал из кармана пачку сигарет, прикурил, не обращая внимание на мою недовольную гримаску, и начал:
— У нас вчера в самый разгар шторма оборвало веревку и унесло в море лодку.
— Да, это большая неприятность. Без лодки здесь плохо.
— Это-то как раз полбеды. Беда в том, что в лодке было два человека. Вот их-то мы и ищем.
Ага! Значит, все-таки я была права! Я порадовалась такой своей проницательности, а Грубый тем временем продолжал:
— Мы увидели у вас на берегу обломки нашей лодки. Наверное, ее ударило волной о камни. Но, может, кому-то из пассажиров удалось выжить? Вы никого не находили, миссис Анна?
Это, конечно, плохо, что мы не удосужились спрятать улики, но теперь играть в прятки бессмысленно.
— Да, вчера на нашем берегу разбилась лодка с двумя людьми. Молодой человек погиб, девушка выжила, но при ударе о камни сильно пострадала.
— Как жаль парня!
Грубый был даже искренен. Что же такое они потеряли?
— Я могу указать вам могилу, где похоронен ваш приятель
— Спасибо, но отдадим дань его памяти позже. А сейчас могли бы мы увидеть вещи нашего друга?
— Сколько угодно, — фыркнула я и махнула рукой в сторону растяжек, на которых сушились снятые с парня ремки.
Наблюдать за Грубым было настолько забавно, что я не удержалась:
— Судя по всему, ваш приятель был не слишком богат.
Браун прошипел что-то сквозь зубы. Его легенда в один миг рассыпалась на куски. Даже полный идиот был способен сообразить, что в такие лохмотья друзей не наряжают. Доморощенный Штирлиц оказался за гранью провала, но попытался продолжить свою игру:
— Это всё?
— Ах, да! Вот еще, — я указала на голубой пластмассовый черпак со стреляными гильзами. — У них было ружье, но оно, к сожалению, утонуло.
— А где... — начал было Сиплый. Реакция Грубого была молниеносной:
— Помолчи, Дик! — рявкнул он.
Ага! Он боится, что тот сболтнет лишнего! А Чарли завис. Видимо, что-то пошло не по плану и он пытается сообразить, что ему теперь делать.
— Хорошо. — решил, наконец Браун. — Тогда мы заберем девушку. Не беспокойтесь, мы сумеем о ней позаботиться.
И тут в разговор вступила Сара. Ух, как она поднялась! Еще бы, ее пациента пытаются отобрать.
— Никуда вы ее не заберете! У нее множественные переломы, сотрясение мозга и неизвестно еще, что с внутренними органами. Она элементарно может умереть по дороге. Она абсолютно нетранспортабельна, я это заявляю вам как врач.
Интересно, это она всерьез? А как же переезд?
— Ничего-ничего, — ухмыльнулся Браун. — У нас тоже есть хорошие врачи. Не переживайте, они обеспечат надлежащее лечение и уход.
Пожалуй, дать сейчас нашей медичке дробовик, она бы наплевала на свой пацифизм и порешила обоих, и Грубого, и Сиплого.
— Я видела ваше 'лечение'! Судя по всему, ваши врачи непрерывно насиловали девушку на протяжении как минимум последней недели. Убирайтесь!
Ни хрена себе новости! И почему я об этом узнаю только сейчас? Да я бы уже на подходе закопала обоих паразитов! Надо провести с нашей бушменкой воспитательную беседу. Плевать на врачебные, типа, тайны. Командир должен знать все!
Грубый хмыкнул и, проведя рукой по волосам, положил ладонь на свое ружье. Однозначно — сигнал подает для тех, которые в лесу. А это значит, что сейчас за нами наблюдают и, скорее всего, в оптический прицел. По моей спине потекла струйка пота. Кто у них сейчас на мушке? Я? Дзетта? Лерка?
Браун ощутимо напрягся. Полсекунды до выстрела. Правда, ружье на меня еще надо повернуть, здесь пистолет всяко быстрее будет. Я замерла в ожидании. Левая рука машинально сжала ствол 'Саежки'. Никогда бы не подумала, что такое возможно: время стало тягучим, вязким, бесконечным. Нет, слышала, конечно, байки, но относилась именно как к сказкам. А тут на своей шкуре...
Тук! — ударило сердце. Громко, аж в виски отдало. И — снова тишина. Тук! Так ведь и оглохнуть можно. Тук!
Грубый снял руку с ружья, снова провел по волосам и опять вернул к оружию.. Кажется, у него что-то пошло не так. Пора разрядить обстановку.
— Мистер Браун, пока никто из нас не совершил необратимых поступков, я предлагаю разойтись миром. Вы пришли, предъявили свои требования. Я их рассмотрела и отвергла. По медицинским, заметьте, показаниям. Давайте вы сейчас подниметесь и вместе с мистером Спенсером и тем вашим человеком, который сейчас прячется в лесу, уйдете. Я обещаю вас не преследовать.
На секунду мне показалось, что Грубый начал думать. Его рука, стискивавшая шейку приклада, начала медленно разжиматься. Но в это самое время в лесу, у него за спиной, загрохотали выстрелы из дробовика. Чисто рефлекторно я глянула в ту сторону, и в ту же секунду полетела назад вместе со своим стулом, а моя 'саежка' была выдрана из руки. Пока летела, успела только нагнуть голову, чтобы не звездануться темечком, и поднести правую руку к поясу.
'Беретту' из кобуры я буквально рванула. Грубый от меня в полутора метрах, Сиплый — в трех. Уже вскочил, и даже ружьецо свое вскинул. Пах! Пах! Пах! Три выстрела прозвучали один за другим. Промахнуться с такого расстояния было совершенно невозможно. Я видела, как на рубахе бандита появились три дырочки, и он стал медленно валиться набок.
— Дзетта! Сара! Лежать! — крикнула я, переводя пистолет на Грубого. А тот развернул мою ружбайку, передернул затвор и шмальнул в меня.
Очень это неприятное ощущение — глядеть в наставленный на тебя ствол. Я бы даже сказала, парализующее ощущение. Я в первый момент замерла, как кролик перед удавом, а во второй этот чертов Браун нажал на спуск. Щелчок прозвучал неожиданно громко, а на морде мистера Чарли Брауна проявилось ужасно глупое выражение. А все просто: я ж не собиралась стрелять из 'сайги'. А раз не собиралась, то и заряжать не стала. Примкнула пустой магазин и взяла с собой. Не то, чтобы рассчитывала на такой сверхудачный результат, но вышло-то неплохо, правда? Вот только сохранялось выражение на лице незваного гостя не больше секунды. А потом внезапно исчезло. Разлетелось по округе кровавыми брызгами, зацепив меня, землю и нашу бравую медсестру. Потом смотрели: на затылке Грубого осталась лишь малюсенькая дырочка от пули, а с другой стороны — как будто изнутри картечью садили. Каким чудом пуля на выходе Сару обошла — загадка. Но вот основной поток обломков костей, обрывков кожи, кусков мозга и крови окатил ее мало не целиком. Она едва успела зажмуриться. А потом, чуть ли не вперед тушки бравого покойника Чарли Брауна, грохнулась в полный рост. Обморок, обычное дело.
Когда выстрелы стихли и фигура Грубого перестала закрывать обзор, я увидела Лерку с пистолетом, из ствола которого еще шел дымок. В лесу стрельба тоже прекратилась. Знать бы еще, в чью пользу результат.
Ко мне подбежала Дзетта. Затараторила, враз забыв все русские и английские слова. Подняла меня, водрузила обратно на стул, ружбайку мою нашла и мне вернула. Вот силища у девки! Своего Борюсика, поди, запросто на руках носить сможет. Убедилась она, что все в порядке и отвернулась к австралийке. Спрашивается, кому я приказала лечь? А если в лесу сидит еще один вражина? Но, вроде, все в порядке. Вон, вышли два мужика. Руками помахали и двинули сюда. Что-то за собой волокут.
Подошла Лерка. Тяжело, словно мешок картошки на себе волочет. Первый раз девчонка сегодня человека убила. Говорят, после этого всех блевать тянет. Меня, помнится, тоже полоскало почем зря. А эта дошла, на покойника своего оглянулась, плюнула на труп, а потом рядом со мной на колени опустилась и крепко обняла. Я сперва даже растерялась: что это с ней?
В общем, обняла она меня, голову мне на колени сложила и, глядя снизу вверх, сказала медленно и даже почти по русски:
— Я тьебя очень бояться.
Я на автомате поправила:
— За тебя, Лерчик, меня тебе бояться не надо
— Да, за тьебя, — послушно повторила она, и уже после этого расплакалась. А я сижу как дура с сухими глазами, только Лерку по голове глажу и говорю ей всякие глупости. Это что, я уже с этими войнушками настолько зачерствела, что и пореветь толком не могу? Я себя послушала — нет, никаких эмоций внутри кроме нежности к подруге и глубокого удовлетворения от созерцания трех дохлых бандитов. Третьего Борюсик с Фридрихом притащили. Зачем, спрашивается? Там бы, на месте, обобрали и закопали. Ну теперь, значит, потащат обратно.
Только бразильянку мою успокоила, как Сара очнулась. И то лишь благодаря усилиям Дзетты. Очнулась, личность слегка обтерла и опять же ко мне. И такая вся виноватая-превиноватая. Мол, она не должна была так поступать, что нет ей прощения и все в таком духе. А саму ее все еще потряхивает от пережитого. Я хотела ей сказать что-нибудь дежурное, но глянула повнимательней — а у нее глаза-то на мокром месте, уже водой напитались до предела. И трясет ее не от кровищи, а от того, что она на самом деле себя непростительно виноватой считает. Еще бы: бывалая операционная сестра, кишков и крови навидалась выше крыши, а тут такой конфуз. Пришлось и ее утешать.
Когда слезы унялись, мы представляли из себя офигительное зрелище: более-менее чистой осталась Дзетта. Мужики были изгвазданы землей и травой — ползали на пузе, выслеживали по лесу ворога. А мы — я с Леркой и Сарой — все в кровище, как будто этих бандитов сейчас зубами загрызли. Как есть вампирки! Вот такую веселую компашку и застала вылетевшая из леса с автоматом наперевес фрекен Олсен.
