Спасти Ссср ч6

Он улыбнулся

— Все браконьеришь? Пичотто...

Его звали Пичотто, то есть птенец, хотя он откликался на Рене. Рене Ванчини. Имя кстати было, вполне, настоящее, заслуженное годами службы в Иностранном легионе, куда тот сбежал от смертного приговора мафии. Его приговорили к смерти после того, как во время очередной мафиозной войны на Сицилии его клан проиграл, потрепав перед этим выигравших. Уникальная особенность Иностранного легиона — после пяти лет беспорочной службы можно приобрести французское имя и паспорт.

Пичотто — родился в Траппани, в местах, где молчать и подчиняться учатся раньше, чем говорить. Его дед был садовником у одного крупного феодала и землевладельца — а так же и представителем мафии которому феодал и землевладелец платил мзду, чтобы его оставили в покое. Так было принято, и никто не мог это изменить. Даже Муссолини не смог.

В пять лет дедушка вывел его на двор, дал нож и приказал поймать индюка и зарезать его. Сказал, что к ужину нужно мясо. Он был совсем маленьким, а индюк был большим и больно клевался. Он навсегда запомнил, как он бил вырывающуюся птицу ножом, и что-то брызгало на него, что-то дурно пахнущее. А дед улыбался в усы...

И феодал, синьор Трезини — смотрел с балкона и улыбался. Он знал что происходит — в хозяйстве, тем более таком крупном как у него, не помешало бы иметь своего киллера. И возможно, не одного.

Вопреки расхожему мнению — мафия на острове довольно молода, и первые мафиозные коски или группы — появились после того, как Гарибальди объединил Италию, хотя та этого вовсе не хотела. Или по крайней мере — хотела не вся. Волей этого человека — в границах одной страны оказались промышленно развитый и в основном левый Север во главе с Миланом или католический, сельскохозяйственный отсталый Юг. Который к тому же довольно долго находился под испанским владычеством. Это были не просто разные области — там проживали разные народы. Когда в Милане или Риме слушали в суде дела мафии — приходилось приглашать переводчиков, потому что жители этих городов не понимали речь сицилийцев.

Для того чтобы появилась мафия — нужны были источники денег — и они были. В начале девятнадцатого века — Великобритания была мировым лидером в торговле, особенно после падения Наполеона. Британский флот начал оптом закупать на Сицилии лимоны как средство против цинги. Кроме того, Сицилия была эксклюзивным поставщиком бергамота — бергамотовое масло добавляли к чаю чтобы получить элитный сорт Эрл Грей. К середине 19 века — сицилийские лимонные плантации стали самым прибыльным сельскохозяйственным предприятием в Европе, отняв этот титул у огородных зон близ Парижа.

Лимоны выращивать не так просто. Дерево дает первые плоды через несколько лет после посадки. Все это время за ним нужно ухаживать. Обязателен полив, причем достаточно небольшого перерыва — и плантация загублена. Поскольку выращивать лимоны было выгодно — под плантации требовались все новые и новые земли и кто-то должен был уладить дела с крестьянами. То есть согнать их — и проследить чтобы они не появились снова или не устроили какую-нибудь диверсию.

Этим и занялась мафия. Владельцы плантаций были заинтересованы в том чтобы кто-то делал грязную работу. Обычно мафиози устраивались садовниками или бригадирами — но власть их превосходила власть хозяев плантаций.

К середине 19 века — Палермо превратился в один из самых богатых городов Европы. Ударными темпами строились сотни дворцов, храмов, театр, художественные галереи. Съезжались именитые особы, в том числе императорской крови. Среди них был российский император — Николай I прожил в Палермо два месяца, а его супруга с болезнью легких — два года.

Но все когда-нибудь кончается. Британцы, не заинтересованные платить чужакам, развели лимонные плантации в своих колониях. Местное дворянство обеднело, словосочетание "бедный итальянский дворянин" стало притчей во языцех. Крестьяне которые больше не могли кормить свои семьи — потянулись в Америку. Туда они привезли и мафию и теперь у Спрута стало две головы — сицилийская и американская. Натворив дел, американские бандиты возвращались на родину предков.

О том, как на Сицилии относились к остальной Италии — говорит тот факт, что сицилийцы не стали защищать свою страну, когда на побережье в 1943 году высадился американский десант. Вместе с десантниками шли и сотрудники американской разведки, и именно тогда был заложен фундамент сотрудничества, обогативший обе стороны.

Постепенно Сицилия нашла себе новые лимонные рощи — бюджетные субсидии и дотации. Правительство в Риме выделяло огромные деньги на "подъем" захудалых регионов Юга — все они попадали в руки Коза Ностры, Ндрангеты, Каморры и тому подобных группировок. Север с его мощной промышленностью зарабатывал — а Юг тратил. В обмен -Юг давал голоса избирателей за Христианских демократов. Если бы не голоса Юга — к власти пришли бы коммунисты, что не устраивало так же и США. Именно поэтому — Джон Эдгар Гувер до самой своей смерти утверждал, что мафии нет, это досужие выдумки газетчиков. Мафия была не против, чтобы так думали...

Теперь мафия не была врагом и угнетателем простых крестьян. Она разделяла государственные, не заработанные деньги так чтобы они достались многим. А многие — были ей за это благодарны и правильно голосовали. Система работала исправно.

В начале семидесятых — правительствам США и Франции удалось разгромить так называемый French connection — путь героина из Турции в США через Марсель. С тех пор у сицилийской мафии появился еще один источник заработка.

Героин.

Но как бы не зарабатывала мафия — она оставалась вещью в себе...

Два человека — сидели за столом и ели из одной тарелки картошку с мясом и прованскими травами. Рядом с одним из них — лежал SPAS-12, другой положил на скамью пистолет.

— Какого хрена вы вспомнили обо мне? — спросил Пичотто — прошлый раз был последним и ты сам мне об этом говорил

— Извини — проговорил комиссар — но это имеет отношение к прошлому. И это угрожает тебе не в меньшей степени.

— Это как?

— Помнишь того чудика, которого ты утопил?

— Бородатого?

— Да

— И что с того?

— Это румынский диссидент.

Пичотто выругался

— Да мне плевать кто он? Что с того то?

— Тут кое-кто прибыл из Румынии. Возможно, по твою душу.

Пичотто снова выругался

— Надо разобраться.

...

— Что скажешь?

Пичотто покачал головой

— Скажу что думаю. Что вы меня сдали. Иначе как бы они узнали про меня?

Комиссар левой рукой перекрестился

— Помилуй Бог. Зачем мне сдавать тебя, если я так сдам и себя? Мне в тюрьму неохота.

— Ты выкрутишься, комиссар

— Хотелось бы. Но на дворе восьмидесятые. И красные пришли к власти. Поверь, среди них немало тех, кто хотел бы со мной рассчитаться. Засунуть мою задницу в парижский централ и посмотреть, что с ней сделают уголовники.

Пичотто коснулся верхнего резца — типично сицилийский жест

— За все надо платить

— Это ты мне говоришь?

Пичотто не смутился

— Я говорю про свои услуги. Они стоят дорого.

— И сколько?

— Сто тысяч. Новыми.

Комиссар едва не вскочил со стула

— Сто тысяч? Ты охренел?

— Отнюдь. Ты ведь работаешь на богатых людей, комиссар. Думаешь, я газет не читаю?

— За эти деньги можно десятерых заказать

— Сейчас не война

Комиссар раздраженно пригладил усы

— А если я скажу, что это будет коммунист? Настоящий.

— То я скажу что мне плевать. Коммунист, голлист — какая разница? Кровь у них одинаковая.

— Раньше ты думал иначе

— Я поумнел. Знаешь, комиссар, все это дерьмо с правыми и левыми придумано только для одного — чтобы не платить. Как и слово "любовь". Знаешь, такой анекдот...

...

— Любовь придумали русские казаки, чтобы не платить. И здесь так же. Миттеран ничем по сути не отличается от вашего д'Эстена, если так присмотреться. Хочешь чтобы я работал? Заплати.

— Да, но сто тысяч новыми...

— Я уже стар комиссар. Пора позаботиться о старости. Ты то о своей точно позаботился, так?

...

— Или иди найди другого.

Комиссар сдался

— Не будем искать другого. Но у меня нет столько.

— Найди. Лучше часть в бонах. На предъявителя.

* Обычное для французов прозвище Валерии Жискар Д'Эстена, бывшего президента Франции, предшественника Миттерана

** Институт Пупина — преемник института ядерных исследований Винча, основанного еще в 1948 году физиком Павле Савичем, который в СССР работал вместе с академиком Капицей. Обратите внимание — сорок восьмой, три года назад закончилась страшная война. А уже в 1958 году заработал первый югославский исследовательский ядерный реактор

* * *

В 1986 году правые выиграли парламентские выборы, в результате Миттеран был вынужден назначить премьер-министром Жака Ширака

* * *

Это правда. Вообще, история французской революции и те бездны жестокости которые были открыты — заставляют сильно задуматься о человеческой природе. Ведь на тот момент это была одна из самых цивилизованных стран мира, по сути, центр христианской Европы. А от воспоминаний парижского палача тех лет, мэтра Сассона становится не по себе даже сейчас. Он описывает, например, как его помощник, отработав целый день на эшафоте, пришел домой, отужинал с семьей, зашел к себе в комнату и повесился...

* * *

* На примере Франции времен де Голля и после него — можно писать диссертацию об извращениях демократии. Это была вполне демократическая страна с реальными выборами и сменяемостью власти (правило: демократия там, где власть проигрывает выборы, выполнялось) — но при этом кардинально отличающееся от демократии в США чем-то очень важным. Чем? Ну хотя бы тем что обе коалиции, и правые и левые совсем не уважали закон, и придя к власти начинали творить беззаконие в своих интересах. Во Франции не было ни аполитичных спецслужб и полиции ни независимого от политики суда — они обслуживали тех, кто победил.

Спустя несколько дней

Этот поезд был обычным скорым — но не новеньким TGV. Шел он от атлантического побережья до Парижа, до вокзала Гар-Дю-Норд, одного из семи вокзалов Парижа. Так как эта линия не была электрифицирована — вел поезд тепловоз, один из тех уникальных тепловозов со "сломанным носом", которые могли работать и на пассажирском и на грузовом движении.

Пичотто сел на одной из промежуточных станций, пройдя по вагонам — он приметил нужного ему человека. Так как поезд был региональным, а он сел на промежуточной станции — номера определенного места не было и он, дождавшись пока кто-то сойдет — сел в том же вагоне. Он не смотрел на будущую жертву, потому что некоторые люди чувствуют взгляд

Человек которого он должен был убить — был стариком и выглядел неважно. То и дело бегал в туалет. Когда ему приходилось передвигаться по вагону, он с трудом сохранял равновесие. Легкая мишень...

Пока время было, Пичотто задумался — не убрать ли ему потом и комиссара. Он понимал что они не отстанут, пока он жив — и это одно из подтверждений. Если обрубить концы и уехать, скажем в Швейцарию...

Пока думал, что делать — едва не пропустил время. Поезд уже подходил к Парижу, в окнах тянулась серая бетонная застройка предместий. Выругав себя, он поспешил за стариком, на ходу доставая заточку. Труп он оставит в туалете, закроет его на ключ — у него был с собой ключ.

Заточка привычно перекочевала из-под ремешка часов в руку, обратным хватом — чтобы не было заметно со стороны

У-у-у... — утробно взревел тепловоз впереди.

Старик открыл дверь. Пичотто сделал резкий шаг вперед...

Кисть вдруг взорвалась болью и перестала что-либо чувствовать. Инерция — бросила его вперед и он влетел в туалет, оставшись на ограниченном пространстве со стариком, которого хотел убить.

Который уже не был похож на старика.

Через десять минут — экспресс замер на путях вокзала Гар-Дю-Норд. Одним из первых — из него вышел пожилой, но прилично одетый джентльмен, сразу пересевший на идущий в Швейцарию скорый, которому вот-вот должны были дать отправление с соседнего пути.

— Убили! — истерически закричал кто-то у прибывшего поезда — человека убили!

Джентльмен даже не обернулся

Примерно в это же время — штурмовая группа французской полиции вышибла дверь одного из неприметных учреждений рядом с вокзалом Аустерлиц. Там — по анонимному звонку — торговали наркотиками.

Здесь проколов не было. Явка румынской разведки была ликвидирована

Про то, что план убрать румынского полковника Секуритаты, который обосновался здесь, в Париже, организовал убийство британского премьер-министра и контролировал крупнейшего террориста современности, которому не повезло в Хитроу нарваться на ФБР, провалился — комиссар Фалкайон узнал первым, намного раньше, чем Пруто. Потому что Пруто не знал подробностей — а комиссар знал. То, что лучший из убийц имевшийся в его распоряжении потерпел фиаско — означало, что у него крупные неприятности.

Тогда комиссар решил — что с него хватит. Надо бежать. Разговор с Пичотто о старости, и о бессмысленности — постоянно всплывал в голове. И комиссар, раз за разом к этому возвращаясь, понимал, что старый мафиози был прав.

Все это чушь собачья.

Деньги были. Как и место чтобы скрыться. Чили, Аргентина — там старые друзья, некоторые занимают серьезные посты в местной госбезопасности. Есть варианты и в Африке.

Но перед этим — комиссар решил убрать префекта Пруто. Причем сделать это нагло и в какой-то мере демонстративно. Частично — чтобы оборвать концы, частично — рассчитаться с долгами, накопившимися еще с далекого 1968 года.

Мужчина должен отдавать свои долги.

Префект Пруто меж тем разрывался между своими обязанностями.

Вчера — у дочери президента, в той самой, второй семье — пропал котенок*. Президент вызвал спецназ. Вместе с группой особого назначения — они всю ночь искали котенка, обыскивали подворотни, спускались в подвалы — но так и не нашли.

Выбившийся из сил, не спавший, раздраженный Пруто — получив словесное описание котенка, утром послал жандармов в зоомагазин, купить точно такого же. Остается надеяться, что маленькая стерва не заметит подмены.

Сам префект, вернувшись утром в Елисейский дворец, наскоро прикорнул на диване. Встал — ломило все тело. От выпитого черного кофе затошнило.

Черт... такого не было и во время службы.

Болела голова.

Он просматривал документы, делал какие-то пометы. Вернулись двое жандармов с подменным котенком — он ни за что наорал на них.