— Спрашивали у Рамона — он сказал, что завтра пригород опять перекроют и будут ловить этих продавцов на границе между городом и пригородом, — утешил её Мирт.

— Это как? — встревожилась Селена. — Перекроют? А как же мы поедем в театр?

— Про театр мы не забыли, — сказал Коннор. — С Рамоном же договорились, что он встретит нас завтра у моста в пригород и на машинах Чистильщиков проводит до театра.

— Уф-ф... Ладно, мальчики, я побежала в школу. Вроде работа и заканчивается, но всё равно страшно их там оставлять без пригляда...

И старшая сестра заторопилась выйти из столовой, а за ней, спохватившись, побежал Мика — то ли спросить о чём, то ли уговорить на что-то.

А четверо остались за столом.

— О чём х-хочеш-шь говорить с-с Иваром?

— О снах Кадма, — прямо ответил мальчишка-некромант. — Иначе они вечно будут сторониться друг друга.

— Тогда — удачи, — пожелал Мирт и первым встал из-за стола.

Выждав, когда братья выйдут из столовой, а значит — пройдут гостиную для старших, Коннор тоже пошёл на выход.

Кузен сидел за рабочим столом, за которым ребята обычно плели " бусики", и задумчиво рассматривал банки с готовым бисером. Из-за стены-шкафа еле слышно доносились голосишки самых маленьких, которых в школу не взяли, чтобы не мешали. Кажется, в гостиной для младших сидели Моди, присматривая за ясельниками, и кто-то ещё из старших ребят... Коннор сел рядом с братом.

— С Кадмом всё никак не получается сдружиться?

— Ты из-за него?! — возмутился Ивар, отставив банки подальше от края стола.

— Из-за него.

— А я что — виноват, что он сам куксится? Я ведь знаю, что у него живот до сих пор не заживает из-за этого!

— Из-за чего? — быстро переспросил Коннор. — Ну-ка, ну-ка, объясни мне, как ты понимаешь эту его рану.

— Легко, — уже негромко, но сквозь зубы ответил мальчишка-друид, и Коннор усмехнулся, вспомнив, что, вообще-то, это его любимое слово — "легко". А тут Ивар, оказывается, перенять успел. — Он мне не простил, потому что я знаю, что он предатель. А ведь я-то простил ему, что он хотел меня убить!

Коннор глубоко вздохнул, сбираясь с мыслями. К этому разговору он давно готовился, но сейчас понимал, что всё дело в Иваре. Сумеет ли кузен понять то, что уже давно понял его старший брат?

— Начнём сначала, — медленно сказал он. — Ивар, среди учеников тёмных друидов часто бывали самоубийства?

Ивар открыл рот, но не сумел выговорить ни слова — такое изумление испытывал.

— Хорошо. Зайдём с другого конца. Вас готовили быть убийцами. Но готовили ли вас к тому, что вы сами можете умереть в любой момент? Ты рассказывал о том, что от вас взрослые друиды требовали убивать друг друга. Значит — готовили?

— А... при чём тут это?

Не обращая внимания на его вопрос, мальчишка-некромант продолжил:

— Ивар, когда ты появился в Тёплой Норе, ты нас изрядно напугал. И мы с братьями решили следить за тобой... Ты бывал в склепе — в той деревне. Помнишь? Я тоже был там однажды. Спрятался. И слышал, как ты проклинал меня за то, что я спас тебя с капища. Ты проклинал меня ещё и за то, что я выжил в аварии... В нашей Тёплой Норе ты должен был медленно умирать из-за чёрных корней и проклинал меня, потому что на капище ты мог умереть быстро. Помнишь?

— Помню... — прошептал мальчишка-друид.

— Вас готовили и к тому, что вы в любое время можете умереть от рук своих. Ты очутился у тёмных друидов в конце войны, когда тебе был двенадцатый год. Кадму было восемь, когда он попал к ним в начале войны. И он настолько устал от той жизни, что возненавидел тебя, когда ты выкинул его из Мёртвого леса, хотя он-то приготовился к смерти от твоей руки. Вот что значит незаживающая рана на его животе.

Ивар напряжённо смотрел в невидимую точку перед собой. Потом откашлялся.

— Ты хочешь сказать, он ненавидит меня за то, что я его не убил?

— Да. Он специально пытался затащить тебя на капище. Помнишь? Ты сам сказал, что был сильнее. Он старался разозлить тебя, чтобы ты его убил. Старался, потому что он младше — и не знал, как жить дальше. И ему казалось, что легче умереть. А ты его не убил.

Ивар молчал так долго, что Коннор проговорил:

— Однажды мы с братьями говорили о тебе — Кадма тогда у нас не было. Тогда — когда я ещё не знал, кто ты для меня. И ребята высказали мнение, что тёмные друиды перемешали в ваших головах все представления о том, что такое хорошо и что такое плохо. В Мёртвом лесу для Кадма смерть, с которой он свыкся и в мыслях, и в реальности, была выходом из всех его жизненных тупиков. Думаю, ему повезло, что, после того как он был выброшен из Мёртвого леса, ему каким-то чудом удалось попасть в клан Теренса. Там-то ему немного вбили в голову некоторые принципы, на которых строится именно жизнь, а не смерть.

Сначала брат ссутулился, положив локти на край столешницы. Посидел, пару раз сумрачно глянув на Коннора. Убрал руки, откинулся на спинку стула. Снова уставился в стол. Поднял глаза и, не поворачиваясь к мальчишке-некроманту, спросил:

— И как мне-то теперь быть? Такое я простить не могу, потому что... — он споткнулся на полуслове и пожал плечами. — Или... прощать не надо, а надо сделать что-то другое? Я... не понимаю. Ты поможешь?

— Кожа на животе Кадма начала заживать, с тех пор как он подружился с Синарой, — задумчиво вспомнил Коннор. — Сегодня на тренировках он наконец снял рубашку. Ещё немного заметно, но завтра кожа явно будет ровной и чистой. Он теперь знает, что у него есть родные, что здесь, в деревне, безопасно, и постепенно освобождается от знаков смерти. Ивар, честно... Я не знаю, как вас сдружить. Я не знаю даже, стоит ли это вообще делать. Подумай об этом сам, ладно?

И Коннор, по сути, сбежал от младшего брата, оставив его в личном недоумении. Он и правда не знал, как бы поступил на месте Ивара. А в мыслях утвердилось одно: теперь брат знает причину отторжения от него Кадма. Пусть сам и разбирается со всем тем, что узнал. В конце концов, они могут и не быть друзьями. Так хоть шарахаться друг от друга не будут в Тёплой Норе.

А сбежал Коннор в детскую гостиную. И сразу нарвался на ещё одну проблему. Правда, не совсем личную. На общественную.

На любимом многими малышами диване сидел Риган. С ним — Герд и Каи. А с другой стороны от мальчика-дракона — двойняшки-оборотни Шамси и Торсти. И все они, весьма задумчиво глазели, как в двух манежах возятся волчата Тибра, волчишки — младшие сестрёнки Минны, Петар и Стен.

— А вы почему не играете? — спросил Коннор, присаживаясь сбоку, на широкий подлокотник дивана, и потому слегка возвышаясь над мальчиком-оборотнем Торсти.

Риган немедленно поднял голову и засиял в хитрой улыбке.

— Мы думаем, — объяснил он. — Нам С-селена велела думать.

— И о чём? — поневоле заинтересовался мальчишка-некромант.

— Как без скандала ввести в театр Кама, — откликнулся Герд и, шмыгнув носом добавил тише: — А как... Я и сам боюсь, что нас оттуда... э-э... попросят.

Коннор сразу догадался, в чём дело, и покачал головой.

— Не попросят, — твёрдо сказал он. — Селена ездила за билетами и вообще узнать обо всём — вместе со мной и Колином. Там знают, что в нашей Тёплой Норе разный народ живёт. Поэтому спокойно себе думайте про Кама.

— А я уже придумал! — похвастался Риган.

— И что ты придумал? — заинтересовался Коннор, а остальные с надеждой уставились на мальчика-дракона.

— Он меня понес-сёт! — заявил Риган.

— Это как? — изумился Каи. — Ты же вроде выздоровел!

— Вс-сё равно пока х-хромаю! — махнул рукой Риган. — Кам добрый — он не поймёт, что я притворятьс-ся буду, будто мне с-сложно идти. И понес-сёт меня в театр.

— А если что — шипи на всех, кто к нему придираться будет, — посоветовал Каи, и волчата-двойняшки с уважением уставились на него.

Риган подумал-подумал и решил:

— Крылья выпущу, ес-сли что!

С трудом удерживаясь от смеха при виде абсолютно серьёзных лиц, Коннор тоже покивал в знак того, что Риган принял неплохое решение.

— Я пош-шёл! — заявил мальчик-дракон и съехал с дивана. — Надо с-сказать С-селене, что мы придумали, как ввес-сти Кама в театр. А то она волноваться будет.

— Я с тобой, — вскочил и Каи. — А то забудешь сказать ей про шипение и крылья!

— Идём, — согласился Риган, и двое поспешно покинули гостиную.

И Коннор, почему-то не желавший идти в мансарду, встал и пересел на место Ригана, подсмеиваясь над Стеном, который сидел в манеже, тряся его же за борта.

— Каи смешной, — задумчиво сказал Герд. — Он уже почти взрослый, а ведёт себя порой, как... — И пожал плечами.

Только что подошедший Ивар оглянулся на дверь в тамбур, а потом, помешкав, тоже сел на диван и чем-то так заинтересовал двойняшек-оборотней, что они принялись то и дело склоняться вперёд, чтобы разглядеть мальчишку-друида из-за Коннора.

— А почему ты думаешь, что он смешной? — недовольно спросил Ивар. Кажется, личную проблему с Кадмом, подброшенную Коннором, он так и не решил.

— Он часто важничает, — объяснил мальчишка-оборотень. — Как будто без него дела не решаются. Вот и сейчас — с Риганом пошёл. Зачем? Будто Риган и впрямь не вспомнит всё, что надо сказать Селене.

Коннор откинулся на спинку дивана, продолжая наблюдать за младшим братишкой — за Стеном. Тот полез через один манеж в другой, и волчата-ясельники вчетвером набросились на него: кто-то тащил его за ноги, кто-то за бок — из манежа, который он старался занять. Петар внимательно следил за всеми, кажется прикидывая, кому помочь — волчатам или Стену.

Раздался грохот под пола бегущими — и в гостиной для младших появился Корилус с одноклассником Клематисом, который, как и его соседка, девочка-эльф, оставался в Тёплой Норе на будние дни. Эти двое долго рассусоливать не стали: не заметив Коннора и остальных, сосредоточившись только на искомом, они за подмышки схватили Петара и Стена и, прижимая к себе изумлённых малышей, уволокли в тамбур, а затем...

Сидевшие на диване привстали от неожиданности. Коннор даже растерялся. Помог взгляд на оставшихся в манежах волчат: все четверо ошеломлённо смотрели на входную дверь в тамбур, обалдевшие от похищения парочки малышей.

— Я сейчас посмотрю, куда они их! — пообещал им Коннор и поспешил во двор.

Следом бросились заинтригованные Герд и Ивар.

Только открыли дверь из дома, как услышали радостный тоненький вопль, слаженно прозвучавший в два голоса: первоклашки усердно катали попискивающую малышню на "банке" — круглых, плоских качелях, которые надо разгонять, чтобы они крутились долго и сладостно! Заодно, раскрутив, и сами запрыгивали на ту же "банку".

— Вот бессовестные! — прошептал Коннор, смеясь.

— Почему — бессовестные? — спросил Ивар, не отрывая взгляда от качельки.

— Эта "банка" в одном месте заваливается, из-за чего крутится недолго. Но, если положить на неё определённый груз, кататься можно долго.

Ивар пригляделся, ничего в сумерках не увидел и риторически спросил:

— Хочешь сказать, они поставили на "банку" Петара и Стена — и теперь она крутится, как надо?

— Хочу.

И оба оглянулись на постепенно приближавшуюся к Тёплой Норе толпу, радостно говорливую. Возвращались из деревенской школы те, кто готовил поход в театр.

Время позднее. Впервые даже малышей не укладывали в привычный для них час.

И с появлением возвращавшихся вечернее время завертелось стремительно. Старшие принялись запихивать малышню в ванные комнаты и умывать их перед сном, а потом загонять её в комнату Вильмы. А справившись с этой нелёгкой задачей, которая сопровождалась возмущёнными воплями и писком, а также брызгами воды во все стороны, старшие уже и сами взялись за подготовку ко сну.

...Синара осторожно постучала в комнату Кадма. Выждав, открыла дверь, готовясь к недовольству мальчишки-друида. Не любил он, когда входили без его разрешения. И открыла рот: посреди комнаты стояла рама, наполовину заполненная узором из лозы. Кадм сидел перед рамой на коленях и медленно выплетал уже знакомый Синаре узор. Видела она такой, когда показывала мальчишке-друиду комнату Ринд. Справа от него стоял таз с торчавшими из него чёрными кончиками намокающей лозы.

— Ты где её взял? — удивилась девочка-некромаг, подходя и становясь рядом на колени же. — Из комнаты Ринд? Она сама тебе дала лозу?

— Нет. Пока было светло, я сбегал в сад. Здешние сады я уже знаю, знаю, где растёт эта лоза. Ринд мне показала, как её вымачивать, так что я решил воспользоваться её советами. — И улыбнулся: — Не утерпел, сразу начал плести. Не знаю, что потом получится, но плетётся пока туговато.

— Лоза, вообще-то, вымокла после дождей, — пожала плечами Синара, заворожённо следя, как пальцы Кадма мягко сминают лозу, чтобы она не сломалась. — Но надо бы ещё немного подержать её в воде. А почему ты плетёшь так медленно? Мне казалось, у тебя может быстро получиться.

— Если буду плести быстро (а я могу быстро!), я не запомню все приёмы, которые показала Ринд, — пояснил Кадм. — То, что я отразил, иногда пропадает. Поэтому плету медленно и запоминаю.

Они посидели, пока мальчишка-друид вплетал новые лозы в постепенно появлявшийся узор, а потом Синара неловко спросила:

— Кадм, ты ведь не пойдёшь завтра в театр?

— А ты?

— Я не пойду, если не пойдёшь ты, — твёрдо сказала она.

— Но тебе ведь хочется.

— Хочется. Но в одиночку как-то не очень.

Его пальцы замерли над тазом с мокнувшей лозой. Потом мальчишка-друид оглянулся и сам.

— Ты хочешь, чтобы мы пошли вместе?

— Да, но если ты...

— Пойдём.

Синара замолчала, во все глаза глядя на него. А он улыбнулся и спросил:

— А там правда для всех костюмы пошили?

— Правда, — прошептала девочка-некромаг. И встала. — Тогда я пойду спать. Ты ещё плести будешь — или ляжешь спать?

— Ещё немного — и лягу. Спокойной ночи, Синара.

— Спокойной ночи, Кадм.

Дверь закрылась за ней.

Мальчишка-друид смотрел на неё, неподвижную, постепенно теряя улыбку... Взглянул на раму с узором. Опустил глаза — и перешёл в состояние отражения. Пальцы принялись стремительно работать, так что через пятнадцать минут узор был закончен.

Ещё через пять минут осторожно приоткрылась дверь.

Кадм знал уже, что после отбоя по второму этажу проходит хозяйка дома и проверяет, все ли на месте, все ли спят. Он лежал на кровати спокойно, бесшумно дыша.

Дверь закрылась.

А Кадм уже плотно закрыл глаза.

Минута...

Из тяжёлого дождя Мёртвого леса Ивар выбросил его на сухую траву. Упавший от жёсткого толчка, мальчишка-друид было вскинулся, чтобы снова нырнуть в привычный кошмар Мёртвого леса, потому что здесь, в месте, где нет бесконечного дождя, страшно до боли во всём теле.