Спасти Ссср ч6

...основным видом деятельности на советском административном рынке было воровство в весьма многообразных и часто экзотичных формах, так или иначе культивируемое государством.

Симон Кордонский

Спасти СССР

Антисоветский попаданец

Часть 6

01 марта 1986 года

Москва, СССР

Первое марта, суббота. Выходной день для всех, но не для нас. Особенно сейчас, когда каждый день приближает нас к Съезду. Подготовке Съезда сейчас подчинена работа всего аппарата ЦК КПСС. Прием депутатов, наказы, повестка дня. Я кстати с удивлением отмечаю, что наказы избирателей — это отнюдь не формальность, по некоторым их них вопросы встают на Политбюро, партийную часть кстати полностью готовит Егор, я только смотрю и изредка вмешиваюсь. Например, в новой редакции устава КПСС, партия будет партией всех советских граждан, мы отходим от понятия классов. Это кстати не случайность — все меньше в советском обществе процент рабочих, все больше — служащие, инженеры. И возникают такие коллизии, как например, на Ленинградской АЭС. Нам написали — как нам сформировать первичку, если у нас по штату нет рабочих.

На мой взгляд, одной из причин, почему в среде интеллигенции сформировалось такое мощное диссидентское движение — была невозможность для интеллигентов присоединиться к партии! Тут сыграло свою роль устаревшее представление о партии как авангарде именно рабочего класса — в современном мире все больше тех, кто работает не руками, а головой. И партия должна это принять и перестроиться, если мы не хотим и дальше плодить диссидентов. Прием в партию не должен быть ограничен "рабочими" квотами.

Второй вопрос, на который ответа нет до сих пор — это вопрос создания компартии РСФСР.

Это очень болезненный вопрос, потому что он разом ломает всю устоявшуюся вертикаль взаимоотношений, лишает КПУ статуса крупнейшей региональной партии и ставит в двусмысленное положение саму КПСС. Пока что существует в составе КПСС малосильное "бюро по РСФСР", но по факту коммунисты РСФСР — числятся как бы коммунистами всего СССР, в то время как украинец например — член именно КПУ.

Варианта три. Усилить бюро по РСФСР, фактически сделав его вторым центром власти (и потом за это возможно поплатиться), пойти на создание компартии РСФСР, то есть возглавить движение и поставить на РСФСР нормального человека (как варианты Маслюков (а кого тогда в премьеры?) или даже татарин Табеев) или ничего не делать, но понимая при этом, что нерешенная задача может в любой момент начать решаться стихийно. Либо есть четвертый вариант — попытаться, насколько это возможно, прекратить практику распределения фондов и ресурсов по партийной линии, то есть убрать причину того, почему республики (и РСФСР) хотят собственную компартию. Причина то чисто материальная — статус союзной республики предполагает свои академию наук, союз писателей, союз кинематографистов — и так далее, и тому подобное. Плюс — куда больше возможностей участвовать в прямом распределении союзных фондов. Верхом цинизма на мой взгляд служит программа Ленинград-90. Это программа комплексного развития региона, написанная довольно лихо, на целый том — но под всем под этим кроется одно: Ленинградская область должна получить статус равный союзной республике (!) даже без каких-либо предпосылок, просто по желанию — и пользоваться им на всю, как говориться катушку. При желании ленинградским товарищам можно приписать все что угодно. Рвачество, приспособленчество. Но с другой стороны — они, что ли эту ненормальную в корне систему распределения создали. Они просто играют по не ими написанным правилам, пытаясь уйти от статуса великого города с областной судьбой...

А в экономике у нас не до шуток. Идем путем реформ, и путь этот становится все более и более проблемным — хотя и достижения уже есть, и это признают даже скептики. Уже сейчас не только в Москве, но и в крупных городах стало ощутимо сытней, колхозники и совхозники с потрясающей быстротой, всего по сути за лето — сорганизовались. Кто корову вторую купил, кто несколько свиней завел, кто теплицы успел соорудить. И это только первые ласточки, многие еще боятся, но, по словам региональных секретарей, особенно на юге и на Украине — следующим летом попробует заняться бизнесом и расширить личное подворье еще больше народа — раз не наказывают. Отрицательная сторона происходящего тоже очевидна — товар весь идет на колхозные рынки, там цена вдвое — втрое выше государственной и не снижается. Это вызывает недовольство населения, при том, что снабжение не только не ухудшается, а наоборот последовательно улучшается. Просто раньше можно было ссылаться на трудности, что товара нет, сейчас видно, что товар есть — но не у всех есть деньги, чтобы его купить. Дошло до гневных писем на "помидорных стяжателей" и обсуждения в Политбюро. Я поставил вопрос ребром — сельское хозяйство не выполнило плана ни за одну пятилетку, начиная с первой. Падает фондоотдача, то есть чем больше вкладываешь в сельское хозяйство, тем меньше отдача на рубль вложенного. Если кто-то знает, как иначе обеспечить население элементарными продуктами питания — я хоть завтра назначаю его на должность, какую он сам назовет, и даю любые полномочия. Но дополнительных денег нет — впервые со времен Сталина я поставил задачу не нарастить, а сократить вложения в сельское хозяйство. Никто не рискнул — все знают, что сельское хозяйство тема "расстрельная", карьеры не сделаешь. Ну и додавил — если желающих нет, делаем, по-моему, даем свободу частникам и кооперативам в сельской местности.

По словам Егора ситуация начинает напоминать сталинские годы — пустые прилавки в госторговле и полные на колхозных рынках. Я заметил, что в госторговле все же не совсем пустые. Он согласился — но с кислым видом.

Ситуация заставляет все дальше лезть в сельское хозяйство. И все больше удивляться. Например, объемам субсидирования — пакет молока стоит треть от его реальной цены, мясо субсидируется наполовину. В стране существует 199 ценовых зон по мясу и более 300 (!!) по молоку, при этом кто-то все это обсчитывает*. Когда я спросил, зачем все это делается вообще, никто не смог мне ничего внятно ответить — так повелось. Вроде как хотели "по справедливости", но вышел полный бред, к тому же очень трудозатратный. Кто-то же должен это считать и считает, потом пересчитывает — а толку с тех расчетов? К себестоимости они вообще не имеют никакого отношения.

Полез дальше в проблему потребительских цен. Проблема повышения цен — стоит перед нами, за брежневское время скрытая инфляция сделала глубоко дотационными почти все продукты питания. При Брежневе цены, кстати, поднимали и не раз, но не касались базовых продуктов — а сейчас придется поднимать именно их, не уйдем мы от этого. Потому долгое время сидим с Валентином Павловым, он показывает мне расчеты. От него я узнал вещь, меня глубоко потрясшую: оказывается, советские цены на прилавках вообще не имеют отношения к себестоимости — никакого. Как? А вот так! Расчет цен всех продуктов питания идет от стоимости одного килограмма хлеба, а промышленных — от стоимости одного метра ситца. Как идет расчет? Ну, примерно так — берут стоимость зерна для выпечки хлеба, от него вычисляют, сколько зерна должна съесть корова, чтобы дать один литр молока — это и объявляется ценой молока. От коровы идет стоимость одного килограмма мяса. И так далее, через несколько итераций — можно вычислить цены почти на все, а где нет прямой связи — обходятся пищевой ценностью. Справившись с удивлением, я спросил Павлова, а как можно высчитать стоимость магнитофона от метра ситца, ведь пищевой ценности нет ни у того ни у другого. Этого не смог мне объяснить даже он. Хотя как оказалось — некоторые потребительские товары в СССР не идут в производство, потому что нельзя высчитать их продажную цену таким диким образом. Я спросил, кто это все придумал и зачем? Оказалось, такая схема высчитывания цен идет еще с царских времен (!!?) и потом эту схему приняли в СССР, потому что в начале советской власти не было других плановиков. Я заметил, что в стране уже семьдесят лет нет царя, а есть советская власть, которая все это время финансирует несколько профильных институтов, способных подготовить новое поколение плановиков. И номенклатура изделий выпускаемых промышленностью с тех времен возросла на три порядка, а их сложность такова, что они не имеют никакого отношения к ситцу, да и ситец сейчас мало кто покупает. Ответом было сконфуженное молчание.

Пока что мы решили проверить некоторые наши выкладки и полностью прекратили субсидирование на икру (а оно было! На икру субсидии, Карл!) дорогие виды рыбы и тому подобные деликатесы. Еще в качестве эксперимента взяли мясо баранины** — оно почему то оказалось самым субсидируемым, втрое, при том что говядина вдвое, свинина в 1,5 раза. С этой целью мы подняли баранину в торговле с Нового года аж в четыре раза. Баранина — мясо не первой надобности, особой социальной напряженности не возникнет. По крайней мере, в РСФСР и славянских республиках. Заодно — у хозяйств будет больше стимулов производить баранину, ведь овца к условиям нетребовательна, к корму неприхотлива, очень плодовита. Пасти можно на любом неудобье. Заодно выяснилось, что оказывается в РСФСР не рекомендовано разводить овец. Я вызвал министра сельского хозяйства Месяца и спросил, а это кто придумал. Как оказалось, КГБ и прокуратура в семьдесят девятом году раскрыла схему масштабнейшего хищения, связанного с отмыванием денег идущих на сельское хозяйство через заготконторы и именно через прием у населения овечьих шкур. У организаторов схемы при обыске нашли двести килограммов золота (!!). Поскольку было признано, что надлежащий контроль наладить не удастся, было принято решение вообще максимально сократить эту отрасль — в РСФСР — но не на Кавказе и не в Средней Азии. В результате люди остались без баранины, скорняки без работы, промышленность без ценного экспортного товара — дубленок. Но при этом на Кавказе и в Средней Азии все это есть и я уверен, воровство тоже идет, стахановскими темпами. Сорвавшись, я наорал на Месяца что если в Москве изнасилуют женщину, какие меры он предложит чтобы этого больше не было?

Мне интересно, сработают ли в данном случае рыночные механизмы, и сможет ли кооперативная торговля и колхозные рынки дать цену на баранину ниже, чем госторговля. По моим прикидкам — да, должны. Тем более что овцу может содержать и частное хозяйство вместе с коровой, а шкуры будут ценным товаром для скорняков, и таким образом мы сможем развить и это направление.

Заодно, раз "пошли по ценам", встал вопрос и зарплат. Еще от первой, косыгинской реформы в стране назрело резкое разделение работающего взрослого населения на две части. Обе кстати крупные, но это не легче. Первая — квалифицированные рабочие, "северяне", строители, моряки, ученые — технари. И промышленный генералитет. К первой группе через пару лет думаю присоединиться значительная часть сельских тружеников — тех самых "исправных мужиков", которым реформа разрешила вести расширенное хозяйство и торговать на колхозных рынках без ограничений. Вторая — мелкие исполнители: почтальоны, воспитатели, рядовые милиционеры, мелкие чиновники. И — интеллигенция, мелкая инженерия, которая не допущена к спискам на премирование по итогам внедрения и кормушкам. Зарплаты у них различаются в разы — а где-то и на порядок уже. И это не дает провести даже малое повышение цен — они и так на грани выживания.

Провожали на пенсию многолетнего министра финансов Гарбузова — он почти двадцать лет руководил министерством. Я ввел практику больших, не министерских торжественных проводов, с накрытым столом, с подарками, с моим присутствием — это хорошо для команды. Гарбузов просил не откреплять его от спецраспределителя, а потом сказал мне такое, от чего я потерял дар речи — оказывается, ему не хватало зарплаты на жизнь. Это министру финансов сверхдержавы! Я спросил его, сколько он получал — оказалось восемьсот рублей (всего!) и сто депутатских. При том на нем были две дочери с семьями и все они ждали от папы, что он им обеспечит "хорошую жизнь". На три семьи с внуками не хватало даже двух спецраспределителей — депутатского и министерского (!). И это при том, что в министерском он покупал продукты по госцене, а в депутатском — по полцены. Как вам такое? И как же тогда живут люди?

Проблему мы решили быстро — перевели Гарбузова в ЦК моим внештатным советником по вопросам реформы (и то пришлось постараться), и я попросил негласно выяснить, кто сколько получает. Оказалось, что и по министерствам зарплата сильно скачет. Больше всего у нефтяников и машиностроителей — тут роль играют и премии, и то, что там полно научной работы с их диссертациями, внедрениями и всем прочим. На это на все выделяются премии, степени и кандидата и доктора наук влекут за собой доплату, каждый высокопоставленный чиновник сидит не в одном научном совете. Там же где нет этой "движухи" люди то совсем небогато живут, включая даже министров. И я начал лучше понимать раздражение, которое начала вызывать моя практика материального стимулирования успешных отраслей и производств — то, что мы принципиально отказались ограничивать пределы вознаграждений, главное чтобы они были за результат. Некоторые директора заводов, особенно те, что гонят экспортный товар — уже получают по десять и выше тысяч в месяц и как должен смотреть на них Гарбузов?

История началась с того что встал вопрос о вознаграждениях и о том, а по-марксистски ли это вообще. Несмотря на то что ни в Марксе ни у Ленина прямых запретов не нашли — вопрос остался, провели решением Политбюро обязательное соотношение ФОТ руководящего персонала и ФОТ исполнителей. Но тут встает другой вопрос — даже в этом случае коммерчески успешные производства начнут перетягивать к себе людей, а где взять работников не на такие денежные, но важные и нужные работы? По СССР не заполненными остаются ("гуляют") шесть миллионов вакансий

* * *

. На ЗИЛе на главном конвейере работают китайцы и вьетнамцы.

И как быть с письмом, которое мне принес Егор Лигачев — медсестра, живут вчетвером на ее зарплату в сто рублей в помещении барачного типа — это Тульская область. Мне конечно интересно, а чем заняты остальные трое, но... вот, реальная жизненная ситуация, советская глубокая нищета. Повышение цен ее просто убьет, нормальную квартиру она не получит еще лет 10-15 — потому что работает не на успешном и крупном предприятии, которое строит жилье работникам потому что может себе это позволить. Городская очередь мало того что не двигается — ее в таком захолустье просто нет, да и дай ей даже новую квартиру — они и в ней будут жить впроголодь. Вот с такими — что делать?

С одной стороны — видно, что реформы уже начали давать результат, с другой стороны — нарастают противоречия и напряженность.

Начал копаться в предыдущих реформах, пытаясь понять, что пошло тогда не так. Оказалось — моя реформа — Перестройка — это третий подход к снаряду, первыми были НЭП и реформы Косыгина, если считать сорванную реформу Маленкова — то четвертый. Что интересно, все реформы были "об одном и том же" и закончились по одной и той же причине — нерешенность вопроса о том кто же все-таки является в советском народном хозяйстве собственником и должен получать конечный доход от экономики. Народ, общество — или государство.

Возьмем реформу Косыгина — это, кстати, заторможенная на десять лет реформа Маленкова и команда Косыгина — она вся маленковская. Сам Косыгин, кстати, тоже интересный человек — в молодости он работал в Сибири в промкооперации, и женился на дочери крупного сибирского купца — миллионщика. И, по отзывам знавших, эту семью людей — именно она, с детства знакомая с тем как вести дела и как нанимать людей — подкидывала мужу идеи насчет реформы и была тайным советским реформаторским штабом и отделом кадров, подбирая министров, как отец подбирал приказчиков.

Так вот, реформа Косыгина провалилась отнюдь не потому что случились события в Чехословакии, да и Брежнев был против — Брежнев как оказалось, был еще большим рыночником чем Косыгин. Но реформы сразу привели к проблемам — в 1967 и 1968 году резко упала наполняемость бюджета. И это при быстро растущей экономике.

Тогда не было налогов — считалось что они и не нужны. Все вокруг советское, все вокруг мое. По итогам года положительный финансовый результат предприятия списывался в бюджет. Федеральный, условно говоря. Но как только появилось материальное стимулирование — деньги стали утекать в двух направлениях. Повышение зарплаты — раз. Два — местная социалка. Строили дома культуры, жилье для работников, больницы, дороги. Заметьте — для людей, не разворовывали. Но государству доставалось все меньше, а у него — холодная война и программа перевооружения.

Проблема то в чем. Возьмем простого директора. Он взаимодействует с двумя властями — местной, на уровне максимум обкома и министерской. У местной власти громадный фронт работ и вечно не хватает денег. Но она же может давить на директора десятком разных способов. И потому директор заинтересован сохранить хорошие с ней отношения и дать ей денег. И в министерстве свои показатели — куча ведомственного жилья, санаториев. К примеру — директор жалуется, что нет рабочей силы и некому работать. Его спросят — а ты жилье для работников даешь? Какое? Когда? Ах, десять лет отработай! Ну, сам тогда виноват — не заботишься о людях.

Все эти три инстанции — директор предприятия, обком, министерство — заинтересованы в том, чтобы оставить как можно больше денег на месте и потратить их тут же. И проблема перевооружения им до одного места. Как и объявленная дорогим Леонидом Ильичом программа гигантских инвестиций в село — как до того село инвестировало в город.

В итоге 28 ноября 1969 года на расширенном совещании первых секретарей обкомов, облисполкомов и республиканских совминов Брежнев произнес речь, приведя в пример, что помимо плана было построено 1800 административных зданий, 834 дворца культуры, 380 стадионов, 29 цирков и тэ дэ. Это и было настоящим финалом косыгинских реформ — 28 ноября 1969 года.

Но это был не конец — потому что группа товарищей, среди которых были члены Политбюро Кириленко (Украина), Мазуров (Белоруссия) и Косыгин (РСФСР) задумали в марте 1970 года собрать пленум и снести Брежнева. Почему именно эти люди понятно — от сворачивания реформы страдали регионы, классический конфликт центра и регионов наметился. Но Брежнев узнал о заговоре, и, внезапно вылетев к Устинову на учения — заручился поддержкой армии. Как он заручился поддержкой армии, догадаться думаю несложно — сказал Устинову, что если победят Кириленко, Мазуров и Косыгин, то денег на перевооружение не будет. Устинов все понял. В итоге все провалилось, но потом, через два года Брежнев осадил и Устинова, тормознув его через своего свояка, зампреда КГБ Цинева. Ему сильно не понравилось, что Устинов выступил на его стороне — сегодня на его, а завтра? Высокая политика, понимать надо. Тут еще надо понимать, что Брежнев был фронтовиком, а в противоположной группе фронтовиком был только Мазуров, и то — партизаном. Брежнев просто не мог не дать денег армии, в его понимании это было бы кощунством. Вот и загубили реформу.

Косыгинские реформы выявили и другие проблемы. Например, начали сильно расти зарплаты на производстве — как у директоров, так и у рабочих. Это настроило против реформы сталинистов во главе с Сусловым — они считали, что нельзя допускать неравенства в зарплатах, причем как на одном заводе, так и в народном хозяйстве в целом. И это при том, что при Сталине оно допускалось и очень серьезное. Или такой факт — предприятия, получив хозяйственную самостоятельность, начинали бороться за экономически выгодные заказы, а менее выгодные отодвигали в сторону — и это при том, что среди менее выгодных часто были заказы для ВПК. И махинации с планом, когда в целом по стоимости план выполнен, а по номенклатуре нет, и это при том, что от такого невыполнения плана могут страдать смежники и лишний рубль прибыли здесь может обернуться десятком рублей убытка там. Косыгин кстати это понимал и предлагал жестко штрафовать за срывы поставок — но его уже не услышали.

Кстати, эту идею внедрили уже мы, провели совместным решением Политбюро и Совмина. Причем так что стон пошел по всей Руси великой. Теперь — если предприятие срывает плановые поставки и смежник обращается в госарбитраж — то штрафы за срыв поставок в первую очередь платятся за счет премиального фонда предприятия — если виновник в суде не докажет что срыв произошел по объективным причинам. Против такого решения были все отраслевые министры, и я понимаю почему — но решение это я все же продавил. Пусть учатся так — если все меры до того в течение двадцати лет не дали результата, срывы как были так и есть.

Но в целом все описанные мной проблемы сводятся к одному — кто собственник и выгодополучатель в советской экономике?

По словам — народ, но народу надо здесь и сейчас, его мало интересует и новая ракета и оказание интернациональной помощи племени тумба-юмба, пошедшему по пути социализма и Афганистан. Ему нужна отремонтированная дорога, новая школа, движущаяся очередь на жилье. Именно то, что стали делать местные власти во время расцвета косыгинской реформы и за что их одернули. Еще раз отмечу — они не воровали! А государству нужно именно первое — новая ракета, оказание интернациональной помощи племени тумба-юмба, пошедшему по пути социализма и Афганистан. Денег не хватает, особенно сейчас, хотя цены на нефть все же не упали так сильно как тогда.

Я ведь по сути больше американец, чем русский. И я прекрасно понимаю этот конфликт и знаю, как он разрешен в США — однозначно в пользу местной власти. Федеральные власти там стоят последние в очереди, минобороны — одно из последних, не счесть, сколько скептически настроенные конгрессмены и сенаторы зарубили оборонных проектов. В США основные налоги — местные, и основные деньги тратятся на месте — школы, дороги, полиция — это все за счет местных налогов, и никто не думает, что если школа старая и разваливается — то виноват президент США. И это я считаю правильно, но в СССР так быстро не сделать.

То, что не было сделано Косыгиным и что очевидно мне — налоги. В СССР нет налоговой системы — почти нет. Именно это создает описанный конфликт. Вроде как она и не нужна — предприятие все равно государственное, зачем оно должно государству еще и налоги платить. Ан нет — должно. Должно платить. Иначе будет описанное выше.

Первым министром СССР по налогам и сборам я планирую поставить одного из авторов реформ Косыгина — Бориса Львовича Сухаревского. А само министерство выделить из Госплана и из Госкомцена — Сухаревский там первый зампред. Человек это уникальный, на ответственной работе в Госплане с 1930 года. Был арестован НКВД с секретными документами — как раз теми в пропаже которых потом обвинили Вознесенского (и расстреляли) — но отпущен без предъявления обвинений. Видимо дал подписку кроме того позвонили и сказали отпустить — иначе встанет Госплан. Еврей, из богатой семьи, отец — известный юрист, закончил юрфак Московского университета, бывший юрист московских староверческих кланов. Брат — физик, доктор технических наук. Оба брата закончили полный курс гимназии, Гнесинское училище и МГУ. Теперь понятно, почему при Сталине его не репрессировали — людей с таким образованием можно было по пальцам пересчитать. Выдающийся специалист и организатор, но очень тяжелый в общении человек. У Косыгина он отвечал за весь математический аппарат реформы.

Какова будет налоговая система? Пока непонятно, идет обсчет, вырисовываются аж четыре уровня — местный, областной, республиканский и федеральный. У каждого должны быть свои налоги либо часть в общих. И собираться они должны одним министерством.

Налоги ведь нужны не только как инструмент пополнения бюджета. Налоги нужны для дисциплинирования всех уровней власти, для того чтобы каждый понимал какие у него доходы, понимал что надо сделать чтобы они росли — и не ходил с протянутой рукой. А то сейчас дошло до того что население протестует против размещения новых предприятий на своих территориях — экология, социальные проблемы и всё такое. Да и вообще типичное для Советского союза — понаехали тут! Хотя должно быть — наоборот, в тех же США если в каком-то округе размещают любое федеральное учреждение или частное предприятие — люди в ладоши хлопают. Это значит, что будет платить налоги само предприятие, приедут его работники, они будут сами платить налоги, где-то питаться, где-то жить, начнет расти цена на недвижимость, увеличится оборот местной торговли, для самих местных будет работа на предприятии. У нас об этом и думать не думают, у нас на уме другое — выбросы будут, в поликлинике не протолкнешься, и в садике местов не будет. Как то так.

Налоговая система позволит бороться еще с одним злом — с волюнтаризмом. Каждый директор предприятия в СССР фактически бесправен перед любым чиновником — самодуром, повинности его велики и необъятны. Людей на картошку пошли, если у соседей план горит — туда людей в помощь пошли, если надо срочно и вне плана осваивать какое-то изделие — все бросай и осваивай, и ответственность за план с тебя никто не снимал. То, что мы делаем — это напоминает несостоявшиеся реформы Александра I, когда планировалось полностью уйти от барщины и заменить ее фиксированным оброком. А то недавно узнал — министр обороны звонил по "чужим" предприятиям и требовал вне плана и в кратчайшие сроки освоить новые изделия. Конечно, не для себя — но все равно не дело.

Остается вопрос — а что делать с деньгами, которые все же останутся на предприятии после уплаты всех налогов? Пока что основной вариант — передача их в министерство и создание при каждом особого инвестиционного фонда, из которого можно было бы финансировать как развитие отрасли, так и социальные программы по отдельным заводам и по всему министерству. Неправильно? Ну, лучшего пока не придумали, да и противник я волюнтаристского принудительного переброса ресурсов из одной отрасли экономики в другую. Это деморализует одних и развращает дармовыми ресурсами других.

Реформа банковской системы. Вообще, в СССР банковская система не выполняет важнейшую функцию — инвестиционного кредитования. Процент за кредиты здесь смешной — 1 % годовых за промышленность и всего 0,5 % для сельского хозяйства — но какой смысл в этих кредитах, если их берут только на покрытие кассовых разрывов, на выплату заработной платы. Что еще хуже существует узаконенная практика невозврата кредитов — убыточные предприятия передают необслуживаемый кредит на баланс министерства, а то их списывает. И особенно этим "славится" Министерство сельского хозяйства — как только приходят очередные средства на "интенсификацию" сельского хозяйства — первым делом начинаются хождения областей с просроченными кредитами — на списание. Деньги берут на посевную, на уборочную, на строительство жилья для работников — не на коровники и трактора даже. То есть, те цифры, что у нас убыточных хозяйств менее одного процента — это все, простите фуфло, истинной картины из-за этих списаний никто не знает. Эта лазейка уже перекрыта, постановлением Совмина брать долги подчиненных предприятий на свой баланс запрещено. Но проблема неэффективности не решена все равно.

Проблема ведь имеет и обратную сторону. Какой смысл в дешевых заемных средствах, если на них ничего не купить? Какой смысл если нет инвестиционного рынка — станков, машин, зданий? И что еще удивительнее — при том, что теоретически мы все силы вкладываем в опережающее "производство средств производства". Куда же тогда эти средства производства деваются, если их и на плановое распределение не хватает?

И вот решение этой проблемы — пока просматривается только в общем. Есть мысли создать что-то вроде ресурсной биржи и, по крайней мере, часть производимого оборудования, особенно дефицитного — прогонять через нее. Надо что-то делать с порочной практикой ремонтов — у нас производство ремкомплектов и отдельных запчастей к оборудованию не предусмотрено планом (погоня за цифрами, учитывается только произведенное комплектное оборудование), и в результате масса оборудования после поломок стоит, предприятия требуют излишнее количество оборудования, чтобы иметь резерв, одно оборудование ремонтируется за счет разукомплектования другого — и еще тридцать три несчастья. Уже есть постановление, госплан заобязали изменить практику планирования, не менее двадцати процентов готовой продукции соответствующие предприятия должны выдавать в форме ремкомплектов и отдельных деталей.

Ну и надо дальше развивать практику потребительского кредитования. Ельцин в Минстрое совместно с Агропромбанком сейчас разрабатывает первую в СССР льготную ипотечную программу кредитования строительства жилья в сельской местности. Причем поручителями планируется сделать колхоз/совхоз или предприятие, на котором работает заемщик и разрешить до четверти стоимости списывать за счет баланса предприятия. Дело с жильем в сельской местности обстоит так плохо, а ресурсы местные почти не задействованы. Ресурсов мало, надо сделать много, вопрос стоит так: что мы можем сделать с теми ограниченными ресурсами, какие у нас есть. Как оказывается — не так уж и мало...

* Это правда

** И это правда. Кстати, заставляет задуматься — почему самым субсидируемым мясом оказалась баранина, при том что основные бараньи стада находятся на Кавказе и в Средней Азии, но не в РСФСР

* * *

И это правда

01 марта 1986 года

СССР Казань

В СССР было как бы два направления жизни, две лестницы, по которой поднимался — и по которой мог в одно мгновение скатиться вниз — человек. Производственная и партийная.

Линия производственная — тут все понятно, начальство, повышение, премия, тринадцатая зарплата. Если накосячил — то могли отпуск на зиму передвинуть, лишить премии, лишить тринадцатой, перевести на другую машину или станок... но тут то все просто. Да, были еще профсоюзы — с путевками в санаторий и пионерские лагеря для детей. У хорошего завода обязан был быть свой санаторий — профилакторий и лагерь для детей и подчас не один.

Линия партийная — намного сложнее. В комсомоле состояли все или практически все — а вот в партию могли вступить далеко не все, потому что в партии было что-то вроде ценза на рабочих — рабочие вступали свободно, а вот служащие... Но был статус кандидата в партию, и те кто в партию не был принят — все равно мог и обязан был принимать активное участие в общественной жизни. Это называлось "нерушимый блок коммунистов и беспартийных".

На каждом предприятии, в каждой организации была первичка. В ней был освобожденный либо не освобожденный партийный секретарь, который ведал личными делами. От него зависела характеристика. А это малоизвестный, но важнейший документ в жизни советского человека. Поступить в ВУЗ, на многие виды работы, выехать за границу — на все нужна характеристика. Испорченная характеристика — испорченная жизнь. Многие пятна не "отмывались" ничем.

Второй крайне важной вещью — было собрание. На собрании прорабатывали тех, кто "оторвался от коллектива", ведет себя так, что это не предмет административного или уголовного дела, но по каким-то причинам нарушает "тишь да гладь" советской жизни.

На собраниях прорабатывали тех, кто употребляет спиртное, пойман пьяным за рулем, ушел из семьи, нахамил кому-то, ведет себя как то не так. Попытка сопротивляться — означала уже коллективный хамский разнос и опять — испорченную характеристику. Если каялся — могли взять на поруки.

Первичка была и в милиции. Как и проработки. Но так как работа милиции никак не укладывалась в прокрустово ложе норм и правил, особенно в уголовном розыске, а контролировать такой неспокойный контингент как оперов УГРО хотелось, приходилось придумывать всякие предлоги для того чтобы докопаться, а то и применять методы прямой провокации. Например, засылали человека с каким-нибудь гнилым заявлением, а потом смотрели, что будет. Если оно оказывалось незарегистрированным — то... раньше мог быть и выкинштейн, но сейчас людей не хватало и таких страдальцев ждало понижение до простого опера и назначение в район. Проблема в том, что заявления действительно укрывали и такие вот разыскники с прожженными кафтанами — несли эти порочные практики из города в районы. Из-за постоянных проверок по укрывательствам — теперь даже бесхитростные менты из райотделов боялись принять любую самую безобидную бумажку...

У Торопова продолжались проблемы. Нина Иосифовна, видимо до глубины души оскорбившись тем, что была отвергнута как женщина, решила устроить провокацию. Не в милицию — а в народный контроль поступило заявление официанта одного из заведений общепита, что к ним пришел пьяный сотрудник милиции и потребовал его обслужить, а когда ему отказали по причине нетрезвого состояния — устроил дебош, бил посуду, кричал что он Торопов из УГРО и всех посадит. Битую посуду предъявить не смогли, провели опознание. Несмотря на то, что описание официант дал в общем правильное — из выстроенных в ряд офицеров милиции примерно одного роста, Торопова он опознать не смог. Прокурор, зная об обстоятельствах, возбуждать дело отказался, официант, как оказалось, ранее был пойман за руку на хищениях продуктов и был взят коллективом на поруки.

Через несколько дней на охоте стреляли в генерала Новикова. Тот не пострадал, но было понятно, что мафия попыток не оставит. После двадцати лет руководства министерством генерала-татарина, был назначен не татарин, да еще и бывший комсомолец, с которым нельзя договориться по-хорошему. В верхах произошел скандал, ждали отставки первого секретаря, поссорившегося с Горбачевым, ходили слухи о возвращении в республику Первым Фикрета Табеева. Но милиция — ее рядовой состав не знали этого. Работали, как и раньше...

28 февраля 1986 года

СССР, ТАССР

Город Брежнев

Идет охота на волков, идет охота!

На серых хищников — матерых и щенков.

Кричат загонщики, и лают псы до рвоты.

Кровь на снегу и пятна красные флажков

Владимир Высоцкий

Февраль в этом году выдался холодным, малоснежным, ночью почти весь месяц было за двадцать. Особенно заметно это было на фоне необычно теплого, с двумя сильными оттепелями января. Волга капитально замерзла, как не глянь — на льду черно от рыбаков. К двадцать пятому вроде потеплело, но тут же мороз даванул опять.

Смотря на красивые, красочные закаты, майор (теперь уже) Торопов говорил — все равно, дело идет к весне...

Дни прибывали, уже не на воробьиный скок, несмотря на холода — весна наступала со скоростью курьерского поезда...

В последний день зимы, Торопов сорвался в Брежнев. Его вызвал Паша Золотов, как и он, комсомолец, которого генерал поставил на один из самых трудных участков милицейской работы — криминальную разведку. Сейчас он был в длительной командировке в Брежневе. Криминальная разведка — это отдел, занимающийся установкой личностей (на сленге "ульяна") и техническими мероприятиями ("татьяна"). Поскольку милиция это не КГБ — с техникой было худовато, но в том то и дело, что Золотов, талантливый технарь со связями в своей среде — смог как говорится из "г...а и веток" напаять такого! Если бы про это узнали, его вышибли бы из органов, а то и посадили. Но в том, то и суть что генерал в первую очередь ценил ДЕЛО. И даже помог через НИИ МВД кое-что запатентовать.

Милицейский Жигуль бодро бежал по новенькой трассе из первого города автономной республики в новопостроенный второй. Пролетали встречные Камазы, от деревенских изб поднимался дым. В багажнике машины лежал неисправный фотоаппарат — он вез его в починку. На всю Казань в милиции было четыре фотоаппарата, этот был пятый.

По пути заехал в Мамадыш, райцентр, по их правилам кто ехал в командировку, заезжал по дороге, оставлял — забирал почту. Начальником розыска там был Хабиров сосланный туда за пьянки, Торопов его не уважал.

На вопрос, как обстановка, доложил бесхитростно

— Пока тихо все. Вчера только тяжкие телесные, после работы нажрались и один другого бутылкой по голове. За малым не убил. А так тихо, только кражи замучили. Еще какие-то поганцы повадились шапки сшибать, никак не закрою.

— Хулиганы не бузят?

— Нет, здесь этого нету...

Встречу назначили на въезде в Елабугу, быстро застраивающийся город, который в будущем обещал даже превзойти Брежнев. Город с тысячелетней историей, известный своим комбинатом, на котором выпускались известные на весь СССР крышки для закаток — теперь гудел большой стройкой, первая очередь автозавода была уже почти готова, ставили оборудование. На улицах было не протолкнуться от Камазов и Кразов.

Торопов заметил приметную желтую Ниву у автобусной остановки. Он потом будет с болью вспоминать, говорил же — не езди на такой приметной машины, перекрась в белый и езди как все. Нет же. Не перекрасил...

Он поставил свою машину на обратной стороне. Перебежал дорогу, заслужив негодующий гудок от камазиста

Золотов притопывал на месте от холода — худой, нескладный гений

— Здорово.

— И тебе салам.

— Давай, отойдем, а то замерзнем совсем

— Я быстро.

Он протянул заклеенный пакет

— Что там?

— Данные аудиоконтроля — националисты своего выбирали. Сходку замаскировали под собрание Райпотребсоюза.

— И что там?

— Сам послушай. По идее там всем без исключения можно семидесятую статью давать. Некоторым даже с привеском.

— Установили?

— Практически всех. Директора совхозов, местное начальство. Солидные дяди. Там же обсуждали вопросы хищений...

Торопов взвесил пакет на ладони. Вопрос куда смотрит КГБ остался без ответа. Они кстати и до того, во время событий в Брежневе вели себя подозрительно.

— Как работается то?

— Город рабочий, в чем-то хорошо в чем-то плохо. Шпаны много.

Торопов мрачно кивнул

— И что делаете?

— А что с ними сделаешь? До четырнадцати лет мы им только соли на хвост насыпать можем. В школах одни бабы, пацаны их не уважают. В детской комнате — инспектора тоже бабы. Родители на работе пластаются. Ну, напишут в дневнике: примите меры, отец выпорет — и что? Там где головы арматурой проламывают, запинывают насмерть, кто ремня будет бояться. Хотя — работаем, выявляем...

На самом деле — работа шла. Набережные Челны (тогда — Брежнев) одними из первых пережили всплеск организованной преступности, вообще в Набчелнах была одна из самых сложных криминогенных обстановок по всему СССР, потом и по России. Одной из причин была резкая нехватка кадров в то время, например на весь город было двенадцать штатных единиц в розыске — начальник, зам и десять рядовых оперов. Это на город в триста с лишним тысяч человек! Да еще с огромными промзонами (и не менее огромными возможностями хищений) и крайне тяжелой ситуацией с подростковой преступностью. Дурацкая ситуация сложилась во многом потому, что город не вовремя разделили на районы, Автозаводской район был крупнейшим районом города в СССР, но при этом ему полагалось по штату столько же оперов угрозыска, сколько и любому другому городскому району. Получалось — город, а обслуживает его отделение милиции как у района! Приходилось выкручиваться, прикомандировывать сотрудников, занимать штатные единицы других служб милиции, сотрудники которых фактически работали в розыске. Работали без продыху, часто днями и ночами, потому большая часть массовых драк происходила поздно вечером.

Тем не менее, именно в Набережных Челнах отработали основные методы борьбы с организованной, в том числе подростковой преступностью, которые были потом применены по всей России. Например, именно в Набережных Челнах сотрудник розыска Рафис Хабибуллин* придумал систему "Лидер", основанную на выявлении и привлечении к уголовной ответственности по любым основаниям лидеров подростковых ОПГ.

— А вы, комсомольцы?

— Дружины давно организованы, сейчас дополнительные материальные ресурсы выделили. С помещением нормальным год решить не могли, как беспорядки были сразу три дали, в разных районах города. Работают рабочие дружины — и Камаза и строителей. Но этого мало. Еще этот указ про каратэ, сейчас все дрыгоножеством начали заниматься...

Торопов снова кивнул. Указ об отмене запрета на преподавание каратэ появился неожиданно и был одной из немногих мер нового Генерального, с которой Торопов не был согласен. К его удивлению, генерал Новиков, когда случилось заикнуться об этом, сказал, что мера правильная, запрет ничего не дал. Ну, запретить каратэ, начали заниматься ушу, кунгфу. Бокс что — тоже запретить? А самбо? А ведь бокс опаснее каратэ. По крайней мере, отмена запрета даст возможность создать федерацию, взять процесс под контроль, организовать соревнования вместо драк, отделить здоровую часть. А шпане с арматурой — что есть этот запрет, что нет...

— А как вообще?

— Ну, город молодой, комсомольский. Чего там. Стройка вот рядом

Торопов, сам комсомолец — уловил ложь

— Врешь.

Золотов смотрел куда-то в сторону

— Уйти хочу. Завербуюсь на стройку, тут квартира будет сразу...

— Так значит. Сдрейфил. Решил слинять. Ну-ну.

Золотов посмотрел ему в глаза

— Не могу я. Послушал... это что же получается... нами правят те, кого мы... ловим?

— Ты не обобщай. Раскис, называется

Сказал — и самому стало противно.

— Ловить этих гадов надо. И будем ловить.

— Айдар. Там, на этой сходке было восемнадцать человек. Откуда они все взялись, а? Они что, в другой школе учились?

— А мы в школе учились — у нас не было сундуков всяких? Маменьких сынков и прочих?

...

— Как думаешь, они после школы куда деваются? На Луну улетают? Не... Все они — здесь и у них своя дорога. А у нас — своя.

Он похлопал его по плечу

— Не раскисай. Генерал передает привет. А я побежал, не то промерзну...

— Давай...

Он лишь успел сделать несколько шагов, как услышал рев мотора тяжелого грузовика. Обернулся — и увидел, как его друг исчезает под бампером тяжелого Камаза — самосвала...

Оскальзываясь на дороге, он побежал к месту ДТП. Одного взгляда на лицо Пашки хватило чтобы понять — ему уже ничем не поможешь. Камаз остановился метрах в десяти, он побежал к нему, за грудки вытащил из кабины водителя, швырнул на дверь со всей силой

— Ты что, с...а натворил?! Ты что?!

Как его оттащили от водилы — он не помнил.

Шок наступил позже, он был как бык, которого ударили кувалдой по голове, перед тем как зарезать. Хорошо, Коля Закиров, их милиционер — водитель был рядом, и не позволил ему натворить чего-то, за что потом пришлось бы отвечать погонами, а то и тюрьмой и вообще...

Обратно они не поехали. Гостиницы МВД тут не было, город был небольшой еще. Все номера заняты, стройка, полно командировочных. По звонку начальника ГУВД им дали номер, одноместный на двоих, из военной брони. В кафе при гостинице он как то поужинал. Мясо есть не смог, тошнило — съел какие-то пирожки, которые Коля затолкал в него чуть ли не насильно, и выпил два стакана горячего чая.

Как то устроились на ночь. Коля стащил матрас и устроился на нем, Айдар лег на кровати. Сна не было ни в одном глазу. Говорят, когда только что ранят — не больно, боль приходит потом. Это было верно. Окровавленное лицо друга стояло перед глазами, а в ушах звучали слова: нами правят те, кого мы ловим...

Ночью у них дважды пытались открыть дверь в номер — хорошо, что они хлебнули уже лиха и заблокировали замок. Спустившись вниз, они обнаружили, что ночью вскрыли милицейский Жигуль и обыскали...

Утром — поехали в ГАИ, искать группу разбора. Зевающий с утра инспектор, форма на котором чуть по швам не трескалась, предложил кофе, что было редкостью. Впрочем, ГАИ всегда хорошо жило.

— Водила этот уже влетал, так что в этот раз точно не отвертится...

Что такое "не отвертится" в ДТП даже со смертельным исходом — Торопов хорошо понимал. От водилы спиртным не пахло, он бы это почуял — значит, был не пьяным. Напишет объяснение — спешил по работе. Сложно сказать, что решит суд — там превышение скорости точно было, но Золотов на его грех переходил не по пешеходному переходу. Скорее всего, дадут года три принудительных работ с лишением прав и оставят здесь же, отрабатывать вину рабочим на стройке. Людей катастрофически не хватает, ни один судья здесь не вынесет приговор к лишению свободы по ДТП...

— Протокол оформили уже?

— А как же. Вчера еще.

— Покажите...

Торопов прочитал протокол. Глянул написанную от руки схему происшествия. Тормозной путь семнадцать метров. Они что, о...ли?

В блокнот, который он всегда носил при себе, он переписал данные водителя, и инспектора оформлявшего протокол.

— Копию мне сделайте.

— Так не на чем. У нас не Казань.

Инспектор группы разбора смотрел нагло, уверенный в собственной безнаказанности

— Вы запросите официально, мы копию пришлем. А то у нас машбюро нету, а работы — выше крыши...

...

— Да... хорошо, что водила побои не снял...

Торопов обернулся на пороге. Над инспектором на стене висел какой-то милицейский плакат, жирный наглец в форме, привыкший к подношениям, под ним — казался злой карикатурой на образ советского милиционера

— Да пошел ты. С...а.

— Качмасов... Качмасов... знакомое что-то. Фамилия необычная. Погоди...

Дияров Ильгиз Ракипович, заместитель начальника Брежневского УВД — зажал плечом трубку, не глядя, набрал номер.

— Катя, ты... Посмотри пожалуйста вне очереди... Качмасов...

— Джавдат Сабирович — быстро подсказал Торопов

— Джавдат Сабирович. Что-то, по-моему, по административной практике было, глянь.

Положил трубку.

— Как сам.

— Хреново — признался Торопов

— Вот так вот и бывает — сказал Дияров — сегодня жив человек, а завтра...

— Человек бывает смертен, но хуже что он внезапно смертен.

— Вот-вот. Как там?

...

— Говорят, власть меняется?

— Не у нас. А так — слухи всегда ходят.

Дияров выругался

— Это местные затеяли самоуправство. Попытались бетон, трубы со строительной площадки в район переправить. Переправили. Тут это не первый раз, стройка то продолжается. И приходится выкручиваться. Строительство производственных корпусов не остановишь, так, за это по башке. И что остается.

— Жилье.

— Вот именно. Жилье, магазины, кинотеатры, все объекты бытового обслуживания. Я считаю, правильно Горбачев нашим нахалам по рукам дал. Кто-то должен был.

— А как тут с обстановкой?

— Ну, сложно, сам знаешь. По-хорошему, тут надо штат минимум вдвое увеличивать. БКД работает, хорошо, что они берут на себя, по крайней мере, патрулирование.

— Там кто, Банников?

— Да, все те же. Банников, Забелин, Мулин, Поворов**...

Дело нашлось в архиве суда...

Качмасов, Джавдат Сабирович, задержан за хищения топлива, левые рейсы. Понятно дело, в городе жилье строится, куча людей переезжает из временного жилья в постоянное. Дело передали в суд, ранее судимостей не было, ущерб крупным не признали, потому было принято решение передать коллективу на поруки, соответствующее ходатайство было. Уголовное дело все же было, но его прекратили по шестой статье — вследствие изменения обстановки. То есть, видимо, как только кампания прошла, волна схлынула, отчитались...

То есть, дело смазали.

— Смазали — высказал свое мнение Торопов

— Ну а как? — розыскник Дамир Гарипов, один из "двенадцати смелых" на весь город хорошо знал расклад — поймали то его на одном рейсе. Водилы другие отмолчались, потому что и сами грешные. Судья знает, что людей не хватает. Здесь толком не разобрались, у соседей стройка началась. Это он — Пашку?

— Да

— С..а.

— Где он живет?

— Вагонный поселок Надежда, я узнавал.

— Поехали, прокатимся...

По пути заехали на место работы Качмасова, узнали подробности. Был рейд совместный, народного контроля и ГАИ, вот он и попал. Взяли на поруки, тут провели собрание, поставили на вид. Лишили всех премиальных выплат и постановили возместить ущерб путем вычетов из зарплаты. Еще передвинули в очереди на квартиры на последнее место

Вот почему он жил в вагонном поселке Надежда...

Вагонный поселок Надежда был собственно тем местом, с которого КамАЗ начинался — здесь жили первые строители, комсомольские бригады. Какое-то время он стоял полупустой, но как начали строительство Елабуги — снова мест не было.

В вагончике — Качмасов жил один, дверь открыл своим ключом комендант. Первое что бросилось в глаза — Шарп, магнитофон-двухкассетник, это не какой-то там Иж ...

— Нормально — прокомментировал Торопов

Гарипов потряс фонариком, открыл шкафчик для одежды, посветил. Присвистнул

Две пары джинсов, кожаная куртка, свитер...

Похоже, что вычеты из зарплаты сильно бедным Качмасова не сделали.

Торопов, надев перчатки, прошелся по местам, где обычно прячут деньги. Добычей стала фиолетовая пачка купюр, почти не початая

* * *

...

— Тащи понятых — сказал Торопов

— Так дела нет.

— Будет...

— И что предлагаешь? Хранить деньги законом не запрещено.

— Возбуждайся по хищениям...

— Без первички совсем? Да меня прокурор...

Дияров мрачно смотрел на пачку денег в пакете, на магнитофон...

— Суд, прокурор, следователь и орган дознания обязаны в пределах своей компетенции возбудить уголовное дело в каждом случае обнаружения признаков преступления, принять все предусмотренные законом меры к установлению события преступления, лиц, виновных в совершении преступления, и к их наказанию — процитировал Торопов статью 3 Основ уголовного производства СССР

— Я это знаю не хуже тебя. Прокурор тоже.

— Возбуждайте по части шестой

* * *

— есть основания полагать, что Качмасов продолжил хищения топлива и левые рейсы. Происхождение таких денег в вагончике у простого водилы у которого еще и из зарплаты вычитают — необъяснимо. Я думаю, Качмасова поставили перед выбором: или — или. Или он устроит ДТП со смертельным исходом — и тогда ему помогут и на суде и после. Или он отказывается — и его тогда снова берут за хищения, и уже прессуют по полной. Добейся его этапирования сюда и тут хорошенько расспроси, откуда деньжищи, огромные тыщи — и все такое...

— Погоди. Ты думаешь, он Золотова — умышленно?

— Убежден.

* Имя подлинное. Дорос до министра по чрезвычайным ситуациям РТ

** Все имена подлинные. Банников Александр Геннадьевич — командир БКД (боевой комсомольской дружины) Брежнева, Юрий Забелин — командир ОКО (оперативного комсомольского отряда) при горкоме комсомола, Виктор Мулин - командир БКД Камаза, Виталий Поворов — командир ОКО при Минмонтажспецстрое (строители). В самом начале, до 1980 года командиром БКД был Сергей Лобанов. В общем, именно эти люди в тяжелых условиях делали все чтобы ситуация в городе и районе окончательно не вышла из-под контроля. И это при том, что город уже был поделен на районы (пусковые комплексы, как там говорили) между которыми шла война. И драка спровоцированная националистами, в которой участвовало до тысячи человек — это тоже не моя выдумка

* * *

По 25 рублей

* * *

Ст. 108 ч 6 УПК РСФСР непосредственное обнаружение органом дознания, следователем, прокурором или судом признаков преступления.

02 марта 1986 года

СССР, ТАССР

Казань — Кукмор

По правилам — за командировку с ночевкой полагается отгул. Торопов по возвращении в Казань взял себе два — у него были за дежурства. К удивлению всех — он, как и все комсомольцы работали на износ.

Гулять он не собирался, ему нужно было свободное время.

На следующий день, Торопов снова поехал на вокзал, с проверкой. В нужный момент переодевшись, рванул, оскальзываясь на ледяной корке перрона к отходящей на Агрыз электричке. Вскочил уже в самый последний момент, под шипение закрывающихся дверей. В окно — заметил двух мужиков, они рванули к отходящей электричке, потом поняв, что не успевают — на выход, к машине. Мужики были одинаковые — корпусные, в куртках на рыбьем меху.

КГБ...

Выскочил на следующей же остановке. Как бы они хороши не были — но у КГБ не было таких возможностей на земле как у МВД. Через несколько минут — он уже отогревался чаем в кабине локомотива, идущего в сторону Кукмора...

Машина генерала ждала на площади перед вокзалом станции Вятские поляны. Это была очередная их уловка — Вятские поляны относятся к Кировской области, хотя до Казани тут совсем недалеко. Чтобы организовать наблюдение на станции, относящейся к другой территории — надо выходить на начальство, а времени нет. Что касается генерала — то формально он прибыл на ВПМЗ, МВД готовило восстановление производства пистолета Стечкина, теперь для милиции, и еще почему-то здесь заказывали спецсредства для спецбатальона для борьбы с беспорядками (казанский феномен, однако)...

— Золотов погиб — сказал Торопов, передавая материалы о сходке националистов — сбили машиной у меня на глазах

— Знаю... — на генерале лица не было.

— Я там задержался, поработал немного, проверил водилу Качмасова. Клейма негде ставить — хищения топлива, использование машины в личных целях. Но судимостей нет, отдали на поруки. Живет в вагончике, так как в очереди передвинули назад за хищения. Там — Шарп, двое джинс, пачка денег тысячи две.

...

— ... Его на чем-то в очередной раз поймали и поставили перед выбором. Или дело отправляем в суд, и там выставляем тебя матерым расхитителем, и ты получаешь на полную катушку. Или ты соглашаешься совершить ДТП, а фактически — убийство того, кого скажем. За ДТП даже со смертельным исходом — срок сильно не такой как за убийство, потом переведут на поселение, так как преступление не умышленное. Явился с повинной — уже максимального срока не будет, то что не пьяный — тоже. То, что ему предстоит убить офицера милиции — ему понятно не сказали.

...

— Дияров должен возбудиться по хищениям, его этапируют в Брежнев, а там будет спрос.

— Не этапируют. Качмасов покончил с собой. Повесился в камере.

...

— Назначена прокурорская проверка. Сотрудник ГАИ, оформлявший протокол — написал рапорт, что ты вытащил из кабины Качмасова и ударил.

— С...а

Явный почерк конторы. КГБ.

— Что происходит? — спросил Торопов

— Идет охота на волков, идет охота — процитировал генерал — идет грызня за власть. Наши идиоты сумели попасть на глаза самому Горбачеву... поднимая сельское хозяйство за счет фондов союзных строек... доподнимались. Теперь любого чиха может быть достаточно для того чтобы были приняты кадровые решения по всему руководству республики. Потому они бьют по нам — просто для того чтобы мы молчали. Хотя бы какое-то время.

Торопов подумал — где мы живем? Когда они, комсомольцы, выходили на патрулирование родного города... ай, ладно.

— Ты материалы смотрел?

— Нет.

— Ладно...

— Но Золотов просил передать на словах.

— Что?

— Что полно националистов. И там еще про воровство рассуждали.

Генерал посмотрел на пакет, который принес Торопов. Убрал в дипломат.

— Я тебя смогу прикрыть — сказал он — если местная прокуратура будет рыпаться, дело заберет Казань. ГАИшник этот уже считай не работает, не сейчас так через час. Писать рапорт на своего, да еще под диктовку — может только мразь.

— По пути сюда мне пытались пришить хвост — сказал Торопов — думаю, контора. А Пашка перед смертью сказал — нами правят те, кого мы ловим. Это что — на самом деле... так?

— Это упрек нам.

— Почему?

— Значит, плохо ловим. Раз они правят.

Генерал молчал, будто думая, говорить дальше или нет. В окна машины билась поземка, невдалеке — гремели на стрелках поезда.

— Тут вот какое дело — сказал он — приезжал Гордеев... он проездом был. Ты знаешь, что такое спецмилиция?

— Кто по оборонным объектам и воинским частям?

— Именно. Сейчас на ее базе хотят сделать что-то вроде второго МВД. Отдельная территориальная подведомственность, причем не совпадающая с административными границами, чтобы сращивания не было. Специализация — организованная преступность, тяжкие преступления в экономике. А так же преступления, в которых замешаны работники правоохранительных органов.

Торопов присвистнул

— Не свисти — отреагировал генерал — денег не будет. По словам Гордеева мое дело вместе с некоторыми другими — уже на столе министра.

— Вы уходите? — сказал Торопов

— Если предложат — уйду — сказал генерал — тебя я буду рекомендовать на должность начальника розыска республики. Не знаю, что из этого получится, но я буду настаивать. Крайний случай — Казани.

...

— Ты мне нужен будешь здесь. Судя по всему, идет восстановление идей Крылова. Это хорошо, это очень хорошо. Кроме того, есть Демидов*. Вместе — я оттуда, а ты на месте — мы это все размотаем. До конца.

Речь шла про идеи генерала Сергея Крылова, одно время любимца великого министра Щелокова, автора идеи организации штабов МВД. Крылов сделал многое, он думал об организации Интермила — системы наподобие Интерпола, но для соцстран. Плюс — общая система подготовки кадров, резкое усиление советских милицейских ВУЗов — по мнению Крылова они должны были заниматься переподготовкой кадров для всех социалистических стран. А от этого — один шаг до создания системы информирования, агентурных сетей в соцстранах. Эта работа уже шла.

В конце 1979 — начале 1980 года застрелились сразу двое высших чинов союзного МВД. Первым — в новогодние дни 1980 года застрелился первый замминистра Папутин, только что вернувшийся из Афганистана. Считается что после возвращения в Москву он беспробудно пил и в конце концов допился до того что стрельнул в себя. Но никто не знает, ни зачем он ездил в Афганистан прямо перед кровавым штурмом дворца Амина, ни что он оттуда привез.

Вскоре застрелился и Крылов. Считается, что он застрелился после хамской проверки академии МВД, которую он возглавлял, и которую проверял ни кто иной как первый замминистра Юрий Чурбанов. Но Крылов, прошедший огонь, воду и медные трубы никогда не стал бы из-за этого стреляться. Крылова застрелили потому что он был очень опасен для КГБ. Он курировал милицейские учебные заведения по всему СССР, в том числе и те где учились иностранцы по обмену, налаживал дружеские контакты, занимался по сути вербовкой — то есть не мытьем, но катаньем создавал свой Интермил. Это позволяло создать независимый канал информации о происходящем в странах третьего мира и социалистического лагеря. Очень качественный канал — потому что в милиции в любой стране работают осведомленные и лишенные иллюзий люди. А это в свою очередь создавало конкуренцию КГБ с его эксклюзивными информационными потоками. Международному отделу ЦК КПСС. Ну ведь не в одночасье же случился 1989 год, верно?

КГБ всегда пыталось сохранить эксклюзивность в вопросе информирования высших эшелонов власти о происходящем. Соревнование КГБ и ГРУ было мифом, ГРУ никогда не имело выхода на ЦК КПСС, и во главе ГРУ был генерал Ивашутин, бывший зампред КГБ. А вот МВД со Щелоковым, личным другом Брежнева — было для всеведения КГБ смертельно опасным. Именно тем, что оно могло открыть глаза на то, что КГБ отнюдь не всеведущ, на его реальные провалы.

За это убили генерала Крылова. Довели до суицида Щелокова.

— А что сейчас?

— От дела Золотова отойди, не суйся. Я позвоню в Брежнев, пусть там занимаются

— Да у них розыск двенадцать человек на весь город!

— Это приказ. То, что я ставлю на тебя и вашу команду — хорошо знают. В том числе и те, кто погубил Пашу Золотова. Они прекрасно понимают, что ни Демидов, ни я — молчать не будем. Значит, они попробуют поймать на чем-то тебя, а через тебя — добраться и до меня. Ты должен сейчас даже на полшага не отступать от закона. Понял?

— Понял — уныло подтвердил Торопов

— Тогда иди. А за Пашу мы отомстим

Смотря в спину Торопову, бегущему к вокзалу — погреться в ожидании электрички, генерал подумал — стоит ли оно того?

Демидова планировали назначить первым заместителем министра — начальником специальной милиции...

В его портфеле — генерал не доверял это даже своему сейфу — лежал неоформленный протокол допроса егеря охотничьего хозяйства Загирова, который в него стрелял. Егерь показал, что застрелить его — приказал помощник секретаря обкома партии, и что в охотничьем хозяйстве под видом охот происходят антисоветские сборища, в которых участвуют высокопоставленные партийцы. Генерал поднял предыдущие года — с 1975 года в этом охотничьем хозяйстве от случайных выстрелов погибло трое. Все — занимали какие-то посты. В отношении одного из них велось расследование и погиб он очень и очень вовремя.

Погиб еще один ученик. И можно расклеиться, но он обязан быть сильным. Ради тех, кто остается...

Нами правят те, кого мы ловим...

Все правильно — но — плохо ловим. Значит, плохо ловим. И опять — та самая дилемма. Кто усторожит сторожей самих...

Этого генерал не знал.

* генерал-лейтенант Н.И. Демидов — заместитель министра внутренних дел, начальник ОБХСС. Бывший первый секретарь Елабужского горкома партии, затем министр внутренних дел Татарской АССР. Начальник штаба МВД по ликвидации аварии на ЧАЭС. Уникален тем, что дал путевку в жизнь сразу двум министрам МВД. По его рекомендации поступил в школу милиции член БКД Елабуги Виктор Баранников, а в Казани он выделил среди прочих оперативника Виктора Ерина, который работал в Афганистане в спецотряде Кобальт. Впервые со времен гражданской войны при нем была применена на практике статья 77 (бандитизм) — в деле Тяп-Ляп. Руководил оперативными группами МВД в Баку, Ереване, Душанбе, Сумгаите, Нагорном Карабахе, Спитаке, Ленинакане, Вильнюсе. Умер в 2021 году

Вообще, судьба генерала Демидова еще раз показывает свершения того титанического поколения. В 17 лет он был учителем в школе, затем работал прокурором, секретарем райкома комсомола, горкома партии, министром внутренних дел Татарии, начальником ОБХСС. Он строил промышленные предприятия и школы, занимался поиском и сохранением наследия Н. Дуровой и М. Цветаевой, курировал стройки и спортивные клубы, боролся с бандитизмом, хищениями в масштабах всей страны, ликвидировал аварию на ЧАЭС, его можно считать основателем Главного управления по борьбе с организованной преступностью, он же первым открыто поднял вопрос о смычке мафии и милиции и необходимости специального подразделения для борьбы с этим (то есть его можно считать и основателем Управления собственной безопасности МВД). На пенсии он занимался преподавательской, писательской и общественной работой, именно он добился правды о радиационной аварии в Кыштыме, и льгот для ее ликвидаторов. Работал и боролся за правду можно сказать до последнего вздоха. По словам генерала Москальковой "...Легендарная личность. Очень мощный руководитель. Сейчас нет такой школы и такой патриотичной нацеленности на результат. Абсолютно скромный в быту, с чувством юмора, красивый, высокий, цельный во всех отношениях. Настолько системный подход в управлении, что его можно было поставить на любой участок /он и работал на всех участках и добивался успеха, от райкома ВЛКСМ до министерства/. Руководить экономикой, органами внутренних дел, вопросами общественных связей. И везде был бы успех. Потому что удивительно системный и цельный человек. И, конечно, легендарная личность в борьбе с преступностью."

Секретно

Начальнику УКГБ по Татарской АССР

Полковнику ГБ

Халееву И.Х*.

Спецсообщение

Пятое управление КГБ ТатАССР продолжает оперативную разработку по делу группы Торопова в МВД ТатАССР. Домашний и служебный телефоны Торопова поставлены на прослушивание. 28 февраля с.г. Торопов выехал в г. Брежнев по оперативной необходимости. В г. Елабуга скрытно встретился с прикомандированным к Автозаводскому РУВД капитаном милиции Золотовым, последний передал ему пакет. Установить, что находилось в пакете, оперативным путем не удалось.

02 марта с.г. Торопов прибыл на вокзал г. Казани. Ушел из-под оперативного наблюдения. До 04 марта его местонахождение оставалось неизвестным.

Майор Торопов по работе характеризуется отрицательно, допускает нарушения соцзаконности, подозревался в получении взятки и дебоше (информация не получила подтверждения). Не ведет воспитательную работу с личным составом. Кандидат в члены КПСС. Согласно полученным оперативным путем данным, в разговорах с подчиненными допускает антисоветские высказывания, в частности утверждает о наличии в ТатАССР разветвленной сети организованной преступности, наличие у нее связей с партийными и хозяйственными органами, проникновении в партийные органы националистических и уголовных элементов.

Докладываю на ваше усмотрение

ИСХАКОВ

* Халеев до своего назначения председателем КГБ Татарской АССР не проработал в органах ни дня, сразу получил звание полковника госбезопасности. До своего назначения был первым секретарем Приволжского райкома КПСС. Имел он отношение и к заводу Теплоконтроль. По странному стечению обстоятельств, в районе Теплоконтроля завелась самая опасная группировка Казани и в целом в Приволжском районе была очень тяжелая обстановка по подростковой преступности. Еще один "чин", бывший партсекретарь завода Теплоконтроль взлетел очень высоко — Р.Р. Идиатуллин на тот момент председатель Казанского горисполкома. С 1990 года — первый секретарь рескома ТАССР (перед Шаймиевым), националист. Во многих местах прослеживается связь национализма и казанского феномена с привязкой к одним и тем же местам.

28 февраля 1986 года

СССР, ТАССР

Казань

Начиная с начала восьмидесятых органы милиции встали перед вопросом — за что сажать группировщиков? Большинству нет шестнадцати лет — а многим нет и четырнадцати. То есть уголовная ответственность может наступить только за самые тяжкие преступления, к которым не относятся драки, хулиганство, разбитые стекла и избиения прохожих. Все совершаемые ими действия совершаются ими массово, в то время как вина согласно советскому уголовному закону — строго индивидуальна. Дырку в голове тридцать человек сделать не могут, часто и сами группировщики не знают, кто нанес роковой удар. Но для привлечения человека к уголовной ответственности — нужно установить именно конкретного автора травмы*.

Еще группировки собирают деньги. Но вот в чем загвоздка — деньги должны вносить в общак шелуха, именно они, не достигшие четырнадцати лет совершают основную массу преступлений группировки. За рубль, два, три, они готовы избить сверстника, вывернуть карманы. Формально это грабеж, а то и разбой — но возраст... возраст. И размер — никто не будет возбуждаться из-за рубля или двух.

Торопов, еще до повышения в звании, задумал спровоцировать — если не получится чисто поймать за руку — суперов, то есть высший состав группировок на каком-то серьезном имущественном преступлении. Желательно таком, за какое дадут не меньше десятки. Посадить суперов — а если преступление групповое, то возможно и бандитизм удастся вменить — обезглавить группировку. Для этого он пошел на должностное преступление — подключил к разработке несовершеннолетнего Игоря Эйдельмана и своего агента, которого он не оформил, как полагается — Зайдуллу. Он собирался через них надуть в уши группировщикам, что хватит хватать по мелочи, надо доить что-то серьезное. Например, рынок.

Но Торопов не знал, что такие идеи посетили не его одного...

Осень 1985 года

Московских поездов в те времена было несколько, не только фирменный. Вот, в один из дней — на вокзал прибыл из Москвы "пятьсот веселый", дешевый и грязненький. В числе пассажиров на перрон сошел невысокий, но крепкий парень... точнее не парень, а молодой мужчина. У парней не бывает таких глаз... глаз стариков.

Еще бросался в глаза цвет его лица... под неярким осенним солнцем оно было пепельно-серым. Так — выглядят лица людей с въевшимся в кожу загаром. Афганским загаром...

Из вещей у него был только вещмешок и двухкассетник Шарп, который он вез в подарок и каким-то образом утаил от шмона в кабульском аэропорту.

Его взгляд — прошелся по перрону, неспешно и несуетно, как щуп сапера, втыкаясь в бабку с семечками, в бродячую, подволакивающую ногу шавку, в каких-то модников с ног до головы в джинсе, кого-то встречающих. Парень вел себя тихо и по виду не был пьян — но от него несло чем-то чужим. Чужим, нездешним и опасным...

Закинув рюкзак на плечо обоими лямками, парень перебрался через пути и вышел к вокзалу. Тут же на него обратила внимание трущаяся здесь фарцовочная шпана.

— Эй, мужик! Пц! Пц!

...

— Мофон продашь?

Парень остановился и посмотрел в глаза приблатненного фарцовщика, с кепкой с надписью USA. Тот попятился

— Ты чего, мужик...

До дома он решил добираться пешком — тут недалеко. Старая Казань, которая в этом районе жила рынком и рекой, по которой привозили всякое. Еще в сороковые, сразу после войны здесь были массовые драки, в которых участвовали как вернувшиеся с фронта мужики, так и молодежь. Правда, времена тогда были другие, монтировками насмерть не дрались, а проигравшая сторона должна была купить на базаре на всех пирожков с ливером, покупали сразу двести штук.

Тяп-Ляп появилась потом. И у ее основания — стоял правильный парень, комсомольский активист, а не какой-то уголовник.

Его звали Рашид Замалиев. Он мог бы пройти по делу Тяп-ляп, но вовремя соскочил в армию. А потом остался на сверхсрочную. Тогда ведь как было. После получения повестки и до того как ты придешь (или друзья принесут тело) в городской сборный пункт — ты мог творить все что угодно. Ну кроме может быть убийства и антисоветчины. Была негласная договоренность между милицией и военкоматом — кто с повесткой тех не трогать. Иначе страдает отчетность и вообще — кто в армию тогда пойдет. Призывники это знали. Рашид перед тем как уйти в армию подкараулил школьного завуча, который ему жизни не давал и пробил ему молотком голову. А были такие кто, уходя в армию, насиловали давно нравящуюся девчонку, которая воротила нос.

Замалиев был автором. Одним из авторов. Это переводилось и как "авторитет" и как автор — то есть создатель, организатор. Группировки делились на "возраста" и в каждом возрасте был свой автор. Авторы отвечали за свой возраст.

Замалиев застал, наверное, самое начало второй волны — именно он бежал впереди толпы во время легендарной драки на озере Малый Кабан, проламывая головы торговой гирей на цепи. Но он соскочил в армию ровно до того, как милиция поняла, что группировки возрождаются, и взялась за них. И вот он возвращался в город — опытный сержант разведроты, с опытом резни "за речкой".

Он видел, что город ничуть не изменился — все те же старенькие троллейбусы и автобусы, многочисленные развалины в центре**. Пацаны в шапочках с козырьком — это свои. Свои и чужие. Замурзанный, в темной теплой одежде народ.

Спроси его, за что он служил — он бы не ответил. Отдавал долг Родине — самое верное определение. Но в это понятие вкладывалось несколько не то о чем говорили политруки в выспренных и не имевших ничего общего с действительностью речах. Он пошел в армию, и сам вызвался — в Афган. Просто доказать себе, что — мужик. В учебке в Термезе — он столкнулся с самой дикой дедовщиной, какая только есть в Советской армии — но наскоро сколотив банду, он проломил голову одному "старому" и сломал руку другому — и заставил себя уважать. В Афгане надо было делать то же что и на улице — только у врагов была борода — и он делал, и за ним шли. Потому что чувствовали его дух, и понимали что вот он то — выживет, а вместе с ним выживут и другие. Потому что он бьет и убивает не задумываясь об интернациональном долге и прочей хрени. А потом пришло время, и его демобилизовали и он вернулся в родной город — с пополненным опытом насилия, с несколькими десятками трупов "духов" за спиной и готовностью убивать дальше.

Дурак тот, кто говорил, что армия для советского пацана — школа жизни. Для него она стала школой смерти

Мать была дома, увидев вернувшегося сына, забилась у него на груди, рыдая, потом обмякла. Отца не было, отец умер. Как кстати у многих "авторов" в группировках. Это никто не изучал и вряд ли будет, разве что напишут доклад под грифом — но наиболее активные и жестокие кадры группировок происходили из неполных семей, с двумя и более детьми, где не было отца. В таких семьях старшие рано взрослели, отвечали за младших, учились отвечать жизни удар за удар...

Мать согрела суп. И раньше жизнь была не сахар, а сейчас еще хуже. Хорошо, дали приличную квартиру в новом доме — расплатились за гибель отца. Тот погиб на производстве.

— Ринат где? — спросил он, фыркая от горячего супа

— Ходит где-то — недовольно отозвалась мать — но ты не думай. Он учится хорошо, в пионеры вступил, сейчас в комсомол его порекомендовали. Дальше учиться хочет?

— А жизнь как?

— Ох, сынок, жизнь как жизнь. Вроде продуктов стало больше, как Горбачев пришел, да не для нас все это.

— Почему не для нас?

— Цены, цены...

— Ты так девяносто и получаешь?

— Подняли. Теперь сто двадцать.

Рашид со стуком положил ложку

— Ключи от гаража дай. Не продали?

— Нет. Не ходил бы ты туда...

— Почему?

— На ночь то глядя. На улицах неспокойно, на днях учительницу ножом ударили. Да и... не ездил бы ты. А ну как что на дороге.

— Ничего, ма. Я осторожно.

Дорога к старому гаражному кооперативу шла через промоину, там была большая труба. Стратегическое место — зимой на трубе сидеть тепло, для того в некоторых местах и утеплитель ободрали — а если что, через трубу — и ноги. Там дальше детский садик — ищи ветра в поле.

Прямого подъезда не было, милиция если что могла подъехать только от гаражей, времени смотаться — вагон.

В гаражный кооператив он забрался как обычно, на крышу и потом — спрыгнув. Замок заслел — но он его сумел отогреть и провернуть. Включил освещение.

Старенькая отцова "копейка", красная. Пол крытый деревом, яма для осмотра. Как он радовался, когда подошла очередь на машину. Как обустраивал гараж — по-хозяйски, чтобы на старость и потом детям хватило...

Машину он заводить не стал. Посветил переноской, порылся в железяках, которые стаскивал заботливый отец. Нашел нужное — длинный штырь.

Насвистывая афганскую песенку, мелодию которой он услышал в одном из дуканов, он зажал штырь в тиски. Подобрал напильник.

Через час — он примерял к руке получившееся оружие — как бы заточенный колышек от палатки. Там, за речкой — во время зачисток они предпочитали именно это оружие. От стрельбы в дувале глохнешь, кроме того стрельба может привлечь внимание. Кого угодно — от душманов до... представителей военной прокуратуры.

Такие тоже были и действовали с неотвратимостью гильотины — если кого-то удавалось поймать. Но что удивительно — все, от командира полка и наверное дивизии, до простого рядового — если бы узнали о совершенном во время зачистки тяжком военном преступлении — промолчали бы. Скрыли бы.

А как вы думаете? Диалектика, однако. Говорим про интернациональную дружбу, братство народов — а сами...

Рукоять он обмотал шнуром, промазанным клеем.

Пока сойдет. А дальше...

Вспомнив один из адресов сослуживца, дембельнувшегося за год до него — он двинул туда.

Район был чужой. Дальний. Один из тех, которые массово застраивались типовыми многоэтажками, чтобы решить жилищный вопрос от которого советские люди просто озверели. Несмотря на то что какое-то решение было, такие районы становились рассадниками самого дичайшего криминала в основном — подросткового. Причина? Тысячи семей вырвали из привычного круга и поселили в муравейниках, где никто не знает никого. Закон здесь никогда не уважали — но раньше была традиция. Любая женщина автоматически принимала на себя ответственность за всех малышей, которые были ей видны, если рядом не было их собственных родителей. Могла и отшлепать. Старики — контролировали подростков. В старых, двух и трехэтажных, а то и деревянных кварталах всегда можно было найти занятие. А если нет — тебе его найдут родители: все держали скотину и был огород, и то и другое требовало постоянного ухода и внимания. Прополоть грядки, полить помидоры и огурцы, покормить скотину. В домах не было ни горячей, ни вообще никакой воды — воду таскали с колонок ведрами. Кололи дрова. Потому — времени "мотаться" и выяснять отношения — у подростков просто не было. Сейчас — его было хоть отбавляй, после школы подросток был свободен и садился он отнюдь не за уроки...

Сойдя с поезда, он осмотрелся. Шпаны — видно не было. Не то, что он ее боялся — просто пришлось бы кого-то покалечить или убить. Он этого не хотел.

Пока...

О том, что дома у сослуживца гудит крутой, типично русский разгул — он понял сразу. Дверь оказалась не заперта, он толкнул ее и вошел. Запах сигаретного дыма — перемежался с запахом несвежих человеческих тел, параши. Он прошелся по комнатам, дружка своего не обнаружил.

Гулеванили на кухне. Несколько мужиков, датых, явно сидевших. С ними была и женщина средних лет, в одном халате, она курила и пьяно, бесстыдно смеялась. В открытую форточку уплывал сигаретный дым, для того чтобы гульбанящие не замерзли — все четыре комфорки на плите горели на максимуме.

Когда он вошел, разговоры затихли. Потом кто-то неуверенно предложил

— Ты эта... выпьешь.

Он неспешно и внимательно осмотрел собравшуюся публику.

— Санек где?

— Чего?!

Один из бухариков, видимо лидер — начал подниматься

— Ты чё...

Он провел короткий, резкий удар ногой — бухарик с грохотом свалился. Заточка сама прыгнула в ладонь.

— Сидеть, завалю...

Все замерли. Видимо, кто такие афганцы — тут уже знали

— Он эта... — сказал один алкаш — у Нинки, наверное, зависает.

— Адрес...

Другой бухарик кое-как продиктовал адрес

— Сидеть десять минут, потом сваливайте резко. Пока на собственных кишках не зависли...

Про ментов он и упоминать не стал — ясно, что эти козлы мусариться и не подумают — себе дороже в таком виде.

На лестничной клетке он столкнулся с двумя алкашами — те бегали за добавкой. Один из них нес неполную трехлитровую банку с жидкостью цветом похожей на мочу

Другой — изобразил какой-то танец.

— О! Вот кто мне сегодня поставит...

Рашид ударил коленом — танцор рухнул и заскулил, как придавленная дверью собака. Второй вжался в стену. Проходя мимо — Рашид неуловимым движением поддел банку, та выскочила из нетвердых рук и с хлопком разбилась о бетон...

Нина обитала в общаге ближайшего торгового техникума, куда он после короткой разведки — забрался по пожарной лестнице, как делали все пацаны. Друга и сослуживца он нашел там — что характерно трезвого как стекло. Нина Рашиду понравилась — понятно как девушка друга и не более. Смелые серые глаза, халатик. Она варила пельмени, пришлось разделить на троих. Пока он был тут — в комнату под тем или иным предлогом постоянно заглядывали девушки — оценить друга кавалера Нинки как потенциального своего кавалера...

— Чо, как жив? — спросил он бывшего ефрейтора разведроты, однажды спасшего ему жизнь, когда он пропустил одного духа и тот зашел сзади

— Да так. Норм. Вот... Нина у меня.

— Повезло тебе...

Девушка благодарно улыбнулась. Рашид и не пытался раздевать ее глазами, как это делали другие, и он пришел трезвый и без бутылки. Значит, спаивать не будет.

— А то.

— Работаешь?

— Да, пока на стройке, а так восстанавливаться собираюсь.

— На кого?

— Инженер...

...

— Говорят, на заводе квартиру через пять лет дают. А скоро будет через три. Горбачев объявил ускорение.

...

— Нинка у меня практику уже прошла. Пригласили остаться...

Рашид доел пельмени

— Пойдем перетрещим

Устроились около выхода на пожарную лестницу. В окошке была дырка, пробитая для того чтобы можно было открывать окно снаружи. Оттуда тянуло

— Я у тебя дома был — без предисловий начал Рашид

Санек скривился

— Что там?

— Думаю, уже ничего.

Помолчали...

— Мать... как батя умер, так она...

Рашид схватил его за грудки.

— Ты чё? — бывший ефрейтор машинально сорвал захват

— Ты, б..., мужик или нет? Ты чо здесь пасешься? Дома порядок наведи.

— Как?

— Ж... об косяк!

Рашид, хорошо зная русских — знал, что они слабее татар. По определению. И одна из причин этого — у них не было инстинкта хозяина и домохозяина. Почему так — непонятно, но это было так. Ни один татарин — если он конечно настоящий татарин -не мог быть подкаблучником. Ни один татарин — не мог принять от женщины ничего кроме полного повиновения. Это касалось не только жены — но и сестры, матери.

Ни одна татарская женщина не смогла бы спиться и водить в дом мужиков на пьянки и б... Ей бы не дали этого сделать просто...

А у русских это норм, проходит.

— Если надо, пацанов соберем, такой шухер...

— Не надо...

— Надо!

...

— Ты что, ради этого там...

Рашид сменил тему

— Куда говоришь, устраиваться хочешь?

Его русский друг мрачно молчал

— На заводе только пахари работают. Неважно, кем — работягой, инженером. Это не для меня. И не для тебя. Настало наше время.

Рашид хлопнул своего друга по плечу

— Идем, куртку только возьми. Идем домой, приберемся там маленько. Я у тебя был, только насрать там осталось. Приберемся, переночую я у тебя, можно?

* В УК есть одна хорошая статья, по которой можно привлекать скопом — массовые беспорядки. Но когда попытались ее использовать, ВС прекратил эту практику указав что умысел на массовые беспорядки должен содержать намерение парализовать деятельность органов власти и т.д.

** Казань город старый, почти 1000 лет. Видимо, наличие немалого числа "заброшек" одна из причин казанского феномена. Еще сыграло видимо роль очень тесное соседство огромного частного сектора и массовой застройки. Хади Такташ например — улица, перешел ее — и частный сектор с огородами где легко скрыться от милиции

На следующий день — он пошел на Брод.

В те времена — центр Казани был жилым, заселенным, Брод — это была улица Баумана. Там — в нужных местах толпились всякие спекулянты, торговали тем же чем и все — музыка, джинсы, западная одежда. Кое-где были и посерьезнее — эти барыжили иностранной техникой. Крутью считалось иметь видак.

Времена были еще детскими, потому спекулянтов не обирали группировщики, так — грабили изредка, но систематического рэкета тогда не было. Так же — не было принято бить тех, кто явно за двадцать — они были вне войны группировок.

Так что дела шли...

— Чо есть? — подошел к нему парень в пыжиковой шапке, как только он появился на Бауманке

— Чеки.

— Покежь.

Он достал пару чеков. Парень разочарованно свистнул

— Солдатские*... эти один к одному.

— Оборзел?

— Походи. Поспрашивай. Такой курс

Он достал доллары

— А это?

Парень машинально огляделся

— Много у тебя?

— Сколько есть все мои.

— Для дела интересуюсь

— Сейчас пару сотен хочу сдать.

Доллары у него были, он спас их от шмона в кабульском аэропорту. Там попадались только совсем лоховатые дембеля, с улыбкой до ушей тащащие домой двухкассетники Шарп. Такого как он — таможенникам было не взять.

Парень еще раз огляделся — не видать ли дружинников или патруля БКД.

— Не здесь. Пошли.

В подворотне — на него попытались накинуть удавку, но они привыкли иметь дело с набуханными, радостными, что вернулись домой целыми, шумными дембелями. С сержантом разведроты, только что вернувшимся оттуда — им было не справиться.

Движение он почувствовал — в Афгане надо именно чувствовать, если хочешь вернуться целым. Успел подставить руку, развернулся — от души засадил ногой низенькому, кривоногому (откуда только взялся такой) азиату. Удавка больше была не опасна, на него летел парень с камнем. Камней было тут полно — старые дома. Уклонился и пробил. Тот полетел на землю — хорошо полетел, мешком. Выхватил заточку — он носил ее по старой памяти, за ремешком часов. Остались двое. Один успел — рванул в пролом стены, того барыгу, что его привел сюда — он перехватил. Жало заточки уперлось в глаз

— Какой глаз отдаешь, с..а? Левый или правый?

— Я... все отдам.

— Давай. Из карманов — все.

Деньги — в пачках и насыпью. Трое часов Монтана — популярные тогда — в упаковке

— Сам — чей?

...

— Мотался, говорю — за кого?

— С Суконки раньше был — отшился!

— Как пацан отшился? Или обоссали?

— Как пацан!

— Претензии есть?

— Э... нету.

— Тогда стой здесь двадцать минут. На тебе... засекай время.

Он оставил одни часы

— Замусаришься — найду и на перо поставлю. Кишки в руках в больничку понесешь. Всосал? Бывай...

Азиат пытался встать, он пробил ногой — тот рухнул. Насвистывая, бывший сержант вышел на улицу.

Как такового движения афганцев в городе не было.

Своих — он нашел довольно случайно, по знакомству. Те — качали мясо в каком-то подвале. На стене — торговала своими внушительными прелестями Сандра

Вышли, сели. Перетрещали про то, кто жив, кто убит. Пацаны убедились — свой, не врет. Был там...

— Порядка на улице нет — посетовал рыжий великан Виталя из ВДВ — молодняк борзый как я не знаю.

...

— Раньше хоть какие-то края были. Сейчас... взрослых только так заколбасить могут. А там и милиция...

Оно так. Группировки выросли на том, что преступление несовершеннолетнего против несовершеннолетнего не имеет никакой перспективы. Максимум что грозит в таком случае — колония. В отчетности это нормально не провести. Спохватилась милиция, когда стали запинывать в мясо взрослых, даже мужиков

— Ты чо, доброе утро не бегал?

— Бегал. Но тогда дал по башке — пробежал. А тут толпой запинывают.

— А ваш движ?

— Какой?

— Ну вы, чо делаете?

— Да так. Я вот на завод устроился. Пацанам помогаем.

— Много платят?

— Нормально, а чо?

— Да нет. Ничо...

Вернулся домой он уже под вечер. Выложил перед матерью часть денег, которые он отобрал у спекулянтов

— Рашид, откуда? Я не возьму

— Нормально, мам. Это мне выдали... за Афган.

— Зарплату что ли?

— Ну, да

Мать испытующе всматривалась в лицо сына, но врать он научился давно.

— Поешь...

— Потом.

Зашел в комнату к Ринату. Это было редкостью по советским меркам — у них было три комнаты на троих, давали когда еще отец был жив. А потом... ну не отнимешь же.

— Братя...

— Привет.

Теплоты между ними никогда не было — хотя он, как и положено было по законам улиц, впрягался за младшего брата. Тот рос каким-то не таким... с червоточиной. Он это чувствовал

Смерть отца изменила все и всех.

Он с размаху плюхнулся на жадно скрипнувший диван

— В комсу еще не вступил?

— Не взяли пока.

— А возьмут — пойдешь?

— Пойду.

Рашид сплюнул на пол. Это было хамством в своем доме, в камере за такое могли ночью опустить...

— Давно ты этому научился?

Ринат обернулся к нему

— А ты? Ты кому служил?

...

— Советскому союзу.

Брат не выдержал, вскочил, подошел вплотную

— Я родине — служил.

— А что комса — не родина?

— Там крысы.

— Такие же, как везде

Рашид вдруг выдохнул. Сдулся...

Афганистан... Афганистан стал проверкой советского общества на вшивость, так сказать. Проверкой подрастающего поколения. Многие ее прошли с честью. Еще больше — нет.

У них в полку был один москвич. Грамотный. Кому он только зад не вылизывал ради должности библиотекаря, положенной по штату. Получил свое. Бегал на побегушках у всего комсостава. Счастливо улыбался, что не ходит на боевые.

Еще один свалил. Маленький, худенький, откуда-то из-под Вологды, с наивными крестьянскими глазами — он был сломлен еще в учебке, где процветала самая дикая дедовщина. Про его судьбу никто не знал. Деды говорили, что поскольку женщин в горах мало, а козлодерство обычное дело, его обрядили в платье и заставили делать то, что делают последние шкуры. Командование знало об этих разговорах, но не пресекало их в расчете на то, что еще кто-нибудь десять раз подумает, прежде чем дезертировать во время операции. Все разговоры об интернациональном долге — не стоили и плевка.

Была еще одна с...а, замполит. Он выспренно говорил о долге, о Родине — а сам собирал с возвращавшихся с операции пацанов дань. Не с каждого, с отделения — кроссовки например. Или свитер. Не принесешь — будут проблемы.

Грабили местное население все. Понятно, что в каждой роте находились и нормальные пацаны, но другие беспредельничали по-черному.

Были и наркоманы. Вообще были цены на все — водка, наркотики, даже женщину могли привести...

Именно через замполита — ему удалось провести магнитофон Шарп, который он выменял на вещи из разграбленных лавок.

Сам замполит таскал контрабанду в обе стороны. Поговаривали, что в ту сторону — в цинковых гробах идет героин.

— С...й не будь — устало сказал он младшему

— И не думал.

Рашид снова сел на кровать

— Чем улица живет? Мотаешься?

— Местами.

— Это как?

— На сборы не хожу, ни к чему это. А так... уважением в своем возрасте пользуюсь.

— По сколько сейчас сбор?

— По рублю

Рашид присвистнул.

— Ничего себе. По пятнадцать копеек было.

— Все дорожает...

* Солдатам выдавались чеки Внешпосылторга с красной косой чертой. Это были как бы недочеки, они действовали не на все товары и только в Афгане.

Осень 1985 года

Г. Брежнев. ТатАССР

Ничего — на веру!

Девиз клуба им. Бухарина

В те дни в Брежневе было обычное, будничное торжество — сдавали очередной пусковой комплекс. То есть очередной микрорайон жилья. Еще — шла стройка двигательного завода и вокзала — на последнем он должен был встретиться с Габдуллой. Планы по городу перерабатывались на ходу — рядом в автомобильный перепрофилировали уже заложенный елабужский комбайновый завод, брежневский мотоциклетный — должны были перепрофилировать под производство двигателей для легковых автомобилей. Работы было много, город планировался как трехсоттысячник, но сейчас понятно было что вместе с Елабугой будет больше миллиона жителей. Следовательно, многие планы приходилось менять. Например, спешно планировалась железная дорога на Елабугу, при том, что вокзал у двух городов должен был быть общим, недалеко от плотины. Он уже строился, но было понятно, что его не хватит. Рядом спешно планировали вторую очередь — под увеличение пропускной способности до полутора тысяч человек в час и гостиницу на десять этажей. Еще появился проект запустить между городами не трамвай — а городскую электричку как в Берлине или Лондоне и сделать пользование электричками таким же обычным, как трамваями.

Сейчас же Анвар Робертович был не на пусковом комплексе — он встречался со своей агентурой...

Набережные Челны в то время были одним из самых интересных городов СССР. Возникший на пустом почти месте, в нем не было старшего поколения, все жители — считай одного возраста, огромное количество молодежи. При этом — город числился райцентром при населении за четыреста тысяч, в нем не хватало не только милиции, но и КГБ. Были прикомандированные сотрудники, осуществлявшие оперативное обслуживание, тоже очень молодые.

Первый общественно-политический клуб возник еще в марте 1978 года на заводе двигателей, причем инициаторами был директор завода двигателей Поташов Виктор Денисович и комитет ВЛКСМ. Идею утвердил партийный комитет завода. Заседания клуба проходили в обеденный период в актовом зале завода. Для участников клуба проводили лекции на медицинские, юридические темы, обсуждали проблемы международного положения, проводили литературные и музыкальные викторины, организовывали концерты, просмотр кинофильмов. Короче говоря, организовали как могли культурный досуг, что было немаловажно в условиях, когда в городе не то что кинотеатров и ДК — жилья еще не хватало. Но это была только первая ласточка. Второй клуб создал электрик и агитатор КАМАЗа Писигин Валерий Фридрихович*. Изначально это был небольшой кружок меломанов, обменивавшихся пластинками и кассетами. В клуб входили начальник отдела процедур управления КАМАЗа В. Рапопорт, С. Ершов — заместитель главного инженера автоматно-токарного производства КАМАЗа и В. Мокеев — заместитель секретаря комитета ВЛКСМ КАМГЭСЭНЕРГОСТРОЯ. От прослушивания музыки — перешли к обсуждению статей о бюрократии. Затем стали ходить в библиотеки, поднимать и копировать подшивки старых газет, читать и обсуждать стенограммы съездов КПСС при Сталине и Хрущеве...

Понятно, что на такую низовую активность обратило внимание КГБ. Но в то время уже пора было спрашивать — а какое КГБ?

Сейчас Анвар Робертович приехал якобы от партийной организации Казани — помимо прочего он числился общественным агитатором, что позволяло ему разъезжать по региону без лишних вопросов. С собой он привез книгу Стивена Коэна "Бухарин" на английском языке и некоторые другие книги. В СССР такие книги можно было найти не в каждом спецхране. Надо сказать, что в семидесятые, когда писалась эта книга, Стивен Коэн работал в исследовательском институте проблем коммунизма при Колумбийском университете, штатным сотрудником он не был, работал за гранты. Директором этого института был Збигнев Бжезинский.

— Вы делаете большое дело... — сказал он собравшейся небольшой группе — кстати, переведете?

— Конечно, переведем! — горячо сказал молодой парень — у нас тут трое свободно английским владеют

— Это хорошо. Переводите. Читайте. Распространяйте. Только осторожно.

. А как вам удалось ее достать Анвар Робертович? — прощебетала молодая комсомолка. В глазах ее были любовь и восхищение

— Как... вы должны понимать, что то что система устарела, и даже можно сказать прогнила — понимаете не только вы. Понимают люди наверху.

— Но если понимают, почему ничего не делают? — спросил парень с красной повязкой на рукаве

— А что они сейчас могут сделать?

...

— Сопротивление еще слишком сильно. Заскорузлые бюрократы и начетчики сидят на каждом уровне, давят и гнобят все новое, все светлое. Любая дискуссия о дальнейшем пути нашей партии и нашей страны жестоко наказывается. Очковтирательство везде. Генеральному секретарю лгут, как и всем нам...

— Но что же делать?

— Пока — только учиться. Поднимать проблемы. Недостатки снабжения. Проблемы экологии.

— Надо пробиваться в газеты, в прессу — сказал кто-то

— Надо не пробиваться. Надо самим идти в прессу. Организовывать людей. Идти вверх по партийной и хозяйственной линии. У вас есть клуб. Помогайте друг другу. Ищите неравнодушных, таких же как вы. Учитесь.

...

— Придет и наше время. Правда, наконец-то будет сказана...

Габдуллу Шариповича он нашел как раз на железнодорожной станции, вместе со строителями — он инспектировал ход строительства вокзала, что-то обсуждали. Как оказалось, планировали переделывать вокзал — так чтобы расширить его и разделить потоки на дальнее сообщение и на город.

Наконец, Габдулла Шарипович освободился

— Мать их! — не стеснялся он в выражениях — ресурсов не дают, а строить строй. Изыскивай резервы...

Анвар знал, что после того как прогремела та история на Камазе — многие стройки в районе встали. Даже те директора, у которых были излишки — боялись их выделить. Но Габдулла тоже лукавил — на инфраструктурное строительство все заявки были удовлетворены. Проблемы были со стройкой в сельской местности — а это, между прочим, основной анклав националистов. Еще удивительнее было то, что благодаря местным чиновникам саботировалось свежее решение Политбюро о развитии местной промышленности и кооперативного движения в сельской местности. Где-то подсуетились и уже работали — а где-то...

— Побывал на клубе местном

— И?

— Дельные ребята

— Но не наши — цокнул языком Габдулла

Имелось в виду — не националисты

— Габдулла Шарипович, они тоже нужны. А вот ТОЦ я бы притормозил. И так эта драка...

— Умный больно!

...

— Еще ...

— Есть еще одно.

— Ну?

— Назревает проблема

Он рассказал о том, что происходит в Казани, о вернувшемся из Афганистана брате Рината

— Это может быть серьезной проблемой. Если группировки пойдут по пути чистого криминала — то они станут скорее проблемой. На них серьезно рассчитывать будет нельзя.

— Ты не прав. Ты очень не прав.

Габдулла посмотрел куда-то вдаль

— Знаешь, сколько уже таких вот пацанов Афган прошло?

— Тысяч сто.

— Двести.

— Порядочно.

— Эти идиоты хотят прогнать через войну как можно больше молодняка. Чтобы пороха понюхали. Чтобы были готовы. Но они копают себе могилу.

...

— Двести тысяч. А через лет пять будет полмиллиона. Молодых мужиков, которые прошли войну, для которых человеческая жизнь — тьфу! А у нашего государства — нет для них ни льгот, ни работы нормальной. И самого главного нет.

...

— Справедливости!

...

— Поработать с ними. Показать, что такое справедливость и где ее искать. Вооружить...

* Уже к 1989 году клуб обзавелся собственной видеолабораторией, библиотекой, архивом. В гости в клуб приезжали вдова Бухарина А. Ларина и Стивен Коэн. Сам Писигин многократно выезжал в страны Запада, уже в 1989 году побывал в Польше по приглашению Солидарности, встречался с Адамом Михником и Лехом Валенсой.

У автора сложное отношение к этому клубу. Это как раз была та самая низовая общественная активность, с которой наше государство работать никогда не умело и без которой немыслимо здоровое общество. Но по итогу клуб внес посильную лепту в разрушение страны, хотя мог бы внести как раз в созидание

Осень 1985 года

Казань

Военкомат был на своем месте — обшарпанная типовая четырехэтажная конструкция. Рядом стояла старая, трехэтажка, жители по привычке между военкоматом и своим домом рассадили небольшой огород...

Дежурный, посмотрев на военный билет, пришедшего вставать на учет Рашида дернулся

— Это тебе к военкому надо. Особый учет.

— А военком где?

— Скоро придет...

Напугала его аббревиатура ООСПН — как место службы. Отдельный отряд специального назначения...

Он ждал, довольно долго, присев на корточки. Потом его пригласили. Под перезвон телефонов — он прошел по коридору, постучался в дверь.

— Войдите...

Но за дверью был не привычный старый военком, который только на девятое мая одевал "парадный пиджак" со своими наградами — а незнакомый средних лет человек с располагающей комсомольской улыбкой

— Заходите, Замалиев. На учет ставиться пришли.

— Да, вообще — то — настороженно ответил Рашид.

— Давайте билет.

Но Рашид билет не дал

— А вы кто?

Человек неопределенно усмехнулся

— Молодец. Дверь закрой.

Рашид не сделал и этого

— Что нужно?

— А вот грубить не надо. Нужно поговорить...

— Бывайте...

— Стой!

Рашид остановился

— Ринат о вас хорошо говорил. Да и в части... Игорь Ильич неплохо отзывался

Рашид закрыл дверь. С этой стороны. Игорь Ильич — так звали их особиста. Он был завязан во всяких мутных делах, потому, кстати, он и протащил магнитофон. Игорь Ильич магнитофоны и куртки десятками таскал. А может и не только. Слухи про то, что в цинковых гробах в Союз едет героин — явно не с пустого места родились.

— Меня Анвар Робертович зовут — мужчина по-прежнему улыбался, хотя глаза были настороженными

— Что. Нужно.

— Какие планы на будущее?

— Вам то что?

— Мне? Ничего. За исключением того что существует секретная директива, всех возвращающихся из-за Речки, если они начинают гульбанить и совершают что-то... наказуемое — приговаривать к максимальным срокам. Проще говоря — рога обламывать

Рашид поверил. Стиснул кулаки

— С..и — едва слышно проговорил он

— Вот именно — мужчина не стал делать вид, что не слышал — вас уже можно... приземлить. Но этого не будет. Потому что вы нам интересны.

— Кому это — нам?

— Органам. Выйдем? А то...

Анвар Робертович сделал неопределенный знак, который каждый совершеннолетний советский человек хорошо понимал. Слушают или слушать могут

— Я на учет пришел вставать

— Свой военник здесь оставь. Вернемся — поставят.

В те времена посидеть было просто негде. Разве что прокуренные и обоссанные пивнухи и пельменные. В любое нормальное заведение с улицы зайти было нельзя — мест нет. Пускали только своих, или по блату. Оставшиеся продукты — продавали на черном рынке или просто разворовывали.

Потому говорили в машине — богатой белой двадцать четвертой Волге, стоявшей у военкомата. Анвар Робертович сел за руль, приглашающее открыл пассажирскую дверь

— Садись. Поедем, посидим где-то.

— Нет. Здесь поговорим

Анвар Робертович прихлопнул дверь.

— Хорошо поговорим здесь. Как думаешь, почему когда вы приходите куда-то и просите льготы, вам говорят — я вас туда не посылал.

— Я не просил

— Я к примеру. Или почему вообще все... так плохо. Жилья не хватает. В магазинах мяса нет, зато у спекулянтов его полно. И...

Анвар Робертович испытующе смотрел на "афганца"

— И почему же?

— Потому что Татария не принадлежит татарам!

Рашид пожал плечами

— Что скажешь?

— Ерунда какая-то.

В самом деле — ни в армии ни в группировках — про национальность не особо задумывались. Ценили духовитость, жесткость, умение махать кулаками. Если кого недолюбливали — то евреев, но в каждой компании был свой "еврей не такой как те". Еще почему-то не любили грузин — они жили нагло, открыто, широко и каждый грузин считал своим долгом поиметь все, что движется там, где он сейчас есть — понятия "чужие женщины" для него не существовало. Если русаки это позволяли, то где-то усатый наглец мог и на перо налететь.

И еще — никто и никогда не задумывался, что в проблемах виноваты люди какой-то конкретной национальности. Люди ругали власть, что в магазинах ничего нет, потом шли и покупали по блату с черного хода или у спекулянтов — но не было такого, что татарам тут продадут, а вот русским — нет. Кто готов купить втридорога — тем и продавали.

Людям еще не объяснили, что у проблем есть национальность. Это было еще впереди — если было...

— Никакая не ерунда. Посмотри на нашу республику.

...

— Сколько заводов, нефть есть. А в магазине на полках шагом покати.

— И чё? Кто виноват? Жиды что ли?

— Да нет. Виновато то, что мы слишком много отдаем в центр. Ты знаешь, что от нас мясо в Москву забирают

— Чего?

— Да, да...

Этого Рашид не знал. Хотя и не удивился особо. Но он по-прежнему не понимал.

— И что делать предлагаете?

— Умнеть — это для начала.

...

— Подумай, как ты оказался в Афганистане. Зачем тебя туда послали. Какой толк от этого татарскому народу?

...

— А ведь ты сражался с единоверцами!

Анвар Робертович тут совершил ошибку и огромную. Ему было плевать, на чем ловить потенциально очень ценного кадра, он пробовал всякое. А прикладной ислам не вызывал у Рашида ничего кроме лютой ненависти.

— Погоди!

...

— Ты куда, стой!

Анвар Робертович выскочил из машины — и тут на него обрушился удар дверью. Он так и не понял, как этот парень только что бывший на переднем пассажирском — оказался рядом с водительским местом и ударил его дверью. Анвар Робертович вскрикнул от острой боли...

— Сидеть, с..а, завалю.

Матерый КГБшник, много чего плохого в жизни сделавший — испугался. Впервые за очень, очень долгое время. Потому что он играл по правилам и ожидал, что другие тоже будут так играть. Правила были откровенно гнилые и подлые — но уж какие были. А тут — он увидел зверя в человеческом облике. Не просто шпаненка, который в компании запинает взрослого человека, особенно если пьяного, а один побоится — а такого, какому убить человека, что высморкаться.

— Еще раз тебя увижу — здесь или около брата — кончу сразу. Всосал?

...

— Бывай. С...а

Когда Рашид ушел, Анвар Робертович машинально потер зверски болевшую ногу. Перелома нет и то хорошо.

Зверь какой...

А ведь его мы воспитали. Улица, потом армия.

Впервые за все время работы в КГБ, впервые за все время преступной связи с националистами, проникшими в партию — Анвар Робертович задумался о том, что он творит и чему способствует. Впервые он задал себе вопрос — а смогут ли они контролировать те силы, какие пестуют. Во что превратилось общество и кого оно порождает.

Тот же Габдулла профессиональный лжец, его отец был стукачом (Анвар Робертович посмотрел литерное дело в архиве) и сдал органам немало своих коллег... а Габдулла теперь на тайных сходках националистов говорит про то что "русские истребляли цвет татарской интеллигенции"... с..а, твой отец и истреблял, стучал на друзей чтобы самому пробраться к кормушке и пробрался. Ты говоришь о том, что русские забирают для Москвы наше, татарское мясо... а не ты ли его и отправляешь? Ты. Мразина лживая, конченая. Но его оружие — интриги и донос, а оружие этих — нож, кулак, заточка. А скоро и автомат — будет?

И что тогда?

01 марта 1986 года

СССР, ТАССР

Казань

Очередная бессонная ночь — сколько их было и сколько еще будет...

Днем случилось серьезное ЧП на железке. В составе одного из поездов шел вагон со специзделиями из Ижевска, по правилам этот вагон сопровождала милиция. Точнее, спецмилиция, в Ижевске был спецполк милиции по охране оборонных производств, в него призывали как в армию, служили так же два года, у бойцов были автоматы и армейская форма — с милицейскими погонами. К спецвагону был прицеплен вагон с сопровождением, вот там и случилась трагедия: ночью один из "спецмилиционеров" сопровождавших груз застрелил двоих сослуживцев и тяжело ранил еще одного. Вагон остановили на ближайшей крупной станции — Казань. Выставили оцепление.

Пока ждали прибытия следователя — Торопов успел переговорить с задержанным и снять с него объяснения. Вообще-то делом должна была заниматься то ли "железка", то ли сама спецмилиция — но на железке не хватало людей, как всегда — а спецмилиция ближайшая находилась в Перми. Дело было очевидным, хотя и страшным — дедовщина. Обычное для советской армии явление, где-то неравнодушные офицеры давили ее — а где-то считали нормальным способом "воспитания молодых" и вступали в негласный сговор с дедами. Здесь дело кончилось плохо — деды не рассчитали, что у молодняка тоже оружие, причем постоянно, по правилам часовой на охране спецвагона должен был стоять не с штык-ножом, а с автоматом Калашникова с полным подсумком. Вот трагедия и случилась...

Поговорив с подозреваемым... хотя коего черта подозреваемый, дело очевиднее некуда — Торопов передал материал знакомому начальнику железки. Надо сказать, что он сделал для того несчастного паренька, ставшего убийцей все что мог — вписал в первичный материал его слова о том, как над ним издевались деды. Валиеву — начальнику казанской железки, тоже бывшему комсомольцу — Торопов доверял как самому себе. И знал, что тот зарегистрирует материал как положено — а дальше от него отмахнуться будет очень сложно. И паренька не расстреляют втихую, отсидит свои пятнадцать и выйдет, может даже по УДО. И это будет справедливо...

Греясь чаем в вокзальной забегаловке, Торопов смотрел на спешащих на поезд людей, которых должен был защищать и мрачно думал о том, что не давало ему покоя. Страна была беременна насилием. Вот эти деды, которые издевались над молодыми — кто они такие? Кто их научил так себя вести, кто их научил искать себе в молодых прислугу и собачонок для битья? Школа? Пионерия? Это ведь не в армии зарождается, это приносится с гражданки — а в армии приобретает подчас такие страшные формы, потому, что из казармы или из спецвагона никуда не денешься. Драки были всегда, еще до революции дрались — улица на улицу, женатые с неженатыми. Вон там, дальше — исторический район Казани, базар, там в пятидесятые, в шестидесятые — была драка каждые выходные. Только правила были, упавших не били, в мясо никого не забивали, а проигравшая сторона по традиции покупала для победителей пирожки с ливером на базаре, для чего их там жарили по двести — триста штук разом. Но из драки этой — выходили друзьями, вместе потом ели пирожки, а в понедельник шли работать. Никто не говорил, что если ты проиграл в драке, то будешь мне теперь прислуживать, никто не пытался унизить другого или других. Не было таких категорий как "чушпан", и уж тем более не было традиции коллективного обоссывания. За такое отцы-фронтовики — головы бы открутили.

А теперь это есть. В советской стране. Как так?

Доев пирожок и с грустью посмотрев на пустой стакан с чаем — еще бы выпить, но времени нет — Торопов пошел на выход. Их "розыскная" шестерка стояла далеко, на привокзальной площади было много машин, среди них были и милицейские, на одной была включена мигалка. Под ногами струились грязные ручьи, пахло весной...

— Майор Торопов...

Он повернулся. Аккуратный, средних лет человек — смотрел на него. Он машинально прикинул словесный портрет — так всегда делал.

— Нам нужно поговорить.

Майор покачал головой

— Мне это совершенно не нужно. Удостоверение предъявите

Человек принужденно улыбнулся, достал красную книжку

КГБ СССР

— Откройте

Камиль Ахмедович Исхаков. Скромно записан как "сотрудник", значит — оперативное подразделение. Кстати, говоря, еще десять лет назад — в УКГБ по Татарской АССР работали в основном русские. Это не значит кстати, что татарин не мог стать сотрудником, просто их после учебы направляли работать в другие регионы.

— Я задержан?

За спиной КГБшника нарисовался один из парней Торопова из шестерки...

— Ну что вы. Просто поговорить. Предлагаю к нам проехать

— Нет времени. Вон там, в гостинице — ресторан на первом. Посидим там если хотите

КГБшник согласился

— Давайте...

В советские рестораны пускали не всех и не всегда, но понятное дело, по корочке — пустили. Заказали дежурное блюдо, компот. Из магнитофона, подсоединенного к колонкам — напевала Пугачева...

— Признаться, Айдар Камилевич, мы с вами знакомы уже — сказал КГБшник — хотя и заочно

— Вот как? — нейтрально ответил Торопов

— Я на территории начинал, еще тогда про вас говорили.

...

— И борьба с национализмом — наша общая работа

Ой...

— Да, такая проблема есть — снова нейтрально увел в сторону Торопов — хотя я не считаю ее приоритетной.

— Вот как? А какую считаете приоритетной?

— Уличное насилие. Пацанов, которые в четырнадцать лет друг другу голову пробивают молотком

— Это да... — пригорюнился КГБшник — откуда только это взялось. Упустили молодежь.

Торопов не верил ни одному сказанному слову. Он прекрасно помнил "прекрасные времена" Федорчука, сколько людей тогда оклеветали, выгнали, посадили ни за что. Федорчук, бывший особист времен ВОВ — даже не скрывал своего презрительного отношения к новым подчиненным, приказав первым делом составить список сотрудников — владельцев личного автотранспорта. Пофиг какого, хоть Запорожца. По регионам полетели "птенцы гнезда чекистского" наводить порядок — они ничего не умели кроме одного — обвинять своих. Которые им не были своими. Странно — но при Федорчуке уцелел тот, кто должен был полететь первым. Юра Чурбанов, первый замминистра, бывший майор политотдела Внутренних войск, ставший генерал-полковником за несколько лет. Вот уж кого можно было обвинять! Но нет.

Для власти и для низов — всегда были разные правила...

Торопов молчал, предлагая говорить собеседнику.

— Я вот, собственно, чего хочу с вами познакомиться — наконец растелился КГБшник — по вам приказано провести проверку. Сами понимаете, для чего.

Понятное дело. Казимир выполнил обещание — его выдвигают. Но, ни одно выдвижение — не может состояться без справки КГБ. Эта система "бдит" за всем советским обществом, каждое более — менее серьезное предприятие, организация, орган — находится в "оперативном обслуживании". И перед тем как решиться на кадровое назначение — любой вменяемый начальник попросит "справочку", чтобы прикрыться в случае чего.

Правда КГБшникам тоже несладко. В чужую душу не заглянешь, правда. А если что случится, если не "оправдает доверия"? Поднимут личное дело, посмотрят, кто давал справку — объективку. Тоже понесет ответственность — как и руководитель партийной первички...

Система, предусматривавшая жесткую и персональную ответственность, своего рода круговую поруку — на самом деле превратилась в ничто: все ответственные лица, в том числе в КГБ освоили умение писать характеристики так, что их можно было истолковать в любом направлении, так что о человеке ничего нельзя не самом деле понять. Выглядит хорошим — но тут и тут по обмолвкам можно понять что плохой. Но это если ты не поссорился с теми, кто должен будет писать на тебя характеристику-объективку. Тогда напишут так, что опытный бюрократ поймет, что с этим человеком дела иметь нельзя, чужой он. Но опять же — напишут в таких выражениях, что не прикопаться. Вроде и хороший, а на самом деле...

— Возможно.

— У вас в деле есть несколько... скажем так, пятнышек.

...

— Например, та история с взяткой.

— Которая не получила подтверждения — доброжелательно улыбнулся Торопов — мы как юристы понимаем, что нет приговора суда, человек не виновен

Исхаков промолчал — хотя подколку он понял. Он не был юристом. Даже заочным. Кто он был? А просто активист — стукачок из студенческой среды, которого курировавший его опытный и авторитетный опер за усердие поднял сначала из "доверенного лица" во внештатники, а потом и в штат провел, в пятое управление. Закона он практически не знал, пару инструкций внутренних выучил и ладно — и старшие товарищи показали, как бумаги писать. Того и довольно. Серьезных оперативных успехов за ним тоже не было. Если сравнить его с Тороповым... Исхаков никогда не разговаривал с пятнадцатилетним подростком, который только что проломил сверстнику голову торговой гирей, не брал в больнице показания у водителя автобуса, который пытался защитить своих пассажиров когда разъяренная толпа опрокинула и подожгла автобус, не видел как на его глазах раздавили Камазом его друга, который сумел записать сходку националистов. Но тем не менее, Исхаков в негласной советской иерархии был старше Торопова — тоже майор, но ГБ — то есть, полковник. Чудны дела твои...

Но и Исхаков не понимал, во что его втянули, и почему его сделали начальником — хотя он был дуб дубом, прости господи. Начальником его сделали, чтобы потом он за все отвечал. Кукловоды — понимали, что ситуация изменилась, что милиция сейчас в фаворе у Генерального, а КГБ он не совсем доверяет. И что Торопов — человек Казимира Новикова, а Новиков — один из тех, кого Демидов, Карпец, Гуров и прочие — подтягивают в столицу, чтобы сформировать корпус опытных, матерых, готовых на все милицейских волков — разыскников. Которые не читателей Солженицына преследовали и брали. А бандитов и убийц. Знали они и о том, что Новиков либо подобрался к ним вплотную — либо уже что-то не подозревает, а точно знает. Про то, что в пятом управлении КГБ есть люди, готовящие сепаратистские мятежи и развал страны. Про то, что в массовых драках на казанских улицах — куются кадры для гражданской войны. И что, получив новую должность — он попытается вывести их на чистую воду.

Исхаков был громоотводом. Он в оперативном плане был дураком, не контролировал своих подчиненных (хотя думал что контролировал), хотя должен был за них отвечать. Как дураком был полковник ГБ Халеев, которого посадили на должность с кресла первого секретаря райкома партии, и думали, что он будет контролировать органы от имени партии — хотя по факту получилось, что это органы его контролировали. Теперь если что, отвечать будут они, а не те теневые структуры в партии и органах...

Кстати, а как образовались теневые структуры? Очень просто — партия и органы боролись с татарским национализмом. В этом качестве они общались с националистами и вынуждены были читать их литературу. Постепенно некоторые пришли к резонному выводу: если процесс нельзя победить, его надо возглавить. И возглавили. Против чего боролись — на то в итоге и напоролись. Заодно были и вполне резонные соображения — что например союзные республики получают больше, чем автономные. Что по статусу — союзной республике положены собственная Академия наук, Верховный совет и много прочего — то есть куча теплых местечек с хорошей зарплатой. Что если где-то народное недовольство — то власти в Москве чтобы его погасить улучшат снабжение. Парадокс — но сепаратизм провоцировала сама система! Система плодила замкнутые местнические группировки, а так как распределение ресурсов было замкнуто на центр, на Москву, то интерес таких группировок был понятным — урвать как можно больше ресурсов из центра. Тем самым они вступали в конфликт с соседями, которые хотели того же самого, и при ограниченном объеме ресурса кто-то неминуемо проигрывал и затаивал обиду на соседей и на центр, конечно. Ну и рано или поздно рождалась в головах идея — отделиться и наверх ничего не давать, все оставлять себе. И конечно, каждый был твердо уверен в том, что его объедают.

Ну и еще одно соображение, банальное но от этого не перестающее быть актуальным. Если не будет националистов — зачем нужны будут органы?

— Речь не об этом — подумав, сказал Исхаков — совсем не об этом, вы меня неправильно поняли. Вы ведь член партии, так?

— Кандидат

— А до этого были комсомольцем, так?

— Был.

Торопов пока не понимал, куда пытается вывернуть собеседник

— Партия — это стержень в нашей нелегкой работе. Моральный ориентир...

Торопов подумал — интересно, почему чем громче слова, тем ничтожнее дела? Вот почему так, а?

При этом его нельзя было назвать антисоветски настроенным. Антисоветски настроенный человек не стал бы вступать в комсомольскую дружину, что уже тогда представляло опасность. Не стал бы тратить свое время по вечерам на то чтобы патрулировать улицы. Но он уже не доверял тем кто говорит громкие слова, так как знал что дел за этими словами — нет.

— Согласны?

— Да, конечно.

Ободренный Исхаков продолжил

— При этом, нельзя отворачиваться от того что кое-где у нас еще существуют нездоровые явления. Пьянство, например

Он что, серьезно?

— Или разгильдяйство.

Исхаков требовательно посмотрел на него

— Вот вы, Айдар Камилевич, можете сказать, что такого среди тех работников милиции, которых вы знаете — точно нет?

Полный идиот

— Бывает, конечно. Мы все люди...

Понятно, что это было и в казанской милиции и везде. Руководство понимало, что после смены стресс иногда нужно снять. Но если кого-то ловили — не было случая, чтобы не наказали. Обычным было дежурство в выходные, некоторых направляли на работу в вытрезвитель.

— Вот. И пьянство — это всего лишь первый шаг к тем проступкам, мимо которых мы, как офицеры и коммунисты не можем пройти мимо.

...

— И потому, Айдар Камилевич, если партия доверит вам такую важную работу, она вправе рассчитывать на то, что вы будете честны...

...

— Постойте, куда это вы?

Торопов встал, сунул официанту пятерку пошел к выходу. Но на полпути — развернулся и вернулся к столу

— Говорят, что тот, кто не умеет работать, тот учит как работать — сказал он — но это не так. На самом деле тот, кто не умеет работать, тот мешает работать другим.

На самом деле он совершил ошибку — и Казимир, несомненно, сказал бы ему это. Его вербовали в стукачи, и Казимир бы ему на это сказал — соглашайся. Потому что если не согласится ты — согласится другой, и он то себя проявит как последний подонок. Но у него в ту минуту просто сдали нервы. От всего — от постоянного стресса, от двойного убийства и убийцы напротив — паренька, который если быть честным до конца — почти такая же жертва, как те два деда, уверенных в собственной силе и безнаказанности, пока не увидели перед собой "чушпана" с автоматом.

Дальше — следовало ожидать козней со стороны КГБ и возможного срыва нового назначения, чему если так разобраться — Торопов не сильно бы огорчился. Он привык к коллективу, считал, что генерал его двигает наверх слишком рано... хотя Казимира всегда отличало то, что он молодым доверял, но и безжалостно их грузил. Умей справляться, а не справился — извини. Но шанс он давал всем, всегда и в любой ситуации.

Вместо этого — его тупо попытались убить.

Так получилось, что личная жизнь майора Торопова складывалась примерно так же, как у многих его товарищей... он не обзавелся супругой в то время, когда ни ты ни она еще не думают головой. А теперь было поздно. Поэтому — его личную жизнь звали Ирина, она была понятное дело, следователем и случилось у них — во время дежурства по городу. Несмотря на молодость — двадцать пять лет — за плечами у нее был развод. Мужчины — реагируют на "милицейскую жизнь" жены еще хуже, чем в аналогичной ситуации — жены.

Взяв у "тестя" машину — Москвич-2140 — он поехал на приусадебный участок по просьбе Ирины, которая не хотела нагружать плохо чувствовавшего себя отца. Просто посмотреть, все ли в порядке, нормально ли все перезимовало.

Домик не вскрыли, перезимовало все нормально. Товарищество было в хорошем месте, на берегу Волги. Проваливаясь по колено в тяжелый, сырой весенний снег, он подошел к краю обрыва. Снег уже начал сходить, кое-где у деревьев были видны темные проплешины. Волга еще не освободилась ото льда, где-то были видны черные точки отчаянных, сильно рискующих рыбаков. Но весеннее, отчаянно синее небо — выглядывало в прорехи серых туч, и солнышко уже грело, а не просто светило. И это говорило ему, что все хорошо, а скоро будет еще лучше.

И это было вранье.

К сожалению, это было вранье.

Возвращался в Казань он уже потемну. Гнал, включив фары — весенние вечера еще темные, глаз выколи. В последний момент, он увидел какую-то темную массу... это потом он увидел, что это был сдававший задом тракторный прицеп...

И вот тут — словно кто-то сверху подсказал ему, как правильно. Хотя потом он умом понял, что сыграло свою роль его раннее увлечение гонками в ДОСААФ, картингом — он вынужден был забросить, потому что работа в БКД и что-то другое были несовместимы.

Тормозить все равно смысла не было — не успеешь. И потому — он довернул руль и что есть силы — даванул на газ...

Удар был страшным — как потом установит ГАИ, скорость в момент столкновения была девяносто пять. Но он пришелся не туда, куда рассчитывали те, кто все это затеял — в середину прицепа, аккурат снести крышу и голову водителя заодно — а в зад, самым краем. Сыграли роль законы физики — инерция машины Торопова была так велика, что этот вектор сил оказался сильнее. С грохотом и треском распарываемого металла — Москвич ударил тракторный прицеп, но его не закрутило, и он, почти не меняя направления — вылетел на встречную...

Грохот. Стремительно надвигающаяся стена света. Торопов еще вывернул руль — и чудом ушел от встречного Камаза, даже не задев его. А дальше — Москвич рухнул в придорожную канаву, в которой было метра полтора спихнутого с дороги, почерневшего снега, и пошел по ней пахать, поднимая веер снега метров на пять...

Первая мысль была — живой? Живой. Сыграло свою роль и то, что он был пристегнут — он считал неправильным, если милиционер ездит непристегнутым, нарушая правила обязательные для всех. Место ДТП осталось далеко позади — машину протащило по канаве больше сотни метров.

Москвич лежал боком, он отстегнул ремень безопасности и стал выбираться. Это не так то просто было сделать, пришлось выдавить поврежденное лобовое. С третьего удара вывалил и полез из машины. Выбрался на капот, снег неприятно обжег кожу — и только тут он окончательно убедился, что — жив.

Краем глаза он заметил странное... белая Нива, кажется. Остановилась рядом с ним на полосе — но постояв, газанула и скрылась. Потом — послышалось заполошное дыхание и шаги — это бежал водила с Камаза.

— Мужик! Живой?! — крикнул он, подбегая

— Живой — выдохнул Торопов

Отделение больницы в райцентре — находилось в старинном, купеческом здании, начала века постройки, в нем пахло лекарствами, пол был скользкий. Усталый, немолодой дежурный врач, который как лучшие советские врачи владел таинством врачевания всего почти без ничего, самыми простыми лекарствами — осмотрел его, заставил следить за пальцем.

— Тошнит?

— Нет.

— Удивительно...

Он начал писать во временной карте

— Я все равно напишу вам легкое сотрясение. Больничный возьмете.

— Не до больничных.

— Здоровье — оно одно.

Торопов поморщился от ноющей боли в руке — вывих и вдобавок ушиб. Санитарка — чем-то остро пахнущим и дерущим — смазывала раны.

На лестнице послышались тяжелые шаги, в палату вошел грузноватый, немолодой мужик в форме

— Торопов... а я не поверил.

...

— Живой?

— Как видите — Торопов пошевелился на кушетке, на которой сидел

— Тарас Владимирович, ему пить можно? — обратился вошедший к доктору

— Не рекомендую — с нажимом сказал он

— Не до выпивки — сказал Торопов — разбираться надо. Ты на машине?

— Куда разбираться, ночь на дворе. Поехали, я тебя устрою на ночь. Постель гостю в моем доме всегда найдется

— Гостиница есть?

— Да брось, Торопов, какая гостиница. Если всё — то поехали.

Пришедшего Торопов знал. И не особо уважал. В отличие от многих других — этот перевелся в район сам, в самом начале федорчуковского погрома. Обратно — что интересно не спешил, значит, тут нашел что-то интересное. Говорили про него недоброе...

Утром — выдвинулись на место происшествия.

Местные ГАИшники, качая головами, составили схему происшествия. Торопов помнил — как вчера они приехали, первый спросил — а труп увезли уже? После чего — трактором Москвич выдернули из канавы. Понятно было, что машину восстановить вряд ли удастся — и это была чужая, мать ее машина. Плохо...

В колхозе провели выемку, изъяли путевой лист незадачливого тракториста. Коряво заполненный, но все честь по чести. Он должен был возить сено для скотины.

— А он разве не должен был трактор сдать по окончании рабочего дня?

Торопов посмотрел на часы. В момент столкновения было почти восемь — двадцать ноль — ноль на армейские деньги

— Да должен был...

Хмурый колхозный бригадир смотрел в пол

— А почему не сдал?

— Левые рейсы покрываешь? — неприятным голосом спросил начальник местной милиции — хочешь сам под суд вместе с этим.

— Да нет...

...

— Вы бы, товарищ, Шамиля нашего ... извинили что ли. Пропащая душа.

— Подробнее.

— С утра он... пьяный совсем был.

— И вы его до работы допустили?!

— Не допустил в том то и дело. Лег он в биндейке, до обеда лежал, вытрезвился вроде. Ну а потом поехал работать. Корма возить. Скотина то голодная. А работать некому.

...

— Вот почему он ночью и возил. Вы бы простили его, товарищ дорогой...

Председатель местный — жил в одном из типовых домов на две семьи, которые колхоз строил своим работникам, но жил в доме на две семьи один. Первое, что заметил Торопов, когда они пришли — капитальная, кирпичная большая баня и такой же кирпичный, даже со вторым этажом гараж. Ограничения по "скромности" на дворовые постройки не распространялись.

Председатель ради того чтобы встретить заезжих милиционеров, приехал с работы. Жена поставила самовар, выставила сладости

— Свои — похвалился председатель — сейчас пекарни и молокозаводы разрешили самим ставить, но мы и до Михаила Сергеевича управились. В конце концов, все для людей. Вы пробуйте, пробуйте чак-чак. В Казани такого нет

Чак-чак был вкусным.

— Вы через два года приезжайте. Тут колбасный цех поставим... все свое будет.

— Мы по поводу... тракториста вашего.

— ... Что ДТП совершил.

— Да... — председатель помрачнел лицом — может, лучше его и в колонию года на два. Может и человеком станет.

— Он вчера пьяным был?

— Может и так. Закладывает он... летом, как силос трамбовали, он трактор в яму набок опрокинул. Собрали товарищеский суд, постановили вычитать из зарплаты.

Председатель пил чай

— Но мы вам ущерб компенсируем — твердо сказал он — если потребуется, то и из колхозных денег. Не сомневайтесь

— Что с ним произошло? — спросил Торопов — почему он пьет?

— Ну... известно дело. Ушел в армию... пока служил, его Айгуль в Казани поступила. Теперь городская, его видеть не хочет... вот он и горюет.

— А колхозники что же? На это смотрят?

— Да как смотрят. Не один суд уже был. Ставили на вид, штрафовали, стыдили. А что сделаешь? Пропал человек.

Торопов не верил ни единому слову.

Попив чай с чак-чаком, они вышли на улицу... погода сегодня испортилась, в тучах — ни единого просвета. Серая хмарь весны, подтаявший снег, грязная каша на развороченной гусеничными тракторами дороге...

Напротив дома стояла Нива, председательская.

Никто и ничто не могло убедить Айдара Торопова — что это не та самая вчерашняя Нива, что тормознула, а потом скрылась...

Шамиль Алыпов...

Допрос вел местный начальник милиции. Торопов сидел на подоконнике в кабинете и молчал

— ... Теперь точно в колонию угодишь, допился. Чуть человека не убил.

— Не видел я — огрызнулся Алыпов. Был он сильным, но каким-то нескладным. Заброшенным. Сразу видно, есть у человека женщина или нет, заботится о нем кто-то или нет. Пахло спиртным, как бывает у людей, которые пьют давно и регулярно — у них от одежды пахнет.

— Не видел, потому что пьяный опять был!

— Не пил я

— Не пил?! А бригадир сказал, что ты уже с утра готовый на работу пришел! Он тебя отстранил, ты до обеда не работал, а на кушетке лежал, работничек!

— Вранье это.

— Ну, да, вранье. Про тебя все знают, что ты пьешь.

— В меру — буркнул Алыпов

— В меру?! Ты чуть человека не убил, милиционера! В меру он пьет. Все, теперь товарищеским судом не отделаешься, точно посадят.

— Можно я с ним отдельно поговорю? — негромко, но внушительно сказал Торопов

Местный майор Пронин какое-то время молчал, потом плюнул и вышел из кабинета, хлопнув дверью.

Торопов смотрел на задержанного. Задержанный смотрел в пол.

— Шамиль — сказал Торопов — посмотри на меня.

...

— Посмотри, посмотри. Ну?

Задержанный поднял взгляд на офицера, в нем была тупая тоска, покорность судьбе и беда. Взгляд человека, который проиграл жизни, и что хуже всего смирился с этим

— Я — майор Торопов, уголовный розыск. Знаешь меня?

— Нет...

— Это я был за рулем той машины. Которую ты должен был вытолкнуть на встречку.

— Я случайно.

— Случайно, Шамиль, в этой жизни мало что происходит. Как говорил один из моих учителей, случайность — это не познанная человечеством закономерность. Так и тут. Они ведь не сказали, что надо убить офицера милиции?

...

— Правильно, потому что за это вышка. А что они тебе сказали? Что обещали?

...

— На чем ты опять попался, Шамиль? Пьянка? Воровство?

...

— Председатель ваш — там был? На Ниве? Его на чем зацепили? Растрата?

...

— Тебе пришли и сказали, что надо кого-то проучить, верно? Потому ты и напился в тот день, так было?

...

— Или... тебе фотографию Айгуль показали?

Тракторист дернулся как от удара, но продолжал молчать

— Тебе показали фотографию и сказали, что город большой, хулиганов много. Да ты и сам знаешь, что в Казани творится. И что с Айгуль может что-то случиться.

...

— Они тебе угрожали? Или угрожали ей? Говори! — внезапно крикнул Торопов

В какой-то момент ему показалось, что задержанный вот-вот расколется, он уже хотел что-то говорить, набрал воздуха...

Но страх оказался сильнее

— Ничего я не помню — буркнул Шамиль — пьяный совсем был.

Начало марта 1986 года

Москва, Кремль

...воровство было чем-то обыденном, привычным. Когда в Москве открыли гостиницу "Интурист", то за год персонал вынес половину постельного белья, 10 тысяч вилок, ложек, ножей, около 800 чайников, около сотни напольных ваз, и даже 32 картины...

— Ну, чего, Михаил Сергеевич? Что делать будем?

— А?

— Вот ты говоришь, я тебя не привлекаю. Ну, вот, привлек. Предлагай, что делать.

— Подонок какой...

— Оценочное суждение делу не поможет. Дальше.

— На суд его! Открытый!

— Почему открытый?

— Чтобы все видели, какой подонок!

— Все увидят, и что будет? Что будет от того что люди увидят на скамье подсудимых генерала милиции?

— Поймут, что партия борется с взятками!

— Не. Они поймут, что генерал милиции, начальник областного УВД может быть бандитом. А если такое возможно, то возможно все что угодно. И что никому доверять нельзя. Милиции — в первую очередь.

— И что ты предлагаешь? Не судить что ли его?

— Судить конечно. Его и всех причастных. Просто не открытым судом, а наверное трибуналом. Они же в погонах. А так я вот о чем думаю. Его ведь кто-то выдвигал, правильно?

— Тоже надо наказать!

— Какой ты. Все тебе наказать, шашкой помахать. Я бы задумался вот о чем: как фронтовик, который насмерть стоял в сорок втором в Сталинграде стал генералом армии воров? Как произошло это перерождение, от чего? И сколько еще — таких же.

...

— Наказать кого-то конкретного очень легко. Гораздо сложнее сделать так чтобы этого больше не было. Вот с этим — проблемы...

Передо мной — лежала папка с выписками из проверочного дела КГБ. Из них следовало, что начальник областного УВД Волгоградской области, депутат облсовета, генерал-майор Константин Иванов создал мафиозную группировку и крышует системное расхищение государственного имущества в Волгоградской области. В банду помимо него входит начальник ОБХСС полковник Тютюнов, начальник вневедомственной охраны полковник Шумилов, начальник ХОЗУ областного УВД, полковник Кирилов. Все они наладили схему хищений с большинства предприятий города производящих потребительские товары — фактически, те кто должен охранять государственное имущество, его разворовывают. Системное расхищение идет на мясокомбинате, молокозаводе, ликеро-водочном заводе, кондитерской фабрике, других предприятиях, где производят то, что пользуется спросом и что легко продать из-под полы. В схему хищений вовлечен городской и областной торги, из-под полы продающие наворованное. Кроме того, эти люди обложили данью городские предприятия — все директора знают, чтобы к ним не пришли с проверкой, надо платить. Полковник Кирилов берет взятки с поступающих в Волгоградскую высшую следственную школу, так как является членом приемной комиссии. Полковник Шумилов приказывает своим подчиненных обворовывать те объекты, которые они охраняют...

Генерал Иванов имел биографию, совсем не свойственную преступнику. С 1942 года он в составе рабочих батальонов участвовал в Сталинградской битве, защищал родной город от фашистов. После победы в этой битве — примкнул к действующей армии. Участвовал в битве на Курской дуге, в сражении под Прохоровкой. Войну закончил в Праге. Шесть благодарностей Верховного главнокомандующего, двенадцать — командира полка. Из наград — Орден Отечественной войны первой степени, Красное знамя, медали За отвагу и За боевые заслуги, награды Польши, ГДР, ЧССР. Три ордена Трудового красного знамени — это уже после войны. Член обкома КПСС.

После демобилизации в 1950 году был направлен на работу в ОБХСС и там видимо сделал вывод, что если хищения не удается остановить — значит, их надо возглавить. По данным предоставленным КГБ банда Иванова ведет свою деятельность на протяжении как минимум пятнадцати лет, в числе тех кто приезжал к ним и уезжал с богатыми дарами — Щелоков, Чурбанов, начальник кадров МВД, покойный генерал Никитин...

Вот, как то так, друзья мои.

Тут два момента я бы выделил. Шашкой помахать, назвать Иванова и его людей гнилыми яблоками и устроить показательный суд (как в итоге в той реальности и случилось) — это просто и даже кажется правильным, если бы не одно но. Я знаю, что будет позже. Иванова и его подельников судили в восемьдесят восьмом — а спустя три года не стало страны. И выяснилось, что таких как генерал Иванов очень и очень немало, "оборотень в погонах" стало расхожим мемом. То есть, никакого педагогического эффекта открытый суд над Ивановым не дал, если не дал обратный — люди посмотрели и сделали вывод, что так оказывается — тоже можно.

И второе. Генерал Иванов не воровал сам он лишь способствовал воровству и обкладывал воров данью вместо того чтобы бороться с ними, как предписывает его должность. Истинные герои этой системы — это безвестные орды тех несунов, которые день за днем, неделя за неделей, месяц за месяцем, год за годом обносили те предприятия, которые работают, как трудолюбивые муравьи тащили молоко, мясо, конфеты, спиртное и вообще все что плохо лежит. СССР базируется на том постулате, что все принадлежит народу, предприятия принадлежат рабочим которые на них работают, у них нет хозяина, потому что хозяин — народ. Но судя по поведению этой орды несунов — сами себя они хозяевами не считают, потому что сам у себя воровать не будешь.

А кем они себя считают?

Интересный вопрос, не правда ли.

Я закрыл папку и посмотрел на сидящих передо мной людей. Помимо Савинкина, который должен был быть как заведующий отделом административных органов ЦК — был и Гейдар Алиев, член Политбюро. Генерал КГБ. Я прекрасно понимал, для чего он здесь — для веса. КГБ пытается начать разгром МВД — очередной. Дело не в Иванове — они пытаются уравновесить весы...

— Хорошо — сказал я — если нужна санкция, то вы ее получили. Реализуйте материалы, возбуждайте уголовное дело. Рекункову я позвоню.

— Вопрос — начал заход Алиев — не только в том, что натворил этот негодяй. Но и в том как это стало возможным. Кто-то же его продвигал, прикрывал...

— Верно — сказал я — просмотрели все. Куда смотрел обком, как они допустили, что годами в бюро обкома заседал матерый вор и расхититель, как они не разоблачили его истинное лицо. И КГБ — тоже проверял его перед тем дать справку для назначения на должность, верно?

Гейдар Алиев все понял. Генеральный — не даст согласия на кадровые решения по МВД. Потому что он делает на них ставку. По КГБ — ничего нового, а по МВД — создание спецмилиции, формирование особых милицейских отрядов — ОМОН. Не просто так в Москву один за одним из провинции подтягиваются сыскари — начальники областных или городских розысков, люди с опытом, со связями, с командами.

Горбачев делает ставку на МВД. И он, как генерал КГБ — должен делать выводы. Пока непонятно какие. Но должен.

Не просто так нервничает Чебриков, не просто так...

Им всем, птенцам гнезда Андропова — пора нервничать...

Выходя из кабинета генерального — в приемной Алиев натолкнулся на Карпеца. С ним был какой-то незнакомый человек в штатском. Алиев на автомате "срисовал" его и запомнил приметы. Надо выяснить, кто это такой...

Пришедшим — был генерал Николай Цыганник. Относительно его готовилось назначение советником министра внутренних дел Болгарии, но представление завернули в ЦК — по моей инициативе. Такой опытный человек как Цыганник — нужен был здесь.

Николай Ефимович Цыганник — был выдвиженцем по партийной, точнее по комсомольской линии, он считался членом Днепропетровской команды — но это не мешало быть ему выдающимся организатором и фактически создателем системы транспортной милиции СССР. Он не имел юридического образования, работал в комсомоле, его заметил и выдвинул Кручина — тот самый Кручина который сейчас в аппарате ЦК КПСС. Но у него было образование инженера путей сообщения — а советский инженер может работать где угодно и кем угодно. Ну или почти где угодно. Именно Цыганник — сыграл одну из ключевых ролей в обеспечении безопасности Олимпиады, при нем в транспортной милиции был создан параллельный, собственный уголовный розыск. Но интереснее другое — в 1980 году он после Олимпиады был направлен в Афганистан, где руководил процессом создания (фактически с нуля) Царандоя — некоего гибрида милиции и внутренних войск. Там он заменил генерала Косоговского — но сделал гораздо больше чем он.

В 1983 году он вернулся в Москву и был назначен заместителем министра — главой ГУООП. То есть в его распоряжении оказалась вся черновая работа — патрульно-постовая служба, участковые, вытрезвители. С министром не сработался, потому то и подготовили его назначение в Болгарию — с глаз долой...

Но у меня на него были свои планы...

— Проходите, Николай Ефимович, присаживайтесь. Чаю?

— Если можно...

— Вот тут у меня товарищи пахлавы из Баку прислали. Как раз к чаю...

Цыганник много слышал о новом Генеральном — совсем молодой, из комсомольцев. Ходили слухи что во время, когда он был Первым секретарем на Ставрополье, был всякий шахер-махер, как это обычно и бывает в курортных регионах, где много отдыхающих и большой оборот наличных. Но слухи слухами — а погром милиции он остановил, убрал ретивых КГБшников. За это ему можно было многое простить.

Сейчас он видел перед собой коренастого, лысоватого человека своих лет, одетого как то не так, не по-местному — возможно, костюм шили там, не в нашем ателье. На голове было большое родимое пятно и стоило усилий не смотреть на него. Но глаза... это были глаза вожака. Сам много лет пробывший в комсомольской стае, потом перешедший в военизированную организацию — Цыганник умел чувствовать, вожак человек или нет — спинным мозгом, в секунды выстраивая иерархию. Этот был вожаком... несомненно.

— Николай Ефимович... как вы смотрите на назначение вас руководителем управления специальной милиции Закавказского края?

Цыганнику показалось что он ослышался

— Простите... какого края?

— Закавказского. Специальная милиция создается специально с тем, чтобы зоны территориального обслуживания не совпадали с административными границами... например, в Ростове будет сидеть управление, занимающееся Донецком и большей частью юга Украины, а в Харькове — значительной частью нечерноземной полосы, административно являющейся территорией РСФСР. Но у вас ситуация будет несколько другой. Есть мнение...

Генеральный сделал паузу

— Есть мнение, что существующая в Закавказье схема территориального обслуживания не оправдывает себя, министерства союзных республик не справляются с ситуацией в них. Потому есть мнение — создать единую милицию для всех трех союзных республик — Грузии, Азербайджана и Армении. На вас, Николай Ефимович, возлагается задача посмотреть кадры и организационно подготовить это решение.

Сказать что Цыганник был шокирован — это не сказать ничего. То что обстановка в Закавказье неблагополучная — он прекрасно об этом знал. В конце концов, он был заместителем министра. Всю страну шокировало убийство Эдуарда Шеварднадзе. Но сейчас — он в секунду прокрутил в голове... какого масштаба коррупционный гнойник ему предстоит вскрыть и вычистить. В Закавказье — каждая должность стоит денег, из рук в руки переходят огромные суммы неучтенной наличности. Практически каждый офицер республиканского министерства — он в этом не сомневался — либо заплатил за свое назначение, либо кому-то этим обязан и должен отработать долг. Если сейчас ликвидировать три республиканских министерства — долг отработать не получится, критически нарушится равновесие в системе. И на переднем крае будет он — генерал Цыганник.

Мелькнула мысль — пару лет назад об этом много говорили. Он тогда был в Кабуле — но новости докатились и туда. В сентябре восемьдесят второго — мафия убила генерала карабинеров Далла Кьезу, назначенного префектом Палермо. Он пробыл префектом всего сто дней...

А потом пришел стыд. Жгучий. Невыносимый. Он — комсомолец, ставший генералом милиции. Боится взяточников и воров, подъедающих министерство и позорящих само звание — милиционер. От того, смогут ли они сами справиться с жульем и негодяями в своих рядах — зависит их право оставаться милиционерами. Если нет — тогда почему они возмущаются что им в министерство насовали КГБшников?

... Я верю в молодежь и пришел сюда, чтобы дать ей что-то: я надеюсь, что смогу этой своей деятельностью вызвать хоть какие-то сомнения у тех, кто живет в гнилье, кто процветает за счет коррупции. Я все еще верю, что ценности существуют, особенно потому, что мы люди, а не цифры. Мы должны отвергнуть любую форму коррупции, потому что именно она питает мафию. Мафия — это образ жизни, образ мышления, который подавляет любого; и мы должны научиться бороться с этим...

Эти слова — сказал генерал Далла Кьеза на встрече с учениками школы Гарибальди в Палермо незадолго до своей трагической гибели от пуль наемных убийц. Он прекрасно понимал, что его ждет в Палермо. У него была молодая жена, которая пробыла его женой всего шестьдесят четыре дня и погибла вместе с ним — и он мог отказаться, уйти в отставку. Или наоборот — тайно сговориться с мафией и быстро стать очень богатым человеком. Но он не пошел на это — об этом свидетельствует, то что его убили. Он знал что идет в огонь — и все равно шагнул вперед.

Так неужели он — слабее этого генерала?

— О чем задумались?

Генеральный — требовательно смотрел на него.

— Упразднить три министерства... так ведь есть честные люди... уверен что их немало.

— Мы назначаем вас для того чтобы вы могли разобраться в ситуации, найти честных людей и взять их на работу в объединенное министерство. Министерство все равно будет существовать, штатное расписание будет увеличено соответственно задачам. Николай Ефимович... есть такой фильм — Мимино. Смотрели?

Цыганник попытался вспомнить

— Какого года фильм, Михаил Сергеевич?

— Семьдесят седьмого

В голову ничего не шло

— Комедия — вполголоса подсказал Карпец

— Комедия — согласился Генеральный — но это как посмотреть.

— Признаться... давно, смотрел. Не помню.

— Комедия... но если так вдуматься... пилот вертолета перевозит на внешней подвеске корову.

— Корову?! — изумился Цыганник

— Ее самую. Это смешно... но если подумать, что вертолет мог упасть, то это совсем не смешно Или вторая история — пилоты вертолетов берут у начальника авиаотряда Запорожец и ездят в город, не имея водительских прав.

...

— Тоже смешно, но если бы кто-то попал в ДТП и сбил человека....

Цыганник ничего не понимал.

— Речь вот о чем. Когда ты борешься с преступностью, играет роль то — кто перед тобой. Вот человек. Он преступил закон и должен ответить, верно? Но если он тебе брат, сват... или односельчанин...

— Кумовщина — со вздохом сказал Карпец

— Речь не только о кумовщине. Речь о проявляющемся национализме. Который приобретает все более опасные формы. И который проявляется в том числе вот так — когда преступник для тебя прежде всего свой, тот кто говорит с тобой на одном языке. Знакомо. Николай Ефимович? По Кабулу?

— Знакомо — подтвердил Цыганник — там были солдаты, которые специально мимо цели били. Хотя в них то стреляли и стреляли точно.

— Ловили таких? — заинтересовался Генеральный

— Было.

— Пытались допрашивать? Что они говорили?

Кабул...

Серый город в плену у гор...

Представительство МВД, гостиница Беркут — для вновь прибывших. Акклиматизация, вечером песня под гитару.

Как то взяв чайник он удивился — осадка там столько что емкость чайника меньше на треть. Ему сказали что вода тут такая что два года — и почки летят, если не фильтровать. И везде — пыль, мелкая пыль. Даже на стакане из которого ты только что отпил.

Пыль как проклятье...

Город Гульбахор — в переводе "Весенний цветок" — недалеко от Баграма, начало долина Панджшер. Раньше здесь была вилла короля Захир-шаха, сейчас — смертельно опасно даже днем. Город перекрывает выход на трассу.

Там, в долине — владения Масуда. Несмотря на несколько операций — взять под контроль долину так и не удалось.

Реалии чужой жизни — преступник установлен, но как его задерживать, если он в банде в которой тридцать человек?

Но задерживали...

Да... он помнил их глаза. Глаза людей, которые не знают сомнений в том, что делают. Он сам лично, смотрел в глаза бородача, который казнил учительницу за то, что учила детей. Переводчик — торджимон — переводил, а он говорил с ним и не мог понять. Понимал он только одно — этого не исправить. Согласно теории — уголовное наказание должно исправлять преступника, но этого не исправить. Можно только расстрелять.

Видел он и предателей. Тех кто стрелял поверх голов, стрелял в сторону — куда угодно, только не в своих. Своими были моджахеды. Воины Аллаха. Воины Бога. Он пытался понять — почему. Не верил в то что — из-за денег, у моджахедов денег было немного*, на угрозах далеко не уедешь. Его поражало хорошо знакомое, крестьянское — какая-то стыдливость, замкнутость в сочетании с железной уверенностью в собственной правоте, в своей правде. Крестьяне не склонны к долгим разговорам, говорить не о чем. Но они всю жизнь живут по правилам поведения, которые впитали с детства и которые не нуждаются в обсуждении или закреплении законом. Та справедливость, которую они принесли им с севера — владение землей, трактора, колхозы, где все совместно работают на себя — она наталкивалась на местную, вековую крестьянскую справедливость, когда веками жили иначе. Апрельская революция затронула лишь город, афганская деревня во многом осталась глуха к ней и ее героям. Единственным законом в афганской деревне был ислам. И пуштун-вали, кодекс чести пуштунов**. И согласно этому закону, тот, кто стрелял в своих — становился бинанга. Нанг — честь, би-нанга — человек без чести. Для пуштуна — лучше потерять жизнь, чем честь. И не было таких слов, которые убедили бы их в обратном...

— Они... в большинстве ничего не говорили.

— Николай Ефимович... задачи которые мы возлагаем на вас — предельно сложные. Понадобится весь ваш опыт, в том числе ваш опыт как организатора Царандоя. Необходимо будет создать мощное и мобильное боевое подразделение для борьбы с бандитизмом наподобие того же Царандоя. Вам будут выделены средства на создание нового учебного заведения — специальной школы милиции, причем в ней обязательно должны быть курсы для иностранных слушателей, то есть это не просто зональная школа повышения квалификации, это должен быть полноценный милицейский ВУЗ. Задача не на один год, надо будет строить здание, готовить учебную базу, подбирать преподавательский состав. Но знаете, как говорил маршал Лиотей?

— Кто, простите? — это уже Карпец

— Французский маршал Лиотей. Его назначили в Алжир наместником, это был еще прошлый век. Он заметил, что дорога, которая ведет к дому наместника — открыта со всех сторон, и палящему солнцу и может быть и стрелку, и распорядился обсадить ее деревьями, чтобы была тень. Ему сказали — но маршал , тень будет только спустя тридцать лет, когда деревья подрастут. И маршал на это ответил: именно поэтому начните сажать деревья сегодня же...

Я посмотрел на Карпеца, тот понял взгляд правильно и поднялся

— Подожду в приемной, Михаил Сергеевич

— Хорошо. Мы недолго...

Оставшись вдвоем, я в упор посмотрел на Цыганника.

— Товарищ Кручина — сказал я — о вас хорошо отзывается. Очень — хорошо...

Как бы не понял это Цыганник — он промолчал

— Мы все — в одной лодке. И давайте как комсомолец с комсомольцем. Никому — ни в Грузии, ни в Армении, ни в Азербайджане — я не доверяю. Речь даже не о политическом доверии. Речь о том, что сложившаяся нездоровая обстановка указывает на наличие системных проблем.

...

— Товарищ Пуго послан ЦК, ему доверять вполне можно, но и только. И проблемы не исчерпываются одной Грузией. Поднимает голову национализм. Нездоровое явление, которое мы просмотрели и которое стыдливо скрывали за термином "местничество". Увы, это давно уже не местничество, это именно национализм. Речь уже идет о том, что общий для всех марксизм, ленинизм — заменила грузинскость. Армянскость. Не скрою, это одна из причин, почему назначение предложено именно вам — вы видели это в Афганистане. Вы понимаете, кто такие пуштуны и как связан пуштунский национализм с тем, что там происходит. Вам не впервой будет видеть людей, которые на словах коммунисты, но на самом деле для них есть свои, и есть все остальные. А свои — это род, племя, семья. Народ...

...

— Я ставлю перед вами две задачи. Первая — подготовиться к противостоянию националистическим проявлениям, вскрыть и наладить освещение националистических группировок. Особенно в среде писателей, интеллигенции. В свое время, Сталин пытался подкармливать национальные интеллигенции, грузинский поэт за строчку на грузинском получал в пять раз больше чем русский — за строчку на русском. В пользу это не пошло — наоборот, привело к появлению нового барского класса, типа Константина Гамсахурдиа. Властителей дум, зачастую испорченных, разложившихся, совершенно не советских...

Генеральный прервался. Допил остывший чай.

— Это первое. И второе, более важное. Грузинская ССР является лидером по числу зарегистрированных наркоманов в СССР. Не зарегистрированных там еще больше. Ситуация с наркотиками становится еще более нездоровой в Средней Азии. Чуйская долина, некоторые места на Кавказе. Киргизская ССР где раньше выращивали опиум...

...

— С наркотиками идет борьба, но пока что она исчерпывается борьбой с наркоманами, с потребителями. А надо выявить источник. Предположения два. Либо идут нелегальные поставки из Турции, которая является мировым лидером по производству лекарственного опиума. Либо — Афганистан.

...

— Поэтому на вас Николай Ефимович, возлагается задача создать на вашем участке крупное, самостоятельное милицейское подразделение, которое выявит источники поступления наркотиков в Грузию и перекроет их навсегда. При необходимости, можете работать в других союзных республиках, не уведомляя местные органы и выходить на Царандой. Считайте это заданием от ЦК и лично от меня.

С этими словами — генеральный достал из стола карточку, написал что-то на ней и толкнул по направлению ошалевшему Цыганнику

— Это мой. Можете звонить по необходимости. При необходимости — вам так же разрешено вести оперативную работу в воинских частях, если будет информация что они каким-то образом причастны к перевозке наркотиков и прочим противозаконным вещам. Военную контрразведку можете ставить в известность по факту. Опять же — в случае проблем ссылайтесь на меня...

* В то время моджахеды действительно были небогатыми

** Одна из ошибок, которую совершили и мы и американцы — вера в то что Афганистан исламская страна. На самом деле эта страна во многом доисламская, языческая, ислам был уделом горожан, купцов, чиновников — потом многие из них перешли к коммунизму. Деревня соблюдала шариат лишь в той мере, в какой он не противоречил местным обычаям. Один пример — для наказания за прелюбодеяние в шариате нужно минимум два свидетеля мужчины или четыре женщины, в пуштун-вали достаточно слухов. Так же мужеложство с мальчиками (бача-бази) — в Афганистане это норма, но это не имеет никакого отношения к исламу, в шариате за это смертная казнь. По слухам, мальчик был даже у президента Ашрафа Гани, варлорды содержали гаремы из мальчиков. Ни в одной исламской стране этого нет, саудовские шейхи, например, содержат гаремы, привлекают содержанок со всего света, в том числе русских — но ни у кого и мысли не возникает завести гарем из мальчиков

Начало марта 1986 года

Москва, ул. Житная

Здание МВД СССР.

— Что будешь, кофе, чай? — спросил Карпец, когда они вернулись в здание МВД на Житной, 16. Прошли в просмотровый зал

— Водку — мрачно сказал Цыганник

— А нету — развел руками Карпец

— Что, совсем? Быть не может.

Водка была, как и коньяк, но понятно, из-под полы. Министр считал, что порядок начинается с себя самого и потому не позволял лишнего даже с ближайшими подчиненными.

Карпец задернул шторы, поднял телефонную трубку

— Давайте оперативные материалы по Грузии

Едва слышно зашипел новенький японский проектор. На экране замелькали кадры оперативной съемки беспорядков. Мечущиеся люди, плакаты, проносящиеся на большой скорости машины. Видно что многие митингующие одеты слишком хорошо для советского "среднего класса" — в джинсе каждый второй если не больше.

— То, что министерства будут упразднять — знал? — спросил Цыганник

— Ходили слухи.

Цыганник покачал головой, усаживаясь в кресло

— Так я стану врагом всем.

— Или другом.

— Или другом... — согласился он

Пояснять ничего было не надо. На экране мелькнул лозунг — долой КПСС!

— Без этого никак?

— Окончательное решение не принято. Но ты же понимаешь, Николай Иванович, чем оно обусловлено

— В свое время так союзное упразднили. Хлебаем до сих пор.

— Здесь другое...

На экране — трибуна. Какой-то митинг

— О чем с тобой говорил Генеральный?

— Через какое-то время упраздняются три министерства. Создается одно, на все три республики. К этому — милицейский ВУЗ, не курсы переподготовки — именно ВУЗ. С возможностью приема курсов из-за рубежа.

— Откуда не сказал?

— Нет. Но ведь и так понятно.

Понятно. В Ташкенте — учатся военные, а здесь похоже будет базовый ВУЗ для подготовки Царандоя и не только наверное, Царандоя.

— Больше ничего

— Ну и два — два — четыре*.

На экране — белела пустота.

Карпец помолчал, обдумывая сказанное.

— Там есть сильная группа по наркотикам, уже сформированная. Извини, но больше людей на это направление я тебе не дам.

— Пока и не надо — Цыганник явно не понимал масштаб происходящего там — насколько все серьезно?

— Насколько? Недавно задержали инструктора обкома — в кабинете. Он в томике Ленина хранил чеки. То есть куски пленки с дозой наркотика

Цыганник только головой покачал

— Ситуация там из рук вон — это мягко сказано. Колются взрослые мужики, подростки, уже есть случаи употребления в школах, в ВУЗах — полно. Женщины продают себя за дозу... имей в виду, это страшно. Даже блатной мир там сидит на игле. Что интересно — грузинское воровское сообщество допускает употребление в отличие от русского.

— Почему так?

— Видимо, позиция наиболее авторитетных криминальных лидеров такова**. Кстати, в Ереване работает крупный фармацевтический завод на него надо обратить особое внимание. Проходили партии морфина без маркировки, установить источник так и не удалось.

— Как же так получилось?

— Что именно Николай Ефимович?

— Как мы так упустили Грузию?

— Ну... — Карпец перешел на обычный преподавательский тон — там всегда проблемы были. Бандитизм опять же. Потом — при Сталине Грузией никто не занимался кроме самих грузин, кадры были только местные. Сильный национальный фактор, национализм там всегда был и есть.

...

— Только между нами — мы сейчас старые дела поднимаем потихоньку. Времен культа личности. В Грузии — злоупотребления были особенно тяжкими, там органы на какое-то время превратились в настоящую банду с бандитским укладом работы. Грузия же — дала немалое число деятелей в центр, которые продолжили преступную деятельность уже в Москве. Так что происходящее в Грузии не случайность, там это каша варится уже давно.

Министр помолчал и продолжил.

— Табельное у тебя на постоянке?

— Зачем оно мне?

— Сегодня же получи, напиши рапорт. Это не просьба, это приказ. Я тебе дам все-таки пару человек, надежных, афганцев. Держи их рядом с собой. Среди них есть водитель, он возил Анахиту Ротебзад

* * *

. Местного водителя не бери. И жить там лучше — на территории воинской части.

Цыганник пошутил

— Да вы меня как в Палермо того генерала отправляете.

Но министр был предельно серьезен

— В каком то смысле это так и есть. Тбилиси — это советский Палермо.

* ст 224 УК СССР — Незаконное изготовление, приобретение, хранение, перевозка или сбыт наркотических средств

** К наркотикам нетерпимо относился Вася Бриллиант, легенда воровского мира. Потому то действительно пошел этот раскол — в девяностые все грузинские воры сидели на игле в то время как русские — нет. Была такая поговорка: наркоман — он и мать продаст и в ж... даст.

* * *

Афганская феминистка, министр, член ЦК НДПА

Информация к размышлению

Из воспоминаний Р. Д. Кислюка

Создателя системы СТО АвтоВАЗа.

Встречались руководители и другого плана. Например, в Грузии секретарем ЦК компартии по бытовым вопросам была женщина по фамилии Думбадзе, с очень жестким характером и большими материальными запросами. Ремонтом автомобилей занималась группа коррумпированных, очень богатых людей во главе с деятелем по фамилии Микаутадзе, по кличке "Чомбе". Этот человек давал крупные взятки "товарищу" Думбадзе. Она с его подачи прислала телеграмму на завод, что у них автосервис развит, наши передвижки им не нужны, и чтобы мы не лезли к ним в республику. Одновременно они арестовали две наших передвижных станции, а персоналу предложили покинуть Грузию.

...

Это для меня был вызов к барьеру, и я решил дать бой. Во-первых, запретил поставку автомобилей в Грузию. А можно себе представить, это был самый богатый регион — и без машин. Во-вторых, сам с помощником Володей Самарским вылетел в Грузию. Предварительно попросил Полякова позвонить в Совет министров Грузии, где первым замом предсовмина был Шалва Давидович Кикнадзе, бывший директор Кутаисского автозавода.

...

Прилетел в Тбилиси и сразу пошел к Кикнадзе. Я предложил ему, чтобы найти истину, создать две рабочие группы. Группу специалистов "АВТОВАЗа" в моем лице, в лице директора будущего автоцентра, еще двух наших специалистов и группу Микаутадзе. А потом вместе объехать все станции по ремонту автомашин в Грузии. Такое решение было поддержано.

...

Вначале мы попросили показать то, что есть в Тбилиси. Это был полный кошмар: два — три грязных сарая с вонючими ямами — и это называлось станциями в столице. Мой соратник Самарский записывал все, что я ему диктовал. Навели необходимые справки. По полученным сведениям, Микаутадзе (он же "Чомбе") взятки брал бриллиантами и золотом. Поехали мы дальше на четырех автомобилях и за трое суток объездили всю Грузию, насмотрелись на полное убожество везде. Ко мне подошел Володя Самарский:

— Рафаэль Давидович, "Чомбе" предлагает мне три тысячи рублей за записную книжку в которую я записывал то, что вы мне диктовали!

— Можешь смело отдавать. Я и так все помню.

...

Фактически автосервис отсутствовал. Держалось все на продаже запчастей по завышенным в два-три раза ценам. Все делалось частным порядком, никакого учета, никакой бухгалтерии. Запчасти у "Чомбе" приобретались за наличные, цены были астрономические — до десяти раз выше установленных. Инструмента нормального и специального у слесарей не имелось. Оборудования никакого. Ни одного подъемника, ни одного стенда, никакой диагностики. Везде были не станции, а помойки в сараях. Что было хорошо организовано, то это "хлеб-соль", то есть питание, а главное, выпивка. Кушать мы, конечно, кушали, но за все время вояжа никто из моих соратников не выпил ни рюмки.

...

Работали мы по шестнадцать часов в сутки. На второй день команда "Чомбе" попросила нас перейти на восьмичасовой рабочий день, но я не согласился. Понятно, что до "АВТОВАЗа" и на "АВТОВАЗе" я получил отличную качественную тренировку на выносливость. Мы в эти дни были закручены как пружина. Наконец, на третий день, в два часа ночи возвратились в Тбилиси, в девять утра должны уже были быть у Кикнадзе.

Я заранее предупредил директора спецавтоцентра, чтобы нас ждала машинистка. За два часа надиктовав справку, мы до половины восьмого поспали.

...

Поднялись вовремя, побрились, слегка закусили и отправились в Совет министров — он был рядом с гостиницей. Ровно в девять мы были у Кикнадзе, туда же пришла небритая, разбитая и усталая команда Микаутадзе. Я положил отпечатанную, предельно конкретную справку на стол. Второй экземпляр отдал Микаутадзе. Сцена была потрясающей. Как в "Ревизоре". Молчание, пока читал Кикнадзе справку и после чтения было потрясающим. Этот бой мы полностью выиграли. Арестованные передвижные станции отпустили и мы стали ускоренно развивать в Грузии сеть АвтоВАЗтехобслуживания.

Зима 1986 года

Па-де-кале

Как и ты, я надеюсь прожить чуть дольше,

чем велит нам хороший вкус,

И если кто-то спросит — боюсь ли я смерти?

Я отвечу — конечно, боюсь.

Но ведь кто-то же должен говорить этим детям,

что оружие — гибель и страх,

И что в Господних глазах они просто деревья,

а он ветер в их чистых ветвях...

Сергей Калугин

В те времена, о которых шла речь — жизнь устраивалась и складывалась совсем по-другому. Например, не было дешевых чартеров и лоукост-авиакомпаний, а потому авиапутешествие было дорогим и многие туристы ездили в свои туры на машинах. Наиболее популярными направлениями для британцев был Париж и вообще Франция и Испания. Париж любили все, недаром говорили, что у мужчины всегда две родины — то место где он вырос и Париж. Ну и тогда там негров было поменьше, беженцы не раскидывали свои палатки на Елисейских полях, а район метро Сталинград еще не был похож на Кабул или Дамаск. Что касается Испании — то там было жарко и дешево, только что там восстановили монархию, и там дом на побережье можно было купить за годовую зарплату квалифицированного рабочего. Впрочем, чего говорить, тогда рабочие и в Лондоне даже могли жилье купить, целые районы были рабочие, да...

Но тогда у рабочего класса не было принято ездить в отпуск за границу, и они довольствовались многочисленными маленькими городками на берегу Ла-Манша или Па-Де-Кале. Совершенно милые и типично британские "морские купания", галечные пляжи, чем-то похожие на сочинские...

В те времена не было и тоннеля под Ла-Маншем, и потому тем, кто хотел путешествовать на автомобиле — должен был либо загнать его на паром, либо переплатить и воспользоваться хувером. Хуверы — это огромные суда на воздушной подушке, берущие за раз по два десятка машин. Стоило это довольно дорого, но быстрее пути попасть в Англию на машине не существовало.

Так вот и в тот день — огромный хувер выкатился на берег, шипя моторами и начал неторопливо оседать. Служащие переправы откинули трамп и по нему, прямо на мокрый песок стали выезжать машины, цепочкой направляясь к недалеко отсюда расположенному таможенному и пограничному британскому посту. В принципе никто не помешал бы одному из водителей высадить по пути пассажира, который был бы не рад видеть таможенников или выкинуть в дорожную канаву пакет, скажем с героином. Разумно было бы поставить на пляже наблюдателей или перенести таможенный пост поближе. Но британцы — не сделали ни того ни другого, потому что их страна была основана на предположении, что все вокруг являются джентльменами или по крайней мере стараются вести себя как они. И на том, что людям надо доверять. Нельзя сказать, что британцы не обжигались... много раз. Но кое-что в их стране все же оставалось неизменным.

В числе пассажиров, которые прибыли с хувером — был мужчина лет сорока, жгучий брюнет с усами и короткой бородкой. В Европе его посчитали бы испанцем, а чуть восточнее сказали бы что это, наверное, цыган. Ни то ни другое не было правдой. Мужчину впрочем, не следовало пускать в Соединенное королевство ни под каким предлогом — но он был прилично одет, у него была приличная машина, и он сносно говорил по-английски. Оснований не пускать — не было.

Представ перед таможенником, он положил паспорт и со скучающим, даже нарочито скучающим видом посмотрел на часы.

— Как дела герр Ханке? — спросил таможенник, листая паспорт. Виз в нем было несколько, ни одна — но среди них не было ни одной, на какие следовало бы обратить внимание, например, там не было ливийской визы

— Хорошо, спасибо — ответил турист

— Уже бывали у нас?

— Нет, первый раз?

— Цель вашего визита? Бизнес?

— Скорее удовольствия

...

— Хочу посмотреть пару спектаклей. Сходить в оперу...

— Уже решили, где остановитесь?

— Где будут свободные номера

Таможенник понимающе улыбнулся

— Надолго к нам?

— На неделю, вероятно.

— Я дам вам месяц

Хлоп — британская виза со львом украсила паспорт

— Осторожнее на дорогах, сэр

— Непременно

Мужчина забрал паспорт

Таможенник проводил пассажира взглядом. Ему не повезло — пассажиру, хотя потом выяснится, что не повезло — всем без исключения. Таможенник совсем недавно уволился со службы, последним местом, где он служил, был БАОР* и там, в штабе он каждый день проходил мимо плакатов с тревожными надписями на английском и немецком языках. Человек, которого он только что впустил в страну — висел на самом видном месте. Только что — его группа подложила бомбу на переполненной дискотеке. Погиб американский солдат.

Почему тогда он его впустил? Это было правильным решением. Ибо если он ошибся — то причинил бы проблемы законопослушному гражданину и сам бы оконфузился. А если нет — то к этому времени был бы мертв и возможно его коллеги тоже были бы мертвы. Этот человек официально разыскивался за тройное убийство полицейских в Париже — те пришли его арестовать. Но так за ним много чего было... очень много.

Он запомнил, как он выглядит, какое имя в его паспорте, какой страной этот паспорт выдан, на какой он машине и какие на ней номера. Этого достаточно — брать его должны другие люди. Например, те самые ребята, которые освобождали иранское посольство.

Он набрал номер своего начальника

— Сэр, это Тимни

— Что там у тебя, сынок? — добродушно пророкотала трубка

— Сэр, боюсь ошибиться, но, кажется, я только что видел Карлоса

— Какого Карлоса, сынок?

— Того самого, сэр. Про которого говорили по телевизору.

— А ты не мог ошибиться?

— Не думаю, сэр. Во Франкфурте в штабе мимо его фоторобота я каждый день проходил...

Карлос Шакал — а это действительно был он — въехал в страну по документам на имя жителя Гамбурга и гражданина ФРГ Эриха Ханке. Документы были надежные, такой человек действительно когда-то жил в Гамбурге. И он там жил и мог порассказать о городе, если бы его стали спрашивать. Гамбург был выбран не случайно — долгое время он находился под британской оккупацией, немало британцев служили там или жили — и к городу испытывали пиетет. В Гамбурге, самом не немецком городе Германии — обожала тусить британская молодежь. И совсем не просто так — именно в этом городе, не в Ливерпуле — дали свой первый концерт Битлы.

А вот с машиной произошла ошибка, он сразу это понял. Немецкая БМВ-528 небесно-голубого цвета — хороша в Европе, но в Англии — выделяется, здесь ездят совсем на других. И вопрос вовсе не в расположении руля. Тут много хэтчбеков, много спортивных машин — но типично британских, маленьких и открытых. Так что машину надо менять... и как можно скорее.

* Британская армия на Рейне

Лондон, Англия

Лондон в те времена — тоже выглядел совсем иначе...

Небоскребов почти не было. Нет, были — но немного и не такие. В то время, кстати, на архитектуру обращали мало внимания, и многие лондонские новостройки можно было представить в Москве и наоборот. Балтийскую биржу* уже взорвали, а "огурец" еще не построили. На месте лондонских доков — были развалины и трава, никто тогда не думал, что через тридцать лет земля тут будет стоить миллионы фунтов за акр. В городе было много машин, тогда еще не ввели драконовские ограничения. В столице Великобритании, как уже говорилось, были рабочие районы, люди тяжело работали, пили пиво и ходили на футбол. На стадионах тогда были стоячие места, очень дешевые.

Ну и понятно, дрались после матчей.

Но одно оставалось неизменным — Лондон не был частью Европы. Как и вся Великобритания.

Когда ты приезжал в Лондон из любого европейского города — ты ощущал себя чужаком. Настоящим инопланетянином на незнакомой планете. Если европейские города чем-то неуловимо похожи друг на друга — то тут все иное. Движение по левой стороне. Двухэтажные лондонские автобусы, у них вместо дверей задняя площадка и коренные лондонцы садятся и выходят из них на ходу, примерившись к движению. Старое метро — the tube. Совершенно иная архитектура — англичанин везде стремится к приватности, и потому нормой являются блокированные домики из красного кирпича — примитивное, но свое жилье. Розетки другие, знаменитые британские раковины. Но про раковины всем известно, а как вам счетчики горячей воды и газа, куда надо класть мелкие монетки? Постоянный запах угля — тут еще им топили дома. Красные телефонные будки и смешные черные каски полицейских. Смешной "утиный" шаг британских гвардейцев на параде.

И все-таки это был Лондон. До второй мировой войны — самый крупный город на планете. Первый город в истории человечества, население которого превысило один миллион человек — он был миллионником весь девятнадцатый век. Некогда столица империи, над которой не заходило солнце, империи на пике своего могущества занимавшей четверть территории Земли. Он и сейчас оставался крупным и важным центром в любом виде человеческой деятельности, и знаете, почему? Если вы, к примеру, захотите написать статью о бабочках Латинской Америки — просто потому что захотелось — то один из крупнейших мировых специалистов будет жить здесь, в Лондоне или в старинных университетах неподалеку. И так — практически во всем, о чем можно только подумать. Великобритания — занималась всем и всегда, этот город в девятнадцатом веке был столицей всего цивилизованного мира. И сейчас в какой-то мере — оставался ей.

Великобритания вошла в ЕС после основных европейских стран, но до Испании. Нельзя сказать, что это было к добру — это привело к постоянным трениям и расколу политической элиты страны на еврооптимистов и евроскептиков. Еврооптимисты предлагали отказаться от британской системы мер с дюймами и фунтами, и перейти на континентальную систему и вместе со всеми вступить в процесс внедрения единой европейской валюты**. Евроскептики были резко против, в их числе была и Маргарет Тэтчер.

Карлос Шакал был здесь настоящим чужаком, но он был не прост и в числе его умений был актерский дар, позволяющий сливаться с толпой. Он не раз помогал ему, что в Москве, где он учился, что в Адене, где отдыхал с подружкой из РАФ

* * *

, что в Бейруте, где он совершал теракты, что в Восточном Берлине, где он скрывался. В первом же довольно крупном городе на пути в Лондон — он остановился, выпил кофе, а потом, пошлявшись по комиссионкам и дешевым магазинам, полностью сменил всю свою одежду. В дешевой парикмахерской — его постригли, и теперь он выглядел тем, кем и хотел выглядеть — средних лет британским рабочим, членом профсоюза — но не левым активистом. Все отлично. Так и должно быть.

В числе прочего, он сбрил усы...

Смотря в зеркало парикмахерской рядом с дверью, он был доволен собой.

На следующий день, Карлос был уже в Лондоне. Первым местом, где он должен был появиться, была Пикадилли-плаза, знаменитая торговая и театральная площадь. Он не знал зачем — но знал, что надо выполнять то о чем договорились.

Беспечно фланируя по тротуару вместе с толпой, он испытывал жегший его внутри гнев, который он тщательно скрывал. Эти люди... буржуа... даже хуже чем буржуа. Мелкий буржуа — он хотя бы занят накоплением, а эти не заняты ничем, они как вон те голуби, живут одним днем. Им наплевать на то, что в других странах голодают... умирают, им на все наплевать, кроме себя самих. Вот в этом их вина — в равнодушии. Они хуже буржуев!

Но ничего. Скоро все изменится.

Время он отслеживал по наручным часам — это был дорогой Ролекс. Карлос носил, как и все профессионалы, дорогие часы, потому что в критической ситуации их можно было выгодно продать — аварийный источник денег. Ровно в двенадцать ноль-ноль он начал движение — и на углу ловко вскочил на заднюю накопительную площадку притормозившего Рутмастера. Билеты в нем продавала негритяночка, очень даже ничего кстати. Покупая билет, Карлос подмигнул — и девушка неожиданно для себя самой смутилась. У нее был парень, она сама была с Ямайки — но она, как и многие до нее не устояла перед обаянием этого странного человека, который купил у нее билет. Карлос знал о своем влиянии на женщин и беззастенчиво пользовался этим — после ночи любви он легко мог отправить подружку в аэропорт или на поезд.

С чемоданом взрывчатки...

Поднявшись наверх по круговой, неожиданно удобной (в Великобритании было много странных, но удобных вещей), он оглядел салон второго этажа. Здесь обычно сидели те, кто ехал до конца. Пройдя вперед, он сел на "видовое" место, какое любили туристы — рядом с мужиком лет пятидесяти, с обильной проседью в курчавых волосах.

— Я вам не мешаю? — осведомился он по-французски.

— Нет, что вы... — отозвался он на том же языке — мне скоро выходить.

— Как вам Лондон?

— Просто замечательно. Хочу еще посетить Букингемский дворец завтра...

— Удачи.

— И вам...

Карлос проводил взглядом вставшего и начавшего пробираться к выходу мужика. На деревянной скамейке — в Рутмастерах были деревянные места для сидения — остался лежать конверт

Этот человек, в настоящее время торговый представитель Румынии в Париже — являлся на самом деле полковником Секуритаты и был крайне опасен. Помимо прочего, он был убийцей и охотился за диссидентами и теми, кто чем-то не угодил "Великому Кондукатору" и "Гению Балкан". Так нескромно называл себя Николае Чаушеску, бывший гостиничный вор, ставший главой румынского государства.

Румынскую разведку возглавлял генерал Плешице, она была менее известна, чем болгарская — но не менее опасна. Румыны и их интересы присутствовали в десятках стран от Египта до Кубы и Вьетнама. В отличие от советской и болгарской разведки — у них были очень тесные связи со странами Персидского залива. Это было связано с тем, что исторически Румыния была крупной нефтедобывающей страной. Но источники нефти иссякли, а вот порты с нефтяными терминалами и нефтеперегонные заводы — остались. Из-за этого — Румыния была крупным трейдером и переработчиком на европейском рынке, в ее портах разгружалось множество танкеров, чтобы потом бензин попал на европейский рынок. Помимо этого, Румыния создала крупнейшую в Европе систему для подготовки террористов, которую возглавлял брат президента, Андрута Чаушеску. В каждый конкретный период в стране находилось не менее пятисот опытных террористов и подпольщиков, каждый из которых был не менее опасен, чем Карлос Шакал — и готов на всё.

Несмотря на нехорошее прошлое — Чаушеску искренне верил в победу социализма, правда, в отличие от кремлевских бонз, которых он считал предателями — он считал, что надо разворачивать подпольную, непрекращающуюся войну. В отличие от русских, румынские специалисты в поствоенном Вьетнаме очень хорошо ознакомились с революционным учением Хо Ши Мина и Во Нгуен Гиапа, которые в своем учении убедительно раскрыли связь военных и политических действий и создали "систему трех положений" — политическая война, военно-политическая война, и собственно открытая война или мятеж. Они так же создали теорию "непрекращающейся войны". Чаушеску — счел это учение новым словом в марксизме и сейчас готовил кадры для тотальной войны уже на Ближнем Востоке. С этой целью он вышел на связь — и вошел в сговор с Саддамом Хусейном.

Удивительно — но при этом Великий Кондукатор вел активную игру с США — не в смысле противостояния, а в смысле... сотрудничества. Этим — занимался еще один брат Кондукатора — Илья. Илья Чаушеску, заместитель министра обороны, бывший начальник Главного политического управления армии — одновременно был главным историком и главным контрабандистом страны. Это он вывел историю румын от даков, а так же "гениально открыл", что румыны являются наследниками римлян и румынский язык — это искаженный латинский. Он так же заявил, что с приходом к власти его брата, Румыния вступила в золотую эру, несколько омраченную впрочем, отсутствием еды в магазинах и многочасовыми отключениями света. В качестве главного контрабандиста он занимался всем. На территории страны перерабатывался в героин турецкий опиум, производились сигареты, которые потом эшелонами отправляли на Запад. Илья так же открыл несколько совместных фирм с... американцами и вообще наладил хорошие отношения с Пентагоном. Именно от Ильи — американцы получили установку Шилка, советские ракетные системы С-125 и С-200, советское радиолокационное оборудование. Американцы платили долларами США, которые расходились по рукам румынского генералитета

* * *

.

В чем был смысл этой политики? Наверное, разделяй и властвуй. Или просто — типично кланово-уголовная политика выходцев бухарестского криминального дна. Но сейчас по мнению "Великого кондукатора" был хороший момент для того чтобы перейти от чисто политической — к военно-политической борьбе. Пролить кровь.

* Исторически очень ценное здание Балтийской биржи взорвало ИРА. Было принято решение снести остатки и построить небоскреб

** Тут надо сказать, что еврооптимистические настроения родились не на пустом месте, например в семидесятые фунт стерлингов доходил до четырех за доллар, что кажется почти невероятным

* * *

Роте Арми Фракцион — одна из наиболее опасных террористических групп Европы.

* * *

Кто кого в этой истории коррумпировал, сказать сложно. Расскажу кратко, что будет дальше — если будет. Зимой 1989 года сотрудники Секуритаты в Тимишоаре пришли арестовывать венгерского католического священника — Тимишоара ранее была территорией Венгрии, румынская и венгерская община практически не общались и говорили на своих языках, к тому же румыны были православными, а венгры католиками. Когда священника вывели — он попросил у собравшихся людей помощи, но не на венгерском, а на румынском языке. Взбесившаяся толпа освободила священника, убила сотрудников секуритаты и пошла громить горком партии. К вечеру того дня — горели уже и райкомы и горком и милиция. Еще через несколько дней — беспорядки перекинулись на другие города. Андрута Чаушеску приказал террористам из своей школы убивать людей. Генералу Виктору Стенкулеску, министру обороны, который до того был вполне лоялен — позвонил Джордж Буш (по другим данным это был Дональд Рамсфельд, на тот момент бывший министр обороны и спецпосланник Рейгана в Ираке) и сказал, что режим Чаушеску преступен и армия должна взять власть в стране. Генерал Стенкулеску отдал приказ армейским частям открыть огонь по силам секуритаты и боевикам Андруты Чаушеску, в Бухаресте начались бои с применением танков. Поняв, что дело плохо Николае и Елена Чаушеску бежали из дворца на вертолете. У вертолета кончилось топливо, они вышли к дороге и попросили водителя подвезти. Но румынская Дачия, некачественная, как и все румынское — в дороге сломалась, и Великий Кондукатор попал в руки армии. Его привезли на военную базу, туда прилетел генерал Стенкулеску и после короткого суда супругов Чаушеску расстреляли во дворе. Андрута Чаушеску и уцелевшие инструкторы и курсанты его школы бежали в Болгарию, Турцию и Югославию, некоторые из них сильно отметились уже во время югославского конфликта. Генерал Стенкулеску был переведен с должности министра обороны на должность министра экономики, окончательно угробил экономику и в 1999 году получил пожизненное заключение. Илья Чаушеску, историк и контрабандист был судом... оправдан. В настоящее время до половины румын считают, что при Чаушеску жилось лучше. Страна сейчас известна как лидер коррупции, поставщик дешевой рабочей силы, бандитов и проституток в страны ЕС...

Некоторое время назад

Глазго

Терроризм в Северной Ирландии — привел к тому, что немалая часть жителей, вовсе не мечтавших жить в одном из самых опасных мест мира — решили уехать. Немалая их часть переселилась в Глазго, город по-своему примечательный и расположенный совсем рядом — на южном побережье Шотландии.

До второй мировой войны — Глазго был развит настолько, что считался вторым городом Империи — после Лондона. Но после войны — большая часть производств закрылась, и город стал лидером по числу безработных и насильственной преступности. В этом городе получить в бок ножом было наверное проще, чем в любом другом городе Соединенного королевства.

Конечно, большая часть мигрантов в этом городе из Белфаста, была лоялистами. Так называли тех, кто, живя в Северной Ирландии, был за то чтобы продолжать оставаться подданными Ее Величества. Политически они были оформлены в орден Оранжистов, названный так в честь герцога Вильгельма Третьего Оранского, который в 1690 году в битве при реке Бойн победил армию свергнутого католического короля Якоба II Стюарта из дома Стюартов*. Беспорядки начали сторонники католиков — но очень быстро оранжисты и лоялисты сформировали отряды самообороны, которые творили такое же насилие на улицах. Своих противников они называли "папистами" а те их — "вероотступниками".

Так вот — после ряда особенно серьезных терактов — лоялисты, как и все структуры спецслужб Великобритании активизировались... им надо было найти источник нового оружия невиданной разрушительной силы, какое было применено в этом конфликте впервые. И именно лоялистам — первым удалось напасть на след.

Небольшой фургончик Форд Транзит — пырхая изношенным мотором, вкатился в ворота старого склада, который когда-то принадлежал паровозостроительному заводу. Теперь тут была тишина, грязь и запустение, лишь с недалекой станции — доносились гудки.

Фургон ждали. Несколько человек, лица замотаны либо оранжевыми тряпками либо шарфами Глазго Рейнджерс. В руках у двоих — обрезы, у одного — Томпсон 1921 года, у парочки — карабины м1, только у одного из бандитов — автомат Калашникова. В отличие от боевиков ИРА — лоялисты были вооружены несколько хуже так как не имели доступа ни к американским ни к советским поставкам.

Приходилось вооружаться, чем попало.

Водитель Транзита — вышел, за руку поздоровался со всеми

— Привез?

— Да...

Водитель обошел машину и открыл дверцу

— А вот и он...

На стопке рулонов полиэтилена — лежал связанный человек

— Вероотступник поганый...

Похищенного вытащили из машины и подняли на подъемнике, на котором раньше поднимали двигатели паровозов перед установкой их в корпус. Руки завернули за спину. Этот вариант пытки стал популярен у обоих сторон конфликта после того, как британские журналисты с возмущением рассказали о порядках, царивших в шахской тюрьме в Тегеране**. Обе стороны конфликта решили перенять опыт удобной пытки — ничего не надо делать, человек сам страдает от боли и задыхается.

Один из бандитов подошел ближе и качнул повешенного

— Привет, Берт — сказал он

Повещенный застонал

— Ничего, удобно?

— Пошел ты... вероотступник, поганый...

— Мы то уйдем. Пивко попьем. А ты будешь тут висеть. Папист поганый

...

— Или поговорим?

— Я ничего не знаю... да пошел ты!

— Как знать. Кто взорвал полицейский участок?

— Иди ты!

— Говорят, у вас появилось что-то новое. Расскажи нам.

— Пошел ты.

— Я то пойду. А вот ты останешься.

Главарь отошел

— Доставайте пиво, ребята

Через двадцать минут повешенный не выдержал

— Ей! Эй! Снимите меня

Главарь подошел, в руке у него была банка с пивом

— Салют, приятель. Пива хочешь?

— Сними меня!

— Сначала говори!

— Мне нечего...

— Тогда еще повисишь...

— Это Риордан!

— Что? Какой Риордан?

— Адам Риордан! Сними меня!

— Давай по порядку. Адам Риордан?

— У него дела с русскими!

— Русскими? Какими русскими?

— Русскими! Они поставляют оружие! Я не знаю, что это такое! Ребята говорили, есть какой-то русский! Только связываться с ним — себе дороже!

Главарь постоял, покачиваясь с пятки на носок. Потом приказал

— Опустите его.

Когда бандита опускали, тот издал болезненный стон и выругался

— Я вас, вероотступников...

— Слушай, папист. Ты видел этого русского?

...

— Как думаешь, что будет, если пойдут слухи, что ты стукач...

— Один раз!

— Это хорошо... как выглядит?

— Обычный!

...

— Никак он не выглядит! Как все!

* Историю эту мало кто знает, но вообще-то она поворотная. Якоб II был свергнут в результате т.н. Славной революции, с которой отсчитывается закат дома Стюартов. Вильгельм Оранский — был т.н. "договорной" король — протестант, призванный на престол британскими дворянами — протестантами. Эту историю надо рассматривать в канве страшной войны Франции с протестантскими Нидердандами, а так же войной дома Валуа с протестантами в целом. Якоба II поддерживала сильнейшая держава того времени — Франция во главе с Людовиком XIV, Якоб II вернулся в страну из Франции, и вместе с ним были французские "ихтамнеты" — семь тысяч солдат, экспедиционный корпус. В то же время — на стороне Вильгельма сражались полки французских гугенотов (протестантов). Учитывая то, что Англия была тогда обескровлена гражданской войной и диктатурой Кромвеля - если бы Людовик XIV дожал ситуацию, послал бы больше своих военных — история всего мира могла бы быть иной. Уже его внук— сам стал жертвой революции, инспирированной в Англии

** Это правда. Сейчас это мало кто помнит — но все приветствовали свержение прогнившего и коррумпированного режима шаха и установление "исламской демократии" в Иране, а аятолла Хомейни, старик со злым голосом — казался всем этаким добрым дедушкой

В том числе и поэтому американцы не рискнули поддержать режим шаха силой. Роль сыграло и то, что он уехал из страны — никто не знал, что шах болен раком

Лондондерри

Лондондерри — город, где все начиналось. Современный виток конфликта начался не с кровавой пасхи 1971 года — а ранее, с массовых беспорядков в Дерри в 1969 году, когда парад подмастерий Дерри завершился кровавыми столкновениями юнионистов и лоялистов. Понятно, что тут была и экономическая подоплека — в годы второй мировой этот город был самым западным портом союзников, конечным пунктом назначения атлантических конвоев, в городе было расквартировано до тридцати тысяч американских и канадских моряков. Они тратили деньги и город процветал, но потом они ушли и город испытал всплеск безработицы и послевоенных проблем*. В отличие от остальной Великобритании — здесь оказалось гораздо проще обвинить в этом своего соседа, который исповедует другую религию...

Сейчас Лондондерри был царством террора. Именно сюда приходили из США суда, на которых сочувствующие ирландцы посылали своим братьям скупленное в США оружие и боеприпасы. Так как в США частный гражданин мог владеть даже гранатометом — здесь всегда хватало, чем пострелять и всегда находились те, кто хотел это сделать. Улицы были пусты, потому что люди знали — перемещаться по ним опасно, можно попасть в чужие разборки и поплатиться жизнью. Немало людей кто хромает, а то и вовсе без ноги — им "починили колено", известный способ наказания в среде как сепаратистов так и лоялистов. Дети играют на крышах, потому что иначе слишком опасно. Военные патрули перемещаются по улицам, ощетинившись винтовками на все стороны. На стенах муралы с изображениями убийц, убитых и обещаниями отомстить.

Постепенно — ненависть дошла до того, что даже больницы теперь охраняют усиленные армейские наряды — как от нападений извне, так и от того чтобы одна часть больных, не перебила другую. В воздухе — как мелкая пыль — висит ненависть.

Майор Питер Дэвидсон из военной разведки — остановил такси на углу улицы. Личина таксиста была обычной для него, она помогала передвигаться по городу, не привлекая излишнего внимания и встречаться с самыми разными людьми, не подставляя их. Ибо что может быть обычнее, чем человек воспользовавшийся такси.

Его информатором был некий Стиви Михан, который перебрался обратно в Ирландию, потому что в Бостоне он вляпался в неприятности и весьма серьезные. Он был не последним человеком в Уинтер Хилл, но его подельники заподозрили его в том, что тот стучит. Заподозрили неспроста, ведь в рядах банды был агент ФБР Джон Конолли, работавший на самом деле на ирландскую мафию. После того, как Михана один раз встретили два парня с обрезами — он выжил, но решил не рисковать и вовсе уехал из США. Перебрался в такое место, где головорезы Уинтер Хилл — это детский сад по сравнению с местными боевиками. Какими были крутыми не были Уинтер Хилл — они все же не врывались в больницы, чтобы добить раненых и не расстреливали из автоматов полицейских на пороге их домов. И уж точно не подрывали полицейские здания гранатометами. Все-таки Америка есть Америка. Там — все только думают, что они крутые — на деле же здесь, в Дерри, в Белфасте в любом баре найдешь таких отморозков, что в Америке никакая тюрьма не примет.

Стиви Михан с какого то времени — стал подавать признаки того, что происходящее для него — слишком круто. Майор решил воспользоваться этим — но для этого Михана надо было "подогреть"...

Майор посмотрел на часы — старые Смит. На оборотной стороне было посвящение — подарили однополчане по Договорному Оману. Там то им пришлось несладко...

Едет!

Большой Ягуар — неторопливо двигался по улице. Выпендрежник хренов...

Майор снова посмотрел на часы.

Как только Ягуар остановился у обочины — грянули выстрелы, раскатисто и гулко, один за другим. Улица мгновенно опустела — граждане Дерри давно научились не любопытничать, а искать укрытие при первых же выстрелах. Из машины — выскочил человек в костюме и метнулся в проулок — но пуля догнала его и он упал.

Снайпер больше не стрелял. Майор тронул такси с места и медленно поехал. На соседней улице — к нему прыгнул в такси здоровенный, черный как уголь негр в куртке.

— Шеф, два счетчика

— Не нервничай — оборвал его майор — тебя никто не видел?

— Если и видел, так что с того

Оно было верно. Тут мало что можно сохранить в тайне, несмотря на пустые продуваемые ветрами с Атлантики улицы — здесь повсюду глаза и уши. Но это майору на руку — если пойдет слух, что стрелял негр.

А это и был негр, самый настоящий, с Фиджи. По традиции — в полку 22САС было немало фиджийцев

— Что дальше?

— Дальше ты сваливаешь

...

— Не пытайся остаться, не ищи неприятностей

— Понял, шеф

— Мы едем к парому.

Через несколько часов, майор, предъявив удостоверение хмурым парашютистам, вошел в больницу. Больнице было тихо, большая часть лампочек не горела, окна были заклеены бумагой крест — накрест, как во время войны. Сегодня работы мало — ни выходных, ни праздников, ни футбола. Будут праздники — будут и трупы.

У палаты был одиночный наряд местного полицейского констебля. Майор предъявил удостоверение и ему, прошел в палату

Забинтованный человек читал газету, увидев входящего, он отвернулся

— О нет.

— О, да...

Майор взял стул и поставил рядом

— Классно тебя отрихтовали, Стиви. Говорят, в задницу попали.

— Пошел ты

— Я то пойду. А вот ты...

...

— Слышал, что говорят? В тебя стрелял черный парень. Негр. Как думаешь, откуда он тут взялся, а? У нас то негров нет.

— Отстань от меня.

— Его прислал твой старый приятель Уайти Балджер? Или кто-то еще?

...

— Кому помешала твоя жирная задница?

Мафиози посмотрел на офицера

— Что ты хочешь?

— Пока поболтать. Скажи, что думаешь? К тебе приходили?

...

— Приходили.

Майор достал фотографии, сунул под нос

— Отвали от меня. Это что?

— Винтовка, из которой в тебя стреляли. Нашли на крыше. Когда-нибудь видел такую?

— Черт... я много чего видел в жизни.

— Но такую, уверен — никогда. Дракула, произведено государственным заводом Цугир в Румынии. Всего два года назад. Скорее всего, из партии, которую выкупил полковник Каддафи и отправил всяким ублюдкам по всему миру. Слышал, что такое Мафаба**?

— Чего?

— Это такая штука, которую тебе не понять

Майор устроился на стуле поудобнее

— Видишь ли, Стиви — я тебя насквозь вижу, тебя и таких как ты. Ты вырос в дурном районе, ходил в дурную школу и связался с дурной компанией — но тебя всегда интересовало только одно: деньги. Да, ты нарушал закон — но для того чтобы заработать и не более того.

...

— А для тех людей, которые пытались тебя убить — закона не существует. Они — фанатики, психи. С ними что-то не так, Стиви, они научились ненавидеть раньше, чем любить. Там есть коммунисты — это те, кто хотят, чтобы везде воцарился их зловещий рай с концлагерями. Там есть исламские фанатики — они тебя вздернут на первом столбе, потому что ты не веришь в Аллаха — и потому заслуживаешь смерти. Там много кто есть, Стиви. Знаешь, что в таких местах, где им удалось сделать то, что они задумали — бывает с такими как ты?

...

— Тебя просто расстреляют. По приговору какого-нибудь чрезвычайного суда с капитаном во главе. Или с политическим руководителем района. Тебе не предоставят адвоката, и тебя никто не будет слушать. Никакого суда присяжных. Просто выбьют из тебя все, что им нужно — а потом поставят перед расстрельным взводом.

— Слушай, как там тебя. У меня болит башка и не меньше — ж... Что тебе надо?

— Мне надо чтобы ты понял — мы на одной стороне. На стороне капитализма. А они — на другой. Темной и зловещей.

— И что? Допустим.

— Что ты знаешь об Адаме Риордане?

— Этот...

— Только не говори, что первый раз слышал. Это он навел на тебя стрелка, так?

— С..а.

— Говори!

— Риордану никто не доверяет!

— Так... уже лучше.

— Говорили, что его старик был коммунистом, он сам учился в Ленинской академии в Берлине

* * *

. Что здесь, что в Белфасте — много кто хотел бы свести с ним счеты.

— А чего ж не сведут?

— Нельзя. Через него идет оружие, взрывчатка.

...

— Что мы можем поставить — несколько Томми

* * *

, ну М16. А через этого типа можно достать РПГ. Говорят, что эта штука танк может разнести.

— Да уж. Что ты знаешь о взрыве главного участка?

— Работа Риордана.

— Уверен?

— Да. Не все согласны с тем, что он творит. Еще меньше — с тем, почему он это творит.

— И что?

— У него есть дружки в порту

— Так...

— Шхуна Миневра. Она куда-то несколько раз ходила.

— Шхуны ходят за рыбой.

— Не только. Сразу после этих походов — цены на черном рынке падали. У меня есть партия гранатометов М72, так я до сих пор ее сбыть не могу. Этот сукин сын продает дешевле, чем я купил в Штатах.

— Где — есть?

Бандит промолчал.

— Не хочешь, не говори. Рано или поздно найдем.

Бандит зло посмотрел на офицера

— Ты думал, что твоя проблема — такие как мы. Но нет. Твоя проблема — такие как Риордан. Они не просто не понимают слов — они готовы разнести здесь все нахрен. Адам Риордан ведет себя так, как будто ему здесь не жить и его детям тоже...

* Изначальным поводом для конфликта стало несколько другое. Дело в том, что голосовать на выборах могли только собственники и арендаторы жилья, не имеющие такового — не голосовали. Местные юнионисты, то есть сторонники единства с Англией — за счет нарезки избирательных участков контролировали местный горсовет. Но число националистов-избирателей постоянно нарастало. Тогда местные юнионисты придумали используя пока еще большинство в горсовете, раздавать государственное жилье только своим сторонникам-юнионистам, таким образом делая их избирателями. Сепаратистов же возмущал подобный мухлеж. Непосредственно, поводом для беспорядков послужило видимо закрытие противолодочного училища, когда шестьсот человек потеряли работу

** Бюро экспорта революции в Ливии. Структура для оказания помощи террористам по всему миру

* * *

Такого заведения не было

* * *

автомат Томпсона

Военная база

Близ Лондондерри

— Миневра? Нет, она никогда не попадала нам на радары.

Капитан-лейтенант британского флота Ричард Ойстрах — был невысоким, как и все подводники, он принадлежал к малоизвестному подразделению SBS или боевых каякеров. Они готовились по двое и должны были перемещаться на боевых каяках, как индейцы, либо под водой. В отличие от американцев из US Navy SEAL — изначально их готовили только для действий на море. Впрочем, после Фолклендов многое изменилось — если схроны 22САС были обнаружены аргентинцами, то СБС — так и остались необнаруженными.

Сейчас — СБС держало постоянный пост в порту. Хотя помогал он мало.

— Что скажете насчет капитана?

— Обычный тип. Фамилия О Мелли. Курит трубку. Бывший флотский

— Семья у него есть?

— Как и у всех.

— И живет он в городе.

— Ну а где же...

Оба они — морской офицер и пехотный контрразведчик — прекрасно понимали, что это означает. В гражданской войне нельзя остаться в стороне, надо выбирать. А тут идет война общин. Эти типы, которым место в Лонг Кэш — здесь они защитники городских кварталов от тех же типов, но другой веры. И если они просят что-то сделать — ты делаешь. Речь не идет про закон, тут только один закон — коллективное выживание. В котором должен участвовать каждый член общины. И если ты не участвуешь — тебя не поймут.

Ты сотрудничаешь с этими отморозками — но в то же время в душе остаешься приличным человеком точнее ты сам себя таким считаешь. Потому что ты и в самом деле — приличный человек, поставленный в необычные обстоятельства. Полиция — тебя здесь не защитит, потому что нельзя приставить полицейского к каждому. Да и не очень-то подходит полиция для обеспечения безопасности о время войны.

— Покажите мне его.

Через пару десятков минут — майор сидел в винного цвета Гранаде капитан-лейтенанта Ойстраха и смотрел на суету порта.

Типичный порт на Атлантике — рыбацкие суда, большие сухогрузы, паромы. Народ поголовно в теплых куртках и вязаных шерстяных шапочках — ветра тут такие, что в ветреный день человека сшибает с ног. Гудят грузовики — британской особенностью является то, что на кабинах — подсвечиваемый транспарант с названием фирмы — владельца, такого больше нет нигде в Европе.

Как нет и колючей проволоки на заборе.

Майор смотрел в морской бинокль и думал: когда это все кончится? И кончится ли. Активная фаза конфликта продолжается больше десяти лет, уже выросло молодое поколение, которое не знает другой жизни. Возможно, это можно закончить, только уйдя отсюда. Но — могут ли они уйти, и до каких пор они будут уходить?

Майор — помнил начало своей карьеры, опасные улицы Адена. До того как они ушли а пришли коммунисты — порт Адена входил в десятку крупнейших по объемам перевалки грузов. Сейчас, понятно, что ничего такого нет и близко. После того, как они покинули южный Йемен — взорвалась соседняя страна, Оман, и им пришлось вернуться. УОБА — учебные отряды британской армии, через них прошла тогда вся британская военная элита, в стране на постоянной основе находилось не меньше эскадрильи 22САС. В Омане — горные племена восстали против прибрежных, из соседней страны на поддержку родственных горцев пришли опытные политические руководители и боевики Ленинского полка из соседней страны. Надо, кстати сказать, что им удалось выиграть в Омане во многом потому что пришлые политруки, обученные в советских академиях — грубо и нагло вторгались в племенные порядки, оспаривали власть вождей и заявляли, что Аллаха — нет. Если племенная молодежь охотно подчинялась политическим руководителям, то более пожилые горцы — приходили в ужас от их заявлений. Немало помог и рост цен на нефть. Черт, может и тут где-то есть нефть? Может, если где-то найти нефть и начать ее добывать, это все прекратится нахрен...

— Вон она?

— Где?

— Правее. Красная широкая полоса на рубке.

Майор смотрел в бинокль.

— Большая.

— Да, это рыболовецкий траулер. Выкуплен капитаном после того как фирма — владелец обанкротилась.

— Когда?

— Несколько лет назад. Когда подскочили цены на солярку.

— А откуда у капитана деньги на выкуп судна?

Ойстрах пожал плечами

— Черт его знает. Впрочем, на банкротных распродажах всё дешево

— И теперь на солярку ему хватает

— Видимо хватает...

Майор опустил бинокль

— Сколько там экипаж?

— Девять человек, я думаю.

— К ним можно наняться?

— Исключено — отрезал Ойстрах

— Если, к примеру, кто-то из команды внезапно заболеет... или ...

Ойстрах усмехнулся

— И вы придете и предложите свои услуги? Так не делается. В порту есть моряцкий профсоюз, для начала надо вступить в него. Если в профсоюзе не знают вашего папу или дедушку — вас не примут. Чужих здесь не любят

— Надавить?

— Будут беспорядки, могут поджечь портконтору...

— А если...

— Здесь были случаи, когда наглецов в итоге находили плавающими в воде у пирса. Лицом вниз...

Капитан выругался

— Работа здесь большая ценность. За нее держатся. И чужаков не пускают. Не рискуйте — вряд ли останетесь в живых. Чужих тут не любят...

Лондон, Англия

День спустя

Государь просыпайся и будь тем, кем должен, этот долг есть свобода, пойми,

А кто ищет свободы — опутан сетями, даже если они не видны.

Эту истину знает больная Европа, и не знает здоровый Восток,

И когда ты проснешься, уйдет безразличье и придет благородный восторг.

Сергей Калугин

Карлос знал, что даже в самых занюханных ночлежках города — портье записывают постояльцев и могут сообщить в полицию о подозрительном незнакомце — глаз у них на это дело наметан. Но это не составляло для него проблем.

Он пошел на дискотеку и снял там некую Эмму, у нее и переночевал. Как и большинство одиночек этого города — работавшая машинисткой Эмма готова была ответить на любое мужское внимание, тем более внимание харизматичного бизнесмена средних лет из Гамбурга. У нее была квартирка в "нулевом" этаже — то есть подвале старого викторианского дома, переделанного под квартиру, четверть века спустя она будет стоить минимум полмиллиона фунтов — но тогда такое жилье могла себе позволить и машинистка. Она рассказала ему всю нехитрую жизнь — работа, которая ее не устраивает, начальник который пристает. Она была участницей движения за мир и жертвовала на нужды палестинского сопротивления.

Обычно, Карлос убивал тех, кто его видел — но поразмыслив утром над яичницей, которую приготовила Эмма — он решил ее не убивать. По крайней мере, пока. Дело даже не в палестинском сопротивлении. Он не был уверен, что сегодня все пройдет нормально и завтра ему не потребуется жилье — а тут, по крайней мере, он знает куда идти. И эта Эмма выглядит достаточно тупой, чтобы представлять опасность.

Утром Карлос, накормленный, побритый и принявший душ — вышел в город.

Лондон, этот великий город, знавший еще римлян — жил, работал, развлекался — и не понимал, как близко он подошел к порогу катастрофы...

С нужным ему человеком — Карлос встретился в доках: это был район, в котором раньше строили корабли и рядом был порт Лондона — но сейчас и то и другое пришло в упадок. Через пропитанные креозотом шпалы рельс заброшенного пути проросла трава, раздраженно кричали потревоженные чайки. От Темзы тянуло неприятным запахом стоялой воды и нечистот — тут раньше были гавани речного порта, но сейчас все пришло в упадок...

Карлос нашел место, где спрятаться и спокойно ждал...

Через некоторое время появился темно-бронзового цвета Ягуар с дипломатическими красными номерами. Модель Соверен с квадратными фарами, самая последняя из всех. Остатки британского имперского величия — в мастерской такие машины проводят больше времени, чем в дороге, потому по всему миру люди покупают БМВ и Мерседес производства поверженной в войне Германии. Но в этом городе важны традиции...

Машина была той самой...

Она неуверенно остановилась у заброшенных путей, из нее выбрался молодой человек в дорогом костюме с клочковатой растительностью на лице. Он огляделся, потом тревожно позвал

— Эй! Где вы!?

Интересный момент — зачем молодой оманский дипломат Саид эль-Рафах — тайно вступил в коммунистическую партию Омана, да еще с штаб-квартирой в Лондоне...

В конце шестидесятых годов британцы, столкнувшись с перспективой потери после Йемена еще и Омана, что сулило перекрытие Персидского залива в перспективе — сделали ставку на молодого султана Кабуса против его отца, заскорузлого реформатора. Он отучился в Великобритании, где к слову стал законченным гомосексуалистом, вернулся в страну вместе с отрядами 22САС и возглавил антиповстанческие операции. Но скорее всего, эта война была бы проиграна как и многие другие, если бы не резкий рост цен на нефть, давший возможность как развернуть широкомасштабные социальные программы, так и банально купить племенных лидеров.

Частью покупки было обучение их детей за государственный счет в лучших британских университетах с последующим трудоустройством в посольства Омана по всему миру и на другие подобные синекуры.

Так Саид оказался в Оксфорде, где в тот момент бушевала вялотекущая социалистическая, а так же сексуальная, наркотическая и всяческая другая революция.

Там он быстро нашел себе подружку, британку, левую, которая быстро просветила его насчет страданий палестинского народа. Надо сказать, что Оман исторически никогда не имел связей с Палестиной и вообще с большим арабским народом: это была горная страна, в которой жили горцы с узкой береговой полосой, на которой жили мореплаватели, некогда построившие великое по арабским меркам государство, фактории которого были и в Африке (Занзибар) и на территории современного Пакистана (стратегический порт Гвадар веками был собственностью оманского султана). Это был отдельный народ, со своими правителям, торговыми путями, союзниками и врагами, он не был частью Османской империи, Оман не ощущал себя жертвой колониального соглашения Сайкса-Пико, потому что не был его частью, его султаны не были родственниками правителей других арабских государств, торговля их шла в основном мимо арабского мира из-за гор, которые отделяли их. Поэтому палестинская проблема была оманцам чужда — но это до того как средства массовой информации и преподаватели не объяснили, почему она так важна для них. Примерно в это же самое время — в соседней Саудовской Аравии не хватало учителей, они импортировали их из более образованной Сирии — и так в Саудовской Аравии появился современный исламский экстремизм. Один из учителей рассказывал своим ученикам об изгнании палестинцев, о врагах-евреях. Он учил их играть в футбол, который в Саудовской Аравии не знали, но для того чтобы принять участие в игре, надо было прочитать по памяти что-то из Корана, каждый раз новое. Особенно этот учитель просил учить девятую суру, единственную которая не открывается словами "Во имя Аллаха, милостивого и милосердного..." поскольку содержит в себе объявление войны неверным. А среди учеников этого учителя — был худощавый, нескладный, заброшенный юноша по имени Осама бен Ладен, который очень любил играть в футбол...

Саид, выросший в жесткой племенной структуре, где действия каждого строго регламентированы и за каждым, особенно за молодыми людьми существует строгий неусыпный надзор общины. И он оказался в атмосфере абсолютной свободы, где почти каждая девушка готова отдаться симпатичному кавалеру после пары глотков джина или порции кокаина. Постепенно он втянулся и стал жить теми же интересами, что и шумное, бестолковое студенческое братство. Но внезапно он понял одну простую вещь - что вся их помощь Палестине и сочувствие палестинскому народу исчерпывается радикальными разговорами, сбором каких-то денег, да подпольными лекциями, которые читали приезжие бойцы сопротивления, и после которых собирали деньги. В отличие от своих британских, пустых и недалеких сверстников — Саид вырос в семье и в обществе, где ценилось действие, а не болтовня. И он — сделал следующий шаг и начал искать место, где бы он мог помогать делу палестинского народа и борьбе с Израилем не словами, а делами. Так он оказался в подпольной компартии — агентов советской разведки там не было, зато в изобилии было агентуры Мафабы, кураторов из Штази, румынской разведки и так далее, далее...

Эти кураторы предложили ему попросить — после окончания Оксфорда — место в посольстве Омана при дворе Ее Величества. Учитывая вес его отца в оманских племенных раскладах — это нетрудно было сделать.

Так Саид сделался важным звеном в европейской террористической сети. То что происходило в Европе — угоны самолетов, убийства, взрывы — он ко многому имел хоть косвенное, но отношение. Взорвали — относительно недавно — отель где проходил съезд Консервативной партии. Но он не понял главное — что живым выхода из этой системы — нет. Рано или поздно — система перемелет всех, и в том числе — его...

Карлос — ждал. Он ждал, потому что его так научили инструкторы, не советские — сначала в лагерях в Сирии и Ливане, где преподавали настоящие асы тайной войны, практики, за плечами которых годы войны с Израилем. Сиди и смотри. Не высовывайся, смотри, что он будет делать. И кто появится если подумают, что контрагент на встречу не пришел.

— Эй! Вы здесь?

Ему не было жаль этого паренька... ему вообще никому не было жаль. В этом смысле он полностью соответствовал страшной теории мало кому известного русского учителя Сергея Нечаева. Согласно которому есть революционеры первого и второго сорта. И второй сорт — это революционный капитал, отданный в распоряжение революционерам первого сорта. И они должны его тратить на нужды революции — тратить людей как тратят деньги и взрывчатку. И отвечать за траты только перед товарищами и собственной совестью, которой по факту ни у кого из них не было.

В то время — был Гарибальди, был генерал Сан-Мартин, был Симон Боливар, был Кошут у венгров, был Костюшко у поляков. Многие народы тогда вступили на путь национальной борьбы, Россия в этом смысле не феномен. Но что интересно — нигде, ни один из них не додумался делить борцов на первый и второй сорт. Кроме Нечаева. И зная это — не стоит удивляться тому, что произошло потом...

И лишь когда парню надоело кричать, и он открыл дверь машины, чтобы уехать — Карлос поднялся из укрытия

— Я здесь!

Парень едва не отпрыгнул от машины

— Я здесь, товарищ — повторил Карлос.

— Почему вы не выходили?

— Осторожность, товарищ.

Карлос подошел ближе. Если сейчас — в него целятся снайперы 22САС — то он проиграл. Но это риск, который он принимал всегда.

— Вы привезли?

— Да.

— Покажите.

— Сначала пароль... товарищ.

Карлос ухмыльнулся

— Племя Рафиах. Устраивает?

Это ничего не значило.

Парень пошел к багажнику

— Вот...

Карлос подошел еще ближе. В багажнике, ничем не прикрытая, лежала ракетная установка

— Я должен вам передать...

Карлос ударил его по сонной артерии, накинул удавку и пока давил — наклонил к багажнику, чтобы кровь и рвота не испортили костюм...

Через час Карлос, в одних трусах стоял у машины и переодевался в костюм покойного, которого он забросал землей неподалеку. Одна из причин, почему послали именно этого бедолагу — он был довольно похож на Карлоса, имел тот же рост, вес и схожие черты лица. Что касается всего остального — для полицейских что арабы, что латиноамериканцы — все на одно лицо.

Ни капли жалости — Карлос не испытывал...

Некоторое время назад

Белфаст

Любой терроризм... любая война, если она продляется достаточно долго — порождает интересную ситуацию: появляются люди, для которых все это становится новой нормой. Которые находят себя в этом, в этой дико ненормальной жизни-смерти, и даже получают какое-то удовольствие от всего от этого. Это первый шаг — а вторым становится внезапное осознание того, что с врагом, стреляющим в тебя, у тебя больше общего, чем с тыловыми крысами из своего собственного народа. Враг — да, он враг, но он точно так же честно переносит трудности и рискует жизнью, он стреляет в тебя, а ты в него — но у вас равные шансы. А тот кто сидит в тылу, в тепле, с семьей, да еще и жиреет на военных поставках — что у него может быть общего с тобой?

История противостояния в Ирландии — это как минимум вековая история, вопрос ирландского сепаратизма стоял в полный рост еще до Первой мировой войны. Террористы сегодняшнего дня на допросах вполне искренне говорили, что они мстят за 1916 год, когда жестоко было подавлено восстание в Дублине... хотя жестоко... Адольф Гитлер и Генрих Гиммлер, показавшие всеми миру что такое всамделишная жестокость — сильно посмеялись бы над этими наивными претензиями. А ведь был еще голод середины 19 века и массовая миграция в США — вообще, предыстория этого конфликта немыслимо сложная. Как и настоящее. В сопротивлении Северной Ирландии — оно никогда не было единым — боролись сразу несколько течений. Просто националисты, националисты — социалисты, социалисты и даже марксисты. Часть групп опирались на поддержку ирландских общин Бостона и Нью-Йорка, и понятно, что к коммунистам они относились примерно так же как к упавшей в суп мухе. Другие наоборот — опирались на поддержку местных... а бойня Пасхального воскресения имела свою невеселую предысторию. Ведь Белфаст был крупным промышленным центром, тут построили Титаник — но он, как и Глазго на другой стороне залива — с пятидесятых годов переживал массовый упадок с закрытием фабрик и массовой безработицей. Вот только в Глазго не было своих сепаратистов, потому-то там демонстрации не переросли в партизанскую войну. Те, кто опирался на местных — они все в той или иной мере были левыми. Некоторые перенимали идеологию БААС Саддама Хусейна и Третьего пути Муаммара Каддафи — потому что ездили в лагеря на Ближний Восток, и получали оттуда не только оружие, но и идеологию, странную смесь коммунизма, фашизма и радикального ислама. Некоторые ездили на Кубу и в страны Латинской Америки и обогащались теорией и практикой революции там. Ирландцы — крестьянская нация, потому ради ресурсов в виде оружия, инструкторов, денег — они могли поклясться в чем угодно и принять какую угодно идеологию. Они толкались локтями на крошечном пятачке земли, предавая, а подчас и убивая друг друга. Конца — края этому не было видно, и британцы к слову, эти напыщенные джентльмены все больше походили на своих противников ирландцев. Они все больше погрязали в этой войне, все больше передоверяли функции представителей лоялистам из тех же ирландцев — а это были те же самые боевики ИРА, только со знаком "плюс".

Вопрос еще — кому "плюс".

Вот представьте себе: север, может быть север Англии, а может Ирландии, автомобильная заправка с магазином, в котором можно купить газету или журнал в дорогу, перекусить, долить масло в машину...

А вокруг — зеленая сельская пастораль, только рядом гудит дорога, по которой идут грузовики. Кстати британская особенность — на кабине подсвечиваемый транспарант с наименованием владельца машины, такого больше нет нигде...

Подъезжает коричневый Форд Гранада, останавливается у одной из колонок. Выходят трое, включая и водителя. Вид такой, что любой опытный полицейский машинально проверяет, на месте ли пистолет. Наглые глаза, кожаные куртки, у одного — шейный платок, на нем — матерные ругательства написаны.

Один лениво пинает скаты, не спустили ли, второй вразвалочку идет в магазинчик. Третий — вот третий чем-то отличается от первых двух, он внимательно, неспешно осматривается по сторонам, и его взгляд — как щуп сапера...

Бандит ногой открывает дверь магазинчика, смотрит на полноватую рыжую продавщицу

— Десять галлонов — цедит он

— Сначала плати — лениво отвечает королева бензоколонки — а то знаю я вас

Бандит вытряхивает из кармана замусоленные банкноты. Наваливается на прилавок

— А добавки — говорит он

— Я вообще то замужем.

— Да и пофиг.

— Том! — кричит второй с улицы

— Подожди! — лениво бросает ловелас, и это становится его ошибкой. Огромной...

Ауди200 кватро — сорок четвертый кузов, шикарная немецкая тачка, участвует в ралли — резко тормозит, из нее вываливаются трое. Все в гражданском, джинсы и куртки — но все с оружием. У одного МР5 с подствольным фонарем, у двоих — Браунинги, но необычные, длинный ствол и магазин на тридцать патронов вместо тринадцати. Такие появились совсем недавно — после победы над Аргентиной*.

— Армия! — кричит один из них с моржовыми усами

В дверях появляется ловелас, в руке у него банка пива. В рабочей руке, потому что человек инстинктивно все делает сильной, рабочей рукой. Банка падает из рук, САС — недаром их зовут гробовщиками — открывают огонь на первое же движение. Но — инстинктивно они поражают ту цель, которая кажется наиболее опасной — движущуюся. Почему то почти беззвучно сыплются стекла заправки, боевик ИРА падает внутрь, но один из стрелков — потом он станет знаменитым писателем — замечает, что одна из целей упала как бы не так как должен падать мертвый или смертельно раненый человек. И упал этот тип — за машину.

— Чисто! — кричит сержант

И — словно насмешкой — по ногам бойцов косой проходит очередь. Упавший за машину стрелок разряжает магазин по тому, что видит — по ногам. Падает сержант, падает второй стрелок — между укрытием от обнаружения и укрытием от огня есть большая разница, и они только что почувствовали это на своей шкуре...

Но САС на то и спецназ — они никогда не сдаются. Превозмогая боль, сержант бросает свой автомат уцелевшему бойцу — а сам тянется за пистолетом. Без оружия тут оставаться нельзя ни на секунду. Боец с пистолетом — пулеметом броском — оказывается около машины противника, перемахивает капот, очередь вспарывает... бетон. За Гранадой — пусто, только на бетоне — лежит короткий пустой рожок от Скорпиона. И — нет даже капель крови.

Спецназовец — понимает что они проиграли. Преследовать в одиночку такого противника — большая глупость. Потому — он возвращается к раненым товарищам, начинает оказывать первую помощь. Сержант — по рации вызывает подмогу.

Тот же день, один из лагерей британской армии. Бетонные ограждения, вышки, толстые пуленепробиваемые стекла. Постоянный гул вертолетов — это вертолетная земля. Новые Пумы — но наряду с ними активно используются и старые Вестланды — маленький посыльный WASP и более крупный лицензионный Сикорский. У этих — вместо турбины обычный авиационный двигатель, не слишком мощный, но чертовски долговечный.

В госпитале суматоха — одного раненого уже прооперировали, со вторым еще возятся. В палату к прооперированному сержанту заходит сухощавый, средних лет человек. Это — бывший командир 22САС, он только что вернулся с Фольклендов, где был военным генерал-губернатором и командующим военной группировкой. После того как стало понятно — дело закончено, аргентинцы больше не сунутся — его вернули в Англию, сейчас он командующий валлийским военным округом Все вооруженные силы Уэльса подчинены ему.

— Сэр ... — сержант пытается подняться

— Не надо — сухо говорит генерал, сэр Питер де ла Бильер — не усугубляйте свое положение, сержант...

— Черт...

Сержант смотрит на свои забинтованные ноги

— Черт бы все побрал. Не потанцевать мне больше с веером**, а сэр.

— Да, похоже на то. Впрочем, у меня много дел в штабе

— Бумажки разгребать? Увольте, сэр. Лучше пойду такси водить как мой старик. Черт возьми... как Пит?

— Им занимаются

— Бедолага. Мне хоть два года оставалось

* * *

. А он совсем зеленый.

— Не слышали, у него есть родня?

— Да как сказать, сэр. Он вроде говорил что собирается книжки писать после того как из полка уйдет.

— Дело хорошее.

— Да, неплохое.

— И все-таки. Как вас подловили, сержант?

— Тот тип... сукин сын — хорошо стреляет. Упал за машину — и полоснул из автомата по ногам. Мы не успели отреагировать.

...

— Его... обнаружили?

— Нет. Послали Газель, та ничего не нашла

* * *

.

— Черт...

Генерал поднялся с кровати

— Выздоравливайте, сержант. А с веером, уверен, вы еще потанцуете. Хотя бы при подготовке новобранцев

Проводив взглядом генерала, сержант выругался сквозь зубы...

* Такие выпускались в Аргентине, причем под патрон 7,65 и с автоматическим огнем.

** Танец с веером — слэнговое название пятнадцатимильного похода по национальному парку Брекон. Кстати, именно в Бреконе находится командование валлийского округа

* * *

То есть сержанту 38 лет. Сорок — предельный возраст для боевого подразделения 22САС

* * *

Разведывательный франко-британский вертолет. На заключительных этапах конфликта — британцы создали особую модификацию с комплексом обычных и тепловизионных приборов наблюдения на борту, иногда так же на борту был снайпер или пулеметчик. Такую модификацию — можно считать одним из первых, еще несовершенных и пилотируемых вариантов дронов, впервые была реализована концепция слежки, поиска и возможности немедленного уничтожения.

Лондон, Англия

День спустя

Маргарет Тэтчер звали не только "похитительницей молока*" но еще и "гробовщиком британского автопрома". И то и другое было правда.

Британский автопром к настоящему времени был представлен компанией Воскхолл, которая была дочкой Дженерал Моторс и выпускала перелицованные Опели, всемирно известными Роллс-Ройс/Бентли, которые были побочным производством аэрокосмического концерна Роллс-Ройс, государственным (!) Ягуар, которые славились низким качеством и огромным расходом топлива и огромной компанией Ровер, в которой были слиты все независимые и обанкротившиеся марки британского автопрома. Компания эта приносила одни убытки, а ее машины не пользовались спросом.

Тем не менее, в шестидесятые и семидесятые — британское правительство ездило на модели Ровер П-5. Это была машина семейного класса, устаревшая уже в момент схода с конвейера, очень тесная. Тем не менее — британские Пи-Эм до Тэтчер героически давились в этой похожей на Москвич-403 машине и считали это долгом.

Тэтчер, придя к власти, пересела на Jaguar XJ третьей серии, который был и просторнее и лучше предназначен для путешествий — что было немаловажно, если приходилось добираться до загородного Чеккерса — поместья премьер-министров. Это привело к скрытой от глаз публики — но озверелой грызни министров за право ездить на таких же Ягуарах, а не на допотопных Роверах**. Тэтчер этим беззастенчиво пользовалась, решая кому дать машину, а кому не дать. Например, барон Хау, самый принципиальный и последовательный противник премьер-министра в делах европолитики — машину получил, но Тэтчер уже обдумывала, как ее отнять, а заодно и предоставленное ему государством служебное поместье...

Тем не менее, и Ягуар был плохим транспортом для РМ. Его бронировали — но бронировали довольно слабо, пропуская ослабленные зоны. Стекла по идее должны были защитить от автомата Калашникова, но производитель не предупредил о том, что их надо менять каждый год, что иначе они теряют эффективность ввиду воздействия ультрафиолета. Впрочем, вряд ли миссис Тэтчер, известная своей скаредностью — согласилась бы каждый год менять стекла в машине просто потому что так написано в инструкции.

Этим утром, миссис Маргарет Тэтчер направлялась на встречу с Ее Величеством Королевой в Букингемский дворец. Темой для обсуждения формально должны были стать игры Содружества, этакая Олимпиада для Британии и стран некогда или и сейчас возглавляемых Ее Величеством. Финансировать это должен был Роберт Максвелл, миллионер, меценат и издатель. Но мысли все равно сворачивали к одной и той же теме — очередной склоке в правительстве. И вызвана она была опять разногласиями с бароном Хау, только теперь по вопросу СССР.

Видение РМ и ее министра по поводу внешней политики Соединенного королевства были диаметрально противоположными. Но при этом — барон оставался в правительстве, это было особенностью британской системы власти, ибо Тэтчер нужны были в парламенте голоса самого барона и тех депутатов, что его поддерживали. Тэтчер считала, что Великобритании нужно было укреплять отношения с Соединенными штатами, крепить единство стран, в которых основным языком является английский, создавать англоязычную сферу процветания. Барон Хау считал, что Великобритания должна категорически отказаться от любых попыток создавать империю или что-то вроде Империи и сосредоточиться на вхождении страны в Европу, в новое европейское объединение в качестве полноправного, но все же обычного члена. Стать обычной европейской страной и для начала перейти на сантиметры и метры. Теперь, после разговора с секретарем Горбачевым — левый, по сути, барон загорелся новой безумной идеей — сотрудничеством Великобритании и СССР.

Полное безумие.

Сидя на заднем сидении катящегося по Лондону лимузина Тэтчер закрыла глаза, вспоминая безобразную сцену в выходные...

... — ради Бога, Маргарет! — барон Хау чуть ли не кричал — нельзя все время жить прошлым! Русские — наши союзники в двух мировых войнах, ты это помнишь!?

— К черту русских! Ты хочешь отказаться от всего, что составляет уникальность Великобритании, самую ее суть! Я не позволю сделать нашу страну обычной европейской страной, этого не будет!

Барон Хау поставил чашку на блюдце, едва не сломав ручку

— Маргарет — сказал он — я только что был в Париже. Говорил с Дюма и Миттераном. Они уже считают, сколько денег принесет им сотрудничество с Горбачевым

— Не говори мне про этих коммунистов!

— Дюма — социалист

— Да, спасибо за уточнение

— Послушай, Маргарет. Ни для тебя, ни для меня не секрет, что в Аргентине США были на стороне Аргентины, а не на нашей стороне. Англоязычное содружество — это миф, если нас что-то и объединяет, то это колониальное прошлое как повод для ненависти и требований платить.

— А Европа...

— Дослушай, Маргарет. Европейское содружество, это будущее, процесс только набирает силу. Но это — будущее. Мы можем либо игнорировать это себе на беду, либо стать частью этого. Но мы не можем стать частью этого, держась за архаичные...

— Я не могу больше это слушать.

— А ты дослушай. На свете не было больше врага свободного мира чем лидер большевиков Владимир Ленин. Но едва придя к власти — он первым делом отменил архаичную систему мер в России и принял европейскую. То же самое должны сделать и мы если хотим...

— Да, а еще Ленин отнял у людей все их имущество. Ты и до этого дойдешь?

— Не передергивай, Маргарет

— И не думала. Пока премьер-министр я — этого не будет. Англия останется Англией...

Тэтчер негодовала — как этот идиот Хау не понимает, что Европейское содружество — это всего лишь попытка негодных и слабых политических элит переложить ответственность на некое коллективное правительство, не отвечающее перед конкретными избирателями и налогоплательщиками. Брюссель — это коллективное безволие и безответственность, и сейчас в это во все пытаются втянуть Великобританию, которая совсем не европейская страна, страна другого корня.

Британия ведь не Европа... действительно совсем не Европа. В отличие от Европы — здесь никогда не могла установиться продолжительная абсолютная монархия. Попытки были — тот же самый Генрих, убийца собственных жен — но больше чем на одно поколение этого не хватало, и часто это заканчивалось потрясениями, сменой династии, а то и крахом системы. Точно так же — и республика продолжалась очень и очень недолго — сын Кромвеля, абсолютного к концу своего правления диктатора и тирана править не мог, в конце концов один из его генералов произвел переворот и заменил его на Якоба II Стюарта, который заняв престол, первым делом озаботился идеей мести... дошло до того что британское правительство отправляло мстителей за океан, чтобы достать тех из сторонников Кромвеля, что сбежали туда. Но и это британская элита не приняла, и снова сменила династию Стюартов, пригласив принца Вильгельма Оранского во время так называемой Славной революции. Это была последняя британская революция, и весь двадцатый век, когда Европа кидалась то вправо то влево, проверяла на себе действенность то левых то правых диктатур — Великобритания оставалась относительно стабильной. В ней вообще, если так разобраться, не произошло жесткого и одномоментного отказа от крепостного права... оно постоянно смягчалось, эволюционировало — но что-то все равно осталось. Британская элита не стала ни жертвой диктатуры, ни впала в ее соблазн, как впала испанская и отчасти даже германская аристократия, обменявшая свободу на насильственное подавление левых народных движений.

Власть такая, какой общество, народ, позволяет ей быть. Она идет так далеко, как общество позволяет ей зайти. Если в обществе нет гена свободы, какой был и есть в британцах — она зайдет очень далеко. В Испании — у власти опять социалисты. В Италии — если бы не спецоперации НАТО — у власти давно были бы коммунисты. Франция проголосовала за коммунистическое правительство Миттерана, проголосовала осознанно и не случайно. Но самое страшное — произойдет, если Горбачеву удастся реализовать план еще Леонида Брежнева. Если ему удастся добиться объединения Германии на равноправной основе. Если сейчас в Германии пусть с трудом, но поддерживается равновесие между правыми и левыми — присоединение ГДР сделает Германию бесконечно левой, и объединенная СДПГ, партия еще Энгельса, в которую вольются умеренные коммунисты из ГДР — без труда победит ХДС/ХСС и возьмет власть в свои руки. Русские не просто так построили газопровод — они намерены обменивать ресурсы на немецкие товары и технологии. А немцы никогда не забудут, что с их городами сделала британская авиация... это странно, но большая часть той, кондовой Германии — не видела русских, они не дошло до Мюнхена, до Гамбурга. Эти города видели только британские бомбардировки и помнят их.

Британия — всегда будет белой вороной в такой Европе, Европе левеющей, Европе отдающей власть бюрократам. И лучше с этим покончить сейчас...

А барон Хау... бедный Джеффри... дело в том что в Великобритании, особенно в элитах — всегда была сильная проевропейская фракция. Все равно — британские принцы женились на немецких принцессах, в британских школах и университетах кто только не учился с континента. Мало кто знает, например, с каким трудом удалось уговорить Парламент санкционировать вступление Британии в Первую мировую... а без этого союзники потерпели бы поражение.

Нет, от Европы определенно надо держаться подальше. Возможно, все же стоит оставить какое-то членство... ассоциированное или что-то в этом роде. Хотя бы для того чтобы контролировать этих идиотов, когда русские начнут доставать подарки из ларца.

Можно отправить Джеффри туда послом.

Но определенно — надо развивать отношения с США, закреплять то что достигла она в отношениях с Ронни. И создавать сферу стран, говорящих на английском языке. Включая Индию... надо, однозначно надо вырывать ее из советской зоны влияния. Надо преодолевать комплексы колония — метрополия, создавать созвездие стран с общим языком и судьбой. Надо обособляться... например даже спортом. К черту футбол, от него одни проблемы. Мужчина от футбола становится питекантропом, она читала сводки МВД, видела фотографии разгромленных болельщиками электричек и трибун после матча. Особенно стоячих. Господи, они мочатся прямо во время матча — на тех, кто стоит ниже

* * *

. Почему то на крикете такого ужаса никогда не бывает...

Маргарет Тэтчер отвлеклась и посмотрела на часы — маленькой уступкой женскому в ее стиле были дамские часики и пристрастие к броской, но недорогой бижутерии. Примерно такой, какая могла бы носить британская домохозяйка.

И тут

— Что за черт! — крикнул сержант полицейской охраны на переднем сидении. Удивительно, но у британского премьера у машины не было даже мотоциклетного эскорта — только сзади следовала машина с детективами специального отдела охраны Скотланд-Ярда. В обеих машинах не было оружия серьезнее чем Вальтер ППК калибра 7,65 какими были вооружены британские телохранители

Нестерпимо ярко полыхнуло... а потом не было ничего.

* Во время первого захода в правительство будучи министром образования, Тэтчер отменила бесплатное молоко для детей в школах, за что получила прозвище "похитительница молока"

** Это правда, недавно рассекретили документы

* * *

Такое было

Северная Ирландия

Белфаст

Адам Риордан узнал о смерти Маргарет Тэтчер как и большинство британцев — из экстренного выпуска ВВС.

Почему то на своей конспиративной квартире — он слушал именно это радио.

Услышав новость, он буквально подскочил на кушетке. Его волчье чутье — подсказывало, что это неприятности, и неприятности лично для него.

Через минуту — хлябнула дверь, Риордан выхватил египетский ТТ — этот пистолет он предпочитал за отсутствие предохранителя и за то что он отлично дырявит бронежилеты. Но это был всего лишь Дылда с ружьем

— Босс, эту с...у грохнули! — выкрикнул он — победа!

На улице уже были слышны беспорядочные выстрелы

— Рот закрой. Кого грохнули?

— Тэтчер! Черт, я поверить не могу. Мэгги мертва мать ее!

— Я сказал — рот закрой!

— Ах, да. Ладно, босс.

Адам Риордан прикинул

— Давай-ка сваливать отсюда...

Через полчаса — они были за городом, прошли блокпосты до того как передали приказ об усилении. Спрятались на одной из заправок, принадлежавших своему человеку.

Адам Риордан продолжал слушать новости, прыгая с канала на канал.

Через час передали — автомобиль премьер-министра был взорван неизвестной ракетной установкой большой мощности

Услышав это, Адам Риордан хватил кулаком по стене до крови. Он догадался, что это может быть за ракетная установка.

Хотелось кого-то убить... он прекрасно понимал, что есть черта, и они ее перешли. Точнее, перешли за них

Ночью подъехал Шейборн. Риордану было настолько не по себе, что он отъехал несколько десятков метров от заправки и остановился. На случай, если Шейборн приведет за собой хвост. Они знали друг друга по сути еще со школы, но Риордан без колебаний пристрелил бы своего старого дружка, если бы тот привел за собой парашютистов или чего доброго 22САС...

Но Шейборн никого не привел. Он зашел на заправку, вышел оттуда с банкой пива, выпил ее и демонстративно расстегнул штаны и помочился на стену. Это было свидетельством, условным знаком, что все в порядке, хвоста нет

Риордан — шагнул навстречу из глухой, чисто деревенской темноты полей...

— Что происходит?

Шейборн выругался

— Босс, в городе черт знает что творится. Все на ногах, кто палит в воздух, кто друг в друга. Солдатня озверела, парашютисты палят на поражение. Жгут покрышки, уже несколько взрывов было. Подожгли несколько лавок.

— Эта тварь точно мертва?

— Мертвее моей бабушки.

— Долбанные сволочи.

— Шеф, разве это не хорошо?

Риордан схватил его за грудки

— Кто это сделал?! Кто разрешил!?

— Да я в душе не волоку!

— Военный совет ИРА этого не разрешал, так. Спрос будет с нас.

— Да с чего?

— Чем ее убили!? Ракетной установкой, так? Ты догадываешься, что это за установка?!

...

— Теперь ее сделают мученицей! А нас коммунистами!

— Да ты что, босс

Риордан отпустил идиота

— Как ты думаешь, почему босс я а не ты.

— У вас заслуг больше...

— Ни хрена, у тебя их тоже немало. Просто я думаю, перед тем как что-то сотворить, а ты сначала творишь, а потом думаешь. Где тот тип?

— Русский?

— Он самый, б....!

— После той стрельбы на заправке, он как сквозь землю провалился

— И мы не можем его найти?

— Нет, сэр. Том в Лонг Кэше, мы к нему еще не нашли тропу.

Риордан вторично выругался.

— Это хреново.

— Шеф, да что такого то? Ну грохнули ведьму — так она того заслужила. Ее и на острове много кто ненавидел. Совет санкционировал ту акцию с взрывом отеля.

Риордан замычал как от боли

— Господи, идиотизм какой.

...

— Ладно, раз уж мы в таком дерьме, слушай. Наше движение держится на двух, по сути, вещах. На сочувствии крупнейшей в мире американской ирландской общины. И на том, что многие считают наши требования по отделению от Британии справедливыми. Но это так только пока они думают, что мы с ними. Что мы одни из них. Если, к примеру, мы начнем пропагандировать коммунистическое дерьмо — как думаешь, сколько денег под такие идеи удастся собрать в барах Бостона? Лично мне нужна Ирландия независимая — но не Ирландия красная, что бы ни думали эти козлы профсоюзники

— Босс, но вы же учились...

— Да, и мой старик был красным как трусы у стриптизерши. И он был идиотом, я понял это там, в Берлине. Если бы наших горлопанов отправить туда пожить, питаться их дерьмовой пищей — они бы прозрели. Они бы в момент прозрели.

...

— Так вот, нам сначала подвели того русского — который предоставил нам бесплатно их долбанные ракетные установки. Советские ракетные установки. И мы взяли их и использовали — вот ведь дерьмо. А потом кто-то взял и грохнул британского пи-эм в центре Лондона. Тем же оружием. Теперь сложи два и два сынок, и скажи мне, что из этого всего следует?

— Что мы продались советам?

— Умница!

...

— Мистер Рейган провозгласил крестовый поход против коммунизма и это не простые слова. Всех наших горлопанов в Бостоне и Нью-Йорке закроют в момент, их примет ФБР и начнет терзать. Многие заговорят — потому что они в помощники красных не нанимались. Американцы займут сторону и не нашу. И нам конец. Плюс — рано или поздно любая война кончается миром, так?

...

— Но не с комми. Британцы сейчас могут уйти и они знают, что мы не пойдем за ними. Нам не нужна их земля, черт. Но с комми так не выйдет, им нужен весь мир и они не шутят. От них не уйти просто так.

Шейборн сплюнул. Казалось, что в его голове со скрипом проворачиваются шестерни — думать для него было нелегким занятием.

— Окно на границе будет утром

— Кто повезет?

— Мальком. Он много кого переправил...

Риордану почему то пришло в голову — доверять сейчас нельзя никому и тем более своим. Но он — впервые за долгое время — подавил это чувство.

И зря.

Утром — подъехал грузовичок, его водитель примелькался на границе и у него там были знакомые.

Они вместе вытащили часть груза, после чего открылся люк между кабиной и бортом. Риордан залез туда и нацепил противогаз — чтобы не задохнуться. У противогаза вместо фильтрующего патрона был выход на крышу, чтобы дышать.

Оставшиеся вдвоем — Шейборн и водитель снова загрузили груз. После чего, подъехало такси, из которого вышли трое. Двое — бритоголовые психи — обошли фургон, потом один забрался на крышу и побрызгал в едва заметную дырку от трубы противогаза из какого-то баллончика. Это и были "психи" — как бы внутренняя безопасность ИРА они раскатывали по городу и специализировались на наказании своих, а не атаках на британские посты

Третий — достал из машины два пакета и вручил Шейборну и Малькому

— Главное командование вам доверяет. Здесь ваши новые паспорта и билеты в Париж. Оттуда переберетесь в Стамбул, а оттуда — в Аден. Там вас встретят, вы знаете кто

— Да, сэр — сказал Шейборн. Ему было не по себе от гибели близкого друга, но ему вынесло приговор ГК, а ГК он привык доверять...

Кстати, про Аден...

14 марта 1986 года

Аден, НДРЙ

Майор госбезопасности Карпенко Виктор Федорович — понятия не имел, что он тут делает...

Нет, конечно — все понятно, куда Родина прикажет, и все такое... но какого черта он забыл в этом городе, где пятьдесят градусов не на солнце, а в тени, где тощие как смерть козы роются на свалке советского гарнизона в поисках хоть чего-нибудь съедобного, а воины тут такие что афганский сорбоз по сравнению с ними — советский десантник.

Плюс сломался кондиционер. Майор раздраженно постучал по нему кулаком, но кондиционер не ожил.

Е... его мать.

Еще неделю назад он был в понятном, до боли знакомом уже Кабуле, в составе сил стабилизации обеспечивал восстановление процесса национального примирения и выборы в Лоя Джирга. Какого хрена его вместе с целым отделением Альфы — перебросили в эту задницу мира?

Внимание майора привлек местный сорбоз в футе, мужской йеменской юбке. Раскинув ноги и привалившись спиной к стене, он безмятежно спал, автомат валялся рядом в пыли. Так то он стоял на часах, на воротах — но ему на обязанности часового было глубоко насрать. Машины из ворот въезжали и выезжали — пофиг.

Захотелось выстрелить. Может, в землю рядом с этой скотиной.

— Как тут обстановка? — не оборачиваясь, спросил Карпенко — а то тут смотрю сарбозы на ходу спят...

— В самом городе пока спокойно — ответил резидент — нездоровая обстановка в провинциях, но здесь спокойно. После попытки переворота — все затихло

— В провинциях — моджахеды?

— Не совсем. Скорее просто бандиты. Местные племена привыкли жить грабежами, тут испокон веков так жили.

— Коммунисты тут есть?

— А как же — с ядовитой иронией ответил резидент — коммунисты тут всех родов и видов...

Народно-демократическая республика Йемен после изгнания британских оккупантов — приняла социалистическую ориентацию и обратилась к СССР за помощью. И получила ее. Особенностью страны правда было то, что здесь очень четко прорисовывались племенные разногласия. Если в Афганистане разногласия были все же политические и религиозные — то тут племенные.

Основатель коммунистической партии Абдель Фатах Исмаил происходил из города Таиз, что на Красном море, был школьным учителем и в целом — относился к городскому и образованному классу. Ему противостоял Али Насер Мухаммед, уроженец провинции Абьян, выходец из свободных племен, племени Датина. Свободные племена — означало, что эти племена никому не подчинялись и испокон века жили разбоями. Третьим сильным человеком — был генерал Али Ахмад Насер Антар (одно из имен в честь египетского президента Насера), уроженец прибрежной и более благополучной провинции Лахедж, основатель современной южно-йеменской армии.

Генерал Антар в 1980 году добился того что Исмаил покинул страну и отправился на лечение в СССР, откуда не вернулся. А к власти пришел Али Насер Мухаммед. Но к 1985 году — Али Насер Мухаммед поссорился с Антаром и начал тихой сапой убирать людей генерала из армии и сил безопасности и ставить туда своих — племенных. Генерал Антар пришел к выводу, что надо произвести обратную рокировку и обеспечил возвращение Исмаила в страну. В 1985 году Али Насер Мухаммед потерял пост премьер-министра, но остался президентом страны. Ситуация в стране накалилась, часть армии подчинялась командующему, часть — президенту. Вдобавок — в стране находилось большое количество террористов, они прибыли сюда после того, как их выгнали в 1982 году из Бейрута. В том числе в стране был "отряд 17" — личная охрана Ясира Арафата*.

Карпенко не стал продолжать этот разговор. Тут внесли чай — горячий, но по Афганистану Карпенко знал, что холодный пить нельзя, надо именно горячий.

Резидент разлил напиток, и тут Карпенко увидел, что это вовсе не чай — а кофе...

— Не надо — резидент увидел, что Карпенко взялся за сахар — вкус испортите. Здесь лучший кофе в мире...

Кофе и в самом деле был хорошим. Карпенко посмотрел на Монтану, которую купил на базаре в Кабуле

— Кого мы ждем?

— Одного человека. Кстати, хорошо, что этот сарбоз спит

— Чем же?

— Если бы он не спал, мог бы шпионить.

На террасе — здесь была британская архитектура и вместо коридоров были террасы — послышались шаги и в комнату вошел человек, принеся с собой волну жара с улицы.

— Здравствуйте

— Это товарищ Али — представил его резидент и предупредил — товарищ Али хорошо говорит и понимает по-русски

Карпенко все понял. Это было намеком придержать язык. Потому что слова ... твою мать!, которые ты может быть для связки слов используешь — в таких местах могут обеспечить тебе смертельного врага. Спектр последствий может быть самым разным. От жалобы в политотдел или посольство с последующим разбором полетов и весьма вероятной высылкой из страны с волчьим билетом. Или — тебя могут разорвать твои же подсоветные, или на операции выстрелить в спину. Такое тоже бывало и не раз.

— Здравствуйте

Карпенко и товарищ Али пожали друг другу руки

— Итак...

— Начинайте товарищ Али

Товарищ Али раскрыл папку

— Нашими оперативными усилиями — начал он — установлено, что Али Насер Мухаммед встал на путь бонапартизма, продался капиталистам и реакционерам, изменил делу революции, вступил в тайный сговор с бандами бывшего султана Аль-Фадли, а через них — и самим шейхом Саудовской Аравии. Он собирается нарушить коллегиальность, свергнуть политбюро, убить товарищей по партии и объявить себя пожизненным президентом.

Карпенко про себя выругался. Один раз он уже слышал это — осенью семьдесят девятого. До сих пор расхлебываем.

— А доказательства есть? — вслух спросил он

— Доказательства есть — ответил резидент — но это не наше с вами дело. С этим разберутся йеменские товарищи с нашей помощью. А вот вам предстоит — особое задание...

* В нашей реальности дальше произошло вот что. СССР поставил в Йемен большую партию оружия для палестинцев, эту партию перехватила йеменская госбезопасность и отправила в Абьян на вооружение племен (в этой реальности попаданец не отправил эту партию). Получив внезапный резкий перевес — Али Насер Мухаммед объявил примирительный съезд партии, но когда оппозиционеры прибыли — вошли охранники и открыли огонь. Генерал Антар погиб, отстреливаясь, Исмаил был тяжело ранен. Охрана оппозиции вступила в бой с президентской гвардией и вынесла раненого Исмаила и других уцелевших оппозиционеров из дворца, но Исмаил погиб при попытке эвакуации. Али Насер Мухаммед заявил о том, что СССР больше не друг НРДЙ, к городу подошли вооруженные племена, армия раскололась. Береговая артиллерия открыла огонь по собственным кораблям, ВВС атаковали собственные зенитные части, а зенитчики открыли огонь по Адену. В ходе короткой, но страшной войны — большая часть армии была уничтожена, Али Насер Мухаммед проиграл и вынужден был бежать. Катастрофа 1986 года привела к историческому и как показала история — неверному решению о присоединении Южного Йемена к Северному во главе с пожизненным президентом Салехом. В 2023 году Южный Йемен фактически восстановил свою независимость.

Порт аль-Мукалла

Провинция Хадрамаут

Порт аль-Мукалла — рыболовецкий и торговый порт на побережье, центр провинции Хадрамаут, большая часть которой — это пустыня. Менее двадцати лет назад это был центр Протектората Южная Аравия, просуществовавшего с 1963 по 1967 годы и представлявшего собой несколько княжеств, которые предпочитали оставаться британским протекторатом, отдельным от самого Южного Йемена. Этот протекторат пал под ударами войск Народного фронта и от нежелания Британии обеспечивать его независимость силой. Потом — в пустыне Хадрамаут нашли нефть, и регион стал ареной соперничества Северного, Южного Йемена и Саудовской Аравии. Саудовский король отлично понимал, что если княжества бывшего протектората отложатся от Южного Йемена и создадут просаудовское независимое государство — то его королевство получит прямой выход в Красное море, минуя Персидский залив и Ормузский пролив. И это позволит ему отправлять танкеры с нефтью намного дешевле и не рискуя из-за Ирано-иракской войны на море.

Ни Южный ни Северный Йемен — не хотели отдавать Хадрамаут, так как это было единственное месторождение нефти для обеих стран и оно было аккурат на границе...

Так что ставки были высоки как никогда...

Остаток истории товарищ Али пересказал Карпенко, когда они ехали в Мукаллу в пикапе Тойота. И история эта была такой, от которой даже у много чего повидавшего в Афганистане майора Карпенко — зашевелились волосы на голове.

Оказывается, в декабре 1985 года советской стороной была сорвана передача Народному фронту освобождения Палестины Ясира Арафата огромной партии оружия, которая должна была быть передана через порт Мукалла как раз. Сухогруз с оружием из Николаева просто не пришел. В дальнейшем — ПГУ КГБ вышло на связь и сообщило, что при передаче оружие должно было попасть в чужие руки. Никаких доказательств предъявлено не было.

Контрразведка НФОП начала собственное расследование и выяснила, что это не провокация — а страшная правда. Они вышли на своих людей в армии и госбезопасности южного Йемена — и те подтвердили, что президент Али Насер Мухаммед готовил захват груза и убийство палестинцев. Но просчитался. Дело в том, что Али Насер Мухаммед опрометчиво разрешил палестинским офицерам из НФОП читать лекции в частях армии и госбезопасности НДРЙ. Постепенно сформировался костяк солдат и офицеров, для которых борьба арабского и палестинского народа стала важнее племенных дрязг и верности президенту Мухаммеду. Они то и передали палестинцам информацию о готовившейся кровавой бане.

Потом они передали еще более страшную информацию. Не получив оружие на которое рассчитывал, президент Али Насер Мухаммед вступил в контрреволюционный сговор с королем Саудовской Аравии. Не получив оружие силой и провокацией — они решили его купить. Король через своего родственника и главу саудовской разведки принца Турки аль-Фейсала, вышел на криминальных генералов режима Николае Чаушеску и закупил у них якобы для снабжения моджахедов десять тысяч тонн оружия и боеприпасов, потратив на это те деньги, которые должны были пойти на поддержку афганских моджахедов. Румынские генералы во главе с братом президента Ильей Чаушеску готовы были продать кому угодно и что угодно — так именно они продали американцам танк Т-72 для изучения. Оружие было погружено на два сухогруза, порт отхода — Констанца, порт назначения — Мукалла. По документам — там были станки, в реальности — оружие и боеприпасы.

После того, как сухогрузы должны были быть разгружены в порту — часть оружия должны были получить племенные боевики — родственники Али Насера Мухаммеда, а часть — контрреволюционные бандиты во главе с Тариком аль-Фадли, сыном бывшего шейха Южного Йемена Насира бин Абдаллах бин Хусайна аль-Фадли. Последний был полевым командиром в Афганистане и воевал в отряде "черные аисты" Осамы бен Ладена. Сейчас Тарик аль-Фадли тайно вернулся в Йемен вместе с частью Черных аистов и наиболее непримиримыми бандитами из Исламской партии Афганистана Гульбеддина Хекматияра. Их возвращение так же профинансировал Король Саудовской Аравии. Получив часть оружия — они должны будут присоединиться к частям армии и госбезопасности верным президенту Али Насеру Мухаммеду, племенному ополчению, вместе с ними проследовать в Аден и организовать уничтожение всей советской колонии в Адене, а так же верхушки партии. После чего — Али Насер Мухаммед становился президентом племенной части Южного Йемена, а Тарик аль-Фадли — восстанавливал исламский эмират Южный Йемен со столицей в Адене, провозглашал себя эмиром и обращался к Саудовской Аравии с просьбой ввести войска...

Зачем это Саудовской Аравии? Ну как зачем? Если у них будет прямой выход в Баб-эль-Мандебский пролив, то они смогут построить газопровод и нефтепровод и грузить танкеры здесь, а не в Персидском заливе, где идет "танкерная война" между Ираком и Ираном и где иранские шииты того и гляди блокируют Ормузский пролив, где танкеры можно расстреливать не то что ракетами — береговой артиллерией. А через Йемен — у них и прямой выход в Индийский океан появляется и порт на самом входе в Суэцкий канал...

И еще более страшное — хотя куда уж страшнее. По данным товарища Али — в заговоре участвовали коррумпированные советские офицеры из аппарата Главного военного советника в Адене. Правда, им не сказали, что в результате переворота их и их семьи планируется "принести Аллаху" то есть казнить.

Пока "товарищ Али" говорил, сидя за рулем прыгающей по ухабам Тойоты — в этой стране нормальных дорог не было — Карпенко сидел, молчал и думал. Мир... в последнее время ощутимо шел под откос, причем ускоряясь... когда он приносил присягу воина Советской армии — кубинский кризис уже миновал, а больше, кроме Китая — и не было ничего. Они служили в армии мирного времени... и тогда все еще сохранялась какая-то необоснованная уверенность в том, что дальше будет лучше, что в восьмидесятом, если и не придем к коммунизму, то приблизимся.

И так далее... далее... далее...

В Афганистане — он входил в состав одной из комиссий по примирению. Они должны были не допускать кровной мести, поводов к которой в последнее время прибавилось. В один день в одном Кабуле убили более тысячи человек многих — зверски, с пытками. В провинциях тоже покуражились.

И вот ты сидишь в комиссии и пытаешься примирить двух афганских коммунистов... один из которых другого во время беспорядков схватил, изнасиловал и заставил прислуживать себе за столом — в голом виде подносить чай. А зарезать не успел, потому что мятеж закончился и наступил процесс национального примирения. То есть проблема помирить этих двоих легла на плечи майора Карпенко. И что интересно — оба продолжают считать себя коммунистами. И тот кого изнасиловали, обвиняет того кто изнасиловал, что тот поступил не по-партийному, не по Марксу. А ты сидишь и думаешь... что я вообще забыл в этом зверинце?

И после этого уже как то не удивительно, что действующий президент собирается поднять мятеж в своей же стране и расстрелять своих товарищей по партии. И что он же собирается вырезать советскую колонию, при том, что несколько лет назад лобызался с Брежневым.

Остается только вопрос — а мы то, что забыли на этой раскаленной сковородке?

Про задание — товарищ Али рассказал уже в самой Мукалле, в подсобке "палестинского" магазина, доход от которого шел на нужды НФОП. Подобные магазины были по всему Ближнему Востоку...

Принято решение не торпедировать сухогрузы в море, а допустить их в порт. Все оружие должно будет достаться НФОП, на этих условиях палестинцы примут участие в операции. Группа спецназа КГБ — примет участие в штурме и взятии города под контроль. В аппарат ГВС, к любым советским военным обращаться нельзя — неизвестно, кто из них предатель.

Вот, как то так.

— Кто из местных на нашей стороне?

— В Адене — парашютно-десантная бригада.

— Здесь?

Никто...

— Хорошо, кто против?

— Начальник направления — родственник президента.

— Мухабаррат?

— Начальник тоже родственник. Но там у нас есть свои люди.

— И что предлагаете делать?

Товарищ Али потер подбородок, из чего наблюдательный Карпенко заключил, что нормального плана действий у него нет.

— Встретимся с нашими агентами в мухабаррате. Нейтрализуем губернатора и начальника, возьмем под контроль порт.

— Возьмем под контроль порт? Сколько у тебя тут человек, рафик?

— Около сорока

— И ты собрался решать задачи такими силами?

— Это испытанные бойцы! Все прошли испытание Бейрутом!

Майор покачал головой

— У тебя есть хотя бы одна единица бронетехники?

— Есть пикапы. На них можно установить пулеметы.

— Один БТР с экипажем вас раскатает.

Майор задумался

— Где ты должен встречаться с агентом и когда?

Али назвал место

— Пойдем вместе...

В городе — как ни странно были советские и почему то польские строители, они строили дороги и восстанавливали порт. Карпенко подумал, что все это как то неправильно... чем они тут занимаются, когда в центральной России — полно деревень, где ушли по окна в землю потемневшие избы, и к которым не добраться весной в распутицу. Но он привычно отбросил эти мысли, противоречащие духу пролетарского интернационализма, сходил к строителям и за две бутылки джина Гордон, который тут выдавали в качестве алкогольного пайка — арендовал самосвал Зил...

Точка встречи была на выезде из города по направлению в сторону военного городка. Обливаясь потом в брезентовой робе, Карпенко делал вид, что ремонтирует дорогу. В кузове машины лежали еще двое — у них был гранатомет. С ними было пара человек из "отряда 17", среди них девушка — снайпер. Они прикрывали со стороны. Товарищ Али ходил туда-сюда по обочине и смотрел на часы.

Когда прошел час с назначенного времени — стало очевидно, что агент не придет.

Наконец у товарища Али лопнуло терпение, он подошел к Карпенко

— Подлый предатель — прошипел он

— Если бы он предал, нас бы уже схватили — оборвал Карпенко — или убили вообще. Знаешь, где он живет?

— В городе. Семья у него в колхозе, родственники

— Какой в ж... колхоз. Поехали...

К месту, где жил агент, подъехали уже потемну. Карпенко рассудил, что если там и есть засада — о вряд ли серьезная, и с ней можно будет справиться собственными силами. Но засады не было.

Расспросив плачущую, темную женщину, товарищ Али подошел к Карпенко, лицо его было озабоченным.

— Садыка схватили — сказал он

— Когда?

— Она говорит что вчера. Днем.

— Кто?

— Приехали из мухабаррата. Все здесь перевернули...

...

— Она говорит, что командовал сам Мансур

— Кто это?

— Родственник президента.

Карпенко посмотрел на часы. Десять вечера.

— Знаешь, где его могут держать?

Предположительно — Садыка держали в новом здании Мухабаррата, которое было возведено советскими строителями и с поправкой на провинциальные масштабы — сильно походило на недоброй памяти здание ХАД в Кабуле. Которое кстати было повреждено в ходе обстрела и сейчас наскоро ремонтировалось. Как то так получалось, что в нищей, феодальной стране — придя к власти "прогрессивные элементы" начинали заботиться в первую очередь о самих себе...

Уже потемну, к зданию мухабаррата выехал вихляющий по улице ЗИЛ, в кузове которого пьяные строители орали русскую песню. Рядом с мухабарратом Зил врезался в старый, оставшийся еще от британцев служебный Ландровер — и остановился. Из здания с проклятьями выбежал дежурный офицер, получил по морде и лег. Кто-то из пьяных начал бросать бутылки и разбил стекло в мухабаррате, еще двое затеяли драку. С руганью на улицу высыпали другие офицеры, какие были в здании — но стрелять они опасались, потому что слышалась русская речь. И — сами не поняли, в какой момент они все оказались на земле...

В пыточных — Карпенко уже доводилось бывать.

Он в свое время побывал в легендарной Пули-Чархи, главной тюрьме Афганистана. Не сразу, некоторое время спустя после того, как они брали Тадж-Бек. Тогда мыслилось, что войны не будет, она и разгорелась — несколько месяцев спустя, уже к концу восьмидесятого. Тюрьма эта была одним из самых современных строений, она была построена как "колесо" — сверху она именно так и выглядела. Там пытали и убивали сначала противников шаха, потом премьера Дауда потом "народной власти", потом Амин пытал сторонников Тараки, потом — пытали и убивали уже сторонников Амина. Зловещее колесо кровной мести катилось по стране, жертвы становились палачами и наоборот, и никто не заслуживал сочувствия хотя бы потому, что каждая жертва мечтала стать палачом — и стала бы, будь у нее такая возможность.

Здесь пыточная была, конечно, примитивнее. Пытали тут током — подобную ему показывали товарищи в Гаване, там было что-то вроде музея сохраненных для потомков застенков режима Фульхенсио Батисты. Пахло кислым — рвотой и кровью, пытаемого привязывали к грубо сваренному железному стулу. Пытали при помощи японского генератора, который питал и освещение.

Когда они ворвались в камеру, к стулу был привязан человек. Али начал отвязывать его, он казалось, был мертв. Когда Али влил ему в рот немного джинна, тот ожил и что-то сказал. Потом потерял сознание

— Что он сказал? — спросил Карпенко, не владеющий арабским

— Что он ничего не сказал.

То есть, про них режим еще не знает.

— Попробуй вызвать сюда Мансура...

Мансур — по-волчьи худой, темный, усатый как и все здесь — усы обязательная принадлежность революционера так как ислам запрещает носить усы — купился и прибыл сюда уже потемну. С ним был всего лишь водитель — майор был уверен в себе, и у него в машине был десантный АКМС. Он считал что неуязвим — потому что дальний, пусть и не прямой родственник президента, выходец не только из одного и того же племени — но из одного и того же дома, племенной группы семей, держащейся вместе и помогающей друг другу. Если его тронуть — племя будет мстить потому что здесь так живут уже много сотен лет и никакая революция это не изменит. По той же причине было бы странно требовать от него верности Советскому союзу или идеалам марксизма-ленинизма. Здесь очень бедная почва, ничего не растет, кругом горы. Потому люди с молоком матери впитывают, что главное — иметь ресурсы. Любые — колодец, в котором есть вода, скот, рыбацкую лодку. СССР — это ресурс, это полезные идиоты, которые по доброй воле отдают машины, оружие, учат, лечат — надо просто знать правильные слова и говорить их. Дружба народов, Ленин... Впрочем, такой же идиот и Король Саудовской Аравии — он тоже дает деньги, машины, оружие — надо просто говорить про ислам. Но это — источники ресурсов, помогающие выжить. И ничего кроме этого...

Легко быть принципиальным, легко верить в светлое будущее, когда ты живешь на территории, вмещающей в себя четверть всех пахотных земель планеты, и где вода течет в реках, и ее столько, что можно брать бесплатно, столько сколько нужно.

Итак, Мансур прибыл, раздраженный от того что вызвали ночью, повесил автомат на плечо, и зашагал к зданию Мухабаррата уверенным, широким, совсем не арабским шагом. Шагом хозяина — здесь и сейчас, на своей земле. И по-хозяйски же, уверенно толкнул дверь, намереваясь что-нибудь заорать с порога, а то и ударить. А в следующую секунду — он лежал на полу и без автомата, а следом затащили потерявшего сознание водителя. Потому что Альфа вообще-то была создана как группа по борьбе с терроризмом к московской Олимпиаде и имела свои нормативы на обезвреживание вооруженных террористов — не более пяти секунд с того момента, как первый боец окажется в захваченном самолете. И то что по факту она была вынуждена заниматься совсем другим... увы.

Времена не выбирают...

Участвовать в пытках Карпенко не хотелось. Не хотелось звереть, слишком много он повидал в Афганистане... хватит. Потому он просто вышел из пыточной — а через несколько минут палестинцы, мастера по пыткам и убийствам — позвали его обратно. Мансур за эти несколько минут превратился в трясущийся кусок мяса — палестинцы искалечили ему руку плоскогубцами и прострелили колено.

— Говори, предатель! — сказал товарищ Али — рассказывай советскому товарищу что ты планировал сегодня сделать?

— Надо... убить!

— Кого убить?

— По спискам! Сторонников Исмаила!

— Еще кого?

— Командира танковой части!

— Еще?

— Советских советников!

— Что планировали сделать с семьями?

— Украсть!

— Что?

— Украсть! Потом на... деньги поменять... или просто как заложников...

— Говори про порт!

— В порт придет оружие!

— Какое?

— Из Европы!

— Из какой Европы?

— Я не знаю! Ночью придут два корабля.

— Каких корабля?

— Больших! Я не знаю.

— Что там на кораблях? Говори!

— Оружие! Много оружия!

— Что с ним надо сделать?

— Разгрузить! Быстро!

— А потом?

— Подойдут племена! Надо раздать!

Карпенко прикинул — тут шла такая же война как в Афганистане, горные племена вели вялотекущую партизанскую войну против правительства. Что удивительно — основным спонсором терроризма в Южном Йемене был Йемен Северный, причем оба государства на словах придерживались просоциалистической ориентации и там и там сидели советские военные советники. Впрочем, своих подсоветных они мало контролировали.

— Дальше что?

— Не знаю!

— Говори!

— Будут...советники.

— Какие советники?

— Военные. Им надо подчиняться!

Карпенко плюнул и вышел из комнаты. Через несколько секунд — там прогремело несколько выстрелов.

Вышел товарищ Али, перезаряжая Скорпион

— Я ему в живот выстрелил — сообщил он — и в пах. Пусть не сразу умрет...

Карпенко ничего не ответил.

В этот момент — к ним подошел Эркин Абдуллаев, один из подчиненных Карпенко. Казах, он немного знал арабский и в целом был хорош в выстраивании связей с местными.

— На минуточку.

Они отошли.

— Что хотел?

— Командир, я тут в соседних кабинетах пошарил.

— И что?

Абдуллаев достал какую то папку.

— Тут что-то неладное было.

— Это в каком смысле?

— Похоже, несколько комнат занимал не мухабарат.

— А кто? Не тяни, знаешь, кота...

Абдуллаев открыл папку. Там были записи, какие-то вырезки.

— Я нашел записи на английском, на немецком. Похоже на некое подобие формуляров целей. Вот, эта папка по британскому премьеру, похоже. Я нашел папку по немецкому канцлеру.

Тут надо сказать, что в советском спецназе от бойцов требовалось владение английским и немецким языками. Конечно, многие к языковым занятиям относились так себе — но кое-что все же знали...

Потом появятся "ускоренные" спецназовцы, без языков. Афганский вариант, не "охотники на Першинги". Но это была еще старая гвардия.

— И вот еще...

...

— Этот пистолет производства ГДР, там, в кабинете они в коробках лежат, штук пятьдесят.

Утро — майор Карпенко встретил на окраине Мукаллы, на жидкой линии обороны, которую он вместе с советскими строителями, докерами и палестинскими боевиками спешно организовал, чтобы не допустить прорыва в город банд вооруженной оппозиции.

Линия базировалась на укреплениях часто еще времен британского протектората, основой ее был блокпост на дороге, который как смогли укрепили камнями. Советские строители спешно отрывали стрелковые ячейки единственным имевшимся экскаватором. В плюсе было оружие — его было хоть завались, только на свою позицию Карпенко поставил два ДШК и положил несколько гранатометов. Два пулемета нужно было потому что он не был уверен в качестве румынских пулеметов и намерен был стрелять из обоих по очереди чтобы не допускать перегрева. На всякий случай — он оставил себе еще местный аналог СВД -правда сделанный на основе автомата Калашникова. СССР не передавал производство СВД в страны Восточной Европы.

Качество румынского оружия ему волей случая было хорошо знакомо — при подготовке операции Шторм в Афганистане столкнулись с тем, что тыловому Среднеазиатскому военному округу не хватало БТР, и произвести их было нельзя — промышленность не справлялась, спецпроизводство ГАЗ было не резиновое и все шло в ЗГВ и другие округа первой готовности. Решили закупить несколько десятков машин у румын*. Их все пришлось списать в первый же год — они ломались постоянно и больше стояли на ремонте, чем ездили, а броня, как выяснили опытным путем — трескалась от сильного удара кувалдой. В общем, когда стало понятно, что все надолго, пришла нормальная матчасть, а эти машины отдали афганцам, которые их быстро доломали и использовали корпуса как неподвижные огневые точки. Вот германские ИФА заслужили уважение — они как раз не ломались, что с ними не делай, и заправлялись дизелем, а не бензином как свои ГАЗ-66. Понятное дело, немцы делали, не румыны. Одна из них — как раз использовалась группой Карпенко, а вторым был знаменитый "колун", разработанный еще при Сталине, но производимый даже сейчас каким-то заводом на Урале**. Этим всем они привезли на позиции оружие и свою боевую группу.

Карпенко посмотрел на часы. Солнце скоро взойдет...

— Долго еще? — крикнул он

— Заканчиваем! — крикнул Павел, чумазый экскаваторщик. Он работал голый по пояс, но в бронежилете и держа под рукой десантный АКМС.

— Заканчивайте и ходу отсюда!

— Никак нет!

— Что?

— Никак нет, командир. Мы остаемся.

Карпенко сплюнул

— Вперед не суйтесь

Подошел наспех перевязанный, измазанный зеленкой Садык с РПК — он один из немногих местных кого взяли, потому что знали — будет мстить

— Как солнце встанет, они пойдут — сказал он, щурясь

— Почему не сейчас?

— В темноте по горам не ходят, опасно слишком

Карпенко кивнул

— С той стороны кто, знаешь?

— Думаю, первой пойдет банда Хаддада.

— Что за фрукт?

— Контрреволюционер. Его отец был губернатором здесь до революции. Ездил в Афганистан сражаться.

Карпенко кивнул

— Сколько человек с ним?

— Сто как минимум. Его семья.

— Вооружение?

— Как у нас. Минометов думаю, у них нет.

— Они могут про нас знать?

— Вряд ли. Линию мы обрезали, предупредить его не успеют...

Боевики — появились на рассвете.

Под утробное завывание какой-то молитвы в мегафон — на дорогу вывалили конные. Они были на типичных здесь, маленьких проходимых лошадках — но с автоматами. Вместе с конной лавой шли несколько разномастных пикапов и грузовиков. На головном развевалось черное знамя джихада. На ходу — боевики беспорядочно стреляли...

Их было уже больше сотни — но на дорогу вываливали все новые и новые басмачи, и было понятно, что их сильно больше. Горы — двинулись жечь и грабить город...

А палестинцы молодцы, не стреляют. Ждут команды.

Карпенко сплюнул едкую, навязшую в зубах слюну — и крепко взялся за ручки пулемета...

* Это правда

** Тоже правда, эта машина производилась аж до 1991 года, пока ее не вытеснил дизельный Камаз

Порт Аден

Народно-демократическая республика Йемен

Автобус горел в начале улицы — горел хорошо, чадно. Судя по тому, как он был разрушен — попали в него из чего-то крупного, как бы не из танка. Не хотелось думать, что это был советнический автобус, который утром в шесть часов вез советников на работу, а в час — здесь так работали из-за жары — отвозил обратно.

За спиной слышались глухие разрывы — это артиллерия била по армейским казармам, где засели сторонники бывшего президента Али Насера Мохаммеда. Утром — неизвестные самолеты бомбили здания министерства обороны и советскую колонию. Про судьбу министра обороны Али Антара, лидера группы, которая объявила Али Насера Мохаммеда низложенным, ничего не было известно. Кто-то говорил — убит, кто-то — что спасся.

Капитан ВДВ Виктор Усольцев, сейчас — старший военный советник — сидел в здании, которое ранее принадлежало британцам. На нем был кубинский вариант пустынной формы, под рукой — "лифчик" с магазинами и автомат АКМС. Вместе с остатками десантной бригады и несколькими советскими — он ожидал подхода танкистов, чтобы идти на штурм президентского дворца, откуда по городу била артиллерия. Считалось, что в отличие от большей части пехотных частей — танковые части были просоветскими. Хотя этого нельзя было знать наверняка.

В голове билась одна мысль — как это случилось. Как это могло случиться.

Мысль была не праздной — он уже выкапывал из-под завалов погибших при бомбежке сослуживцев и слышал по рации, что подполковнику Гоглидзе подсоветные отрезали голову...

Как получилось...а так и получилось

Не было тут социализма ни фига. Не было. Эта страна собрана из племен, а Аден, ее столица — это чисто британский город, который был организован британцами как крейсерская стоянка и угольный пункт на пути в Индию. Еще двадцать лет назад порт Аден входил в десятку крупнейших портов мира по грузообороту, а местный НПЗ — был крупнейшим в регионе и заправлял все проходящие суда. Остальная часть страны жила в лютейшем феодализме, усугубленном тем, что экспортной культурой страны был кофе и еще хорошо рос кат — легкий наркотик. И то и другое выращивали феодалы — но крестьянам надо было что-то есть, а ни кофе ни кат не годятся в еду и крестьяне жили впроголодь. Но постепенно становилось лучше и там. Крестьяне уходили работать на многочисленные стройки и нефтяные прииски соседней Саудовской Аравии. Феодалы спускались в Аден, чтобы красиво пожить, купить предметы демонстративного потребления — на этом их ловили британцы, убеждая отдать сыновей в британские ВУЗы и самим стать депутатами местного парламента, а не провинциальными феодалами.

Но для того чтобы это все работало, чтобы люди зарабатывали, поднимались — надо было, чтобы не было политики. Никакой.

Политика вторглась сюда чуть ли не с разбойным посвистом — именно здесь, в горах Йемена погиб проект Насера по созданию единого арабского государства: египетские войска даже применяли химическое оружие, но не смогли сломить сопротивление феодалов, племенных и исламских ополчений. Но Насер подал всему арабскому миру пример захвата власти в стране армией — и именно это тут и случилось. Правда, военные получили всего лишь две нищие страны — а заминированный Суэцкий пролив лишил экономику большей части доходов и породил народное недовольство. Племенное же сознание — а оно то и дело прорывалось из-под покрова цивилизованности — сделало невозможным формирование единой и монолитной партии и породило многочисленные, часто кончающиеся кровью распри. Особо тяжелые, потому что здесь поддерживали обычай кровной мести.

СССР не смог выступить в роли мудрого и справедливого судьи, потому что как в Афганистане — советнический контингент быстро раскололся на противоборствующие фракции, поддерживающие "своих". Все это усугублялось местной традицией угодничества, богатых подношений и пьянством. В попытке дать местному советническому контингенту какую-то разрядку — придумали алкогольный паек, которого хватало, чтобы упиться до полусмерти. Но многим не хватало и его, и они искали, где добавить — а это редко кончалось чем-то хорошим.

И все это усугублялось тем, что в порту Аден действовали разведки полутора десятков стран мира только на постоянной основе, скапливались беглые и оппозиционеры из самых разных стран — Северного Йемена, Саудовской Аравии, Египта, Сомали, Эфиопии. Здесь находили себе приют самые одиозные террористы, такие как Карлос Шакал, разыскиваемый по всему миру. Северный и Южный Йемены находились в состоянии необъявленной войны и всегда готовы были сделать друг другу какую-нибудь пакость. И сам порт Аден использовался советской разведкой для тайной переправки оружия для значительной части Африки и Азии — уж очень выгодно он был расположен и имел огромные, незадействованные перевалочные мощности.

На этом фоне — Родина послала сюда главным военным советником не хитреца со знанием местных языков и обычаев, желательно из республик Средней Азии, чтобы еще понимал ислам — а бывшего командира танковой дивизии с Урала. Прибыв на место, первым делом он организовал принудительные читки книг Брежнева и организовал хор для пения патриотических песен...

Невеселые мысли капитана прервал нарастающий вой реактивных движков... опять.

Он выглянул на улицу, стараясь не высовываться как раз чтобы видеть, как эскадрилья F5* разворачивается для новой атаки городских целей над Заливом.

Козлы...

Танк пришли через два часа — несколько Т55 и даже два Т34. Остальные, по словам командовавшего ими офицера — либо сломались в пути, либо попали под бомбы в пригороде. По словам того же офицера — командовавший ими советник убит при бомбежке, так это или нет — проверить нельзя. Но зенитчики, по его же словам — "за советскую власть". Вошедшие в город племена режут и грабят мирное население, но у них сказывается недостаток оружия и боеприпасов, так что они вероятно, скоро откатятся обратно в горы. Уцелевшие йеменцы активно делились историями, как по пути они раскатали гусеницами и из пулеметов чуть ли не конную дивизию...

Три часа дня. Подошли еще силы — несколько грузовиков Прага с собранными десантниками седьмой парашютно-десантной бригады, несколько единиц бронетехники. Самое главное — подошли две зенитные установки калибра 85 мм — с ними можно было добить до президентского дворца с того места, где они находились.

Еще вышел на связь министр обороны Антар — заявил, что он жив, призвал уничтожать "узурпатора" и его войска.

Капитан принял решение наступать сейчас и наступать хитро. Три часа дня — здесь это тихий час, традиционно никто не воюет в это время, никто ничего не делает — слишком жарко. С орудиями он оставил двоих советских, приказав стрелять только тогда, когда он пустит две красные ракеты.

Сработало!

Они сумели пройти две трети пути не стреляя, даже больше -прежде чем во дворце их заметили. Ударил один пулемет, затем другой, искрами сыпануло по броне. Капитан прикрылся вонючим задом танка, выдернул ракетницу — и выстрелил...

Зенитки, выведенные на прямую наводку и позволяющие стрелять быстро и точно — это сила...

После нескольких прямых попаданий в дворец — замолчали пулеметы. Отвечала только стрелковка, и то вяло и невнятно. Капитан зарядил еще ракету — и выстрелил в сторону дворца

— Аллах с нами! Вперед! — заорал он

Йеменские воины — десантники, с утробным воем, как басмачи — рванули вперед, стреляя по дворцу.

Рывком — пространство преодолели быстро и почти без потерь. Засели у стен. Зенитки продолжали давить огнем, приближались танки. Головной из них — снес ворота, отодвинул расстрелянную из пулемета Волгу, и вломился внутрь...

Бросив приберегаемые для этого дымовые шашки, полезли и десантники...

Капитан притормозил у расстрелянной Волги — судя по всему ее расстреляли у дворца, когда она выезжала. Рядом — лежал успевший раздуться на такой жаре обезображенный труп советского генерала. Главный военный советник...

Эх, Виктор Федорович... а ведь предупреждали вас, и не раз предупреждали. Но нет. Не получилось из вас посланца державы. Потому что командовать гарнизоном в Сибири и командовать людьми здесь — две очень большие разницы. Очень большие. Вы наверное как только прошла информация о первых неприятностях — рванули сюда, в президентский дворец. Чтобы из первых рук так сказать. И судя по тому, что вас расстреляли на въезде, а не на выезде — президент принял вас и глядя вам прямо в глаза — сказал что все это наветы и происки врагов революции. И вы поверили ему — как мужик мужику и как офицер — офицеру. А как только вы пошли на выход — он мигнул охране. Потому что здесь — врут как дышат и слово офицера не значит ровным счетом ничего.

Ни-че-го...

Эх, Виктор Федорович...

Капитан вдруг вспомнил, некстати, кого напоминал ему погибший генерал — его собственного отца. Тот прошел войну, и тоже вот так вот — любил глаза в глаза и лично все выяснять. Прогибаться не прогибался — как он говорил, погоны прогибаться не позволяют. Потому и службу закончил всего лишь подполковником, и то дали перед самой пенсией.

Похоронить потом надо, по-человечески...

А дальше — прорвались к самому дворцу, и началась обычная бойня, обычное рубилово. Пушки уже не помогали — капитан скорее боялся, что зенитчики снова откроют огонь, уже по своим...

Прорвались во внутренние помещения дворца, гранатами снесли баррикаду из мебели при входе. Пошли зачищать, опознаваясь матом...

Капитан был уже дважды ранен, но оставался в строю, перевязавшись, чем попало. Автомат он бросил, в одной из комнат они нашли несколько УЗИ. Собрали с убитых президентских охранников магазины, пошли дальше. УЗИ при зачистке помещений -куда лучше, короткий и рикошетов нет. Перед тем как входить в помещение — давали пару очередей или бросали гранату...

В одной из комнат, капитан остановился как вкопанный. Хватая ртом дым и трупную вонь, он отказывался поверить тому что видел...

Двоих, кто лежал на полу в виде трупов — он хорошо знал.

Один из них — водитель генерала, Виталя. Его все так звали — Виталя. Второй — подполковник, кажется... Драпатый фамилия. Хохол, занимался тыловым обеспечением, поговаривали, что еще и работал на ГРУ.

Оба, судя по виду, погибли не в бою — их расстреляли.

Обоих — капитан знал, особенно Виталю. Тот был доставалой — если надо было кого-то встречать из Москвы — генерал посылал его на базар, и тот возвращался с мясом, зеленью, джином. Если надо — магнитофон Шарп, дубленка, золотые украшения из соседней страны...

Еще у Витали половина офицеров аппарата покупали водочку, черный хлеб, селедочку — ее нелегально доставляли из Москвы.

Никто и никогда — и генерал в первую очередь — не задавался вопросом, как Виталя все это доставал, с кем он контактировал и как расплачивался. Понятно, что ему деньги выделяли — но рубли, а на базаре он чем платил? Явно не рублями. Более того — если бы кто-то начал задавать вопросы в этом направлении, то неминуемо вызвал бы гнев генерала, а тут и до высылки с волчьим билетом недалеко. Виталя просто незаметно делал нужное дело, он генералу был нужен — вот и всё. Лишних вопросов никто не задавал.

Только теперь капитан понял истинный смысл того что он увидел у ворот — и то что ему показалось странным, и он не придал этому значения. Он не заметил следов крови на лобовом стекле Волги — а если Волгу расстреливали, то должно было достаться водителю. Машина как дуршлак а крови на переднем сидении, на остатках лобового стекла — не было.

Капитана поразила страшная догадка — скорее всего генерала застрелил его собственный водитель, а потом инсценировали бой, вытащили из машины генерала и дали несколько очередей по Волге. Тут жара, уже через день труп не опознать будет, только если вскрытие — но кто вскрывать то будет.

Второй был еще хлеще — из "тыловых прапорщиков", тоже вел какие-то дела с местными. Поговаривали, что этот отправляет в СССР джинсы и прочие товары, которых тут полно на базарах — чуть ли не контейнерами.

Похоже обоих так и поймали — на спекуляции. Поставили перед выбором

Капитан машинально обыскал начавшие вонять трупы. Виталя был чист, мелочь — только в кармане нашел пистолет. Не штатный — румынский никелированный "Карпаты", в магазине не хватало двух патронов. С Драпатого добыча была богаче — из первого же кармана он вытащил толстую, обернутую полиэтиленом пачку долларов...

Тридцать сребреников.

— Накиб! Накиб**!

Капитан обернулся — это был один из йеменских десантников

— Раис, похоже, ушел, собака! Но дворец мы взяли!

...

— Накиб! Что с вами? Вы бледный весь. Попейте. Вам плохо?

Капитан отклонил протянутую фляжку.

— Нет. Мне хорошо...

Ближе к вечеру — начали подходить корабли пятой оперативной эскадры. В Адене высадился батальон морской пехоты Черноморского флота. На рейде порта Мукалла встал крейсер Жданов

* * *

. Под огнем его шестидюймовок — уцелевшие остатки банд откатились обратно в горы...

Племенные банды, пограбив город, частично откатились в горы, но частично — уйти не успели и оказались блокированными в пригородах. После нескольких дней боев удалось договориться о перемирии и выходе в сторону Северного Йемена. Когда колонна двинулась в путь — Антар послал вслед уцелевшие самолеты и вертолеты и они отработали по колонне весь боезапас. Еще Антар предлагал отравить колодцы в горах — но тут решительно выступили против прибывшие из Москвы мирить йеменских партийцев товарищи из Международного отдела ЦК.

Бывший президент Мохаммед действительно ушел из президентского дворца и даже выпустил небольшую листовку, где назвал советских ревизионистами и призвал к сопротивлению захватчикам. В горах он встретился с Тариком аль-Фадли. По слухам аль-Фадли выслушал соображения президента относительно дальнейших действий, после чего ударил его прикладом в лицо. Президента сбили с ног, долго пинали, потом еще живого облили бензином и подожгли.

Сын последнего йеменского шейха отступил в труднодоступные горные районы страны на границе с Саудовской Аравией, откуда выступил с обращением, объявив бывшего президента Али Насера Мохаммеда сионистской собакой, министра обороны Антара трусливым псом лижушим советский сапог, Исмаила поджидком и шпионом Израиля, себя — военным амиром исламского эмирата Йемен, свою банду — воинством Аллаха, призванным установить совершенство таухида на родной земле, попираемой сапогами неверных. Русских он назвал врагами исламского мира и призвал убивать без разбора, не щадя ни женщин ни детей. Советскому союзу он объявил джихад...

В то же самое время, родственники бывшего президента — узнав о его судьбе, поклялись на Коране зарезать самого аль-Фадли и всех его родственников...

По странному стечению обстоятельств — именно в этих местах много сотен лет тому назад высадившиеся с десантных трирем морские пехотинцы Византии покончили с царем Юсуфом Асаром и его царством, который принял иудаизм и в 523 году сжег в наполненном чем-то горючим рву всех жителей-христиан города Наджран, отказавшихся принять иудейскую веру. Уцелевшие в репрессиях христиане добрались до Мекки и поведали о произошедшем Пророку Мухаммеду. Потрясенный до глубины души Пророк записал в тот день: погибель ископавшим ров

* * *

. Так же Пророк разрешил христианам молиться в мечетях, если у них нет рядом своего храма, и пока был жив — это правило соблюдалось, мусульмане и христиане жили в мире...

* Вероятно, самолеты Северного Йемена. Северный Йемен, при том что провозглашал социалистический курс, поддерживал отношения с США. Если армию строили советские специалисты, то ВВС у них были как бы "заемными" — и самолеты и пилоты были из "Китайской республики" то есть из современного Тайваня и летали они на американской технике.

** Капитан (арабск.)

* * *

Тут автор допускает небольшую неточность, Жданов в то время еще стоял в доке на ремонте и вышел в последний поход только в мае 1985 года

* * *

Да сгинут губители невинных возле рва — губители, которым был уготован огонь, в тот самый миг, когда они собрались возле пылающего рва, радуясь тому, что они творят с верующими. Коран. Аль-Бурудж (Созвездия зодиака). Люди рва (Асхаб аль Ухдуд) — устоявшееся выражение в исламе, обозначающее прислужников тирана, поддерживающих тиранию и неправедное правление и самого тирана. Всем им уготованы проклятье и смерть.

24 апреля 1986 года

СССР, Москва

Если не обеспечивать развития в чисто материальном плане, а говорить только о духовной и эстетической стороне жизни, об искусстве, культуре, вы далеко не уйдете...

Ли Куан Ю.

Продолжаем готовиться к Съезду. Экономика по боку пока, и мне это не нравится. Егор Гайдар и Виктор Геращенко занимаются развертыванием новых систем обмена данными в советской банковской системе, модернизацией ОПЕРУ, внедрением новых финансовых инструментов, таких как массовое использование чековых книжек. Валовой и Маслюков готовят первое в истории СССР собрание промышленного генералитета — предполагается избрание постоянно действующего совета, через несколько лет это был бы союз промышленников и предпринимателей, сейчас — просто союз промышленников получается. К предпринимателям мы еще придем. Вести серьезные реформы возможно только в связке с промышленным генералитетом, и главное — подготовка смены. На мой взгляд, отсутствие достойной смены — было одной из причин того почему рухнула советская экономика. Люди великого послевоенного промышленного подъема — просто выработались, а новых им на смену за редким исключением не пришло...

А я помимо прочего, пишу наброски новой, Горбачевской Конституции...

Вообще, вопрос Конституции — в советской практике болезненный, потому что есть большой разрыв между теорией и практикой. Люди привыкли к беззаконию, к тому что все решается "по справедливости", "как обычно", по указанию начальства, причем устному. Сталинская конституция на момент принятия была одной из самых демократических конституций в мире, но она не выполнялась и никому ничего не гарантировала. Во время тбилисского процесса над "членами банды Берии*" прокурор положил перед одним из подсудимых текст УПК и спросил — на каком основании вы издевались над советскими гражданами, покажите какая статья УПК давала вам право бить. Тот ответил, что УПК никогда не читал, потому что в практической работе он не применим (!!!) а избивал людей он по устному указанию начальства.

Так что в новой советской Конституции будет значительно расширен раздел о правах человека, и прописано что нормы Конституции имеют прямое действие и в случае противоречия Конституции и любого другого нормативного акта — применяются нормы Конституции. Так же вводится норма о том, что любой человек может быть осужден только судом, презумпция невиновности является конституционной нормой и не может быть никак изменена, создание любых органов чрезвычайного правосудия не допускается. К любому лишению свободы может приговаривать только суд, единственное исключение — пятнадцать суток за хулиганство или появление в общественном месте в нетрезвом состоянии по приговору админкомиссий. Но это мы понятно, проведем не конституционной нормой.

Вообще, пользуясь, случаем, мне бы хотелось исправить давний выверт русской истории и придать советскому праву некоторые черты британского. Разрыв между Британией и континентом оформился во времена Французской революции, и представлен в виде разрыва между теориями Монтескье и Локка. Огромная, хотя и мало кем видимая разница их заключается в том, что согласно Монтескье — любые индивидуальные права могут быть изменены или отменены во имя общественного блага, а согласно Локку — не могут. Локк, свидетель и философских штудий французских ученых времен Людовика XVI и свидетель Французской революции — с крайним подозрением отнесся именно к этой части учения, и пророчески сказал: что в конце каждого сада, где прогуливаются французские ученые и философы — находится виселица. Эти слова оказались пророческими, правда там была не виселица, а гильотина. Но именно эта оговорка Монтескье дала ход практически всем диктатурам двадцатого века, именно она санкционировала падение Французской революции в кровавую пропасть. Появление Наполеона Бонапарта в этом смысле тоже не случайно — он тоже боролся за общественное благо, так как его понимал...

США создавались как раз в те времена, и именно на философском фундаменте британских, а не французских мыслителей. Это не раз спасло страну от большой беды — понимание того что есть права, которые никак и ничем не отменить.

Расскажу такую история. Печально известный "комитет Маккарти" — послевоенная охота на ведьм. В ней, помимо самого Маккарти, к слову алкоголика — участвовал и молодой юрист Минюста по имени Рой Кон, главный обвинитель по делу Розенбергов. Не менее интересный тип — алкоголик, гомосексуалист и борец с гомосексуализмом, он вполне мог стать американским Ежовым. Но не стал. Несмотря на размах — комиссия Маккарти забуксовала на том, что ей не удалось отменить действие конституционных норм и запустить механизмы чрезвычайного правосудия. Им приходилось вести найденных коммунистов в суд и предоставлять им адвоката. Почти все обвинения разваливались в суде — потому что были сивым бредом. Потому комиссия Маккарти развалилась, сам Маккарти спился, а Рой Кон к слову уволился из Минюста и стал главным юристом и учителем ... Дональда Трампа...

Если мы не хотим возвращения сталинизма — нам как раз и нужно вводить в Конституцию понятие неотменных прав и усиление судебной системы, как гарантию от произвола. Иначе рано или поздно появится новый Сталин, новый Берия...

Но это — права и свободы человека — для меня самое простое, я хорошо знаю американскую Конституцию. А вот с системой власти — все намного сложнее...

Лукьянов носится с идеей "советизации" системы, то есть реального перехода власти от партии к Советам, сверху донизу. Это то что закладывал Ленин, и то от чего отказались при Сталине, но законодательно это не закрепили, просто явочным порядком ввели единоначалие. От того кстати что не закрепили в законе — система постепенно начала впадать в эрозию и разрушаться, резкий переход к парламентаризму был закономерен, не случаен. И закономерно привел к дурному.

России сейчас категорически противопоказан парламентаризм — но не потому что он в принципе ей противопоказан. А потому что сама идея парламента в советской системе — искажена до безобразия.

С чем идет депутат в британский Парламент, в американский Конгресс, в германский Бундестаг? У него есть две вещи — партия, в которой он состоит — и программа. А с чем у нас идут? С наказами избирателей. У нас даже работа Верховного совета построена, так что депутаты больше времени проводят "на земле", предполагается, что они должны обойти всех своих избирателей, встретиться с теми кто пожелает и собрать наказы. Проблема в том, что СССР строили люди с глубоко крестьянским мировоззрением, и оно было институционализировано. Депутат в советской системе — это не профессиональный политик, который получает мандат на свою активность на выборах — это по сути тот же "ходок", которого избирали на крестьянских сходах, чтобы он "донес" народные беды и чаяния до власти. В чем проблема? А в том, что депутаты в этом случае — не более чем сиюминутные "передатчики" голоса народа. А Лукьянов предлагает им вручить абсолютную власть. Вы помните, что напишут в законе о Съезде народных депутатов? Что он вправе принять к своему рассмотрению и решить любой вопрос. Это нормально? Тем более с таким депутатским составом?

И СССР давно не крестьянская страна, а городская, и ее система власти — кардинально устарела, она не соответствует тем изменениям, которые произошли в стране.

Парламент. Как его избирать? По мажоритарной системе или пропорциональной? Или смешанной? Если избирать по пропорциональной системе, списками — то представляете что будет если подать такую идею? Ведь это резкий, одномоментный переход к многопартийности. И что скажет на это Политбюро? А если по мажоритарке — то у нас будет другой перекос, мы получим тот же Верховный совет, у нас не будет ни нормальной оппозиции, ни предпосылок к ее появлению.

— Надо делать вторую партию.

— Это какую, Михаил Сергеевич?

— Социал-демократическую. Социнтерн, знаешь такое?

— Слышал. И как ее делать?

— Как. Собирать на местах здоровые силы... организовывать движения за Перестройку

— Ага. Знаешь, как это будет потом выглядеть?

...

— Появятся "Народные фронты". Сначала это будут дискуссионные клубы и как ты сказал — движения за Перестройку. Первым — такое движение появится в Эстонии. Потом — они одномоментно перекрасятся и станут точкой сбора сепаратистских сил. И все они придут к одному — реформы надо начинать с независимости. Конечно, вы сами в этом будете виноваты, вы — Михаил Сергеевич, Рыжков, ваш премьер, потом Павлов. Уж очень бездарно реформы будете проводить. Но и они тоже хороши — хотя бы тем что нигде, кроме разве что Эстонии — после обретения независимости, реформы проводиться не будут. Независимость окажется концом пути, а не его началом. Дальше — они, за редким исключением типа Марка Рютте в Эстонии — окажутся такими же бездарями, как и вы. В Украине — наверное, даже хлеще.

— Не могу в это поверить.

— А ты поверь, Михаил Сергеевич, поверь. Ты вот мне скажи: соц-дем партию зачем организовывать. Чтобы в социнтерн вступить?

— Да!

— Вот, б... Украинцы потом будут майданы свои проводить, чтобы в ЕС и НАТО вступить. Ты получается не умнее. Главное вступить, не в говно так в партию...

— Не хами! Конечно, будет программа...

— Какая?

— Ну ее разрабатывать надо. Ты пойми, КПСС дискредитировала себя совершенными в сталинское время перегибами. Да и сейчас... Афганистан. Сколько проектов совместных этот Афган похерил ты бы только знал. Нам нужно обновить партию, избавиться от шлейфа старых грехов которые...

— И новых...

— Не перебивай! Ты не понимаешь диалектики. Европа склоняется влево, это очевидно. Во Франции у власти коммунисты, в Италии ... в Германии можно ждать у власти СДПГ, в Англии — лейбористов. Но СССР никогда не сможет найти с ними общий язык, никогда не сможет занять в Европе достойное место, пока у власти КПСС. Только преобразовав ее в социал-демократическую партию, только вступив в Социнтерн — мы сможем реально стать частью единого европейского дома...

— Интересно. Более чем.

— Вот видишь!

— А Китай. Что с Китаем?

— Китай тоже станет частью этого общего дома, так же как мы. Там — тоже много прогрессивных элементов, настаивающих на реформах, на смягчении власти КПК.

— Партия должна отказаться от наследия Мао!

— Именно! Мы, комсомольцы — должны повести дело к глобальному обновлению, не допустить новой реакции, создать новую левую повестку дня.

— Ясно.

— Что скажешь?

— Да сложно что-то сказать... Ты понимаешь, почему твой план единого общего дома сейчас неосуществим?

— Нет. Не понимаю.

— Не помню кто... а, вспомнил. Януш Корнаи придумал такой термин — преждевременное социальное государство. Нам вообще, стоит с тобой почитать венгерских мыслителей, они мало известны ввиду малой распространенности языка — но у них немало очень свежих и точных мыслей. Например, есть такая книга: "о бедности и убожестве малых восточноевропейских государств". Там в общем то предсказан новый глобальный европейский кризис и Третья мировая война. Которая пройдет не на Балканах и не из-за Балкан. А как раз из-за малых восточноевропейских стран, которые стоило нам только их покинуть — ударились в оборонительную русофобию. Там много смыслов. Проблема в том, что там — в той же Польше — русофобия принципиально неискоренима.

— Погоди...

— Послушай пока. Так вот. Европа — стоит на мощном экономическом базисе, и например та же Франция — у них коммунисты пришли после "золотого тридцатилетия" 1945-1975 годов, когда Франция стала европейским экономическим лидером. Левение Европы — оно зиждется на том, что капитализм там все-таки был и свое дело сделал. Построил базис. Они его потом конечно угробят — по глупости, по увлечению экологией — но это потом. Сейчас это есть. А если ты к сегодняшнему европейскому проекту прицепишь СССР — то ты вынужден будешь создавать хотя бы приблизительно схожий уровень жизни в СССР. А его нельзя сейчас создать понимаешь? Экономика не потянет такой уровень социалки! Просто не вынесет. Но ты вынужден будешь его построить. Как говорил Корнаи — это и есть преждевременное социальное государство. Оно чревато тем, что время от времени будут происходить тяжелые экономические кризисы с вынужденной девальвацией валюты. А это, кстати, именно то, что стихийно случилось с СССР в 1989-1991 году. Только первый же кризис страна не выдержала, и произошел территориальный развал.

— А экономия расходов на оборонку. Новое мышление? Конверсия.

— Нет. Извини, но нет. Не взлетит.

— Но почему?

— Времени не хватит — это раз. Сама по себе конверсия требует вложений — это два. С ракет на утюги просто не перейдешь. Кроме того — оборонка это крупный работодатель, и ее принудительное сокращение на первом этапе — только усугубит ситуацию. Можно было бы рискнуть при более высоких ценах на нефть, доходы от нефти дадут профинансировать и конверсию и развитие промышленности, ориентированной на потребительский рынок — но у нас этого бонуса нет. И долго видимо еще не будет ...

— Нет. Не так всё.

— Послушай. Китай потому и выжил и прорвался, потому что он фактически ввел в экономике жесточайший капитализм, потогонку, при полном господстве КПК в политике. И сумел обмануть американцев, привлекая инвестиции под туманные обещания, что когда-нибудь экономический рост приведет к демократическим переменам в стране. Они эту потогонку держали фактически тридцать лет — и лишь в десятых годах двадцать первого века перешли к строительству "общества средней зажиточности" — то есть к социальному обществу, как мы его понимаем. Но не раньше, чем произвели все необходимые расходы на базис. Только тогда у них появились нормальные пенсии и заработная плата в таких городах как Шанхай — стала тысячу долларов в месяц и больше. К двадцатым годам они уже создали "новый средний класс" — это понятие, означающее людей с доходом в тысячу долларов в месяц на человека, нормальный такой европейский доход того времени. И это было примерно семьсот миллионов человек — двести в Индии, пятьсот в Китае.

...

— Этим путем сейчас попытаюсь пройти я. Привязать СССР к Европе — но не политически, как ты предлагаешь, а экономически. Создать свободные экономические зоны, примерно то же самое что в Шанхае. При этом я полагаю, что и США внесут свой какой-то вклад, и по крайней мере часть инвестиций из Китая — мы переключим на себя. Но если так — и европейских нам хватит. Посмотрим, кто возьмет. У нас все же сильно лучше чем в Китае ситуация с энергетикой, с инфраструктурой вообще, есть подготовленный рабочий и инженерный корпус, есть производство товаров с высокой добавленной стоимостью, и куда больше природных ресурсов, чем в Китае. Но мы пока не можем позволить себе социальных экспериментов, понимаешь? Нам придется быть правыми — хотя бы и под маской левых.

...

— А идея некоего левого интернационала — она несвоевременная, хотя и интересная

— Все не могу понять, почему.

— Да потому что американцы в девяностые переживут "золотые годы", их экономика увеличится в разы благодаря интернету, с которого они снимут сливки одни. Им удастся невиданное — переделать весь мир под себя, в кратчайшие сроки не просто построить всю инфраструктуру интернета в глобальном масштабе, но и очень быстро, в кратчайшие сроки на два порядка снизить стоимость этой инфраструктуры. Это потому что они откажутся от собственного производства руками американских рабочих и перенесут производство в оба Китая, где люди готовы работать буквально за чашку риса. И усилиями этих людей, американских мозгов и китайских рук — будет построено будущее, очень быстро, буквально лет за двадцать. Тайвань Семикондактор станет крупнейшей фирмой мира по производству микрочипов, базовых кирпичиков будущего. И я даже не знаю, это будет выигрышем американцев или проигрышем — то, что они все физическое производство вынесли в страны третьего мира. Если бы они все делали сами, это было бы дороже. Вся добавленная стоимость оставалась бы в США — но так они допустили бы возможность конкуренции на этом рынке. Для той же Европы, хотя бы. Болгария производила компьютеры! А они убили конкуренцию на корню, потому что дешевле было сделать невозможно, а там где было так дешево — вторую фабрику уже не поставишь — там уже стоит первая, американская и другой не надо. В новом мире — не будет места, к примеру, немецким сотовым телефонам или болгарским компьютерам. Все разорятся, нахрен. Американцы построят новый мир за счет этого. И поверь, тебе он сильно не понравится.

— В то что ты говоришь, сложно поверить.

— Да. Сложно. Но надо. Пока не поздно. Через пять — семь лет будет уже поздно. И кстати, пойми еще одно. Грехи нам не спишут.

— Не верю. Можно договориться.

— Согласен. Можно. Но не сейчас.

...

— Ты думаешь, у Китая мало грехов? Были и есть. И внутренние и на международной арене. Но почему то я застал такую ситуацию — Россию клюют и бьют со всех сторон, буквально проходу не дают — а про Китай молчат. Когда у наших спортсменов допинг какой-то нашли — целая истерика в мировом масштабе начались, а когда у китайских находили — те писали отписку, мол случайно выпили что-то, а МОК и молчал в тряпочку. Почему?

...

— Масштаб. И сила. Китай — полтора миллиарда. И первая экономика мира к тому времени, когда я по воле судьбы покинул тот бренный мир и переселился сюда. И потому они срать хотели на правила. А МОК — и не только МОК — оставалось только утираться. Вот когда мы станем такими же сильными, как Китай в то время — вот тогда и настанет время договариваться. И про Европу договоримся и про детант, и про социальное государство — про все договоримся. И грехи нам все спишут. Но — тогда. А не сейчас...

Второй вопрос — что, с..а, делать с партией.

Проблема КПСС — что она во многом заменяет и заменяет, кстати, неплохо то, что на Западе называется гражданским обществом. И ценности, которые она прививает — не такие уж и плохие. Другое дело — успешность этого "привития", но это уже второй вопрос. Коммунистическая мораль — с разрушением партии заменится не другой моралью, а полным ее отсутствием, вот что страшно. Кроме того, партия, пионерия, комсомол — занимаются, и тоже не так уж и плохо — подбором кадров, обучением, создают социальные лифты.

И в таком случае двух партий быть просто не может, потому что это в советских условиях означает — две морали.

Партия поставляет кадры, которые готовы честно работать за очень скромную по любым меркам плату. Конечно, этот аппарат гниет, и чем дальше, тем сильнее — но сегодняшний масштаб коррупции не сравним с тем, что может быть лет через двадцать. Сам Брежнев — питался курицей с макаронами, а его дочь, говоря "американскими терминами" пользовалась инсайдерской информацией и со своими подружками скупали ювелирку перед тем как принимались решения о повышении цен. Министр внутренних дел Щелоков был обвинен в том, что украл два цветных телевизора (потом выяснилось, что он хоть и по остаточной стоимости, но заплатил за них) и какие-то половики на дачу. По сравнению с той же американской или британской коррупцией — это просто смешно.

Все истории успеха двадцатого века — связаны с однопартийным правлением. В Японии все время экономического бума у власти была Либерально-демократическая партия Японии. В Чили была военная диктатура. В Южной Корее была полудиктатура, и тоже только одна партия. В Сингапуре — одна партия. В Китае — одна партия. Обратные примеры — это Германия и, наверное, Франция. Вопреки расхожим мнениям — публичная политика, сменяемость власти — экономическим реформам мешает и сильно. Хотя бы потому, что реальная выборность власти — не может не обходиться без доли популизма, и чем менее зрелая демократия — тем больше этого популизма. А популизм стоит дорого.

Вопрос не в том, действительно ли власть выбрана на честных выборах — а в том, куда она страну ведет. На одного Ли Куан Ю — можно назвать десятки диктаторов и автократов, которые думают о собственном величии, о месте в истории, о территориальных переделах. О господстве. Обратная сторона медали так сказать. Но я то — не один из них, так?

Проблема в том, что партия — инертна сама по себе, она превратилась в злую карикатуру на большевиков образца 1917 года, ей не только ничего не надо — она... по крайней мере часть ее — будет жестко противодействовать любым реформам. Слишком хорошо им живется сейчас. Вообще, тех кто выступит против перестройки — будет много. Например военные — им совсем не по душе, что им дали по рукам и они больше не могут лазать в бюджет как в свою тумбочку.

В принципе можно пойти по пути, по которому пошел Китай — демократия в самой партии, разрешить фракционность, обеспечить сменяемость генсека. Но к чему это приведет — я тоже не знаю. Слишком сильна и реальна угроза сепаратизма. Как бы не получилось в итоге то что в итоге и вышло — бунт республиканских секретарей против генерального.

В общем то — рисуется оставление партии пока как единственной, но определенные послабления в плане фракционности и появление поста президента — как независимого от партии главы государства. Партия может выдвигать кандидата — но она не имеет права его снять. Он в итоге избирается голосованием и получает независимый от товарищей мандат. Надо уходить от коллективного правления — оно уже превратилось в коллективную безответственность. Советы — это не выход. И уж тем более не выход -Съезд, как предлагает Лукьянов, это доведение коллективной безответственности до абсолюта, политический митинг, управляющий страной. Но есть два пути — первый это сталинский, единоличное правление де-факто, основанное на "понятиях", сиречь — на культе личности. Второй — это правление по закону, создание институтов. Надо, наконец, начать исполнять те законы, которые мы принимаем, и жить по закону, а не по совести. Кстати, на Западе эту дилемму решают, совсем, по-другому, нежели у нас. Спроси — любой ответит: конечно, по закону.

Бедная Россия, закон здесь — никогда не был "своим", его все воспринимали как нечто чуждое, навязанное сверху. А полученный при Сталине опыт жизни по "коммунистической совести", которая и не совесть вовсе, а нечто иное — и вовсе отучил уважать закон даже у тех, кто до того уважал. Общество полностью утратило иммунитет к уголовщине и уважение к закону. Слишком многие невинно пострадали и прошли через лагеря. В СССР в принципе сложилась такое понимание, что не обязательно тот, кто сидел — уголовник, это чаще всего невинно пострадавший человек. Это все до поры скрыто — но именно это даст такие страшные плоды в девяностые.

А как отнесется партия к новшествам? Думаю, ворчунов будет много — но примут: слишком долго выкорчевывали оппозицию. Новшества постепенно будут спускаться в регионы, постепенно из пары "обком-облисполком" останется только облисполком. Егору поручу просеивать кадры. Не обязательно кстати председателя обкома надо увольнять — чаще он сильнее, и увольнять надо как раз исполкомовских. Взять того же Ельцина. Но есть и обратные примеры. Тот же Кравчук — за всю жизнь он занимался только и исключительно идеологией, не работал ни на одном предприятии, не сделал ничего вещественного, все что он произвел за свою жизнь — это слова, слова, слова. Но именно он — если мы это не сорвем — возглавит Украину и сделает первые шаги на пути украинской трагедии. Кстати, Кравчук это в какой-то степени украинский Ли Куан Ю — и одновременно его полная противоположность. Кравчук такой же визионер-мечтатель. Но если Ли Куан Ю по-хорошему возненавидел собственный народ и начал буквально кувалдой, дикими штрафами и драконовскими наказаниями вбивать в него западную законопослушность, если он решил национальный вопрос введя уголовную ответственность за ношение национальной одежды вне праздников, если он тупо начал повторять британский и американский опыт в экономике, если он поставил британский суд (суд бывших колонизаторов) высшим судом в стране, потому что не верил в справедливость и честность своих соотечественников — то Кравчук и иже с ним, ударились в культуру и идеологию. Проблема всех украинских политиков — они слишком любили Украину и украинцев, вместо того чтобы по-настоящему жестоко бороться с коррупцией и национализмом...

Кстати... пришла в голову такая мысль. Все — или почти все — успешные реформаторы ненавидели собственный народ и его прошлое. В Германии и Японии — прошлое было проклято, его стыдились. Пример успешной реформы в Турции — Ататюрк ломал страну буквально через колено, он нападал на все, что составляло самую суть жизни турок — он запрещал религию, полностью поменял одежду, перевел страну на латинский алфавит, запретил многоженство. Ли Куан Ю — надо читать его мемуары чтобы понимать, насколько он ненавидел собственный народ и не доверял ему. В Чили — военная хунта фактически вела войну с собственным, склоняющимся влево народом — и одновременно с этим адмирал Хосе Торибио Мерино проводил реформы, которые в двадцать первом веке сделают Чили самой экономически успешной страной Латинской Америки с наибольшим среди соседей ВВП на душу населения. А ведь они точно так же могли полюбить свой народ таким, каков он есть... и погрузиться вместе с ним в болото отсталости и коррупции, ища в прошлом оправдание отсутствию нормального настоящего и будущего. Вон, пример — Венесуэла. Это страна, где народ в жестокой борьбе победил чуждую ему, проамериканскую элиту. И что? Первая в мире по запасам нефти — а люди голодают.

И ведь у нас был такой реформатор. Петр I конечно. Принципиальная разница между Османской и Российской Империями — у них не было своего Петра I. Точнее, был, это был Селим III, он еще наследником писал Людовику XVI, потом пытался искать контактов с Наполеоном Бонапартом, занимался реформами. Но в отличие от Петра — не он перебил стрельцов, а стрельцы (янычары) убили его. И все кончилось...

Хороший реформатор должен смотреть на страну и народ без любви и понимания. Он должен видеть все плохое, он не должен мириться с этим плохим и должен бороться с этим, и с теми, кто это плохое делает. Нельзя искать в прошлом оправдание настоящего, нужно уметь отказываться от прошлого, чтобы сделать шаг в будущее...

Мои мысли прервал едва слышный звук открывающийся двери... при том что мне никто из секретарей не звонил. Я поднял взгляд... это был старший дежурной смены.

— Михаил Сергеевич... воздух!

— Что?

— Надо уходить...

* На самом деле это были просто местные НКВДшники. На скамье подсудимых оказались два министра внутренних дел Грузии, при этом оба были так же и пострадавшими. Рухадзе арестовал своего предшественника, Авксентия Рапаву по мингрельскому делу, обвинил в подготовке покушения на Сталина и приказал бить и издеваться над ним. После того как Сталин умер — Берия приказал выпустить Рапаву и назначил его министром. Став министром, тот разоблачил Рухадзе как турецкого агента и так же приказал его бить. Оба были приговорены к расстрелу на тбилисском процессе как члены единой банды Берии

16 марта 1986 года

СССР, Ближнее Подмосковье

Заглубленный командный пункт штаба Московского военного округа

Из Кремля, который мог стать целью для удара — мы выбирались по линии Метро-2. Конечной точкой — был заглубленный командный пункт, в двух десятках километров от границы сегодняшней Москвы.

Убийство Маргарет Тэтчер, о котором мне коротко и без подробностей рассказали, пока мы спускались к линии — я сразу оценил. Это нечто схожее с покушением в Сараево, и с более поздней акцией в Марселе, где был убит король Александр. По-видимому, история просто так не поддается и не сдается, если пытаться ее изменить. И если СССР суждено погибнуть — то он должен погибнуть, и изменить это будет стоить куда больших сил, а возможно, и крови.

Кстати, по Метро-2 ходят не обычные метропоезда, а дизельные дрезины, очень неудобные. Наш небольшой поезд состоял из локомотива и двух вагонов с дребезжащими стеклами и деревянными, времен позднего Сталина лавками...

Освещения не было. Нормального. Когда мы остановились у платформы — первыми, подсвечивая фонарями, выбрались охранники. Свет фонарей — высветил грубый, нанесенный по трафарету лозунг

Товарищ! Будь бдителен! Враг не дремлет!

Такое ощущение, что мы провалились в прошлое. Стояли деревянные скамьи, на всем был толстый слой пыли. Любой шаг — так же поднимал серую, цементную пыль. Вообще, хреновое свойство страны... здесь легко провалиться в прошлое.

— Посмотри те ящики! — приказал старший смены одному из бойцов.

Сам он посмотрел на часы

— Нас должны встречать здесь.

— Может, их накрыли? — сказал кто-то

— Поговори!

— Товарищ подполковник!

Бойцы взломали один из ящиков — в промасленной бумаге там лежат станковый пулемет Горюнова.

В этот момент раздался звук, похожий и на скрип и на скрежет одновременно — то открывались старые бронированные двери...

Расположились. Вечером — приехал генерал Крючков. Начальник ПГУ КГБ.

Крючкову я не особо доверял — персона мутная, вероятно, у него была самая мутная биография из всех зампредов КГБ. Он родился в Царицыне, работал до войны на сталинградском заводе. Все документы, касающиеся раннего периода его жизни, были уничтожены во время Сталинградской битвы, точно так же не осталось в живых почти никого, кто знал его до войны. После войны работал комсоргом в строительно-монтажной части, восстанавливавшей город, потом заочно закончил юридический и стал следователем, потом — отправлен в Высшую дипломатическую школу. Там выбрал самый трудный и самый бесперспективный язык — венгерский, он крайне сложен в изучении, и на нем говорят только в одной стране — в Венгрии. Это не английский, не испанский и не арабский. Но именно так — он попал в Венгрию, третьим секретарем посольства при первом — Юрии Андропове. С тех пор он и шел с ним в связке, до тех пор, пока Андропов не назначил его на самостоятельную должность — начальником ПГУ КГБ, советской внешней разведки. К слову, при приходе Андропова в органы, ПГУ подчинялось председателю КГБ лишь формально, о чем свидетельствует тот факт, что в решениях Политбюро и Президиума ЦК — поручения разведке давались на имя ее руководителей — Сахаровского, потом и Мортина. А не на имя председателя КГБ. И только с той поры, когда Андропову удалось поставить на пост руководителя ПГУ лично преданного ему Крючкова — поручения стали даваться Андропову напрямую...

Потом уже после 1991 года появились публикации, что Крючков на самом деле — венгерский еврей, завербованный в свое время абвером, и начавший изучать венгерский, чтобы скрыть свое знание этого языка как родного...

Так это или нет, я не знаю. Вряд ли Крючков до сих пор с кем-то связан. Но если и связан — тем лучше, неофициальная связь как раз сейчас и не повредит. Хотя на будущее — его однозначно надо отправлять на пенсию.

Крючков — осторожный, невысокий, даже щуплый — был чем-то похож на паука. Осторожного паука. Он вошел как-то боком, держа подмышкой папку. Типичный порученец — еще одна причина, почему его надо менять. Во главе разведки должен быть человек самостоятельный...

— Михаил Сергеевич

— Присаживайтесь. Чаю?

— Да, не откажусь

Я разлил чай по чашкам

— Английский — заметил я — из посольства посылают. Его еще не разгромили, к слову?

— Нет, конечно, нет — ужаснулся Крючков

Еще бы, ведь там сидел их агент — Гордиевский! И черт знает, кто еще там сидит...

— А откуда взялась информация о причастности СССР к убийству? Какое отношение к нам имеет Ильич Санчес Рамирес?

Крючков раскрыл папку

— Ильич Санчес Рамирес , он же Карлос Шакал...

— Владимир Александрович...

...

— Про Карлоса я знаю больше вас...

Еще бы. Если учесть что я знаю и про его арест и про суд во Франции, и про пожизненное. Самое смешное, что в восьмидесятые он считался грозой всей Европы, хотя по меркам времен десятых и двадцатых годов двадцать первого века, после взрывов поездов в Испании, расстрелов в Париже и в Москве, после Беслана и Норд-Оста, после того как в Ницце террорист направил грузовик на людей и убит более восьмидесяти человек, Карлос по сравнению с этими — выглядит мелким хулиганом.

Увы, в 21 веке мир постепенно привык к таким ужасам, какие сейчас кажутся немыслимыми.

— Мне интересно, какое отношение он имеет к СССР — разумеется, не считая того что он проходил у нас обучение. И почему нас обвиняют в том, что именно мы — наняли его совершить убийство британского премьера.

Крючков пустился в долгие разъяснения. Из которых я понял, что он действительно у нас учился — в Университете Дружбы Народов. Он же "лумумбарий". Однако, он никогда не имел связи ни с ПГУ ни с ГРУ, еще во время обучения был исключен из компартии Венесуэлы за радикализм и после получения диплома покинул СССР. Более никаких контактов с ним не поддерживалось, тем более что Андропов еще в бытность Председателем КГБ напрямую запретил сотрудникам КГБ вступать в контакты с представителями европейских леворадикальных и террористических организаций. Формально он был прав, выполняя указания еще Ленина, отвергавшего индивидуальный террор как метод.

Но все было не так просто.

В Лумумбарии — Карлос познакомился с Мухаммедом Будиа, членом Народного фронта освобождения Палестины. Это тоже была не просоветская организация, так как СССР делал ставку на Ясира Арафата. Вместе с Будиа — он попал в Ливан, где и познакомился с Жоржем Хабашем, руководителем НФОП. Именно через Будиа и НФОП — Карлос примкнул к террору и познакомился с многочисленными национальными террористическими организациями. Но опять же — вне всякой связи с СССР.

Почему же Карлоса считали советским активом?

В июле 1978 года в США бежал заместитель руководителя румынской Секуритаты, генерал Михай Ион Пачепа*. Находясь в США, он заявил, что Карлос является советским агентом. Это было ложью, но тогда в это поверили...

Вот только... любая ложь говорится с какой-то целью. Зачем Пачепа солгал? И с какой целью он бежал в США? Сейчас неизвестно многое из того что станет известно потом — и что известно мне. Карлос с самого начала проявлял активный интерес к делам связанным с нефтью, он даже захватил в заложники членов совещания ОПЕК в Вене. Румыния — единственный производитель нефти в странах Советского блока, ее нефтью пользовались еще гитлеровцы. И эта страна проявляет самое активное участие в делах Ближнего Востока, она содержит лагеря подготовки террористов, которые курирует брат президента, генерал Андрута Чаушеску. Если предположить, что Пачепа фальшивый перебежчик и бежал с целью вывалить на американцев ворох дезинформации и очернить СССР... и если предположить, что Румынией управляет банда братьев Чаушеску, что там установлен не социалистический режим, а уголовная диктатура, заинтересованная и в очернении СССР и в махинациях на мировом рынке нефти — то многие вещи становятся намного более понятными.

Серым кардиналом румынских спецслужб является в настоящее время генерал Николай Плешице, фигура титанического масштаба, сравнимая разве что с Берией или Гимлером. Происхождением как и сам Чаушеску из уголовной среды, в девятнадцать лет направлен на работу в органы госбезопасности. В пятидесятые годы участвовал в антиповстанческих операциях в бывшей венгерской Трансильвании, по воспоминаниям свидетелей отличался крайней жестокостью, лично пытал пленных. Получил государственную награду, год учился в СССР в институте марксизма — ленинизма. Вернувшись, в Румынию, рос в званиях, пока не стал одним из руководителей МВД. В этом качестве в 1977 году руководил подавлением шахтерского восстания в долине Жиу. Опять проявил крайнюю жестокость, пытал и расстреливал рабочих. Лично избивал и пытал в своем кабинете диссидента, писателя Пауля Гому. В 1979 году введен в состав ЦК Румынской компартии, в 1980 году назначен руководителем Дирекции внешней информации (румынская внешняя разведка). Имел самое прямое отношение к малоизвестной стратегической операции румынских спецслужб по продвижению на пост президента Франции "коммуниста" Франсуа Миттерана, в молодости связанного с нацистами. Лично у него на связи находился и Карлос Шакал, и не просто так Карлос месяцами торчал в Париже. Он же был связан с преступными операциями по переправке французских ядерных технологий режиму Ким Ир Сена в Северной Корее, а также собственным планам Румынии по незаконному производству и распространению ядерного оружия.

В 1984 году Плешице неожиданно для всех подал в отставку, был выведен из ЦК и назначен руководителем офицерской школы Секуритаты. Понятно, что такое могло произойти лишь в двух случаях. Либо он сам решил выйти из игры и нырнул на дно. Либо он был изобличен в одном из заговоров против Кондукатора, реальных или фальшивых. И выведен из элиты — но не убит, так как крайне опасен и много знает.

Есть серьезные свидетельства того что революция в 1989 году в Румынии не была подавлена потому что позвонили из США. Это еще одно свидетельство, что Пачепа установил тесные долговременные связи с американскими элитами.

По той же причине — Румыния станет едва ли не главным союзником США в Европе четверть века спустя.

Вот такой вот клубок — закручивается вокруг Карлоса и его предполагаемой вины в убийстве Тэтчер. И с этим надо что-то делать...

-... мне интересно, на кого Карлос работает на самом деле сейчас. На палестинцев? На румын? На восточных немцев? На кого?

Крючков вспотел

— Выясним, Михаил Сергеевич

— Выясните. И... у нас есть надежные источники в Бухаресте?

...

— Не исключено, что все это исходит оттуда. Если это так, мне надо знать от кого именно и кто еще в деле.

— Выясним

— Вы должны были это знать, Владимир Александрович. А не выяснять сейчас

Оставшись один, я начал думать. Подумать было о чем — мир шел вразнос, впервые — если не считать Грузию — события так определенно отклонились от исторической оси.

Если так подумать — я не испытывал зла к Маргарет Тэтчер, более того — в какой-то мере я жил в обществе, созданном ею и был бы рад считаться ее политическим учеником. Тэтчер была настолько правой, что к ней не мешало бы прислушаться и левым. Например вот такая ситуация — как то раз во время заседания британского кабмина один из министром употребил словосочетание "государственные деньги". Тэтчер немедленно и резко перебила его, сказав — нет никаких государственных денег! А есть деньги налогоплательщиков.

Это все имеет самое прямое отношение к марксизму. К тому, что согласно марксизму, по мере развития общества — государство должно отмирать, но пример СССР показывает, что государство не только не отмерло, но и доминирует практически во всем, грубо вторгаясь и в общественную и в личную жизнь. И это не мои ренегатские размышления. Сталин на двадцатом съезде Партии попытался изменить ситуацию, разделив партию и государство и оставив за партией только идеологию и подбор кадров. И вскоре скоропостижно скончался, а его новый зам по партии, Никита Сергеевич Хрущев стал новым вождем, неожиданно для всех опередив таких монстров, как Маленков и Молотов. Ленин тоже явно видел СССР не таким, каким его в итоге построили. И если так поразмыслить — доктрина всесилия государства в итоге приведет к его гибели. Когда во время перестройки — во время слабости государства выяснится что у нас нет больше ничего. Ни общества — единого, политически активного советского общества, готового подставить плечо пошатнувшемуся государственному аппарату. А есть кстати советские народы — заготовки для этнического сепаратизма, национализма, и как потом покажет пример Украины — нацизма.

Ни партии, как чего-то отличного от государства, способного и к самокритике и к выдвижению новых лидеров если политически обанкротились старые. Операцию по разделению партии и государства — не пережили ни партия ни государство. Вот представьте себе, мог ли бы развалиться СССР, если бы у нас было политически активное, единое советское общество — а не "народы", способные пойти за политическими авантюристами типа Ельцина или Кравчука?

Конечно же, нет.

Тэтчер сказала то же, что должны были сказать в какой-то момент мы — нет государственных денег. Когда государство превращается в самодовлеющий аппарат, подминая под себя партию — это что угодно, но только не марксизм. Это скорее старая добрая российская империя, в очередной раз переродившаяся...

— Ну, тут тебя уже понесло. Что сравниваешь, отсталую романовскую империю и Советский союз...

— Ну не такой и отсталой она была, это раз.

— А какой! Тебе цифры привести?

— Приведи. Только имей в виду, Российская Империя по темпам роста в начале 20 века уступала лишь США. И то — соображать надо. В России стремительно росла численность населения, причем — сельского населения, не вовлеченного в промышленное производство. Если же брать только городские и промышленно развитые территории, типа балтийского побережья, Одессы, Петрограда — то там темпы роста были вполне китайские, если не еще выше.

— Опять ты про Китай!

— Ага, опять. Это надо видеть, иначе не поймешь. Но суть была в том, что государство не сотрудничало ни с обществом, ни что еще опаснее — с бизнесом, а противостояло по сути им всем. Потому то произошел 1917 год, и кстати, русские промышленники ему всемерно способствовали. И не потому что были дураки — а потому что и сами читали Маркса. А там что написано? После феодальной формации — следует формация капиталистическая. Понимаешь, Михаил Сергеевич, капиталистическая. Вот ради нее они и давали деньги всем, в том числе и Ленину, чтобы перейти в капиталистическую формацию.

— Ерунду ты говоришь.

— Понятное дело. Проблема в том, что русское государство сформировалось как самодовлеющее и воспроизводится таким раз за разом. Вот и тут — уже при Сталине довлеющее государство возродилось во всем своем величии. И аппарат заблокировал не только любые попытки реформ, он заблокировал даже само движение к социализму, превратив его в словоблудие. Социализм, развитой социализм. Между прочим, Сталин вполне реально после войны думал о бесплатном хлебе. Теперь скажи, при Брежневе у государства были силы осилить бесплатный хлеб.

— Ну... не знаю.

— И я не знаю. Может да а может и нет. Если учесть, сколько зерна мы за валюту закупали. Но это как раз и есть оно — отказ от движения к коммунизму, подмена реальных реформ жонглированием словами. А люди то все видят, все подмечают. Ты мне лучше скажи, кто нас играет?

— Ты о чем?

— Кто убил Тэтчер и зачем?

— Да мне откуда знать?

— Вот и я — понятия не имею. Но след идет к нам, и чую я — к моим решениям. Та операция — ответ на снабжение моджахедов Стингерами

— А я говорил, что до добра не доведет! Говорил! Не просто так Политбюро еще при кукурузнике отказалось от подобного рода методов!

— И напрасно отказалось. Американцы себя не сдерживают, при необходимости убивают не задумываясь. И ты еще дронов не видел, дроновых войн.

— Чего?

— Потом объясню. Нас начали играть, я это чувствую. Кому то не нравится то что мы начали реформы и в каком направлении мы их начали

— Это кому?

— На передний план они выставили румын, но это простые исполнители. Достаточно отмороженные, и самое главное — их можно обвинить в связях с нами. Они считаются частью советского блока, хотя в реальности нам никогда не подчинялись. Теракт произошел вскоре после того как я вернулся из турне по странам Запада. У меня один вопрос — почему Карлос?

...

— Ладно, это не твой уже вопрос.

А в самом деле, почему Карлос? Почему нельзя было подобрать исполнителей из ИРА — там полно таких отморозков, что и Карлос им не чета. Почему британскому МВД так быстро удалось установить, что это именно Карлос? Его что, контролировали с самого начала как только он в Британию въехал? Тогда почему его не задержали?

Карлос давно и плотно связан с палестинцами. Но в том то и дело, что палестинцам убийство Тэтчер не только не выгодно — оно им и нахрен не нужно. В Великобритании полно леваков, которые сочувствуют и тем или иным образом помогают палестинскому движению, посылаются деньги, палестинские боевики чуть ли не открыто устраивают в стране лекции, где говорят о сложной судьбе палестинского народа. Для чего палестинцам убивать премьер-министра Великобритании, чтобы их на островах сочли врагами?

В Палестине тоже существуют разные группировки и течения. Мы поставили на Ясира Арафата, но нельзя забывать, что есть и другие. Есть Хезбалла, и прочие шиитские группы, контролируемые Ираном. Есть и суннитские группировки, они сейчас усилились, потому что в них вкладывают средства саудиты и США. Поставив на Ясира Арафата — мы, несомненно, нажили себе врагов.

В чем вообще смысл этого убийства? Пока проглядывается только один — резонансным терактом, следы которого ведут в СССР — сорвать новую политику разрядки, обострить Холодную войну, сделать нерукопожатым конкретно меня. Кто в этом заинтересован? Таких — хоть отбавляй. И прежде всего — в этом заинтересован весь третий мир без исключения, прекрасно научившийся жить в условиях вражды сверхдержав. Есть конечно те кто стали жертвами этой вражды — как Афганистан или Вьетнам. Но большинство — прекрасно живет, получая подачки и с той стороны и с этой.

Нда... надо разбираться. И надо готовить визит в Китай. Что-то я забросил это направление — а это нехорошо. Китай — это забытая, но триумфальная победа внешней политики Михаила Горбачева, ему в короткое время удалось переиграть американцев, переиграть Буша и Киссинджера и изменить политику отношений СССР и Китая на сто восемьдесят градусов — от вражды к дружбе. Тут конечно и американцы подыграли, введя санкции после подавления протестов — а до того китайцы например начали закупать вертолеты Блек Хок, а не Ми-17. Горбачева принято ругать — но он не везде проиграл и этот его выигрыш стал стратегическим, определив всю политическую атмосферу начала двадцать первого века. Если бы Россия и Китай продолжили враждовать, еще неизвестно, как бы выглядел мир году этак в 2020-м

* * *

. Явно не так.

Меня вдруг потрясла одна мысль. А что если я такой не один?

Что если такие же как я есть в Великобритании. Или в США. Что если высший разум, в попытке спасти обезумевшее человечество от Последней Войны — а я помнил, что именно на такой путь мы и ступили — забросил в прошлое не одного меня? Что если есть еще? А почему нет то — точно есть, если это возможно? Кто они? Какие цели преследуют?

Как их найти? И надо ли?

Я подумал еще об одном. Какова моя конечная цель? Ну, понятно, чтобы 1991 год стал еще одним годом. Сегодня с авиаторами еще беседовал, они мне новые модели самолетов представляли, как раз в 1991-м полетят. Я высказал идею не отказываться от производства старых Яков, а модернизировать их и сделать дешевые самолеты для стран третьего мира — совсем дешевые. Ну и наверное для наших внутренних рейсов тоже. Есть например нефтяные страны, там горючее в том числе и авиакеросин копейки стоит а вот дешевому и ремонтопригодному самолету для внутренних линий они обрадуются. Ирак например. Но чтобы это все было — надо чтобы страна продолжила существовать. Иначе всему п...ц полный.

А потом?

По идее, нет иного пути, кроме как бороться за мировое лидерство. Вот просто — нету. Это показывает пример США, это показывает пример Китая. Или мы будем бороться за мировое лидерство — или мы никто. В эпоху глобализации и интернета — нельзя будет обособиться и просто жить своей жизнью. Жизнь — ворвется к тебе, сломав двери. Как она ворвалась в итоге в Ливию, например.

Все просто. Не забиваешь ты — забьют тебе.

Интересно, а что, например, думает о нынешнем времени попаданец — американец? Что он захочет предпринять — если попал, к примеру, в Рейгана. Или Буша. Или Клинтона. Какую политику он попытается проводить? Противодействовать взлету Китая уже сейчас? Уничтожить СССР? Грохнуть Осаму бен Ладена, пока он сидит с тетрадкой в отеле Пешавара и раздает приезжающим моджахедам пособия. Осама кстати никогда не был боевиком, он исполнял бухгалтерские и организаторские функции. Его общая тетрадь, на обложке которой он вывел "Аль-Каида", База — это бухгалтерская книга. В которую он педантично вписывал всех, кому была оказана материальная помощь, кто они и где живут. Так у него в руках оказалась самая полная база джихадистов на начало девяностых. То, что потом придумают, что Осама лично участвовал в бою с девятой ротой во главе отряда Черные аисты — это миф.

А сейчас не до попаданцев. Надо понять, кто и какими силами провернул убийство Тэтчер. И почему. Иначе завтра так и меня уберут. И что тогда?

Кто может стоять за румынами? И какой у него интерес...

* Пачепа умер в 2021 году. Еще до смерти выяснилось, что многое из того что он говорил и писал было наглой ложью.

** После революции 1989 года Плешице остался безнаказанным, что вызвало крайнее возмущение и в самой Румынии и за ее пределами. Сын генерала Плешице стал полковником разведки Румынии, дочь вышла замуж за Георга Атудорае, генерала румынской разведки, в 1991-1993 году создававшего молдавскую разведку и координировавшего действия румынских наемников и полицаев во время войны в Приднестровье.

* * *

Действительно, это незаслуженно забытая стратегическая победа Горбачева, которой вполне могло и не быть. США ее пропустили, не парировали, совершив страшную ошибку. Вероятно если бы США тогда предприняли контрмеры — Россия сейчас была бы сателлитом Запада поскольку у нее не было бы иного выбора.

Китайские ученые, вспоминая то время, говорят, что дружба СССР и Китая была отнюдь не предопределена, инерция вражды была слишком сильна и во многом радикальное потепление есть заслуга лично Горбачева. В китайском Политбюро были многие против и мало кто понимал, на какой путь они ступают. Прекратив вражду, Китай решил сразу три стратегические задачи. Обезопасил северную границу, что позволило резко сократить военные расходы и направить деньги на инфраструктуру и экономику. Получил и новый рынок для своих, еще несовершенных товаров, и огромную кладовую ресурсов. И избавился от практически вассальной зависимости от США — именно с момента горбачевского потепления США начали утрачивать контроль над китайским экономическим развитием. В каком то смысле, Михаил Горбачев может считаться одним из отцов современного Китая — наряду с Дэн Сяо Пином.

От автора

Тут наверное надо сказать пару слов о тех временах, и их отличии от сегодняшних времен. О тех разведчиках — и разведчиках сегодняшних. Единственное упоминание, которое созвучно с моими мыслями, я нашел у Артуро Переса-Реверте в одной из его статей. Он сказал: уверенность Запада в собственной правоте начинает быть невыносимой.

Тогда тоже — бушевала Холодная война, второе издание которой мы видим теперь. С войной чужими руками, с обменами через третьи страны, с эмиграцией. Кстати и в ту и в другую сторону — к нам тоже едут те кто считают, что есть мужчины и женщины, а двадцать или шестьдесят полов — это не норм и ребенку об этом в школе рассказывать не надо... это такие же эмигранты как и наши, и нет никаких моральных оснований не считать их таковыми. Но между тем что происходило тогда и тем что происходит сейчас — есть различия.

Первое — это четкое различие между преступником и врагом, которое сейчас полностью стерлось. Запад — начал воспринимать своих врагов как преступников, и это передалось и нам. Дикая история с тем как наша прокуратура возбуждает уголовное дело против комбата ВСУ, нанесшего удар по Белгороду — из этой серии. В СССР — как то хватало ума не возбуждать уголовные дела ни против Гитлера, ни против Ахмад Шаха Масуда или Гульбеддина Хекматьяра. Потому что они были врагами и делали то, что и должны делать враги — били по нам, убивали наших граждан, в том числе мирных. С ними надо было воевать, их надо было уничтожать. Но они не были преступниками. Так же ведут себя и США... удивительно, но они почему то не возбуждали уголовные дела по фактам нападений вьетнамских партизан на американские базы.

Несуразица тут в том, что с врагом можно и помириться. А вот преступника надо во что бы то ни стало наказать, привлечь к ответственности, мир с преступниками заключать нельзя. Так начинаются бесконечные войны. Потому что это попытка наказать людей за то что они есть такие какие они есть.

Второе — проистекающее из первого восприятие противной стороны.

Солдаты первой Холодной войны — это и разведчики, и военные и дипломаты — чаще всего воспринимали противоположную сторону по-рыцарски. Как своих коллег, как таких же как они — и часто противники были ближе чем собственные политики, потому что они жили одной и той же жизнью и могли понять то что не мог понять никто другой...

А вот сейчас все иначе. Политики Запада настолько заразились ощущением собственной правоты, что стали воспринимать противоположную сторону как преступников, и того же требовать от всех остальных, даже от общества в целом. Происходят попытки привить западным, да и всем прочим обществам "рефлекс собаки Павлова" — инстинктивное отторжение всех, кого США назовет врагами. Это делается и с помощью трансграничных санкций и с помощью оголтелой, не сравнимой с прошлым травли — демонизации.

Происходит то, чего раньше было непредставимо. Например, раньше нельзя было представить ситуацию "отмены" русского балета или русской литературы, рассуждения о том, допустимо ли проводить выставку русского искусства или допускать выступление русского профессора. А сейчас это есть. Это все распространяется и вглубь и во все стороны, и например, в самые тяжелые годы первой Холодной войны простые люди по обе стороны фронта чаще всего не испытывали враждебности друг к другу. Сейчас невозможно например представить себе письмо Саманты Смит Андропову — Саманту Смит просто объявят врагом и начнут травить. Травят же Джоан Роулинг например, причем который уже год.

В этой ситуации крайне затрудняется поиск выхода из тупика — как можно найти выход, если сам факт разговора с другой стороной расценивается как предательство. Наказание преступников, которые и не преступники вовсе — трансформируется в "Украина должна победить, чего бы это не стоило!". Сложно представить, что было бы, если бы в первой Холодной войне руководствовались такими правилами применительно к каждому конфликту. Сейчас — первый же в общем то локальный и не очень важный конфликт — неожиданно для всех разросся до крупнейшей войны в Европе с 1945 года с перспективой применения ядерного оружия.

И третье — это конечно отсутствие страха. Со времени последней большой войны — прошло почти восемьдесят лет. Родилось два поколения людей которые не знают, что это такое. Им не понять, что такое "улица, полная вдов и сирот", они не знают что такое эвакуация, они не представляют себе родную улицу после бомбежки или уличных боев. Наверное, в конце сороковых и пятидесятые, когда СССР еще не обладал ядерным паритетом даже близко и ядерное оружие могло быть применено относительно безнаказанно — именно страх, смертельный страх воевавшего поколения вновь через это пройти, вновь увидеть руины и сожженные города, вновь поставить все на кон — избавили нас от ужасов ядерной войны. И Хрущев и Кеннеди воевали — и именно потому они не хотели воевать снова. Сохранить мир для них было важнее морали или правосудия или принципов. Они все знали, что в окопах это пустые слова...

А сейчас — все это не так и даже стремление к миру — вызывает раздражение и ту же демонизацию. Хотя во время первой Холодной войны — с обеих сторон были влиятельные сторонники мира, и в самые острые моменты противостояния никто не приказывал им заткнуться и не называл предателями.

Мира тогда — не боялись. А войны боялись больше чем поражения в ней.

И это было хорошо.

16 марта 1986 года

Лондон, Англия

Тому, у кого есть нож — никогда не носить короны...

Барон Майкл Хезелтайн

Публичное убийство премьер-министра — в самом центре Лондона — сдвинуло с места самую настоящую лавину...

Дело в том, что в кабинете Тэтчер были не одна, а две фракции еврофилов, при том что евроскептики были едины и возглавляла их сама покойна Маргарет. Первую возглавлял барон Хау, министр иностранных дел, вторую — тогда еще не барон, а простой подданный (правда входящий в пятьсот самых богатых людей Англии) Майкл Хезелтайн, бывший предприниматель, бывший депутат Парламента и действующий министр обороны.

Правда, кресло под ним очень и очень шаталось и связано это было с делом Вестланд. На котором, как на лакмусовой бумажке высветились противоречия того периода — конфликт между еврофилами и американофилами.

Британская авиационная фирма Вестланд, когда-то мощная — дышала на ладан. Последние средства она вложила в производство легкого вертолета на шесть — десять мест, и вертолет в 1984 году поднялся в воздух. Но мало кто понимал, что проект обречен — американцы из Белл и МакДонелл Дуглас готовы были уронить цены на вертолеты такого класса специально, чтобы не допустить британского конкурента на рынок. Как это случилось с итальянской фирмой Пьяджо — они разработали лучший легкий самолет на рынке, но он провалился потому, что американские конкуренты тут же снизили цены на свои давно производимые модели.

Надо было думать, что делать дальше.

Вариантов было два. Первый — пускать в капитал американского вертолетостроительного гиганта Сикорский, модели которого Вестланд и так производил по лицензии. Сикорский был готов увеличить пакет в убыточной британской фирме до контрольного, но при одном условии: британское правительство закупает большой флот ударных вертолетов Сикорского. В этом многомиллиардном тендере — Сикорский сталкивался с Боингом, который предлагал "англизированный" новейший Апач с британскими двигателями Роллс-Ройс. У Сикорского готового ударного вертолета не было, так как они проиграли тендер американской армии — и они предлагали ударный вариант S70 "Гарпия" с блоками НУРС, радаром и пушкой. Возможна была установка ПТУР. Сикорский уверял, что полноценный ударный вертолет англичанам не нужен, и Гарпия — идеальное решение, прямой конкурент советскому Ми-24, с повышенными транспортными возможностями. Но это было не так — у Сикорского не было той защиты, которая была у Апач и не было таких возможностей по борьбе с танками. Кроме того, Сикорский конкурировал с франко-британским проектом Пума. Тем не менее, за предложение Сикорского выступала сама Тэтчер и министр торговли и промышленности Леон Бриттан.

Однако было и второе предложение. От итальянской фирмы Августа, за которой маячила тень американского вертолетного гиганта Белл — а то и Боинга. Августу основали в пятидесятые годы явно на месте разбитых авиацией союзников авиационных заводов. Они производили по лицензии вертолеты Белл сначала для Италии, а затем и для стран, для которых покупка американской техники была невозможна по политическим причинам. С 1981 года они основали альянс с Вестланд для разработки предложения на европейский средний вертолет, конкурент Ми-8 и преемник Пумы. В последнее время у Аугусты появились деньги, ходили слухи, что эти деньги являются следствием незаконных сделок с Ираном, эксплуатирующим огромный флот вертолетов Белл. Кроме того, Аугуста не требовала в качестве гарантии сделки от британского правительства вложить в Вестланд сорок миллионов фунтов дотации. А предложение Сикорского этого требовало. За итальянское предложение — выступал как раз Майкл Хезелтайн*, и неофициально его поддерживал барон Хау, которому не помешала бы поддержка итальянского правительства в Европе. Она была особенно нужна после того, как британские болельщики устроили оргию насилия в Риме в прошлом году что вызвало беспрецедентное решение — отстранение Британии и ее клубов на два года от всех еврокубков.

Первоначально технический спор — оба предложения были примерно равноценными и были хороши по-своему — на заседаниях кабмина быстро перерос в принципиальный спор между Тэтчер и Хезелтайном. Хезелтайн как министр обороны должен был выбирать противотанковый вертолет. Но Тэтчер — была нужна привязка Великобритании к Соединенным штатам для ее проекта "англоязычного мира". Хезелтайн — не сдавался и предлагал продать фирму итальянцам и присоединиться к франко-германскому проекту Тигр — созданию европейского конкурента Апачу.

Известие о смерти Тэтчер — застало барона за городом за чтением трудов Ленина. Барон уважал Ленина и много читал ленинских статей — но он уважал его как жестокого политика — реалиста и искал в ленинских статьях подсказки для выстраивания собственной "реалполитик" в змеином кубле британской власти.

Известие принес охранник, констебль Харроу из особого отдела, он ворвался в комнату Хезелтайна с пистолетом в руке — и тот подумал, что констебль спятил и может его убить.

— Сэр... несчастье! — выпалил он

— Что случилось? — министр сохранил хладнокровие

— Миссис Тэтчер убита, когда направлялась в Букингемский дворец! Убита террористами.

Министр отложил томик Ленина

— Какое же это несчастье? — произнес министр — за это надо выпить...

За окном уже отчетливо слышались вертолеты...

Дальше произошел небольшой скандал — прибывшие военные хотели отвезти министра на военную базу, а тот рвался в Лондон, понимая, что будут делить власть. В конце концов, министр настоял на своем, оставив командование сэру Найджелу Бэгноллу, начальнику Генерального штаба, бывшему командующему Британской армией на Рейне и Северным флангом НАТО. Военные отправили с министром несколько парашютистов с автоматическими винтовками — для защиты. Министр мрачно подумал, что от того что ждет на заседании Кабинета — винтовки его не защитят. Хотя может они и пригодятся. Этой стране возможно, нужен новый Оливер Кромвель**, твою ж мать...

Лететь не получилось — оказалось, что негде приземлиться, к тому же в Лондоне был введен режим чрезвычайного положения. Пришлось отправиться на машинах, а парашютистов посадили в очень кстати пришедшийся ЛендРовер, который министр использовал для поездок по окрестностям. Так и тронулись. В Ягуар министра вперед сел один из парас, но так как винтовка не помещалась — пришлось приоткрыть окно и часть ствола -выставить туда. Просто прелестно.

Проезжая небольшие городки, чьи жители уже начали приспускать флаги и вывешивать траурные портреты, ожидая обращение Ее Величества к нации — министр думал, чем он отличается от Тэтчер и потому их дороги так разошлись.

В отличие от Мэгги, дочери мелкого лавочника, который так и не стал крупным — министр Хезелтайн относился к британской буржуазии, причем американского типа, не наследственной, а той, которая сделала себя сама. В отличие от лавочников, которым все равно, чем торговать — по этой части буржуазии доминирование американцев в бизнесе ударило особенно сильно. Самые умные понимали — в ЕС Британия будет чем-то уникальным и сможет сформировать свое уникальное предложение для общего рынка. Например, немцы прекрасно делают автомобили — но они не смогут повторить Роллс-Ройс, как бы того не хотели. А вот в британском, точнее в американо-британском союзе — они будут всего лишь одними из многих. И американцам — им нечего будет предложить.

На самом деле министр Хезелтайн сильно ошибался — британцам было что предложить, и план Маргарет был вполне реален. Великобритания — могла предложить США не только английский язык, но и хорошо знакомое американским юристам британское прецедентное право, в корне отличающееся от континентального. При этом — Великобритания не имела в своем законодательстве ограничительных мер наподобие закона Гласа-Стигала, которые были приняты в тридцатые годы после Великой депрессии. Британский Сити — фактически жил по тем же законам, что и Уолл-Стрит, но там не было ФРС с его ограничениями. Как выразился руководитель британского аналога ФРС: два взрослых человека в одной комнате? Пусть делают что хотят!

С появлением интернета и трансграничного банкинга — план Тэтчер сработал, превратив Лондон в глобальный спекулятивный хаб как для Европы так и для США. Европейские банки, в которых была сильна государственная поддержка — получили возможности через Лондон вкладывать огромные средства в американские рынки — а не в свои. А американцы получили возможность через Лондон же — проворачивать те сделки, какие никогда не одобрили бы ни ФРС ни Министерство юстиции США. В 1993 году Клинтон, едва придя к власти, отменил закон Гласа-Стигала, но не по злой воле — а потому что он больше не работал, а Уолл-Стрит с его регулированием — стал вчистую проигрывать Лондону.

Так было положено начало процессу, который в 2008 году приведет к тяжелейшему финансовому кризису, конца которому не будет видно и спустя десятилетие. Который особенно сильно ударит не по американским — а по британским и европейским финансовым институтам. Зашатается такая махина как ДойчеБанк, которому надоело кредитовать немецкую промышленность и который увяз в спекуляциях с американскими деривативами по уши. Обанкротится старейший банк мира из Италии...

Но Лондон — выиграет. Из столицы "больного человека Европы", где на месте бывших доков росли сорняки и бегали собаки — он превратится в один из двух глобальных супер-городов мира. А на месте, где двадцать лет назад была свалка — цена земли будет миллионы долларов за сотку.

Впрочем, выиграют не все. Лондон превратится из своеобразного, но все же английского города с футболом, пабами, грубоватыми работягами и безоружными полицейскими — в один из форпостов глобального кочевничества, в город где семьдесят процентов населения приезжие, куда воры стаскивают наворованные богатства, а работяга не купит себе квартиру даже зарабатывая на нее сто лет.

Так что еще неизвестно кто выиграет, а кто — проиграет...

Барона Хау — министр Хезелтайн нашел в одном из клубов, где членство передается по наследству, на двери не висит табличка, а пройти можно только по приглашению члена клуба даже если ты министр. Ему пришлось ждать снаружи — ему, министру! — пока барон не вышел и не записал его в журнал как своего посетителя. Только тогда его впустили внутрь...

— Погодка сегодня так себе, а? — министр Хезелтайн передал пальто вышколенному дворецкому

— И не говорите, сэр. Просто ужасно.

Вместе с бароном они поднялись наверх, в один из кабинетов

— Выпьете чего-нибудь? — барон плеснул себе кларета

— Да, только не эту гадость. Шотландский виски если есть

Барон позвонил в колокольчик, чтобы принесли...

— Заседание кабмина еще не собирали?

— Нет, Майкл — отрицательно качнул головой барон — это не совсем прилично сейчас. Кроме того, будет обращение Ее Величества к народу

Министр кивнул. Он прекрасно понимал, почему кабмин до сих пор не собран

— Нам надо решить, хотим ли мы быть частью прошлого или частью будущего — решительно заявил министр

— Неплохая идея. Мэгги вот стала частью прошлого. Причем внезапно.

Министр внимательно смотрел на барона. Британская аристократия выжила и до сих пор занимала важнейшие посты в стране, потому что она умела меняться. В отличие от русской или прусской. А меняться и изменять — слова однокоренные. Отцы рубили голову Карлу I, дети приветствовали Карла II, а потом и Вильгельма I Оранского. Барон Хау* не был потомственным аристократом — но он был потомственным адвокатом (его отец был тоже адвокатом). Это еще хуже.

— Что произошло?

— Карлос — скривился барон, отпивая из своего бокала

— Какой Карлос?

— Тот самый, из Вены.

Министр понял — это мог быть только один Карлос. Тот самый, который в 1979 году захватил в заложники членов конференции ОПЕК в Вене. Надо сказать, что в Европе, до этого изрядно перемерзшей благодаря нефтяному эмбарго — атаку на министров ОПЕК встретили чуть ли не аплодисментами

— То есть это не ИРА?

— Похоже, что нет...

Хезелтайн просчитывал варианты

— Откуда это известно?

— Пока неофициально. Первые данные полиции.

— Как это вообще произошло?

— Какая-то ракетная установка. Прямо на подъезде к Букингемскому дворцу.

Интересная картина вырисовывается. Если ИРА тут ни при чем, если это дело рук европейских террористов, то...

Кто мог их наускать на Железную Мэгги?

А не ты ли, дружище и науськал...

Министр знал правила. В музее изобразительных искусств в испанском Бильбао висит картина "Похищение Европы" кисти Мартина де Воса. Полагается приехать в Бильбао и надолго задержаться у этой картины. За ней постоянно следят, этот жест будет оценен, с вами свяжутся**...

Барон Хау там точно был.

Есть еще одна такая же картина — такого же сюжета. Похищение Европы, кисти Рембрандта. Она висит в музее Гетти. До того она находилась в Париже потом в Лондоне потом недолго — в Берлине потом в Нью-Йорке. Странно — но где находилась эта картина, там находился и центр мировой активности... политической так точно.

— Как говорится... король умер, да здравствует король.

— Полагается объявить досрочные выборы.

— Но зачем?

...

— Выберем нового премьера. Мы потеряли Мэгги, но не избирателей

— И кто это будет?

— Ты.

На этом барон Хау внимательно посмотрел на собеседника

— Но почему отказываешься ты? Ты же хотел...

Министр странно цокнул языком. Так обращают на себя внимание лошади.

— Нет.

— Но почему?

— Потому что тому кто носит нож за пазухой, никогда не носить короны, друг мой. Я — убийца. Мне никто не поверит и за мной не пойдут.

...

— Политический. Но убийца.

Барон обдумал сказанное

— Хорошо. Но что ты хочешь?

— А вот об этом — давай сейчас и поговорим.

* Барон Хау получил дворянство в 1970 году, когда стал генеральным солиситором в правительстве Хита. Кстати, не надо путать с генеральным прокурором — генеральный солиситор консультирует по юридическим вопросам, но не наблюдает за соблюдением закона и не преследует преступников в суде. До этого — он занимался юридической практикой, сделал себе имя на борьбе с рабочими и профсоюзами от имени бизнеса

** Кто? А те самые. Те которые велят.

Из Википедии

Служба столичной полиции (MPS), ранее известная как Метрополитен полис, что до сих пор является ее общим названием, выполняет функции территориальной полиции, отвечающей за обеспечение правопорядка и предупреждение преступности в Большом Лондоне (исключая Сити, имеющее независимую полицию). Кроме того, она отвечает за специализированные задачи на всей территории Соединенного Королевства, такие как борьба с терроризмом на всей территории Великобритании и защита определенных лиц, включая монарха, королевскую семью, правительственных чиновников, и других назначенных лиц. Обычно называемая Метрополитен, ее также называют Скотленд-Ярдом или Ярдом, в честь расположения ее первоначальной штаб-квартиры в Большом Скотланд-Ярде, Уайтхолле в 19 веке. В настоящее время штаб-квартира Метрополитен полис находится в Новом Скотленд-Ярде, на набережной Виктории.

Основная географическая территория, охватываемая Met, полицейский округ Метрополитен, состоит из 32 районов Лондона, исключая квадратную милю Лондонского сити — в основном нежилого и финансового района, находящегося под контролем полиции Лондонского сити. Как сила, ответственная за большую часть столицы Великобритании, Метрополитен несет значительные обязанности и решает уникальные задачи, такие как защита 164 иностранных посольств и высоких комиссий, обеспечение правопорядка в аэропортах Лондон-Сити и Хитроу, охрана Вестминстерского дворца и организация большего количества протестов и мероприятий, чем у любого другого подразделения британской полиции...

Несмотря на то, что произошедшее явно было не простым преступлением, а террористическим актом — расследование его вела обычная полиция, Скотланд-Ярд. Расследованием убийства премьер-министра занимался бывший комиссар полиции Долины Темзы и нынешний заместитель комиссара Метрополитен Полис Питер Майкл Имберт, специалист по борьбе с терроризмом и знаток европейских террористических организаций, который читал о них лекции. Кроме этого, к расследованию подключился "летучий отряд" управления криминальных расследований — то есть уголовного розыска Лондона. Это и были знаменитые The Sweeney. Их возглавлял коммандер Уильям Тейлор.

Надо сказать, что The Sweeney были не в лучшей форме. В 1977 году их руководитель, главный суперинтендант полиции Кеннет Друри и двенадцать других офицеров отправились в тюрьму по обвинению в коррупции. Много лет — полиция Дорсета вела уголовное расследование в отношении лондонского уголовного розыска. Тем не менее — там еще хватало профессионалов и один из них сейчас стоял на относительно чистом пятачке земли в доках, и смотрел, как санитары, матерясь, тащат к коронерскому автомобилю труп.

Его звали Роуч. Гарри Роуч, когда то он работал в Лондоне, дорос до суперинтенданта полиции, но потом уехал в глушь и правильно сделал — иначе бы последовал за Друри. Его попросили вернуться когда работать стало совсем некому. Роуч был полицейским старой школы, он привык считать убийство чрезвычайным событием и вел счет своих преступников, которых повесили — а раньше в Британии вешали и порядка тогда было намного больше.

У него в напарниках был полная ему противоположность — констебль Рой Дейли. Он служил в Северной Ирландии, и потому постоянно носил при себе пистолет и не считал труп чем-то чрезвычайным . Оно и понятно — в Белфасте труп это повод для разборок, повод для мести и всей такой хрени — но не то что лишает душевного равновесия. Вон, труп лежит. Человеку голову оторвало взрывом или его застрелили или переехали автомобилем или еще что. Местные изобретательны. И что же — из-за этого рассудок терять.

Да не, нахрен...

Преступность раньше была другой. Обычный убийца в прошлом — работяга потерявший работу, и пошедший по наклонной, у многих убийц раньше были семьи. А сейчас? Тот же Дейли много чего порассказал. Про юнцов с автоматами Калашникова. Про то, как врываются в больницы, чтобы добить раненых. Где там "Острые козырьки" или "Миска крови". Как вам, например, такое — солдат познакомился с девицей, и та увлекла его купаться на какой-то карьер. Там его потом и нашли — боевики ИРА отпилили ему голову пилой...

Роуч знал немало полицейских истин, и одна из них — мертвые не врут, а живые врут все. Потому -он подошел к коронеру, чистящему ботинки

— Что скажешь, Тим?

— Мужчина, тридцать с небольшим, предположительно мусульманин

— Почему?

— Обрезанный...

— Может, еврей?

— Может и так. Но он еще брил тело...

Интересные дела

— Как он умер?

— Удавка. Быстро и чисто.

— Следы борьбы?

— Никаких.

Тут Роуч заинтересовался — мало кто может чисто убивать удавкой.

— То есть его задушили и он даже не сопротивлялся?

— Выглядит так...

...

— Ладно, что еще?

— Из приличного общества.

— Почему?

— Маникюр. Все зубы вылечены.

— На теле что-то есть?

— Чисто. Ни шрамов ничего. Занимался не физической работой — у него руки не работяги. Сидел за столом.

— Почему?

— Локти. Следы на локтях.

— Окей. Еще.

— Не наркоман. Похоже и не алкоголик.

— Он был пьян?

— Похоже, что нет. Даже не курил, вероятно — зубы белые.

Роуч хмыкнул

— Не работяга, из богатой прослойки, никаких вредных привычек. Тогда что он делал здесь и почему не сопротивлялся. Как кстати напали?

— Сзади.

...

— Мне пора ехать. Отчет пришлю.

— Ладно...

Роуч повернулся — и увидел как его напарник то ли ведет, то ли подпинывает к ним бомжа.

— Это еще что...

Коронер заторопился

— Мне в самом деле пора.

Бомж — самого жалкого вида — был одет во всякую рванину, пахло от него смесью мочи и алкоголя. От одного запаха было не по себе. Тем не менее, констебль Дейли выглядел уверенным в себе и невозмутимым, он контролировал бомжа, подгоняя его и не давая сбежать.

— Это кто? — спросил Роуч

— Это старина Барни — ответил напарник — он тут живет, верно, Барни?

— Да... сэр, а как насчет...

— Потом, Барни. Когда повторишь инспектору то что мне рассказал, да?

— Погоди — остановил его Роуч — сэр, когда в последний раз вы пили спиртное?

— Э... утром похмелился, сэр. Но я все видел...

Инспектор сильно засомневался в показаниях свидетеля, но жестом разрешил продолжать.

— Ну так вот, это вчерась было, да? Я тута прячу... ну, заначку на черный день. И вот вчера я эта... когда заначку доставал... смотрю, какой-то хрен идет...

— Опиши его, Барни.

— Ну я эта... в ваших хитростях не слишком...

— Какой он был — спросил инспектор — молодой, старый, высокий, низкий, толстый или худой?

— Ну эта... молодой он еще был... не высокий не низкий... не толстый...

— Волосы какого цвета?

— А?

— Волосы, Барни. Те, что на голове

— А... черные. Как вона у этого...

— Пальцем не показывай, Барни. Откуда он шел?

— От дороги. Я эта... думаю, чего человеку здеся делать, здеся никто не ходит, только собаки... А он эта... спрятался

— Где он спрятался, Барни?

— Вон тама он прятался.

Инспектор проследил — там были остатки старого дока

— Ну и что было дальше, Барни? Он прятался, а что дальше?

— Ну и я тоже спрятался...

— Зачем, Барни? Зачем ты спрятался?

— Ну я эта... боялся.

— Чего ты боялся?

— Ну эта... нехороший человек.

— Почему ты так подумал? Он что-то плохое делал?

— Да не... просто, сэр... когда ты на улице живешь, начинаешь всяко понимать, хороший человек или плохой. Даст он тебе, к примеру, несколько шиллингов если попросишь — или пинка тебе даст, а то и что похуже.

— Ладно, этот тип спрятался, ты тоже, дальше?

— Ну, дальше эта... он спрятался... я спрятался... потом вижу — машина едет красивая...

— Красивая машина? Какая? Марка, цвет?

— Большая. Новая совсем. Ягуар с квадратными фарами. Я в машинах разбираюсь!

— Дорогая машина, откуда ехала?

— Оттуда же, сэр.

— Дальше?

— Ну дальше машина встала, из нее красавчик вышел.

— Красавчик? Какой красавчик?

— Которого убили... ну тута... лежал который.

— Почему ты назвал его красавчиком?

— Ну сразу видно... красавчик... за собой следит. Такие к пожилым леди...

— Так, дальше?

— Ну он стоял, смотрел. Звал кого-то.

— Звал — кого?

— Ну я не знаю. Он кричал...

— Что кричал? Вспоминай.

— Не помню, сэр.

— Имена кричал?

— Да нет, вроде. Я эта...

— Сосредоточься. Он стоял, кричал что дальше?

— Ну, дальше он уезжать собрался. А тогда тот тип и вышел?

— Тот, который прятался?

— Да сэр эта... плохо мне.

Констебль достал фляжку. Инспектор Роуч недобро посмотрел на это.

— Один глоток, Барни. И все.

Бомж некрасиво, жадно глотнул, тяжело задышал.

— Который прятался что делал?

— Подошел к этому красавчику. Они парой слов обменялись. Потом тот, который прятался — это красавчика и задушил!

— Задушил? Как он его задушил?

...

— Руками?

— Нет, сэр. Что-то было у него. Пояс может быть.

Роуч начал серьезнее относиться к словам бомжа. Будучи опытным следователем, он прекрасно знал — все врут, и такие как этот бомж будут врать в первую очередь. Для чего? Чтобы привлечь к себе внимание, чтобы покормили, купили выпить. Если будешь выступать в суде — то прокуратура купит тебе за счет налогоплательщиков новую одежду — нельзя же идти в суд в таком виде. Если у человека нет крыши над головой — то ночь в камере особенно зимой — не наказание, а спасение. А такие типы — форменные манипуляторы и они прекрасно понимают, что ты хочешь от них услышать. И пока ты будешь разбираться с той ерундой, которую они наговорили. Но, то что душили не руками а чем-то другим — это деталь. И серьезная деталь.

— Как он его душил? Покажи на мне

Бомж поколебался, но потом с опаской зашел за спину инспектора и неуклюже попытался его душить. И снова — верно...

— Ладно, хватит. Потом что было?

— Ну потом эта... тот что душил — раздел этого... красавчика. И на себя все напялил. Потом уехал...

— На большой машине.

— Да, сэр.

Офицеры переглянулись

— Ладно, Барни, покажи, куда ты дел одежду с трупа. У него был бумажник?

— Я не...

— Если ты уже пропил, мне плевать. Документы у него были?

— Клянусь, сэр. Так и было всё!

— Тот, который душил забрал всю одежду?

— Да, так и было... да.

— Погоди, Барни — вмешался констебль — ты про машину не сказал.

...

— Про номера.

— Номера, Барни?

— Ну да. Номера, сэр. Они желтые были.

У Роуча что-то внутри оборвалось.

— Желтые? У этой машины? Ты ничего не путаешь, Барни?

— Ничего, сэр, вот вам зуб. Они желтые были...

Инспектор выругался про себя. Машина с дипломатическими номерами

* * *

. Этого только не хватало. Труп, мусульманин. Парень, привыкший сидеть за столом.

Если это дипломат...

— Давай так, Барни — стараясь говорить как можно мягче, сказал инспектор — сейчас мы отвезем тебя в изолятор. Я напишу записку, чтобы с тобой обращались как с джентльменом. Чистое белье, душ, нормальная еда и все такое. А потом мы поговорим ...

— Э...

— Да, еще, Барни. А с чего тот тип стал душить этого, Красавчика? Они что поссорились?

— Да нет

— Точно? Они ругались? Махали руками?

— Да нет, сэр не было

— То есть, тот, кто прятался — просто так на красавчика набросился?

— Ну, да, сэр. Вроде так...

Как и многие в то время — Роуч и Дейли ездили на Форде Гранада

* * *

— в то время он был настоящим хитом на европейских — и британском — рынках. Несмотря на примитивный внешний вид — тут стояла шестерка на сто шестьдесят сил и усиленная подвеска.

— Набросился ни с того ни с сего и задушил — проговорил Дейли, придавливая газ — хреновенько будет выглядеть в суде

Старший инспектор Роуч уже понимал — это не обычное для полиции дело о бытовом убийстве, каких он понавидался. Вся правда того жутковатого ремесла, которым он занимался много лет — человеческую жизнь очень легко оборвать, и для этого не надо особого повода. Никакого миллионного наследства почившей бабушки, просто ссора. Спор, в котором надо победить любой ценой. Самый дурацкий — и трагический — случай, который он видел: отец ткнул сына в грудь ножом, потому что они не могли решить, кто должен разрезать рождественскую индейку.

Но тут явное хладнокровное, жестокое, продуманное убийство. Еще и связанное с грабежом

— Ты ему веришь, что он не забрал одежду и бумажник?

— Верю, сэр.

— Почему?

— С такой богатой добычи он бы уже нажрался до полусмерти. А он был относительно трезвым, не похоже чтобы пировал. Не с чего ему было пировать.

— Может продать просто не успел?

— Может и так, сэр. Но вряд ли. Обычно у этих типов вечно трубы горят. И они прекрасно знают, куда деть нежданную добычу. Потому что не раз так делали. Им дают в благотворительной миссии новую одежду, они ее несут пропивать. Обычное дело...

— Дело. И что ты думаешь о деле?

— Дело хреновое. Подозреваемый знал, куда он идет и с кем должен встретиться. Решение убить он принял явно не спонтанно.

— Мотив?

— На грабеж не похоже, сэр.

— Почему? Он же его ограбил, так?

— Да, сэр. Но профессиональный грабитель вряд ли будет связываться с дипломатом — это раз. Они не дураки и прекрасно понимают — убийцу дипломата будут искать во что бы то ни стало, на это будут выделены лучшие силы полиции. Он выберет жертву попроще, в Лондоне таких полно. Второе — получается этот дипломат не был застигнут врасплох, он ехал на встречу.

— Наркотики?

— Сэр, в Лондоне полно мест, где можно передать наркотики и не палиться. В любом туалете любого клуба или дискотеки. Зачем ехать в такое место?

— Педики?

— Зачем именно сюда? Там же пустырь, можно сказать развалины. Если они хотели найти место для своих дел, что им мешало отъехать от города и встать в каком-нибудь уединенном, но приличном месте? Зачем туда? Господи, да и в городе можно найти кучу отелей, где не задают вопросы. Или просто — один пересел к другому в машину.

— Ладно, твоя версия.

— Дипломат приехал туда, потому что ему приказали. Никто по доброй воле в такое место не поедет...

— Шантаж?

— Не выходит, сэр. Зачем он поехал на дорогой машине? Почему тогда наш свидетель не видел, чтобы они ссорились или пререкались? Зачем шантажисту убивать? Он заинтересован в том, чтобы жертва была в добром здравии и при деньгах как можно дольше.

— А если шантажистом был дипломат?

— Опять не получается. Зачем тогда он поехал в такое тихое и удаленное место, он не понимал, что его убить могут? Шантажисты обычно очень хорошо знают своих жертв и то на что они способны. Если бы он знал, что жертва способна его убить — он никогда бы не поехал на встречу в такое место. Выбрал бы людное место, где рядом полиция.

— А если он ошибался насчет жертвы?

— Все равно бы проявил опаску и не поехал туда, сэр. Кроме того, видно, что убийца не новичок, задушить человека не так-то просто. А он это сделал. Не руками, а заранее приготовил что-то вроде удавки.

...

— Кроме того, если бы был шантаж, он никогда бы не поехал на своей, служебной машине. Выбрал бы что-то попроще, взял бы машину в аренду.

— Хорошо, давай дальше.

— Мне кажется, сэр, ответ на вопрос — похищение одежды.

— Ну?

— Если бы грабитель убил из-за денег, он никогда бы не забрал одежду, тем более не надел бы ее на себя. Зачем? Он снял бы часы, украшения, вытащил бы бумажник, угнал бы может, машину — но зачем брать одежду? Тем более надевать на себя одежду человека, которого убил. Одежду сложно сбыть, ношеную тем более — а если носить ее на себе, ее могут легко опознать, и это серьезная улика.

— И?

— Это похищение личности, сэр. Ему нужна была личность убитого. Потому он взял все что только мог.

— Но ведь на документах другое лицо?

— Может он, заранее подготовил фальшивые документы с его лицом и данными убитого. Меня больше другое интересует сэр.

...

— Почему он не закопал тело?

— Поленился?

— Все остальное он сделать не поленился. Он не мог не понимать, что если тело не закопать, мы его найдем, и личность все равно установим. Рано или поздно какое-то из посольств хватится своего дипломата... черт...

— Ну?

— Если он собирается проникнуть в посольство и что-то взять оттуда, как он это сделает? Ведь какими бы у него ни были документы, все равно охрана на входе не может не знать пропавшего дипломата в лицо, коллеги его тоже должны хорошо знать. Его немедленно задержат и обвинение в убийстве готово.

...

— Он не закопал тело — мрачно подытожил констебль — потому что его новая личность нужна ему ненадолго. Он что-то собирается сделать в самое ближайшее время, что бы это ни было...

Инспектор взялся за рацию.

— Центральная, это Д-семнадцать.

...

— Свяжитесь с сектором регистрации транспортных средств. Нам нужно посольство, которое недавно купило Ягуар последней модели с квадратными фарами и зарегистрировало как дипломатическое транспортное средство...

...

— Информация нужна как можно быстрее...

* Для справки — барон Хезелтайн жив до сих пор, он пэр Англии и член Палаты Лордов. В своем поместье — он поставил... памятник Ленину. Преемником барона в Палате Общин стал Борис Джонсон

** Лорд-проектор Англии, основатель британской армии (нового образца). Именно поэтому, кстати, британская армия не называется "Ее Величества" а флот называется.

* * *

В Лондоне дипломатические номера желтые, а не красные

* * *

Форд Гранада производился и продавался во многих местах. Его даже в Южной Корее по лицензии делали

16 марта 1986 года

Вашингтон, округ Колумбия

Восьмидесятые.

Кит Колридж никогда в жизни не думал, что окажется в восьмидесятых — хотя он застал это время, совсем маленьким. Воспоминания были урывками... у отца в то время был седан Форд ЛТД в самой дорогой комплектации, впереди не сплошной диван, а два кресла как в европейских машинах, сзади крыша другого цвета и обтянута кожей, мощный мотор. В шесть лет отец впервые посадил его за руль, и он сам рулил, это было когда они ехали к озеру. Там была охотничья хижина, отец с друзьями охотились и рыбачили, а он и еще пара парней, такие же беззаботные американские мальчишки — купались до посинения, прыгая с заброшенного пирса. Потом друг отца, прошедший Вьетнам в составе отряда глубинной разведки, предшественника "Дельта форс" — учил его стрелять.

Это было лето девяностого года...

Лето наших надежд...

Восьмидесятые — это время американских корпораций, первых компьютеров, фондового рынка, отсутствия сотовых телефонов и интернета — но были пейджеры. Время триумфа Японии — тогда она стала второй экономикой мира, японцы пачками скупали американские небоскребы. Последнее десятилетие, когда большинство потребительских товаров в американских магазинах — еще американские, хотя телевизоры и автомобили уже в основном японские. Негры еще знают свое место — хотя в пригородах уже неспокойно. Десятилетие кокаина — Пабло Эскобар самый богатый человек мира, наркотики текут в страну рекой...

Тело куда он попал — принадлежало вице-президенту США и бывшему директору ЦРУ. Они быстро договорились и бывший офицер Дельты Форс Кит Колридж доложил своему будущему Верховному главнокомандующему то, что будет в следующие четыре десятка лет. Джордж Буш долго после этого молчал...

— То есть СССР развалится?

— Да, сэр.

— В девяносто первом? Ты ничего не перепутал?

— Нет, сэр. Я жил в России в девяностые с отцом. Я ничего не путаю.

— Черт...

— И мы проиграем в Ираке и Афганистане.

— Проиграем в Ираке и Афганистане?

— Да, сэр...

— Как мы начали войну в Ираке и Афганистане?

— Был теракт, сэр. Самолеты атаковали Пентагон и Всемирный торговый центр. Обе башни рухнули. Мы объявили глобальную войну с террором и вошли в Афганистан. Потом и в Ирак. Потом проиграли обе войны — мы не справились с партизанским движением.

— Кто был во главе страны. Кто принимал решения?

— Ваш сын, сэр.

— Мой сын? Джеб?

— Нет, сэр. Джордж младший. Дабья — его так все называли.

— Господи Боже... этот...

— Ты говоришь, Саддам Хусейн аннексирует Кувейт? С этого все начнется?

— Да, сэр.

— Черт, Саддам то еще дерьмо.

— Вероятно, сэр. Но иракцы не рады были нас видеть на своей земле, в Багдаде. В Тикрите — в нас стреляли с каждого окна.

— Что мы забыли в Тикрите?

— Мы пытались стабилизировать новое иракское правительство, сэр.

— Силой американского оружия?

— Да, сэр.

— Что за бред.

— Это так, сэр

— И ты говоришь, что решение по операции принимал я.

— Нет, сэр, ваш сын. Но Буря в пустыне — ваша работа. И кстати, мы тогда не пошли до Багдада, остановились на границе

— И правильно сделали. Нельзя допускать, чтобы мы где-то ввязались во второй Вьетнам. Господи, примера Ливана что — недостаточно? Это же ад кромешный.

— Все были движимы самыми лучшими побуждениями, сэр.

— Китай станет первой экономикой мира?!

— Да, сэр

— Ты точно уверен? Абсолютно?

— Да, сэр.

— А Япония?

— Скоро экономический кризис, сэр. Они будут третьими — но не вторыми и не первыми.

— Черт... это невозможно. Кто четвертый?

— Южная Корея, сэр.

— Эти?

— Да, сэр. Если брать другие подсчеты, то Россия.

— Черт бы все подрал...

— Кто такой Путин?

— Выходец из КГБ, сэр. В двухтысячном он возглавит независимую Россию.

— Капиталистическую?

— Да, сэр.

— То есть они станут обычной страной?!

— Не совсем, сэр. Но да они перейдут к капитализму, причем очень быстро.

— Черт... здесь в Лэнгли есть люди, которые считают, что русские вообще не способны понять принципы свободной экономики, не говоря уж о том, чтобы построить ее.

— Это не так, сэр. Когда я жил там — все прекрасно понимали свои личные интересы. Они очень быстро построили капитализм, даже очень жестокий капитализм.

— Если они построили капитализм, почему как ты говоришь, мы опять стали врагами?

— Я не знаю, сэр...

— Дональд Трамп?!

— Да, сэр.

— Постой, ты ничего не путаешь, парень? Это тот нью-йоркский застройщик проджектов*?

— Он самый, сэр.

— И этого типа избрали президентом от Республиканской партии США?

— Да, сэр.

— А от демократов избрали Джо Байдена?

— Да, сэр.

— В восемьдесят лет? У США будет президент, которому восемьдесят лет**?!

— Да, сэр.

— Значит, все-таки не Балканы?

— Нет, сэр. Все началось на Украине. Там я, кстати... кажется, погиб.

— Украина будет воевать с Россией?

— Да и очень жестоко. Очень.

— Черт... надо поговорить с Конди. Я буду говорить, ты внимательно слушай. Потом скажешь, права она или нет.

— Да, сэр. Кстати, мисс Райс будет госсекретарем на втором сроке вашего сына.

— Вот как... не напоминай мне об этом. Поверить не могу, что избиратели за него проголосовали. Джеб... другое дело, но этот

* * *

...

— Значит, я буду президентом США

— Один срок, сэр.

— С...

— Восемьдесят восьмого по девяносто второй.

— И проиграю я...

— Биллу Клинтону. Губернатору Арканзаса.

— Слушай, ты серьезно?

— Да сэр...

— Но почему?

— Насколько я помню, много голосов у вас отнял Росс Перо.

— Чертов сукин сын. Лезет куда не нужно.

— Может быть, сэр. Кроме того — люди устали от Холодной войны... думаю, они хотели смены лиц. И партии. Клинтон много говорил про экономику... его и выбрали.

— Сорок триллионов долларов?!

...

— Ты не перепутал цифры. Госдолг США сорок триллионов долларов?

— Да, сэр.

— Страна с таким долгом не может существовать. Ты что-то путаешь.

— Было плохо, сэр. Но как то держались.

— Как мы до такого дошли?

— Ваш сын, сэр. С него началось. Только Афганистан нам обошелся в два триллиона. Ирак не меньше.

— Идиот... какой идиот.

— Деньгами разбрасывались, сэр. Некоторые парни в частной охране в Ираке получали по две — три тысячи в день.

— Две -три тысячи долларов?

— Да, сэр.

— И Конгресс это санкционировал? Это... безумие?

— Вероятно, сэр. У нас все время был самый большой оборонный бюджет в мире. Всё время.

— Конгресс сейчас режет самые необходимые расходы.

— Шла Глобальная война с терроризмом, сэр. Об этом не думали.

— Пока не стало поздно.

— Наверное, сэр.

— То есть на Кубе ничего не произойдет.

— Нет, сэр.

— Проблемой станет Мексика.

— Да, сэр. Там будет идти нарковойна. Десятки убитых каждый день. Потоки наркотиков, захлестывающие страну.

— Нда... но коммунизм нигде не победит?

— Да в общем то нет, сэр. Останется... Северная Корея. И всё.

...

— Проблема не в коммунизме.

— А в чем?

— Авторитаризм. Диктатура.

— Германия говоришь, будет единой.

— Да сэр. Берлинскую стену снесут. Уже скоро.

— Но фашизм не вернется.

— Нет, сэр.

— Уже что-то.

— Геи? Открытые геи в армии?

— Да, сэр.

— И это поощрялось?

— Сначала нет, сэр. Было такое правило — не говори, не спрашивай. Оно означало, что нельзя было ни заявлять о своей ориентации, ни спрашивать о ней. А потом стали это поощрять.

— Ты где служил, парень?

— Восемьдесят вторая десантная, сэр, но недолго. Потом Дельта Форс.

— И у вас тоже были... эти?

— Немного. Один парень заявил о своей ориентации на отборочном. Он потом с троса упал во время отработки десантирования.

— Неудивительно.

— Нашего командира наказали за гомофобию и отказали в продвижении. Еще была пара девиц... одна из них Ирина, полька. Она была по девочкам, но она крутая как мужик была. Как то раз к ней подкатила пара морпехов, она одному нож в бок воткнула...

— Женщины в спецназе?

— Ну, да, сэр, и в армии. На командных должностях. Еще трансы.

— Кто?!

— Транссексуалы, сэр. Те, кто сменил пол.

— Черт, я ничего об этом не хочу знать. Хватит с меня.

— Был еще такой, Пит Буттиджич. Он баллотировался на выборах 2020 года, но проиграл на праймерис. Президент Байден назначил его министром транспорта. Он открытый голубой, в гомосексуальном браке состоял... его в церкви венчали со своим партнером...

— Парень, я сказал довольно!

— Пат Робертсон.

— Кто это, сэр?

— Ну, если ты не знаешь, то все не так плохо. Телепроповедник, он собирается баллотироваться. Опасный противник, харизматик

— Он не выиграет, сэр. Выборы — 88 будут за вами.

— Уверен? Ну, что же. То есть, по-твоему, на религию особо напирать не следует. Как вообще дела с религией будут обстоять?

— Ну, сложно сказать, сэр. Религиозных хватает, особенно на Юге. Но никакие телепроповедники или кто-то вроде этого — не победит.

— А кто будет против меня в 1988-м?

— Сэр... да, вспомнил. Майкл Дукакис кажется?

— Этот? Ну не самый острый нож на кухне.

...

— То есть я выиграю у него, но проиграю этому... Биллу Клинтону.

— Да, сэр.

— Но почему? Клинтон... помнится, он тоже губернатор.

— Сэр, говорят, что вы проиграли из-за обещания не повышать налоги. А потом повысили.

— Да? Черт, надо записать. Никакого повышения налогов

* * *

...

— Европа будет единой?

— Да, сэр, более или менее. Страны восточного фланга, бывшие сателлиты СССР вступят в ЕС и в НАТО, когда СССР развалится.

— Зачем это нужно?

— Простите?

— Зачем это было нужно? Почему мы взяли на себя обязательства в отношении этих стран?

— Ну... вероятно потому что были должны.

— Что? Кому должны?

— Я не знаю, сэр, это не мой уровень.

— Парень, политика так не делается. Когда их взяли в НАТО и ЕС?

— Девяностые. Потом нулевые.

— То есть, при... Клинтоне и...

— Вашем сыне, сэр

— Господи, какой идиот. Зачем он это сделал?

— Не знаю, сэр. Вероятно, для защиты свободы.

— Какой свободы, парень? Это идеализм и не более того. Политика делается в интересах американских граждан, понимаешь? Мы работаем на Джо Сикс-пака из жабьего логова, не больше не меньше. Мы не можем тратить деньги американских налогоплательщиков на то чтобы улучшить мир, они нам этого не простят. НАТО — это организация защиты, но она не должна принимать, кого попало. Понимаешь?

— Сэр мы много работали с поляками из ГРОМ. Нормальные ребята.

— ГРОМ это что?

— Спецназ, сэр. Их спецназ.

— Ты никак не можешь понять одной важной вещи. Америка создана для американцев, а не для всего мира. Мы пришли в Европу для того чтобы победить нацизм и не допустить его возрождения. Окей, ты говоришь, что Германия не будет нацистской, так?

— Верно, сэр.

— Значит с остальным должны разбираться европейцы, понимаешь? Европейцы. Но не мы. Нам хватает проблем в Латинской Америке. Польша хочет быть в одной коалиции с немцами? Окей, это их проблемы. Их и немцев. Не наши.

— Я вспомнил, сэр.

— Что ты вспомнил?

— Тот тип, Зеленский. Президент Украины. Трамп говорил, что это лучший продавец на свете — он приезжает в Вашингтон и уезжает с чеком на шестьдесят миллиардов в обмен на пустую говорильню.

— Шестьдесят миллиардов? Вы дали Украине шестьдесят миллиардов?!

— Да, сэр. Даже больше.

— Но зачем?

— Чтобы они продолжали бороться за свободу.

— Господи, вы ведете себя как маленькие дети. Это политика маленьких детей...

— Социальные сети?

— Да, сэр.

— Не могу понять, что ты объясняешь.

— Это такие штуки, очень удобно общаться через интернет

— Это та самая сеть.

— Да, сэр.

— То есть у всех будут такие штуки на столе, компьютеры.

— Да, именно так. Но большинство будет сидеть в сети со смартфонов.

— Это такой телевизор, который умещается в карман.

— Это больше чем телевизор, сэр. По сути это станет средством общения людей.

— И все это будет японское?

— Нет, сэр. Китай и Южная Корея.

— Невозможно поверить. А США?

— Конечно, сэр. Фирма Моторола. Будет еще Блекберри, очень популярный гаджет какое-то время. И конечно, самое главное — Айфон. Фирма Эппл, одна из крупнейших корпораций мира.

— Айфон. И сколько это будет стоить?

— Айфоны дорогие. Несколько сотен как минимум, сэр. Потому многие будут покупать Китай и Южную Корею. Они дешевле.

— Говори, какие американские компании ты знаешь, из тех которые будут тогда. Надо записать.

— Чтобы оказать помощь?

— Нет, чтобы акции купить!

— Сэр, это же инсайд...

— Черт тебя дери, чистоплюя. Ты думаешь, я в восторге от идеи стать президентом на один срок и проиграть этому сукину сыну Клинтону?

— Разве это не ваш долг, сэр?

— Долг... черт, долг. Долг.

...

— Что ты знаешь про Горбачева?

— Кажется, он был первым и последним президентом СССР, сэр.

— Первым и последним?

— При нем СССР развалился. Потом он пиццу рекламировал. Русские его ненавидели. Я помню это, потому что в Москве жил.

— Чушь собачья. Я начинаю думать, что ты на самом деле ни хрена не видел.

— Но почему?

— Я видел Горбачева лично. Он не похож на человека, который потеряет страну.

— Но это случится, сэр.

— Вот в это — я никогда не поверю...

Информация о смерти Тэтчер — пришла в Вашингтон рано утром: разница между зулу-тайм

* * *

* и Вашингтоном минус пять часов и когда все произошло — в Вашингтоне было раннее утро.

Внезапно — все телеканалы, и самый главный из них — CNN Тэда Тернера — прервали свои передачи экстренным включением из Лондона. На экране — была сущая неразбериха, показывали полицейских, языки пламени где-то за оцеплением...

Вице-президент США Буш спал на кушетке, утомленный тяжелым разговором с неизвестной сущностью, поселившейся в его голове и размышлениями о том, что теперь ему делать. Вариант — сходить к психиатру даже не рассматривался, потому что даже намек на психиатрическую помощь означал в Вашингтоне немедленный политический крах. Нельзя было даже ходить к психоаналитику.

К тому же этот неизвестный тип говорил такое, о чем следовало подумать. Крепко подумать.

Джордж Буш был директором ЦРУ, был он им довольно недолго, и считался чисто политическим назначенцем — но это было не так. Никто не знал и о том, что он был агентом ЦРУ еще с конца пятидесятых, никто не знал о его роли в трагедии в Далласе, никто не знал, что его отец был причастен к убийству президента Кеннеди. Страх перед всем, что все это раскроется — гнал его вперед в политике. А понимание того, что этот русский, Горбачев — откуда-то все знает — наполняли душу леденящим ужасом....

Теперь если верить тому типу — СССР осталось жить всего несколько лет, Японию всего через несколько лет постигнет тяжелый экономический кризис, из которого она уже не выпутается, а главным противником США в будущем станет Китай. Тот самый Китай, где он недолго работал послом, и в котором роскошью считается иметь не автомобиль, а велосипед.

Дикость. Какая дикость...

Разумеется, он знал о теории домино — падает одна костяшка, упадет весь ряд. Вьетнам был как раз такой костяшкой, они его потеряли — но успели укрепить соседние страны. Китай в 1979 году напал па Вьетнам, но ничего не добился и вынужден был отступить. Столкновения с до зубов вооруженной, закаленной многими годами борьбы армией Вьетконга — он не выдержал.

Представить, что Китай когда-то сможет свергнуть США с поста экономического лидера мира, что они смогут производить больше чем США...

Не меньшее беспокойство вызывали картины морального распада страны. Бунты негров, избрание совершенно неподходящих людей на должности... нищета.

Америка была основана людьми глубоко верующими, даже ханжески верующими и на этом — держалась. Поколение 1968 года — все же было исключением, подтверждающим правило, оно было таким ярким и таким вызывающим именно на фоне остальной страны, глубоко верующей и пуританской. Как можно было себе представить, что гомосексуалист сможет заключить брак в церкви с таким же извращенцем, как и он, а потом претендовать на пост президента США? Сейчас даже адюльтер может закрыть дорогу к президентскому креслу!

Часто портреты действующего президента висят в школах -и что, там будет висеть портрет извращенца?

А если кто-то приедет? Или наоборот, потребуется совершить государственный визит? По протоколу — часть мероприятий берет на себя супруга президента, это гуманитарные мероприятия. И что же, получается, будет... супруг? Вместо первой леди — первый сэр?

Подгоняют трап, с борта ВВС-1 спускаются двое мужчин... одному из них дарят положенные по протоколу... женщине... цветы.

Нет. Это невозможно представить. Какое послание Америка будет нести всему миру, если будет происходить такое

* * *

**?

Черт, надо было спросить про Иран. Про Ливан. Вечная головная боль, как решится вопрос с заложниками. Они здорово вляпались... очень здорово вляпались...

Очень здорово...

Конец семидесятых и начало восьмидесятых — это очень интересное время еще и потому, что в США это было время ветеранов Вьетнама.

Не все потеряли себя. Многие пошли в политику, в бизнес, начали продвигаться в самой армии, которую усиленно реформировали.

Коридоры Пентагона были полным молодыми полковниками с многочисленными орденскими планками, которые предлагали самые простые и кровавые решения тех проблем, которые стояли перед страной.

Олицетворением этих полковников — стал Оливер Норт, ответственный сотрудник Совета национальной безопасности, единственный кого посадили в тюрьму и который отбыл реальный срок по делу Иран-Контрас. Знаете, чем он отличался от других? Дело Иран Контрас это показало — он совершенно не уважал закон и делал то что нужно для того чтобы победить коммунизм. Ему наплевать было на запрет Конгресса помогать оппозиции в Никарагуа — Контрас. Вот совершенно наплевать — и всё.

Просто удивительно, что в то время США никуда не вляпались по крупному. Рейган — при своей внешней воинственности, при его риторике — был осторожен и щепетилен в международной политике. Очень осторожен.

Чем-то он напоминал Никиту Хрущева — как метко заметил один американский обозреватель, у Хрущева не совпадало слово и дело, у Хрущева чаще всего слово подменяло дело. Но Рейган был намного умнее и хитрее.

Эти ветераны не сыграли своей роли, потому что у них не оказалось вождя. В девяностые к власти пришел Билл Клинтон, который в то время когда его сверстники умирали во Вьетнаме, курил травку и трахался в Англии. Вместе с ним к власти пришло поколение 68 года, те самые которые слушали Битлз. Надо напомнить, что в то время когда в Сан-Франциско было лето любви — в Сайгоне было "наступление Тет" и молодые американцы стояли насмерть чтобы остановить коммунизм — здесь...

К слову сказать, Оливер Норт выйдя из тюрьмы, станет писателем, журналистом, потом радикальным телеведущим на крайне правом канале и сыграет свою роль в приходе к власти Дональда Трампа. Который победит еще одну бывшую хиппи — Хиллари Клинтон. В какой-то мере это будет победой поколения воевавших над поколением танцевавших. Этот раскол — начнется уже тогда...

Хотя сам Трамп никогда не служил. Он слишком эгоистичен чтобы кому-то или чему-то служить...

Но история могла быть и совершенно другой, верно?

— Сэр...

...

— Сэр, проснитесь.

Буш открыл глаза

— Что за... что происходит.

— Сэр, включите телевизор. Там экстренное...

— Черт, включишь его, парень?

— Да, сэр...

Старший смены Секретной службы — включил телевизор. Буш нашарил очки и попытался понять, что происходит.

— Чего... что это?

— Сэр, убита миссис Тэтчер?

— Что... Боже мой, это так?

— Сэр, только что звонили из Госдепа. У вас экстренная на столе. И еще звонили. Посол Прайс

* * *

** кажется, подтверждает.

— Господи боже мой...

— Парень... ты здесь?

...

— Как там тебя... капитан. Ты все еще со мной?

— Да, сэр.

— Ну и что происходит?

— Не знаю, сэр.

— Что значит, не знаю? Ты не мог предупредить? Это не мелочи, мать твою. Это важнейший союзник.

— Сэр, я не мог предупредить. В моем мире баронесса Тэтчер умерла в 2011 году.

— Что?

— Сэр, в моем мире баронесса Тэтчер умерла в 2011 году.

— То есть, ты не знал что будет?

— Да, сэр.

— О Господи. То есть может и другое что ты мне рассказывал, может не быть?

— Я не знаю, сэр.

— Черт, и как нам теперь быть? Ты понимаешь, что такое дезинформация?

— Я понимаю, сэр! Но я не знаю что сказать! Я видел тот мир, который я видел и говорю о том что сам видел.

— Ни хрена ты не видел! Может ты русский, а?

— Сэр, если вас не устраивает, то, что я говорю...

— Сэр! Мистер вице-президент!

— Что... прости. Как тебя.

— Алан...

...

— Сэр, я полагаю надо ехать. Морская пехота пришлет пару джипов, поедем с конвоем.

— Возможно... да.

— Сэр, с вами все в порядке?

— Если не считать того что я не выпил кофе, да.

— Сейчас схожу, сэр. Просто мне показалось...

— Что именно?

— Что вы сами с собой разговариваете, сэр...

— Да? Ну, если ты не спал до часа ночи, а тебя будят в шесть — я посмотрю, как ты будешь себя вести.

— Сэр, я сейчас принесу кофе...

Агент вышел из комнаты. За дверью его ждали двое, один с рацией, включенной на армейскую частоту.

— Ну? Как он?

— Как, по-твоему, должен чувствовать себя человек, который спал пять часов?! — огрызнулся старший смены — иди на кухню, возьми кофе, двойной. Его кружку ты знаешь.

...

— Нам кстати тоже кофе не помешает...

Через несколько минут прибыли морские пехотинцы. В Вашингтоне — всегда был расквартирован отряд морской пехоты — на всякий случай. Вместе с эскортом морской пехоты — вице-президент США, отказавшись от вертолета — отправился выполнять свои обязанности.

* Многоквартирных домов

** Буш предоставлял США на похоронах Брежнева, Андропова и Черненко

* * *

Как то раз Барбаре Буш сказали, что может, один из ее сыновей еще займет Белый дом. Она ответила — только не этот — и показала на Джорджа Буша-младшего.

* * *

Буш во время дебатов заявил — читайте по губам: никакого повышения налогов! Это стало мемом и потом команда Клинтона очень сильно ударила по Бушу этим предвыборным обещанием

* * *

* Время Гринвича, оно же стандартное время НАТО

* * *

** Права человека — это права геев (Хиллари Клинтон, госсекретарь США). Уже претендуя на пост президента, она рассказала о том, что спала со своими подругами. Видимо, в то время, когда муж спешил поиметь, всё что в радиусе досягаемости.

* * *

* * *

Чарльз Прайс — посол США в Лондоне в то время

16 марта 1986 года

Аэропорт Хитроу, Англия

— Д-семнадцать это Центральная.

Роуч схватил гарнитуру

— Д-семнадцать здесь

— Информация по автомобилям Ягуар с квадратными фарами, которую вы запрашивали

— Записываю...

Как и было ожидаемо — список был короткий, в нем было и посольство Омана. Ближайший союзник Соединенного королевства на Ближнем Востоке...

— Понял, спасибо...

Роуч положил гарнитуру рации

— Ближний Восток... — задумчиво сказал он

Но на улице — что-то неуловимо изменилось.

Сигналили машины. Одна, потом засигналила еще одна. И еще. Было непонятно, что происходит, потом они увидели бегущего человека — а потом еще двоих. Те двое обнимались и чуть не подпрыгивали от радости.

— Что происходит?

Роуч начал настраивать рацию — и в этот момент Дейли резко затормозил. Инспектора бросило вперед.

— Какого черта, что...

В те времена — еще не доминировали супермаркеты, и бытовую технику продавали в больших, но все же обычных магазинах. Обычно владельцы делали стену из телевизоров в витрине чтобы собирались люди. Это было выгодно для бизнеса.

Вот такой магазин был справа. Собиралась толпа.

Дейли вышел из машины, протолкался к витрине. На ней показывали, как что-то горит — картина слишком хорошо знакомая. Чертов Белфаст. Операция Баннер.

Когда все считают себя правыми — ничем хорошим это не кончается

— Что произошло? — спросил Дейли, ни к кому конкретно не обращаясь.

Внимание всех было поглощено экраном. Потом один мужик, усы которого заходили на щеки, ответил

— Суку грохнули

— Кого?

— Похитительницу молока. Давно пора.

Другой мужик схватил первого за грудки

— Э, э!

— Прекратить!

...

— Полиция!

Дейли удалось разнять драку в самом ее начале

— Тихо всем! Кто-то хочет в каталажку?

— Окей, окей...

— Ты что за нее голосовал?

— Да. А ты — нет?

— Да какого хрена!? Из-за нее рабочий люд побираться скоро будет! Сволочь!

— Заткнись!

— Сам заткнись!

— Тихо!

— Погодите — Дейли, поглощенный выполнением своих обязанностей полицейского, только что осознал — вы хотите сказать, что ПиЭм убита?

— Пока не объявили — сказал тот усатый — но если это так, я сегодня нажрусь!

— Констебль!

Инспектор звал его из машины.

— Тихо тут! — пристрожил всех Дейли — будет драка, точно в кутузку проедетесь.

Роуч пересел за руль. Резко тронул машину

— Сэр, похоже, Тэтчер грохнули

— Знаю — инспектор управлял машиной, гудками прокладывая дорогу — мигалку поставь

— Куда мы?

— Думаю, ты был прав.

...

— Этот тип убил оманского дипломата, чтобы заполучить его личность. Это тот самый тип, он террорист, а не просто убийца. Смекаешь?

...

— Мы сейчас единственные кто знает его описание. Хотя бы приблизительное.

— Сэр, надо...

— Надо не опоздать. Мы едем в Хитроу.

— Думаете, он будет уходить через Хитроу?

— Уверен.

— Почему не землей?

— Самый быстрый способ. Он должен оказаться где-то за пределами Европы, прежде чем его объявят в международный розыск. Опередить нас. Это можно только сев на самолет.

Дейли никогда не видел своего пожилого наставника таким. Резким, сосредоточенным

— Тогда надо сообщить...

— Ни хрена не надо...

— Но протокол...

— Черт, парень, штаб-квартира отправит туда человек пятьдесят, а то и сто. С мигалками. Они ворвутся туда и спугнут его. Тогда он действительно уйдет морем или направится на север. Сесть на траулер, идущий куда-нибудь к Восточному побережью США — пара пустяков.

— И каков план?

— На месте я задействую безопасность аэропорта. Я там знаю кое-кого.

— А я?

— Ты будешь смотреть на пассажиров у стойки. Особенно тех, кто вылетает на Восток...

Хитроу — был одним из самых загруженных аэропортов в мире. Достаточно сказать, что только здесь обычное время промежутка между взлетами и посадками, которое было рекомендовано но нормам ИКАО было превышено в четыре раза — этот аэропорт каждые двадцать пять секунд либо принимал, либо отправлял самолет. Существовала специальная, предусмотренная только для этого аэропорта схема захода на посадку.

Хитроу был перегружен, потому что его нельзя было расширить — ни сам самолет, ни его полосы. Особенностью Великобритании — было то что власть не могла своим указом изъять нужную землю для постройки принудительно, в административном порядке, а скупить ее было невозможно. Если бы начали скупать землю — цена на нее мгновенно поднялась бы до небес. Потому — приходилось выкручиваться. Для того чтобы хоть как-то снизить нагрузку на Хитроу — планировалось проложить рельсы в тоннеле под Ла-Маншем чтобы часть пассажиров добиралась с континента поездом*. Люди добирались до аэропорта в основном автобусами, если не было своей машины. Или такси. Подвести ветку метро не давали чертовы транспортные профсоюзы.

У самого аэропорта — царил хаос, кто-то отменял полеты, кто-то наоборот — стремился улететь как можно быстрее. К терминалам было не пробиться — потому полицейские просто бросили машину на обочине и стали пробираться к терминалу пешком.

В аэропорту — царила обычная для аэропорта суета — кто-то приезжал, кто-то уезжал... тогда был едва ли не последний год перед тем, как появились лоукосты и начали завоевывать рынок пассажирских перевозок... британцы например отдыхали обычно в жаркой Испании, но ездили туда машиной, а не летали**. Оказавшись внутри — офицеры оказались в хаосе и суете, и при этом кто-то здесь мог быть вооружен и готов на все.

— Найду службу безопасности. Надо сообщить им — сказал инспектор

— Тогда я у стоек, сэр.

Инспектор хлопнул подчиненного по плечу

— Осторожнее...

Карлос был профессиональным террористом — что означало, что он был готов на все и в любую минуту. У него не было ни страха, ни сожалений, ни сомнений, ни в чем, и в первую очередь — в своих действиях. Он не раз имел дело с системами безопасности самых разных европейских стран, и знал их слабые места. Европейцы не готовы к крови и не готовы к потерям, они не готовы хладнокровно жертвовать своими людьми, как готовы, к примеру, израильтяне, которые не ведут никаких переговоров. Он знал, что стоит захватить заложников — и можно диктовать условия целым государствам. Особенно — если в заложниках женщина или ребенок.

И последнее правило террориста: если есть сомнения — сомнений нет!

Совершив теракт — по сути, тут не было ничего личного, он просто отработал немалые заплаченные ему деньги, и обеспечил террористическое движение новыми нелегальными поставками оружия из Румынии — Карлос добрался до аэропорта, когда паника только начиналась.

С ним был ключ, он нашел на стоянке припаркованную машину — запасной вариант, но сначала он попробует улететь. Сунулся в бардачок, достал бумажник и сверток из фольги. Развернул с хрустом фольгу, уставился на незнакомый, темно-серый пистолет.

Глок какой-то

* * *

. Что еще за хрень такая... не могли нормальное оружие положить. Например, Вальтер или Макаров.

Ладно, дареному коню... Он как то читал, что этот пистолет из пластика и его можно пронести под рамкой металлодетектора... но у него дипломатический паспорт. Пройдет и так...

Хлопнув дверью, Карлос пошел к выходу с аэропортовской стоянки

Констебль Дейли, заняв место у стоек, ни на что особо не надеялся. В конце концов — как может он один вычислить террориста, по которому есть только описание, и то неполное, сделанное пропитым бомжом. И потому он сам удивился, когда вдруг его как током ударило — он заметил знакомое лицо...

Кто это?

Полноватый немного, похож на араба и...

Когда он служил в Северной Ирландии — частью свободного времени, был просмотр фильмов. Перед фильмом — им запускали минут на двадцать ленту с известными террористами. Часть это были оперативные съемки, часть — просто фото из розыскных дел. В Ирландии всякое бывало и потому они должны были знать врага в лицо. Чтобы если что — не колебаться ни секунды.

Господи...

Память подсказала — это Карлос.

Карлос Шакал, самый известный террорист в мире.

Самый опасный не-палестинец в палестинском сопротивлении, хуже и опаснее его вероятно только Имад Мугниё по кличке Гиена

* * *

, один их основателей Хезбаллы. Тот еще в четырнадцать лет стал снайпером и убивал христиан только за то, что они христиане. Сына он назвал именем "Джихад". И вероятно, еще следует упомянуть Абу Нидаля (отец борьбы) — основателя ФАТХ, ответственного не менее чем за сто двадцать терактов

* * *

.

Карлос — ответственен за многочисленные нападения в Европе, за недавний взрыв на дискотеке во Франкфурте, связан... да с кем он только не связан! Группа Баадер-Майнхофф, Красные бригады, Японская красная армия — со всеми, кто мог и хотел убивать. Карлос — был европейским королем террора, после того как он захватил заложников в семьдесят девятом и ему удалось уйти — он стал символом. Символом того что можно держать под прицелом целое государство — и тебе ничего за это не будет.

И если он здесь...

Констебль носил пистолет, обычный Вальтер-ППК — редкость среди британских полицейских, но не для Sweeney. Но и у Карлоса — было оружие.

Ни секунды не колеблясь — он заметил характерное движение, таким достают оружие — Карлос схватил женщину впереди него и резко развернул, прикрывшись ею от угрозы. Левой он держал женщину, правой — пистолет

— Свободная Палестина! — закричал Карлос — не подходите!

Он решил прорываться к любому самолету, захватить в заложники пассажиров и потребовать немедленно взлетать.

— Не подходить! Я всех убью! Пропустите!

Карлос начал пятиться к выходу к самолетам, не особо обращая внимание на типа с пистолетом. Он знал, что полицейский не станет стрелять. В Европе так не принято, это не Израиль...

И ему удалось бы прорваться к самолету и захватить в заложники уже пассажиров целого пассажирского самолета, если бы не одно "но".

Только что — приземлился прилетевший из ДжФК в Хитроу огромный Боинг-747, на его борту была оперативная группа ФБР, направлявшаяся в Великобританию на семинар по борьбе с терроризмом по ирландскому опыту. Они летели с удостоверениями, официально — и не сдали оружие перед посадкой...

Возглавлял группу старший агент Дейв Маллич. В восемьдесят третьем году он и еще несколько агентов ФБР прибыли в Великобританию, чтобы пройти полный курс подготовки на базе полка 22САС — шла подготовка к Олимпиаде в Лос-Анджелесе в 1984 году. Сейчас Маллич занимался борьбой с терроризмом и возглавлял отряд по освобождению заложников ФБР в Нью-Йорке. Увидев вооруженного человека — он, не колеблясь, выхватил свой Браунинг*.

— ФБР! Стой!

...

— Брось пистолет! Сейчас!

Карлос обернулся... все пошло не по плану, все пошло сильно не по плану. Одно из правил успешного теракта — не дай зажать себя в угол, особенно в самом начале. Ему надо было прорваться в самолет, и только тогда, имея полный самолет заложников, можно начать торг, если даже не удастся сразу взлететь. Но обернувшись, он увидел, что выход в "кишку" к самолетам — перекрыт сразу несколькими вооруженными людьми, и, судя по тому, что он увидел — обращаться с оружием они умели.

— У меня граната! — крикнул Карлос — пропустите! Или я всё здесь взорву!

Ответа он не дождался — в голове Карлоса словно вспыхнула сверхновая звезда, и он отправился на встречу с Создателем. Который наверняка имел свое мнение относительно того, что успел натворить за свою жизнь этот полный, неуклюжий паренек, сын левого адвоката из Каракаса...

Маллич заметил, как из головы Карлоса плеснуло красным и он начал падать вместе с женщиной, которую захватил в заложники. Для таких случаев тоже существовали правила: англичане например, советовали сделать два выстрела в голову упавшему и только потом подходить. В США — вы бы за это попали в тюрьму на двадцать лет.

— Вперед!

Сразу двое агентов, в том числе Маллич — подбежали к Карлосу, один наступил на пистолет, второй — попытался выхватить бьющуюся в истерике женщину. Она кричала, кажется, по-русски... потом выяснится, что это супруга крупного советского дипломата, летавшая в Лондон от имени "Мехэкспортцентра" заключить договор на поставку меха норки и лисицы. В багаже у нее обнаружат оптовое количество дорогого белья, которое она явно купила для спекуляции им в Москве.

— Ни с места! — через толпу прорвались британские полицейские, у некоторых из них были автоматы

— Мы из ФБР! — крикнул Маллич — у меня удостоверение!

Полицейские явно не были настроены ему верить

— Сукины дети, мать вашу, опустите оружие, долбанные кретины — Маллич вспомнил выражения, которыми их щедро потчевал сержант 22САС во время обучения.

Один из полицейских чуть опустил оружие.

— Сэр, где ваше удостоверение — сказал он — достаньте его, только медленно.

16 марта 1986 года

Лондон, Англия

Новый Скотланд-Ярд

Перестрелка в Хитроу — попала на первые полосы газет, затмив даже убийство премьер-министра.

Ушлые журналюги из The Sun каким-то образом узнали имя Дейва Маллича и достали его фотографию — чему тот был совсем не рад. Посол США в Лондоне Чарльз Прайс решил, что терять уже нечего, а вот "иметь хорошую прессу" как тогда говорили, было бы не лишним — и организовал короткое интервью с героем дня. Оно оказалось скомканным, но убедительным. Рассматривался вопрос о награждении отважного американца Орденом Бани, что автоматически давало ему рыцарское звание.

Понятно, что британские офицеры ушли в тень.

Еще большим шоком для всей Европы, стало то что убили Карлоса Шакала.

Карлос стал всемирно известен после того, как в семьдесят девятом году захватил в Вене конференцию министров стран — членов ОПЕК. Организация экспортеров нефти, одна из самых ненавидимых в мире после того, как в семьдесят втором они в четыре раза подняли цены на нефть. В Европе и в США для многих это обернулось отказом от автомобилей и холодными зимами, когда в газетах рекомендовали на зиму отапливать только одну комнату. Кстати именно тогда Европа, а точнее Германия — заключили с СССР большую сделку, газ в обмен на товары. Эта сделка была больше чем просто коммерческая, она была частью общей политики разрядки, и гарантировала, что немцы больше не будут мерзнуть зимой, как и вся Европа. Ее не удалось полностью выполнить в связи с вторжением СССР в Афганистан.

Карлос тогда сделал что хотел и ушел, скрылся. Он был частью того озлобленного молодого поколения, которое наводнило европейские и американские города в семидесятых. Просто он пошел дальше других и взялся за оружие. Но сейчас его убили, и что немаловажно — убили американцы. А они не пользовались популярностью в Европе. Потому — сразу, с первыми же газетными статьями — начались протесты, молодые люди стали выходить на улицы с антивоенными плакатами "Yankee go home" и "Peace not war". Были и плакаты с Карлосом. Европейские правящие круги вдруг с ужасом поняли, что молодежь начала лепить из Карлоса нового Че Гевару.

А когда молодежь делает героя из убийцы, а не полицейского — грядет беда...

Вот только и с утверждением "Карлоса убили американцы" — рисовались проблемы. Правда ими пресса не интересовалась. Им нужны были только простые ответы, которые можно втиснуть в один скандальный заголовок.

— Это еще что за хрень такая?

Сотрудники ФБР, Скотланд-Ярда и офицеры британской армии мрачно смотрели на нечто, лежащее на накрытом белой тканью столе.

Приглашенный специально для такого случая Георг Майкл Райт, старший хранитель Королевского арсенала в Лидсе, один из наиболее известных знатоков европейского оружия времен Войн в мире — скромно выступил вперед.

— Это, джентльмены — сказал он — ни что иное, как винтовка Мосин-Наган. Судя по клеймам — Тула, тридцать восьмой год.

— Это Мосин-Наган? — не сдержался кто-то?

— В прошлой жизни. Кто-то над ним хорошо поработал. Видите?

Райт, руки которого были в белых нитяных перчатках — поднял винтовку

— Вот это — наиболее интересно. Приклад. Здесь установлено что-то типа замка, такой использовали германские парашютисты в своих винтовках, он позволяет уменьшать длину винтовки чуть ли не вдвое. Это делает жизнь парашютистов, прыгающих со своим оружием чуть менее тяжелой.

Кто-то из присутствующих, у кого в прошлом был красный берет и десантная бригада — мрачно хмыкнул.

— Но я никогда не видел винтовку Мосина с таким замком. Русские этого не делали, вероятно — ручная работа.

— А это что, профессор? — спросил представитель Скотланд-Ярда — глушитель?

— Именно, именно он. Но кустарный, установленный вручную. Ствол укорочен не менее чем на половину, и поставлен этот глушитель. Причем частично закрывающий остаток ствола.

— Кто его ставил?

— Кто знает? Вероятно, не в домашних условиях, вот здесь — следы сварки, и не кустарной

— А это?

— Прицел господа. Тут ничего необычного, самый обычный ПУ, с которым русские снайперы воевали всю войну.

— Она пристреляна?

— Ее еще не отстреливали, господа — но да, вероятно пристреляна. Прицел выглядит исправным, болты затянуты. Вероятно, она может сделать свое дело, если сделала.

— Кто мог владеть такой винтовкой?

— Вероятно, не самый простой человек. Это оружие не купишь в магазине

Райт отложил винтовку и взялся за патрон.

— Патрон на вид самый обычный, типа русский 7,62. Винтовочный. Судя по клейму — шестьдесят первый год. Но...

...

— Вот здесь есть небольшие царапины. Не удивлюсь, если из него отсыпали часть пороха

— Для чего?

— Конечно, чтобы сделать его медленнее, а значит — тише. Стрелять из этой штуки с таким патроном — удовольствие, ничего не слышно. Автоматического механизма в этой винтовке нет, ничего не мешает, задержки не будет.

— На сколько она бьет?

— Ее еще не отстреливали. Думаю, ярдов на двести как минимум

— То есть, получается кто-то с этой винтовкой, проник в аэропорт, привел ее в боевое положение и на глазах у всех убил главного террориста планеты?

Лидс пожал плечами

— Это вам решать, джентльмены

* Всем известно, что проект, который существовал еще со времен Наполеона — тоннель под Ла-Маншем — был-таки реализован. Мало кому известно то, что дорога убыточна, и в наши дни — от него бы отказались. Причина — кратное снижение цен на авиаперевозки, появление множества компаний лоу-кост. Скоростные поезда стали не дешевле, а дороже, причем намного — вот почему новых скоростных веток в Европе больше не строят. Проблему Хитроу решили еще проще — после окончания Холодной войны осталось много заброшенных авиабаз, некоторые переделали под дешевые аэропорты. Но время идет, пассажиропоток все равно увеличился — и в 20-х годах 21 века британское правительство все же приняло решение строить для Лондона новый аэропорт. Он разместится в долине реки Темзы и предварительно будет стоить 50 миллиардов фунтов

** В России никогда не было настоящего лоукоста и мы не можем этого понять, тех возможностей какие он дал. Это как например купить авиабилет от Москвы до Екатеринбурга или наоборот за 200-300 рублей. Там где есть лоукост — для людей нормально полететь на выходные в соседнею страну, например. Не для богатых — а даже для студентов. Лоукосты действительно полностью изменили рынок, люди практически перестали ездить поездами и автомобилями на дальние расстояния.

** Юмор для своих. Пистолет Глок, тогда действительно мало известный, сейчас является самым распространенным пистолетом в мире. Гастон Глок, владелец фирмы по производству ножей — чем-то похож на Калашникова. Он начал изобретать пистолет с того что сделал макет из дерева и начал показывать военным. Его главным изобретением стал предохранитель, встроенный в спусковой крючок и материал из которого сделан пистолет: он отлил его из пластика, какой шел на рукояти штык-ножей. Это был первый коммерчески успешный "пластиковый" пистолет на рынке

* * *

Один из самых опасных террористов в мире, в восьмидесятые вероятно самый опасный. На его счету — взрыв американского посольства в Бейруте, взрыв казарм морской пехоты США в Бейруте, взрыв американской базы в Саудовской Аравии, взрыв еврейского культурного центра в Буэнос-Айресе, захват и убийство четырех советских дипломатов в Бейруте

* * *

Основатель "революционного движения ФАТХ", пытался убить Ясира Арафата, после чего был приговорен к смерти. Скрывался в Багдаде, работал на иракскую разведку. Сказал про себя: я убиваю, следовательно, я существую. За свою жизнь работал на Саддама Хусейна, Муаммара Каддафи, Хафеза Асада. В результате организованных им терактов погибло свыше тысячи человек. Что удивительно — он родился в приличной состоятельной семье, имел образование, по профессии был учителем...

* Этот пистолет — Браунинг Хай Пауэр — недолго стоял на вооружении спецотрядов ФБР, они его позаимствовали у англичан, где проходили подготовку

16 марта 1986 года

Париж Франция

Я начинаю все сначала

Нет, ничего особенного...

Нет, я ни о чем не жалею...

Ни того хорошего, что мне сделали

Никакого зла, мне все равно!

Эдит Пиаф

Прежде чем рассказывать дальше о том, что произошло в Париже, столице Франции — надо наверное рассказать о том чем была Франция в то время. Поверьте, это стоит того.

Франция была страной, проигравшей войну Германии, хотя ее вписали в победительницы. Это ложь — была одна из многих, повлекших за собой и другие. Правда же состояла в том, что еще в тридцатые годы страна была расколота до предела на правых и левых, и раскол был таков, что правые просто не хотели сражаться за страну, если будут править левые. Когда пришли немцы — они нашли тут не только врагов, но и друзей. Все лгали. В Париже действовало сразу несколько отделений гестапо, которые занимались не столько поисков врагов, сколько грабежами и вымогательствами под дулом пистолета. Одно из них возглавлял довоенный "лучший полицейский Франции", инспектор Бонни, который расследовал убийство скандального мошенника Стависского. А после войны — выяснилось, что Бонни его и убил. Точно так же — французское сопротивление или "маки" было насквозь пропитано провокацией. Это было отголосками того, довоенного разлома. Во Франции не было и следа той моральной однозначности, которая была в Великобритании и США.

После войны — к власти пришло партизанское поколение. Которое, проведя молодость в атмосфере недоверия, предательства и провокаций — просто не могло никому доверять, и не могло соблюдать закон, как его соблюдали в Великобритании. До буквы. Про Францию можно было сказать: здесь соблюдают закон, пока от тебя не отвернулись.

Прибавьте к этому две кончившиеся плохо колониальные войны. Бунт части армии после того, как де Голль отдал Алжир. И — золотое тридцатилетие. С 1945 по 1975 год. Франция, наверное, лучше даже чем США отыграла послевоенное время. Они полностью, до сантима получили с Германии репарации, внедрили множество германских технологий — и добавили свои. В это время жила и работала целая плеяда гениальных инженеров, конструкторов, управленцев. Например, Марсель Дассо — авиаконструктор уровня Боинга и Туполева, тот, кто смог сохранить для Франции способность производить реактивные истребители — хотя эти компетенции утратили и в Великобритании и в Италии и в Германии. Американцы говорили про него, что Дассо конкурирует с нами, имея десятую часть тех ресурсов, какие есть у нас. И Дассо был не единственным. Три автомобилестроительных концерна, собственное самолетостроение, своя атомная бомба и атомная промышленность, скоростные поезда, судостроение, ракеты, единственные в Европе авианосцы и атомные подводные лодки, самая большая доля атомной энергии в энергобалансе в Европе, что автоматически делало цену на энергию самой низкой. При этом Франция занимала немалую долю в производстве товаров элитного спроса. Единственные в мире вина, высокая мода из Парижа, сыры. Все это — Франция.

При этом — французская экономика просто не могла поглотить всех товаров, которые производились на заводах. И не было ЕС, не было деиндустриализации, все окружающие страны старались производить полный спектр промышленной продукции. То есть Польша, и Чехословакия тоже производили для себя поезда и самолеты, пусть и похуже. Потому Франция активно осваивала рынка третьего мира, отличаясь при этом крайней неразборчивостью в связях. Они готовы были вести дела с любым диктатором, причем не только коммерческие. Агенты французских спецслужб по заказу похищали и убивали политических оппонентов режима, готовы были продать все что угодно, от приспособлений для пыток до ядерных технологий, советничали в самых разных странах. Немалую роль кстати играли белогвардейцы и их дети — одно время французские спецслужбы возглавлял Константин Мельник.

Все это было не просто так. Французские спецслужбы давно и плодотворно сотрудничали с криминальным миром, по принципу "услуга за услугу". При Де Голле и вовсе установилась мягкая диктатура. Его соратники, Александр де Маранш и Пьер Дебизе создали некую парамилитарную структуру, которая официально должна была "способствовать распространению идей генерала де Голля и бороться с его врагами". В нее навербовали всяких отморозков, дали им пистолеты и удостоверения, похожие на полицейские. Они сражались с университетской молодежью, поголовно левой. Девушку могли затащить в машину и пустить по кругу, парня — жестоко избить, а то и увезти в лес. Убийства, побои, изнасилования, совершенные этими молодчиками — полиция не расследовала. Чтобы вы понимали — это была Европа, семидесятые годы.

Александр де Маранш в настоящее время был негласным советником президента Рейгана, организовывал помощь движению моджахедов. Он был представителем самого ненавистной левым части общества — аристократии. Когда он возглавлял французскую разведку, он организовал для себя отдельную столовую, где обедал и ужинал на фамильном фарфоре, который привез из своего замка. Во Франции сейчас его ждал ордер на арест по обвинению в многочисленных убийствах.

Пьер Дебизе, французский Гиммлер, происхождения не столь знатного — еще делал свое дело. Руки у него были по локоть в крови.

Из Википедии

Пьер Дебизе родился в семье ветерана Первой мировой войны. Отец умер от последствий военных ран, когда Пьеру было двенадцать лет. Семью взяла на содержание правая ветеранская организация Огненные кресты. Пьер Дебизе воспитывался в духе и традициях французского республиканства и национал-патриотизма.

При немецкой оккупации 1940 семнадцатилетний Пьер Дебизе примкнул к Сопротивлению. Еще несовершеннолетним совершил первое убийство. Убитым был немецкий офицер но это мало что меняло. Состоял в подпольной группе, совершавшей нападения и ликвидации немецких офицеров. Вскоре на него обратил внимание организатор подпольной сети Свободной Франции Жак Фоккар. Дебизе был включён в штат Центрального бюро разведки и действия. Помогал сбитым над Францией американским и британским пилотам переправляться в Великобританию.

В 1947 Пьер Дебизе был среди учредителей голлистской партии Объединение французского народа (RPF). Стал одним из руководителей партийной Службы порядка (SO RPF) — силовой структуры для уличного противостояния с левыми и коммунистами. В 1956 Дебизе руководил службой порядка организации "Добровольцы Французского союза", добивавшейся сохранения французской колониальной империи. В 1957 он вступил в ультраправую Революционно-патриотическую партию Жан-Батиста Бьяджи, работавшую над примирением голлистов и бывших вишистов на платформе национализма и антикоммунизма. Организовал в партии аналогичную службу. Призывал вернуть к власти генерала де Голля.

В 1958 де Голль стал президентом Пятой французской республики. Пьер Дебизе с энтузиазмом поддержал его. Перед сентябрьским конституционным референдумом 1958 боевики Дебизе сыграла видную роль в уличном противостоянии с ФКП, особенно в Париже и Тулузе. В 1959 Дебизе возглавил новую голлистскую силовую структуру, созданную на основе прежней SO RPF — Антикоммунистическую службу, Service Anti Communiste (SAC). В 1960 по просьбе де Голля структура была переименована в Service d'Action Civique — Службу гражданского действия, с той же аббревиатурой SAC.

Численность SAC достигала пяти тысяч человек. Кадровый костяк составили голлистские силовики, прошедшие школу Сопротивления и на этом основании считавшие себя выше формального закона. Идеология SAC основывалась на личной верности де Голлю, культе армии и традиции Сопротивления, консервативно-республиканской версии наследия ВФР, французском патриотизме и яростном антикоммунизме. Главными руководителями были Пьер Дебизе (в должности председателя), Поль Комити, Серж Планте, Андре Лавирон, Анри Горс-Франклин, Шарль Паскуа. Политическим стратегом-организатором являлся Жак Фоккар. В целом во главе силовой системы голлизма стояли Фоккар, Дебизе, Комити.

Боевики SAC блокировали противников де Голля на уличных акциях и в электоральных кампаниях. Организовывали в поддержку де Голля митинги, демонстрации, расклейки листовок. Между боевиками SAC и службой порядка ФКП происходили ожесточённые столкновения. С обеих сторон были случаи применения огнестрельного оружия и смертельных исходов.

Пьер Дебизе обладал запоминающейся внешностью и колоритным имиджем — почти двухметровый рост, атлетическое сложение, огромная физическая сила. Для него характерны были появления в тёмных очках с сигаретой. В SAC был известен под кодовыми кличками Полковник и Густобровый.

В общественном восприятии Дебизе остался как фанатичный голлист, правый политик, оперативник партийной спецслужбы. Он запомнился не только как участник Сопротивления, но и как организатор спецопераций, проводник политического насилия в узкопартийных целях. Соратники называли его "грубым и сентиментальным, страстным рыцарем чести". Он сформировался в годы Сопротивления, проникся голлистской идеологией и верностью де Голлю, считал недостойным любой компромисс — и потому "одновременно находился в авангарде времени и на обочине времени", не хотел и не мог принять "мелкотравчатости" последеголлевской политики*.

Все это были бывшие партизаны. Маки. Люди из зарослей...

Франция, не входя в НАТО — активно работала с "движением неприсоединения". Кроме Африки, где у нее были исторически хорошие связи — она активно налаживала связи по всему миру. Иосип Броз Тито. Адмирал Эмилио Эдуардо Массера. Саддам Хуссейн. Николае Чаушеску.

Леонид Брежнев.

Еще в шестидесятые — де Голль провозгласил политику "Единая Европа от Лиссабона до Владивостока". Пока из этого ничего особо не вышло — но Франция и СССР поддерживали особые отношения. Достаточно сказать например, что во Франции с огромным успехом гастролировал советский цирк, а Союзкино продавало свои фильмы и закупало продукцию компании Гамон. В отличие от американского — французское кино было представлено в Союзе очень хорошо, и Ален Делон неожиданно стал секс-символом позднего СССР.

Все это базировалось на нескольких вещах. Главной среди которых была готовность к любым сделкам с дьяволом, пока тот готов платить. Потом это назвали бы беспринципность — когда этика станет политикой. Еще одна вещь — тем, кто меньше, полагается быть более пронырливыми. Иначе просто сожрут...

Так вот...

У власти в Париже в то время был Франсуа Миттеран, и у него был собственный "Пьер Дебизе" — лейтенант Кристиан Пруто, основатель GIGN, ушедший из оперативной группы в 1980 году после тяжелого ранения. Сейчас он официально числился префектом (без префектуры) и специалистом по безопасности Елисейского дворца, но при этом занимался для президента разными грязными делами. Разными — в том числе и личными. Например, он отвечал за безопасность второй семьи президента — а у президента Франции было две семьи, и в одной из них недавно родилась дочка. Это кстати было мало — по воспоминаниям знавших Миттерана людей, когда он был помоложе, у него всегда было четыре — пять любовниц на стороне, не меньше.

Пруто — узнал о произошедшем в Лондоне одним из первых, но ничего необычного не почувствовал — теракт и есть теракт, знаковый правда. Чему удивляться после гибели Альдо Моро, после семидесятых, которые прозвали "свинцовым десятилетием". Но тут позвонил генерал Рене Имбо, начальник Генеральной дирекции безопасности и попросил о встрече...

Встреча состоялась недалеко от теннисных кортов, где проходит Ролан Гаррос. Место там было довольно примечательное — это место облюбовали любители группового секса, кружившие на машинах и перемигивавшиеся — если кто-то кому-то понравился, он ехал следом и...

Тут тоже предстояла групповуха, но несколько иного рода.

Выслушав Имбо — пока это были лишь подозрения — Пруто грязно выругался

— Кто санкционировал это дерьмо?

— Мой предшественник

— Лакост?

Адмирал Лакост возглавлял французскую разведку до скандала с подрывом судна Рейнбоу Уорриор, после чего ему пришлось подать в отставку. До своего назначения — он командовал на флоте средиземноморской зоной. То есть именно той, через которую в Марсель переправляются тонны наркотиков. И слухи ходили недобрые.

— То есть, мы имели дело с Карлосом

— Не сами. Через румын.

— Вашу мать, да это вскроют на два счета!

— Все не так просто. Ваш шеф в курсе.

— Кто?

— Ваш шеф в курсе — с нажимом повторил Лакост

Пруто понял, что речь о президенте

— Вы хотите, чтобы я этому поверил? — спросил он

— Я хочу, чтобы вы донесли это до своего шефа — зло сказал Лакост — а так же еще одно. Если все это дерьмо всплывет — один я ко дну не пойду, как мой предшественник. Так ему и передайте...

По-моему Хемингуэй сказал: у мужчины две родины, своя и Франция. А может и не Хемингуэй. Какая разница, если это правда.

Французы обладают одним умением, которое так сразу и не опишешь: умение жить. Оно присуще не всем, и даже на этой благословенной земле оно есть не всегда — но оно есть. Умение жить — это значит, получать удовольствие от жизни даже в мелочах: вкусная еда, изысканные вина, хотя даже простое молодое Божоле чудо как хорошо. Красивые женщины. Все это было и есть во Франции, и это отличает французов от многих других, для которых жизнь — это жизнь-долг, или жизнь-боль, или жизнь — нескончаемая погоня за долларом.

Франция — это страна, где так и не смог укорениться нацизм, он был в нее привнесен извне. И в довоенной чехарде правительств, правых и левых — мы можем увидеть одно. В отличие от русских или немцев — французы просто пытались жить. Они не видели жизнь как нескончаемую жажду реванша за прошлое — у них уже был один реванш, и все это кончилось плохо, несмотря на то что они победили. Они не видели ничего хорошего в том, чтобы маршировать с лопатами на рытье канала вручную, ревя революционные марши. Или работать по две смены на заводе, а потом стоять в очереди за куском мяса на ужин, которым и собака побрезгует. Они проиграли войну за три недели. Но как то так получилось что они выиграли — и при этом остались сами собой.

В этот раз кровь лили другие...

Миттеран был плоть от плоти своей страны — когда то он был националистом, теперь стал коммунистом, он был любителем жить широко и красиво, брать от жизни все что она может дать и немножечко больше. Как-то раз он прибыл с визитом в другую страну и соблазнил жену премьер-министра этой страны, и дело чуть не кончилось разрывом дипломатических отношений. Такое мог сделать только француз. Один из его министров — когда-то вылетел из Москвы, попав в "медовую ловушку", и де Голль, тогда бывший президентом, встретил своего неудачливого дипломата словами: ну, что, дружище? Всё т...хаешься на стороне? Сам Миттеран, возраст которого перевалил за пятьдесят — всегда носил с собой, простите, презервативы...

Пруто нашел президента в одной из комнат, выходящих на двор: он курил, сбрасывая пепел за окно. Это было нарушением норм безопасности, его могли и застрелить — но Миттерана это не сильно волновало. Внизу, во дворе так же курили, собравшись кучкой шоферы двух кортежей, большого, официального — и второго, скрытого. Потому что никто не знал, в какую семью сегодня вечером отправится месье президент — в официальную или в тайную.

Сообщение Пруто — президент выслушал с раздражением. Надо сказать, что Миттеран в политике был едва ли не жестче де Голля, но вот принципами де Голля он не обладал совсем. Он мог взять грязные деньги на выборы от румын — и кинуть их на следующий же день. Сейчас — сообщение о смерти Тэтчер в Париже выбило его из колеи, хотя сказать, что сожалел... нет, он ни о чем не сожалел. У них с Тэтчер не было "химии", отношения не сложились с самого начала. И немудрено: Великобритания, войдя в ЕС совсем недавно, в одночасье стала едва ли не главным раздражителем в нем. Известны слова Тэтчер — я хочу назад свои деньги: это про взносы на общие нужды. Надо сказать, что Великобритания уже тогда пыталась выйти из ЕС, едва в него войдя, уже тогда выявилась историческая несовместимость европейского и британского проекта.

Да, Миттеран брал — не сам конечно, через своего сына Жана-Кристофа — грязные деньги от румын на выборы. Но это не значит, что он собирался платить по счетам. Хрен — вам.

И потому, президент был краток

— Что нас связывает с этим дерьмом?

— Румынская сеть у нас. Скорее всего, они пойдут обратно через Париж.

— Разберитесь.

Больше президент не произнес ни слова...

Разобраться так разобраться...

При каждом президенте — существовала некая структура, предназначенная для грязных дел. Вообще, политика Франции отличалась грязными приемами и толерантностью к насилию, и у голлистов и у коммунистов и у социалистов — в структуре партий были полноценные разведслужбы с отрядами силовиков, кто приходил к власти — люди оттуда занимали высшие посты в силовой иерархии. Пруто — был не то чтобы партийным — но для жандарма он был достаточно левым, по причинам, о которых будет рассказано позже. Он был вынужден уйти в отставку после неудачной операции и скандала в прессе — но ему предложили стать главой теневой безопасности в Елисейском дворце. Он согласился — и теперь вынужден был играть по правилам парижского закулисья.

По пути из дворца он обнаружил за собой слежку — но отрываться не стал. Скорее всего, Имбо — его люди могут открыто играть против президента, так бывало не раз. Никакие увольнения и чистки не помогали. Потому он просто позволил за собой следить...

На квартире — Пруто переоделся. Сунул в карман чешский Брно-детектив** — этот револьвер был из контрабандного груза, следы от него ни к кому не вели. Оставил свет включенным — таймер погасит через тридцать минут — он спустился вниз, но вышел не на улицу, а спустился в подвал. Тут был ход в соседнее здание, хотя про него мало кто знал. Стараясь не удариться головой, он стал пробираться по проходу, помнившему еще наверное, коммуну.

Во дворе соседнего дома — его ждала Альфа-Ромео. Из дешевых машин — самая мощная и управляемая. Он выяснил это во время командировки в Италию, когда перенимали опыт итальянских служб безопасности, много лет живущих в обстановке постоянного террора. Заведя машину, Пруто рванул с места. Глянул по дороге в зеркало заднего вида — его преследователи стояли на месте. Адьос, кретины...

Через полчаса — он уже входил в одно из полуподвальных заведений Парижа, где собиралась и шантрапа и приличные, но решившие пощекотать нервы люди. Здесь была небольшая эстрада, на которой пели симпатичные певички, в основном турчанки, арабки и негритянки. Приличное, недорогое пиво. У бармена — под стойкой полицейская дубинка, но так он с полицией дружит.

Кивнув, Пруто прошел к столикам, уселся за один из них. Его никто и не подумал остановить.

Какая-то арабка на сцене пыталась косить под Далиду.

Человек, сидевший за столиком один — до того как за него сел Пруто — поднял взгляд... он уже набрался, но не слишком, здесь его знали, и он не мог поверить что какой-то наглец сядет за его столик.

— О черт... — вымолвил он, как только узнал, кто сидит перед ним

— Привет, комиссар — сказал Пруто

— Бывший комиссар. Ты что, сегодня не смог найти другого места, чтобы нажраться?

— Предположим, что нет.

Отставной комиссар Рене Фалкайон — плюнул в грязную пепельницу

— Кто из нас уйдет, я или ты?

Пруто остался сидеть на месте.

— Ну, как хочешь.

Комиссар начал подниматься

— Сиди, комиссар.

— Ты что, парень, проблем хочешь?

— Не больше чем ты...

* Если называть вещи своими именами — во Франции творилось кое-что покруче того что сейчас делается при Путине. Пьер Дебизе и Жак Фоккар — это покруче чем Рамзан Кадыров и Евгений Пригожин. Но почему то Франция не стала всемирным изгоем. Интересно, почему так?

Впрочем, Россия тоже не стала.

** Малоизвестный револьвер, примерный аналог Кольт Полис. Отличался интересной особенностью конструкции — барабан в боевом положении фиксировался спереди и сзади, на две точки, а не на одну, как у американских револьверов. Револьвер высокого качества, в семидесятые шел на экспорт, но и в Чехии продавался. Единственная страна, купившая его — Колумбия, для вооружения полиции.

Кстати, в Чехословакии и в коммунистические времена простой гражданин мог купить пистолет или револьвер.

Далекое прошлое

1968 год

Париж Франция

Тот год был, конечно "веселым годом". Годом, когда чуть не кончилась страна...

Скандал в парижском университете — начавшийся с того что девицам не разрешили приводить парней в женское общежитие — закончился общенациональной забастовкой, баррикадами и уличными боями. При том, экономическое положение страны было очень даже неплохим, закончились многолетние терзающие Францию колониальные войны. Просто родители вдруг обнаружили, что то что важно для них — страна, патриотизм, жалование, карьера — совершенно не важно для их детей. То же самое — происходило на другом конце земного шара, в Сан-Франциско. Только там это было лето любви — а здесь все закончилось погромами и уличными боями.

Кристиан Пруто, молодой жандарм из центра особого назначения в Сатори, проснулся как в армии — точно в шесть утра. Будильник ему не был нужен — он привык.

Дело было в одном из округов, на съемной квартире. Они сняли ее за наличные через доверенного человека — в наши дни жандармам даже квартиру не сдадут. Их было несколько человек, спали они на матрасах. Таких групп было несколько, они патрулировали улицы, разведывали обстановку. Дело шло к всеобщему восстанию — первому со дней Коммуны.

Времени не было. Воды горячей тоже — забастовка. Наскоро ополоснувшись холодной — Пруто влез в одежду, которую не мешало бы постирать, поморщился — но делать было нечего. Весь Париж сейчас вонял, по улицам бегали крысы — мусорщики тоже бастовали.

Не надо бороться за чистоту, надо убирать. С этим — у революционеров были проблемы...

Он перекуривал, когда во двор спустился Николя Шамбер, его напарник. Щелкнул замком машины...

— Поехали.

— Докурю...

Шамбер выругался

— Горячей воды опять нет.

— Говорят, холодная закаливает.

— Да пошли они. Господи, я не принимал душ нормально уже три недели. С тех пор как мы переселились из казарм сюда

— Как и большинство в этом городе...

Пруто отбросил сигарету

— Ладно, двинули. Попробуем найти местечко, где есть горячая вода...

По пути — решили заехать в булочную. Взять кофе и круассаны. Нормальный кофе и свежий хлеб — что-то, что общенациональный протест еще не стер, как хозяйка грязь со стола. Дома — если это можно было назвать домом — они не питались: на кухне царили тараканы. Из-за того что мусор не вывозили — они, как и крысы, расплодились неимоверно. Говорили, что тараканов завезли беженцы из Алжира и бывших колоний.

Выходя из кофейни — Пруто увидел странную сцену — прямо тут, днем, никого не стесняясь, двое уродов схватили двух девушек. Один заталкивал свою жертву в карету скорой, другой держал другую за горло, прижав к столбу прямо рядом с кофейней. На медбратьев они мало походили — скорее на корсиканцев или вообще на арабов. И никто не бежал на помощь, как будто это происходило в самом сердце Алжира, а не здесь, в Париже.

— Подержи!

Ошеломленный громила схватил багет, который ему предложили — а Пруто выплеснул ему горячий кофе в лицо. Громила взвыл от боли и ярости и отпустил девушку — а жандарм, несмотря на то что был килограммов на тридцать легче, со второго удара уложил его в нокаут.

— Эй, ты! Отпустил ее!

Чернявый у кареты скорой обернулся — у него в руке был пистолет.

— Да пошел ты, козел! — нагло ухмыльнулся он

И сделал это зря. Потому что наличие оружия — давало возможность стрелять.

Пруто выстрелил через карман. Они совсем недавно получили новые СмитВессон модели 12, оружие так себе — но в отличие от пистолета позволяет стрелять через карман.

Боевика отбросило, он выпустил девушку, и та бросилась бежать. Из кареты скорой выскочил с пассажирского места еще один боевик — Пруто выстрелил и в него. С обоих сторон захлопали дверцы. За спиной — из машины выскочил напарник с автоматом Узи наготове. Впереди — из Рено высадились трое, в плащах, сильно неуместных посреди парижского лета — и в шляпах. Главным у них был коренастый тип с короткими, щеточкой усами, почти как у Адольфа.

— Стоять!

Пруто выхватил из кобуры подмышкой штатный Браунинг — успел. У этих троих — оказались полицейские значки — флики. Разгребатели уличного дерьма.

— Сами стойте!

— Полиция!

— Мы тоже.

— Хрен вы полиция!

Тот тип с усами щеточкой — выступил вперед

— Ты кто такой, черт возьми?

— А ты кто такой? — спросил Пруто — на флика ты не похож.

— Это с чего?

— Флики не стоят в сторонке, пока тут женщин в машину тащат поразвлечься

— Это не твое дело, сынок

— Ошибаешься, мое. Папаша. Или ты зассал просто?

Старший флик взбесился

— Ты кто такой, сосунок? Я комиссар Рене Фалкайон. Я был в сопротивлении, когда ты пешком под стол ходил!

Пруто плюнул перед собой

— Сопротивление, как же. Ты хуже гестаповцев.

Глаза полицейского сузились

— Что ты сказал, повтори.

— Что слышал. Ты хуже гестаповцев. Они, по крайней мере, были немцами. А ты француз. Свинья поганая!

Возможно, полицейский и выстрелил бы — у него был пистолет, и кстати вряд ли штатный. Но УЗИ в руках Шамбера — сильно понижал шансы фликов выжить. Первый же выстрел — и их всех перережет очередью.

Наконец, полицейский опустил пистолет

— Я тебя запомнил, наглец — процедил он

— Да пошел ты.

Полицейские пошли к своей машине — Рено без опознавательных знаков. Шамбер — следил за ними стволом УЗИ, пока те не уехали.

— Это что за нахрен было — спросил он, когда флики и бандиты, они кстати трогательно помогали друг другу — убрались восвояси.

— Подонки из Службы действия распоясались — сказал Пруто — дерьмо то еще. А эти — уголовка, их прикрывала.

— Ничего себе. У нас будут проблемы.

— Плевать. Они не захотят огласки.

Только тут оба жандарма обратили внимание на девиц. Обе были весьма симпатичными.

— А вы кто такие? Как вас зовут?

— Мы тут квартиру снимаем.

Одна из девушек — бросила на спасителя взгляд, который ... скажем так сильно отличался от простой благодарности

— Мы вас подвезем. Они могут вернуться.

...

— Как вас зовут?

— Меня Колин, а ее Бернадетт — сказала светленькая, самая бойкая из двоих — а вы кто?

— Да так... садитесь.

В машине места было не так много, потому что там на заднем сидении лежал еще один автомат и штурмовой дробовик. Девушки подвинули оружие и сели

— Ничего себе. А вы бандиты?

— Нет, жандармы. Мы вас подвезем — простодушно сказал Шамбер — но вы не бойтесь. Мы не такие как они...

Темненькая нервно усмехнулась

— Надо же. Не все свиньи дерьмо

— А вы что, участвуете в протестах? — спросил Пруто

— Да — ответила Колин — как и все

Вечером — жандармы пришли на квартиру к девицам — те решили отблагодарить их ужином. Ужин плавно перетек в завтрак.

Пруто встречался с Колин пару месяцев, потом они расстались. По ее инициативе — Колин просто не смогла объяснить товарищам по партии, что она спит с жандармом. У Шамбера с Бернадетт все оказалось серьезнее — через три месяца они поженились. Шафером на свадьбе — был Пруто.

16 марта 1986 года

Париж Франция

Продолжение

Знакомство этих двоих людей, Пруто и Фалкайона — происходило из шестьдесят восьмого. Того самого шестьдесят восьмого. Сначала Пруто, тогда уже действовавший в штатском под прикрытием жандарм — устроил перестрелку, чтобы не дать паразитам из "Службы действия" затащить в машину двух девчонок — студенток, под наглые ухмылки полицейских из уголовного отдела, за всем этим наблюдавших. Если бы им это удалось — девиц изнасиловали бы и убили где-то на окраине, таких случаев было немало в те дни. А потом он же — выводил по крышам полицейских из уголовки, после того как протестующие осадили и подожгли здание комиссариата, не давая пожарным тушить огонь.

Веселые тогда были времена.

Потом они еще встречались. Так получилось, что Пруто собрал команду снайперов особого назначения, и в ней оказались, в том числе и бывшие студенты из протестовавших. Да и сам Пруто был довольно левым по взглядам. Фалкайон был комиссаром полиции, крайне правым, действительно бывши партизаном связанным с голлистами. Он был одним из тех, кто держал связь с криминальными кругами, выполнявшими грязную работу.

Потом — на выборах победили левые и Фалкайона попросили из полиции. Он ушел, занимался партийной безопасностью у зятя де Голля, еще какими-то подозрительными делами. Не раз — Пруто видел его фамилию в "странных делах".

Тех, которые почему то никто не хотел расследовать.

А потом и сам Пруто "засыпался" и ему пришлось уйти из спецназа — но его взяли в безопасность Елисейского дворца. И он стал таким как Фалкайон.

Почти таким же.

-... Сиди, комиссар.

— Ты что, парень, проблем хочешь?

— Не больше чем ты.

Двое мужчин — пожилой и помоложе — смерили друг друга взглядами. Потом — Фалкайон процедил

— Что надо?

— Для начала информацию. Что ты знаешь про румын?

Фалкайон выругался

— Что это профессия, а не национальность. Тебе что, больше всех надо?

— Но деньги у них такие же, как и у всех, так?

— О чем это ты?

— Не гони пургу. Все началось при тебе. И при Эксе*, так?

— Так и не понял, к чему ты клонишь.

— К тому, что кое-кто сильно хочет атомную бомбу. Кстати, говорят, что в институте Пупина в Белграде хранится двести килограммов обогащенного урана**. Не знаешь, откуда он там?

...

— Точнее даже не так. Откуда югославы взяли столько сырья для получения такого количества урана?

Фалкайон откинулся на стуле

— Ты блефуешь. У тебя ничего нет.

Пруто усмехнулся

— И правда, у меня ничего нет кроме обрывков сведений и слухов. Но знаешь, если запустить эти слухи в прессу... ты же понимаешь, что если слухи исходят из Елисейского дворца...

Фалкайон побледнел

— Ты не посмеешь. Ты не знаешь, с чем играешь.

— Уберите за собой — резко сказал Пруто — из-за вас Париж превратился в отстойник, кого тут только нет. Поляки, югославы, негры, арабы всех мастей.

Фалкайон покачал головой

— Надо было пристрелить тебя, пока можно было.

— Так и пристрелил бы. Если б смог. Но ты не смог. А сейчас — убери за собой. Румын тут быть не должно. И постарайся все сделать чисто.

С партийным боссом — Фалкайон встретился через час, на берегу Сены. Подувал ветерок, внизу, у самой воды возились, укладываясь спать клошары. Подсвеченный снизу, парил в темноте купол Нотр-Дам-де-Пари.

Не дослушав комиссара, босс выругался

— Сукин сын. Что ему известно?

— Думаю, ничего. Или почти ничего.

...

— Он упоминал Югославию. Туда мы ничего не продавали.

— Тогда в чем проблема?

— В том, что он угрожает подключить прессу. Что бы он не знал, он может натравить их на нас. А тогда много чего всплывет.

Да... всплыть могло многое. В семидесятые — Париж был европейской меккой правых... здесь они держали запасы оружия, залечивали раны, тут можно было вербануться в Иностранный легион. Времена тогда были плохими, в Испании закончилась диктатура, и многим пришлось уезжать, в Италии противостояние левых и правых дошло до вялотекущей войны на городских улицах. Вальнулась диктатура Салазара в Португалии — причем ее свергла собственная же армия, капитаны восстали против полковников и генералов, не желая больше нести бремя империи. Потому в Париже в то время много кто обретался, и понятно, все они получали помощь и поддержку у местных правых, голлистов, к которым примкнули роялисты всех мастей, смирившиеся с тем что монархию во Франции не восстановить. Почти все журналистское сообщество Франции было левым, они не упустили бы возможность свести счеты с теми, кто бил их на баррикадах.

За все рано или поздно приходится платить...

— О чем это ты?

— Я? Да так, ни о чем. Что будем делать?

— Он требует убрать румын?

— Да.

Босс подумал

— Видимо, придется на это пойти

— Но...

— Это трудное решение, но необходимое.

— Если мы будем плясать под дудку коммуняк...

— Выборы в следующем году.

...

— Тогда и посмотрим

* * *

.

Чтобы разобраться с ненужным человеком, во Франции было много мастеров. В том числе и в рядах полиции. После немцев, Индокитая, Алжира — человеческая жизнь как то потеряла здесь свою сакральность. Да и то. Не здесь ли — всего сто с небольшим лет назад толпа истерически орала — на фонарь! И не здесь ли в качестве доказательства верности народу — предлагали выпить... стакан человеческой крови

* * *

...

Но немного подумав, заказчики приняли решение не прибегать к услугам местных головорезов. Дело в том, что за все время начиная с сороковых годов — криминальный мир, терроризм, как левый так и правый, бандитизм и полиция со спецслужбами так плотно пересеклись между собой, что уже нельзя было понять, где условно заканчивается армия и начинается мафия. Этому так же способствовала демократия, когда к власти приходили то правые, то левые — и тащили в спецслужбы и полицию своих "рукастых дружков" с криминальным прошлым

* * *

*.

И потому — комиссар Фалкайон, сменив документы и внешность — сел на скоростной поезд на юг. Туда, где было тепло...

Сошел он на одной из промежуточных станций. Взял такси. В качестве такси — тут были старые Рено-4, которые в Париже уже не встретишь. Остановив машину задолго до нужного места, комиссар расплатился и пошел пешком...

Это уже была территория государства Виши. Государства, которое немцы оставили французам чтобы смягчить их уязвленную гордость, умастить раны. Не получилось. Сопротивление началось практически сразу, в него попали и левые и правые. Никто никому в те годы не доверял, процветали обман и предательство. Немцы, поняв что французы не сдаются, отняли у них и те остатки самостоятельности, которые у них были — но тем самым лишь способствовали притоку в партизаны все новых и новых людей.

Иногда комиссар думал — пошел бы он в сопротивление, если бы знал, чем все кончится? Не факт, не факт...

Еще Наполеон Бонапарт сказал: пока мы воюем в Европе, война остается гражданской. Хотя та же Европа сделала все для свержения корсиканского выскочки, не дала основать династию Бонапартов.

И сейчас Европа — тоже в какой то мере едина. Едина в своем намерении противостоять красной заразе. Американцы, которые в семидесятые только отступали — вновь перешли в наступление. Евроракеты, новые военные базы, новые учения.

В Германии — впервые за два десятилетия — у власти правые, а не левые. Ни в одной европейской стране не случилось революции в прошлом десятилетии — хотя Бог знает, какие усилия пришлось для этого приложить. Мир идет в правильном направлении. Оступается — но идет...

Если бы еще не восторженные левые идиоты типа того мальчишки.

Комиссар свернул на хорошо известную тропинку. Дышалось хорошо, свободно — и земля непривычно чуть пружинила под туфлями. Тут земля, а не асфальт...

— Эй, комиссар!

Комиссар обернулся. На него смотрело ружье.

Он улыбнулся

— Все браконьеришь? Пичотто...

Его звали Пичотто, то есть птенец, хотя он откликался на Рене. Рене Ванчини. Имя кстати было, вполне, настоящее, заслуженное годами службы в Иностранном легионе, куда тот сбежал от смертного приговора мафии. Его приговорили к смерти после того, как во время очередной мафиозной войны на Сицилии его клан проиграл, потрепав перед этим выигравших. Уникальная особенность Иностранного легиона — после пяти лет беспорочной службы можно приобрести французское имя и паспорт.

Пичотто — родился в Траппани, в местах, где молчать и подчиняться учатся раньше, чем говорить. Его дед был садовником у одного крупного феодала и землевладельца — а так же и представителем мафии которому феодал и землевладелец платил мзду, чтобы его оставили в покое. Так было принято, и никто не мог это изменить. Даже Муссолини не смог.

В пять лет дедушка вывел его на двор, дал нож и приказал поймать индюка и зарезать его. Сказал, что к ужину нужно мясо. Он был совсем маленьким, а индюк был большим и больно клевался. Он навсегда запомнил, как он бил вырывающуюся птицу ножом, и что-то брызгало на него, что-то дурно пахнущее. А дед улыбался в усы...

И феодал, синьор Трезини — смотрел с балкона и улыбался. Он знал что происходит — в хозяйстве, тем более таком крупном как у него, не помешало бы иметь своего киллера. И возможно, не одного.

Вопреки расхожему мнению — мафия на острове довольно молода, и первые мафиозные коски или группы — появились после того, как Гарибальди объединил Италию, хотя та этого вовсе не хотела. Или по крайней мере — хотела не вся. Волей этого человека — в границах одной страны оказались промышленно развитый и в основном левый Север во главе с Миланом или католический, сельскохозяйственный отсталый Юг. Который к тому же довольно долго находился под испанским владычеством. Это были не просто разные области — там проживали разные народы. Когда в Милане или Риме слушали в суде дела мафии — приходилось приглашать переводчиков, потому что жители этих городов не понимали речь сицилийцев.

Для того чтобы появилась мафия — нужны были источники денег — и они были. В начале девятнадцатого века — Великобритания была мировым лидером в торговле, особенно после падения Наполеона. Британский флот начал оптом закупать на Сицилии лимоны как средство против цинги. Кроме того, Сицилия была эксклюзивным поставщиком бергамота — бергамотовое масло добавляли к чаю чтобы получить элитный сорт Эрл Грей. К середине 19 века — сицилийские лимонные плантации стали самым прибыльным сельскохозяйственным предприятием в Европе, отняв этот титул у огородных зон близ Парижа.

Лимоны выращивать не так просто. Дерево дает первые плоды через несколько лет после посадки. Все это время за ним нужно ухаживать. Обязателен полив, причем достаточно небольшого перерыва — и плантация загублена. Поскольку выращивать лимоны было выгодно — под плантации требовались все новые и новые земли и кто-то должен был уладить дела с крестьянами. То есть согнать их — и проследить чтобы они не появились снова или не устроили какую-нибудь диверсию.

Этим и занялась мафия. Владельцы плантаций были заинтересованы в том чтобы кто-то делал грязную работу. Обычно мафиози устраивались садовниками или бригадирами — но власть их превосходила власть хозяев плантаций.

К середине 19 века — Палермо превратился в один из самых богатых городов Европы. Ударными темпами строились сотни дворцов, храмов, театр, художественные галереи. Съезжались именитые особы, в том числе императорской крови. Среди них был российский император — Николай I прожил в Палермо два месяца, а его супруга с болезнью легких — два года.

Но все когда-нибудь кончается. Британцы, не заинтересованные платить чужакам, развели лимонные плантации в своих колониях. Местное дворянство обеднело, словосочетание "бедный итальянский дворянин" стало притчей во языцех. Крестьяне которые больше не могли кормить свои семьи — потянулись в Америку. Туда они привезли и мафию и теперь у Спрута стало две головы — сицилийская и американская. Натворив дел, американские бандиты возвращались на родину предков.

О том, как на Сицилии относились к остальной Италии — говорит тот факт, что сицилийцы не стали защищать свою страну, когда на побережье в 1943 году высадился американский десант. Вместе с десантниками шли и сотрудники американской разведки, и именно тогда был заложен фундамент сотрудничества, обогативший обе стороны.

Постепенно Сицилия нашла себе новые лимонные рощи — бюджетные субсидии и дотации. Правительство в Риме выделяло огромные деньги на "подъем" захудалых регионов Юга — все они попадали в руки Коза Ностры, Ндрангеты, Каморры и тому подобных группировок. Север с его мощной промышленностью зарабатывал — а Юг тратил. В обмен -Юг давал голоса избирателей за Христианских демократов. Если бы не голоса Юга — к власти пришли бы коммунисты, что не устраивало так же и США. Именно поэтому — Джон Эдгар Гувер до самой своей смерти утверждал, что мафии нет, это досужие выдумки газетчиков. Мафия была не против, чтобы так думали...

Теперь мафия не была врагом и угнетателем простых крестьян. Она разделяла государственные, не заработанные деньги так чтобы они достались многим. А многие — были ей за это благодарны и правильно голосовали. Система работала исправно.

В начале семидесятых — правительствам США и Франции удалось разгромить так называемый French connection — путь героина из Турции в США через Марсель. С тех пор у сицилийской мафии появился еще один источник заработка.

Героин.

Но как бы не зарабатывала мафия — она оставалась вещью в себе...

Два человека — сидели за столом и ели из одной тарелки картошку с мясом и прованскими травами. Рядом с одним из них — лежал SPAS-12, другой положил на скамью пистолет.

— Какого хрена вы вспомнили обо мне? — спросил Пичотто — прошлый раз был последним и ты сам мне об этом говорил

— Извини — проговорил комиссар — но это имеет отношение к прошлому. И это угрожает тебе не в меньшей степени.

— Это как?

— Помнишь того чудика, которого ты утопил?

— Бородатого?

— Да

— И что с того?

— Это румынский диссидент.

Пичотто выругался

— Да мне плевать кто он? Что с того то?

— Тут кое-кто прибыл из Румынии. Возможно, по твою душу.

Пичотто снова выругался

— Надо разобраться.

...

— Что скажешь?

Пичотто покачал головой

— Скажу что думаю. Что вы меня сдали. Иначе как бы они узнали про меня?

Комиссар левой рукой перекрестился

— Помилуй Бог. Зачем мне сдавать тебя, если я так сдам и себя? Мне в тюрьму неохота.

— Ты выкрутишься, комиссар

— Хотелось бы. Но на дворе восьмидесятые. И красные пришли к власти. Поверь, среди них немало тех, кто хотел бы со мной рассчитаться. Засунуть мою задницу в парижский централ и посмотреть, что с ней сделают уголовники.

Пичотто коснулся верхнего резца — типично сицилийский жест

— За все надо платить

— Это ты мне говоришь?

Пичотто не смутился

— Я говорю про свои услуги. Они стоят дорого.

— И сколько?

— Сто тысяч. Новыми.

Комиссар едва не вскочил со стула

— Сто тысяч? Ты охренел?

— Отнюдь. Ты ведь работаешь на богатых людей, комиссар. Думаешь, я газет не читаю?

— За эти деньги можно десятерых заказать

— Сейчас не война

Комиссар раздраженно пригладил усы

— А если я скажу, что это будет коммунист? Настоящий.

— То я скажу что мне плевать. Коммунист, голлист — какая разница? Кровь у них одинаковая.

— Раньше ты думал иначе

— Я поумнел. Знаешь, комиссар, все это дерьмо с правыми и левыми придумано только для одного — чтобы не платить. Как и слово "любовь". Знаешь, такой анекдот...

...

— Любовь придумали русские казаки, чтобы не платить. И здесь так же. Миттеран ничем по сути не отличается от вашего д'Эстена, если так присмотреться. Хочешь чтобы я работал? Заплати.

— Да, но сто тысяч новыми...

— Я уже стар комиссар. Пора позаботиться о старости. Ты то о своей точно позаботился, так?

...

— Или иди найди другого.

Комиссар сдался

— Не будем искать другого. Но у меня нет столько.

— Найди. Лучше часть в бонах. На предъявителя.

* Обычное для французов прозвище Валерии Жискар Д'Эстена, бывшего президента Франции, предшественника Миттерана

** Институт Пупина — преемник института ядерных исследований Винча, основанного еще в 1948 году физиком Павле Савичем, который в СССР работал вместе с академиком Капицей. Обратите внимание — сорок восьмой, три года назад закончилась страшная война. А уже в 1958 году заработал первый югославский исследовательский ядерный реактор

* * *

В 1986 году правые выиграли парламентские выборы, в результате Миттеран был вынужден назначить премьер-министром Жака Ширака

* * *

Это правда. Вообще, история французской революции и те бездны жестокости которые были открыты — заставляют сильно задуматься о человеческой природе. Ведь на тот момент это была одна из самых цивилизованных стран мира, по сути, центр христианской Европы. А от воспоминаний парижского палача тех лет, мэтра Сассона становится не по себе даже сейчас. Он описывает, например, как его помощник, отработав целый день на эшафоте, пришел домой, отужинал с семьей, зашел к себе в комнату и повесился...

* * *

* На примере Франции времен де Голля и после него — можно писать диссертацию об извращениях демократии. Это была вполне демократическая страна с реальными выборами и сменяемостью власти (правило: демократия там, где власть проигрывает выборы, выполнялось) — но при этом кардинально отличающееся от демократии в США чем-то очень важным. Чем? Ну хотя бы тем что обе коалиции, и правые и левые совсем не уважали закон, и придя к власти начинали творить беззаконие в своих интересах. Во Франции не было ни аполитичных спецслужб и полиции ни независимого от политики суда — они обслуживали тех, кто победил.

Спустя несколько дней

Этот поезд был обычным скорым — но не новеньким TGV. Шел он от атлантического побережья до Парижа, до вокзала Гар-Дю-Норд, одного из семи вокзалов Парижа. Так как эта линия не была электрифицирована — вел поезд тепловоз, один из тех уникальных тепловозов со "сломанным носом", которые могли работать и на пассажирском и на грузовом движении.

Пичотто сел на одной из промежуточных станций, пройдя по вагонам — он приметил нужного ему человека. Так как поезд был региональным, а он сел на промежуточной станции — номера определенного места не было и он, дождавшись пока кто-то сойдет — сел в том же вагоне. Он не смотрел на будущую жертву, потому что некоторые люди чувствуют взгляд

Человек которого он должен был убить — был стариком и выглядел неважно. То и дело бегал в туалет. Когда ему приходилось передвигаться по вагону, он с трудом сохранял равновесие. Легкая мишень...

Пока время было, Пичотто задумался — не убрать ли ему потом и комиссара. Он понимал что они не отстанут, пока он жив — и это одно из подтверждений. Если обрубить концы и уехать, скажем в Швейцарию...

Пока думал, что делать — едва не пропустил время. Поезд уже подходил к Парижу, в окнах тянулась серая бетонная застройка предместий. Выругав себя, он поспешил за стариком, на ходу доставая заточку. Труп он оставит в туалете, закроет его на ключ — у него был с собой ключ.

Заточка привычно перекочевала из-под ремешка часов в руку, обратным хватом — чтобы не было заметно со стороны

У-у-у... — утробно взревел тепловоз впереди.

Старик открыл дверь. Пичотто сделал резкий шаг вперед...

Кисть вдруг взорвалась болью и перестала что-либо чувствовать. Инерция — бросила его вперед и он влетел в туалет, оставшись на ограниченном пространстве со стариком, которого хотел убить.

Который уже не был похож на старика.

Через десять минут — экспресс замер на путях вокзала Гар-Дю-Норд. Одним из первых — из него вышел пожилой, но прилично одетый джентльмен, сразу пересевший на идущий в Швейцарию скорый, которому вот-вот должны были дать отправление с соседнего пути.

— Убили! — истерически закричал кто-то у прибывшего поезда — человека убили!

Джентльмен даже не обернулся

Примерно в это же время — штурмовая группа французской полиции вышибла дверь одного из неприметных учреждений рядом с вокзалом Аустерлиц. Там — по анонимному звонку — торговали наркотиками.

Здесь проколов не было. Явка румынской разведки была ликвидирована

Про то, что план убрать румынского полковника Секуритаты, который обосновался здесь, в Париже, организовал убийство британского премьер-министра и контролировал крупнейшего террориста современности, которому не повезло в Хитроу нарваться на ФБР, провалился — комиссар Фалкайон узнал первым, намного раньше, чем Пруто. Потому что Пруто не знал подробностей — а комиссар знал. То, что лучший из убийц имевшийся в его распоряжении потерпел фиаско — означало, что у него крупные неприятности.

Тогда комиссар решил — что с него хватит. Надо бежать. Разговор с Пичотто о старости, и о бессмысленности — постоянно всплывал в голове. И комиссар, раз за разом к этому возвращаясь, понимал, что старый мафиози был прав.

Все это чушь собачья.

Деньги были. Как и место чтобы скрыться. Чили, Аргентина — там старые друзья, некоторые занимают серьезные посты в местной госбезопасности. Есть варианты и в Африке.

Но перед этим — комиссар решил убрать префекта Пруто. Причем сделать это нагло и в какой-то мере демонстративно. Частично — чтобы оборвать концы, частично — рассчитаться с долгами, накопившимися еще с далекого 1968 года.

Мужчина должен отдавать свои долги.

Префект Пруто меж тем разрывался между своими обязанностями.

Вчера — у дочери президента, в той самой, второй семье — пропал котенок*. Президент вызвал спецназ. Вместе с группой особого назначения — они всю ночь искали котенка, обыскивали подворотни, спускались в подвалы — но так и не нашли.

Выбившийся из сил, не спавший, раздраженный Пруто — получив словесное описание котенка, утром послал жандармов в зоомагазин, купить точно такого же. Остается надеяться, что маленькая стерва не заметит подмены.

Сам префект, вернувшись утром в Елисейский дворец, наскоро прикорнул на диване. Встал — ломило все тело. От выпитого черного кофе затошнило.

Черт... такого не было и во время службы.

Болела голова.

Он просматривал документы, делал какие-то пометы. Вернулись двое жандармов с подменным котенком — он ни за что наорал на них.

НАТО объявило повышенную готовность...

Вечером — он вышел к своей машине, стоящей во дворце, во дворике. По должности — ему полагался новый Рено-25. Этот лифтбек — меньше двух лет назад был представлен на Парижском автосалоне и стремительно заменял Ситроены в качестве правительственной машины.

Голова просто раскалывалась

Именно поэтому он пропустил момент, когда мужчина в плаще подошел, открыл дверцу и сел рядом.

— Комиссар? Какого хрена?

Комиссар Фалкайон во время ухода прежнего президента, "потерял" пропуск в Елисейский дворец. Именно так он тут и оказался

— Поехали. С тобой хотят поговорить

— Кто хочет?

Комиссар достал Кольт-Питон как в том фильме** и приставил к боку префекта

— Я. Поехали.

— И куда?

— Прямо. А там скажу. И пристегнись

Пруто завел двигатель...

Прошли ворота Молитор. На Периферик — добрались до ворот д'Отей

* * *

и ушли на тринадцатую национальную магистраль.

Стемнело...

— Что на тебя нашло, комиссар? -спросил Пруто — ты решил нарушить правила?

Комиссар хмыкнул

— Я решил уехать. Хватит с меня этого.

— Поздравляю, но при чем тут я?

— При том. Мужчина должен отдавать долги.

— Какие долги? Ты что, болен?

— Те самые долги. Которые надо отдавать.

— Объясни толком.

— Помнишь шестьдесят восьмой.

— И что? Ты собираешься меня убить за то, что я не дал тогда прикормленным тобой уголовникам надругаться над двумя девчонками?

— Они были коммунистками.

— И что?

— Для тебя ничего. Ты кстати в курсе, что твоя подружка — уже муниципальный депутат?

— Нет. Да я ее сто лет не видел!

— А я про нее узнал. Я к ней наведаюсь, потом, но сначала с тобой...

Пруто понял, что этот псих настроен серьезно

— Комиссар, ты понимаешь, что это бред? Ты собираешься меня убить за историю пятнадцатилетней давности. А потом — снова убить?

— Да собираюсь.

— И что? Какого хрена ты видишь во мне врага всей Франции?

— Нет, ты не враг всей Франции. Ты всего лишь маленькая частичка того дерьма во что превратилась страна.

— Тогда какого хрена тебе от меня надо?

— Я гражданин. И патриот. И я сделаю то, что в моих силах. Я не питаю иллюзий, что уберу все дерьмо. Но я сделаю то, что посильно мне. И если каждый гражданин сделает то, что посильно ему — дерьма в стране не останется.

— Ты псих.

— На дорогу смотри.

Черт, он точно псих. Старый и самолюбивый служака, у которого под конец крыша поехала. Или может у него нашли, что при очередном осмотре. Но он действительно собирается меня убить. Потом найдет и убьет Колин... уже нашел.

Потом может застрелится. Или застрелят коллеги. Как взбесившегося пса. Но он то будет уже в могиле. Ему — не легче.

Что, нахрен делать? Прямо сейчас...

Внезапно — Пруто понял, что делать.

Скорость. Этот придурок — не пристегнут. Он пристегнут — и он знает, когда нажмет на тормоз. А этот идиот — нет.

Он прижал педаль газа — и правительственный Рено начал разгоняться.

Комиссар не сразу понял. Дошло, когда скорость перевалила за сто.

— Тормози

Пруто еще сильнее придавил газ

— Мать твою, тормози!

— Как скажешь...

Бывший (хотя бывших не бывает) жандарм, префект без префектуры — что есть силы уперся руками в руль и ударил по тормозам...

Их бросило вперед, обоих. Но у Пруто было задействовано две руки — а комиссар в последний момент успел упереться только одной, причем слабой. В сильной — был револьвер. Потому — бывшего комиссара уголовной полиции Парижа со всей силы бросило вперед, на приборную доску и лобовое стекло.

Грохнул выстрел. Но Пруто успел левой рукой перехватить руку комиссара и отбить ствол вперед. Пуля — ударила куда-то вперед и вбок.

Схватив револьвер за ствол, префект вырвал оружие и рукояткой, что есть сил ударил комиссара в лицо. Еще раз.

Потом, перехватив револьвер, прижал его к боку комиссара — точно так же, как парой минут назад револьвер был прижат к его боку

С ревом и длинным, протяжным гудком их обошел грузовик, едва не задев

Комиссар сплюнул кровь

— Дерьмо поганое. Ты всегда был предателем.

...

— Ну и что ты сделаешь? Отдашь меня под суд?

Пруто покачал головой

— Прощай, комиссар.

И — выстрелил.

А потом — отстегнулся и выскочил из машины до того, как очередной ревущий в темноте грузовик — этот не видел стоп-сигналов от резкого торможения — протаранил его Рено сзади и потащил по асфальту с искрами и скрежетом металла...

Префект без сил сел на отбойник заграждения. Тормозили машины, где-то послышался вой полицейской сирены.

Пруто улыбался...

* Это не выдумка

** Полиция, Питон-357 — фильм такой был

* * *

Ворота — это точки въезда в Париж, ранее это были ворота в стенах и там стояли таможенники, взимавшие пошлину. Их было 52. сейчас сохранились только одни, остальные были разрушены во время Французской революции, так как вызывали в народе ненависть большую, чем к примеру Бастилия

16 марта 1986 года

Вашингтон, округ Колумбия

То, что в Белом доме нет президента — Буш понял сразу: иначе был бы вертолет. Президент должен был быть в Кэмп-Дэвиде, на отдыхе. В последнее время — отдых президенту требовался все чаще и чаще...

Еще немного — и будет так же как в СССР. Геронтократия, твою мать.

Ну как может человек за семьдесят быть президентом США?

У главного здания — они едва не столкнулись с кортежем Джорджа Шульца, госсекретаря. Тот, понятное дело, не уступил дорогу — уже чувствует себя на вершине власти...

Но на людях полагалось сохранять оптимизм и командный дух, и потому они тепло поздоровались на входе, каждый конечно думал при этом разное...

В США — несмотря на показной демократизм, многое скрыто под поверхностью воды и на первый взгляд не видно. На этом, кстати, сильно споткнулись советские реформаторы, которые попытались воспроизвести то, что было видно, но они не видели множества подпорок в виде бесчисленных помощников, комитетов и советов. И не понимали, что людей для такой работы надо долго и тщательно готовить, и что вообще политика — дело профессионалов, а не избранных народными массами любителей. За то и поплатились.

Но сейчас они собрались в составе достаточно известного органа — Совета национальной безопасности. Он был создан в 1947 году Гарри Трумэном почти одновременно с ЦРУ. Это были решающие годы, когда в отличие от того что было четвертью века раньше — США не распустили свои органы и организации военного времени, а преобразовали их. Первоначально — СНБ был создан как инструмент "психологической войны" и для лучшей координации между родами войск — фактически это была Ставка верховного главнокомандующего в мирное время. Но постепенно — координация между родами войск перешла в ведение Комитета начальников штабов, психологическая война — в ведение ЦРУ, созданного годом позже. А СНБ превратился в некий военно-политический штаб при президенте США, причем какое слово стоит первым, военный или политический — решал каждый президент по-разному. Частично этот штаб подменял собой несуществующий МИД, поскольку внешняя политика была прерогативой Президента США, частично — представлял собой президентский интеллектуальный центр для выработки не только военных решений, частично — площадка для консультаций в рамках узкого круга администрации. Кстати, Сталин, ликвидировав Ставку Верховного Главнокомандующего — допустил огромную ошибку, разрушив работающий орган и коллектив вместо того чтобы приспособить его к нуждам мирного времени. Сталин к слову вообще много ошибок допускал, особенно к концу жизни.

При Рейгане — численность Аппарата СНБ увеличилась в несколько раз, и он стал органом, частично подменяющим даже некоторые министерства и занимающимся всем, что нельзя было сделать полностью в соответствии с законом. Именно в СНБ — собрались те самые молодые амбициозные полковники и подполковники, прошедшие Вьетнам. И они были готовы на все — вот только Конгресс тоже был готов на все, чтобы их остановить. Ибо в Конгрессе — заседали уже те кто протестовал в то время как другие — воевали?

Совет национальной безопасности собрался в недавно отделанной новой ситуационной комнате с многочисленными экранами и связью и Пентагоном и даже со штабом НАТО в Брюсселе. Собравшиеся здесь были бы сильно удивлены, если бы им сказали, что в этой только что отремонтированной комнате нового ремонта (за исключением обновления аппаратуры) не будет и через сорок лет. И последний свой кризис — Америка встретит именно в этой комнате, именно в ней будут приняты роковые решения (если конечно будут...).

— Где президент? — спросил Буш, без спроса садясь в кресло председателя

— Сэр, он все еще в Кэмп-Дэвиде

— Он не вылетел?

— С ним врачи, сэр.

Это было приемлемым способом замаскировать тот факт, что президент США не может исполнять свои обязанности надлежащим образом, и уже давно. Что ж, если избираешь человека которому семьдесят на такую должность — будь готов ко всему...

— Хорошо, начинаем без него.

Все покосились на высокого, худого, совсем еще не старого техасца. Техасец в США — почти что национальность, Буш знал это и никогда так себя не вел

До сегодняшнего дня.

— Красная линия работает? — резко спросил Буш

— Да, сэр.

— В таком случае, я хочу говорить с Горбачевым.

Шульц мягко попытался перехватить инициативу.

— Джордж, мне кажется, мы должны обсудить...

— Дайте мне Горбачева. Немедленно

Техники стали устанавливать связь. Буш мрачно смотрел перед собой, троица обеспокоенно переглядывалась.

— Сэр...

...

— Сэр, есть проблемы. Похоже, Горбачева нет на месте.

— А кто есть?

— Мистер Громыко.

— О, нет... — сказал кто-то

16 марта 1986 года

Москва, Кремль

Лучше десять лет переговоров, чем один день войны

А.А. Громыко

В Кремле — на красную трубку мрачно смотрел Председатель Президиума Верховного совета СССР, бывший министр иностранных дел Андрей Андреевич Громыко. Примчавшись в Кремль как член Политбюро — он с удивлением узнал, что Горбачева нет на месте, и как шепнул один из офицеров охраны — он в бункере. Непонятно, с чего всё это. Но он, получается, остался один на командном мостике — крестьянский сын из Белоруссии, теперь формальный глава советского государства...

И надо что-то делать.

В 1933 году молодой экономист по фамилии Громыко был назначен директором сельской школы, в 1934 году он был переведен в только что созданную академию наук БССР, где ему поручили изучать американское сельское хозяйство. В процессе изучения он выучил английский язык. У него это получилось благодаря великолепной памяти — потом В. Фалин утверждал, что Громыко знал наизусть Евангелие! В начале 1939 года Громыко в числе прочих взяли на работу в МИД — после сталинских чисток там был острый недокомплект, а уже в 1944 году Громыко был советским представителем в Думбартон-Оуксе и обсуждал создание ООН.

За одиннадцать лет от директора сельской школы до обсуждения послевоенного мироустройства...

Молотов — а именно он брал Громыко на работу в МИД — ошибся и не ошибся одновременно. Громыко стал великим — не побоюсь этого слова — министром иностранных дел, и он не просто так занимал эту должность двадцать восемь лет. Но как партиец — Молотов ошибся и ошибся смертельно — это была ошибка из той же серии, что привела в Кремль Михаила Горбачева. Громыко никогда не был коммунистом до конца, он был крестьянским сыном от земли, как Горбачев. Смертельная ошибка коммунистической партии — она начиналась как проект интеллигенции, и парящих со своими мечтами в облаках еврейских изгоев из местечек, которых проклинал даже собственный народ. Но Ленин, а за ним и Сталин — решили сделать коммунистический проект проектом простого народа. И стали привлекать простой народ в этот проект, продвигать их на самые высокие должности. Но в людях из простого народа не было этой великой мечты! Они слишком тяжело жили, чтобы мечтать о чем-то, кроме самого земного. И они не могли, как могли первые большевики — без колебаний жертвовать как собой, так и другими. Коммунизм мог победить во всемирном масштабе, только если бы во главе его стояли такие люди как Троцкий, готовые кинуть всю страну в топку всемирного пожара. А Троцкий ведь тоже был мининделом и одним из предшественников Громыко. Но Громыко был не таким. Крестьянский сын, он прекрасно понимал, в каких скотских условиях живут люди. И он понимал другое — что за великие свершения и великие войны расплачиваются такие же как он — крестьянские дети, Иваны, Сашки да Алешки. Просто ему Андрею Громыко — повезло — а им не повезет, они не вернутся, и убитой горем матери скажут, что сын погиб за великое дело. Только что с тех слов матери, потерявшей сына?

С одной стороны, Громыко был неуступчив — как он потом говорил, за ним стояли те, кто пролил свою кровь на поле битвы, и кто он такой, чтобы торговать этой кровью и сдавать добытое ценой стольких человеческих жизней. С другой стороны, Громыко в своей политике был предельно осторожен. Он понимал цену провала своей дипломатии. Не готов был платить эту цену. И понимал, что в случае провала, цену будет платить не он. А крестьянские дети.

Иваны, Сашки да Алешки...

Политика Громыко не была наглой и нахрапистой, как до войны. Это была острожная и выверенная до миллиметра политика одной из сверхдержав. Вот только — по ней было ясно, что никакой мировой революции не произойдет и СССР на нее всерьез не рассчитывает. Тот юношеский задор, с которым творили будущую революцию в тридцатые — ушел, сменившись тяжестью мировых дел и горькой памятью о страшной цене, которой куплен сегодняшний мир.

— Андрей Андреевич...

...

— Андрей Андреевич...

Бледный Фалин, которого он, Громыко вернул из опалы, вызванной правлением Андропова и Черненко. Трубка в руке.

— Белый Дом на линии. Красная линия.

...

— Возьмете трубку.

Громыко кашлянул

— Да — сказал он — я возьму

Разговор шел на английском языке, оба переводчика присутствовали на линии, но бездействовали. Громыко говорил по-английски лучше многих американцев.

— Белый дом на линии. У аппарата вице-президент Буш

— Кремль на линии. У аппарата Председатель Президиума Верховного совета Громыко — заявил Фалин

Оба помощника представившись, передали трубки

— Мистер Буш

— Господин Громыко

О чем говорить...

— Признаться, мы бы хотели услышать господина Горбачева — начал Буш

— Его нет в Кремле — отрезал Громыко

— Вот как? Что-то случилось? — поинтересовался вице-президент

— Это внутреннее дело.

— Но товарищ Горбачев здоров?

— Я разговаривал с ним не далее как утром. Он был полностью здоров. Вероятно, у него дела.

— Вот как. В таком случае, господин Громыко...

— Мне неприятно, когда меня так называют — резко сказал Громыко — в нашей стране нет никаких господ

— Извините. Обращение мистер вас устроит? Мне неприятно слово товарищ.

Но вы его произнесли только что...

— Вполне устроит, благодарю мистер вице-президент

— В таком случае, позвольте поинтересоваться, не приведены ли ваши стратегические силы в повышенную боеготовность.

— У меня нет таких сведений.

— Вот как? У нас такие сведения есть. Означает ли это, что ваши военные действуют без консультаций с Политбюро?

И тут — открылась дверь...

Не приведены ли ваши стратегические силы в повышенную боеготовность...

Хороший вопрос, не правда ли.

То, что из бункера надо выбираться, я понял после визита Крючкова. Мне не понравился этот визит. Я понял, что он либо утаивает что-то — либо просто лжет.

Таким образом, вопреки настоятельным рекомендациям охраны — я выбрался на поверхность. Это был военный городок в Подмосковье, самый обычный — и никто не догадывался, что это просто декорация для того что под землей. И потребовал транспорт. Нашли несколько машин, и я на Волге командира части отправился в Москву. По дороге перекусывая просто великолепной выпечкой, которой мы разжились в военной столовой. Видели бы вы глаза работниц столовой, в основном офицерских жен — когда к ним зашел Генеральный секретарь, купил выпечки и начал спрашивать про снабжение и бытовые трудности...

А по дороге я еще думал, как просто совершить государственный переворот в СССР. Тому, кто знает, как работает система. И сегодня, возможно, была репетиция.

После Карибского кризиса, который едва не стал концом человеческой цивилизации — в СССР как и в США был принят план экстренных действий. Он был основан на безусловном выполнении всеми ряда директив, которые должны были быть переданы по экстренным каналам связи. Центром системы был небольшой домик рядом с Останкино, где была спецаппаратура. Было очень много подготовительных мероприятий — например даже напечатали комплект денег особого периода. Те же самые деньги, только купюры других цветов. Одно из мероприятий плана — все советские деньги кроме монет объявляются недействительными (!!!) после чего государство запускает (и жестко контролирует) новое денежное обращение с другими купюрами.

Проблема в том, что эта система основана на безоговорочном подчинении в условиях жесткого цейтнота — когда ракеты летят, рассуждать некогда. Кое-где были секретные пакеты — в них были приказы, что если начальник, к примеру, не подчиняется, особист должен его расстрелять и сам занять его место. Все это — отдавало безумием, безумием ядерной эры и никто ни разу не попытался проверить работоспособность системы даже частично. До сегодняшнего дня.

Как прошел сигнал? Кто его инициировал?

С этим надо разбираться и серьезно разбираться.

Но это все в будущем, а пока надо решать те проблемы, которые имеют место быть сейчас...

Я протянул руку

— Говорит секретарь Горбачев, кто у аппарата?

Молчание. Потом — неуверенный и хорошо знакомый "техасский" говор

— Секретарь Горбачев, это вице-президент Буш

— Рад слышать вас, мистер вице-президент.

...

— Что послужило причиной для звонка.

— Э... информация о том, что советские ядерные силы приводятся в повышенную боевую готовность.

— Вероятно, у вас ложная или искаженная информация. В мире не происходит ничего такого, ради чего следовало бы это делать, не так ли.

— Да, но убийство в Лондоне может послужить причиной... резких и непродуманных действий.

— Простите, убийство в Лондоне? Кого убили?

МХАТовская пауза

— Вы не знаете о произошедшем?

— Мистер вице-президент, моя должность предполагает самую активную и напряженную работу, особенно сейчас, в преддверие Съезда.

— Убита миссис Тэтчер. Британский премьер-министр

Я посмотрел на Громыко — а он на меня

— Советский союз в самое ближайшее время принесет самые искренние соболезнования английскому народу в связи с постигшей его утратой.

Я снова посмотрел на Громыко...

— Однако должен отметить, что трагедия в Лондоне не может не быть закономерным следствием той открытой войны, которую миссис Тэтчер от лица британского капитала развязала против собственного народа, того оголтелого наступления, которое она предприняла на британские профсоюзы с их законными требованиями, той звериной ярости, с которой она обрушилась на свободолюбивый народ Ирландии...

На том конце наступило молчание, потом Буш поинтересовался

— Означает ли это что СССР каким-либо образом поддерживает злодеев, совершивших это гнусное преступление в самом центре Лондона.

— О нет, ни в коей мере. Подобные террористы были и у нас, называли их эсерами и кончили они совершенно закономерно — переходом на антинародные позиции и развязыванием террора против народной власти советов. Еще Владимир Ильич Ленин отметил полную бесперспективность индивидуального террора как метода борьбы, указав на то, что только открытая борьба трудящихся масс способна привести к установлению действительно народной власти, в то время как убийство одного или даже нескольких сатрапов — лишь приведет к усилению террора...

И, чтобы никаких сомнений не оставалось, припечатал

— ... Отмечу так же, что в вашей истории... причем в вашей недавней истории — был человек который пусть и с совершенно других позиций, пусть и с совершенно другого социального происхождения — но понял то же самое. Что дело в системе. И за это понимание, он заплатил страшную цену. Его звали Джон Фитцджеральд Кеннеди...

Когда американцы сочли за лучшее прекратить разговор, Громыко был бледен... и это еще мягко сказано.

— Врача Андрей Андреевич?

Он покачал головой

— Тогда давайте чаю попьем. Сейчас...

Секретарь с виноватым видом занесла поднос с чаем...

— Михаил Сергеевич...

...

— Там Раиса Максимовна пришла...

Этого не хватало.

— Скажите, заседание идет...

Я даже не сказал — заседание чего. Разлил чай по чашкам...

— С американцами так нельзя — сказал Громыко — это очень рискованно

— Бросьте, Андрей Андреевич, с ними только так и надо. Нация отмеченная Богом, вы только посмотрите на них. На индейцев охотились как на животных. Ядерное оружие применили — единственная страна, которая сделала это. На Вьетнам сбросили больше бомб, чем на нацистскую Германию. Надо почаще напоминать им об их исторической вине. Которая непомерна. Может, тогда и выйдет что-то хорошее...

Хотя я то знаю что концепция "исторической вины" ни к чему хорошему не приведет. Поистине — все, что вы скажете, будет использовано против вас...

Громыко отхлебнул чай

— Хороший — рассеянно сказал он — у вас, кстати, отличный американский английский. И не подумать, что там не были.

Мда... прокол

— Работаю. Со словарем, с книгами. Газеты читаю.

— Это хорошо.

— Вы то сами тоже можно сказать — самоучкой?

— Да. Тоже — много из газет, тогда в Минск только газеты британские стали доставлять. В АН достать можно было.

Я посмотрел на Фалина — и Громыко тоже.

— А кстати, Андрей Андреевич. Есть мнение... точнее, пока не мнение — есть идея. Хочу с вами поделиться. Пока сырая идея...

— Говорите.

— Раньше ведь в МИД была собственная разведка, верно?

— Была — настороженно сказал Громыко — одно время даже разведку нам передавали. Правда, на год всего

О, да...

После войны — по-моему, в сорок восьмом или девятом — внешнюю разведку действительно передали в МИД под названием Комитет информации. Но всего на год — и после того как попал в немилость Молотов, разведку у МИД отняли. Кроме того, в то же время появился ГУСИМЗ — Главное управление советского имущества за границей. Туда — оттерли людей Берии и таким образом, у страны в этот год было две разведки.

Кстати про Молотова. Проведать надо старика, поговорить. Уважить.

А знаете, почему тогда Сталин рассорился с Молотовым и Микояном заодно — что привело к публичному их унижению на Съезде в пятьдесят втором. Это была история с планом Маршалла. Изначально СССР должен был участвовать, Сталин сказал — будем просить пять, чтобы дали в итоге один. Он не знал, что Гарри Гопкинс собирался дать десять миллиардов, что по тем временам было огромными деньгами. Понятно, не деньгами, но товарами. Однако, сам Гопкинс был оттерт людьми Трумэна, а Трумэн тогда сказал — с СССР надо рвать сейчас или никогда. Тогда были выставлены новые требования для кредита. Внешнеполитические, не имеющие отношения к экономике вообще. И вот тут то — Молотов и Микоян были за то чтобы эти требования выполнить - а Сталин против. И тогда-то Сталин понял, что Молотова, который воспринимался всеми как официальный преемник и ориентировались уже на него — при случае договорится с Западом. А он, Сталин — этого допустить не мог. Потому то и начались странные претензии типа каких-то допущенных публикаций в газете, или адмиралов начали судить за передачу союзникам каких-то устаревших секретов. Сталин никогда не действовал в таких случаях напрямую. Он давал понять. И горе тем, кто не понял или не захотел понять.

Вот только его ставка на Берию — оказалась роковой. Берия и свернул тирану шею. Сталин попытался сыграть тонко — он хамски назначил министром обороны, а потом и своим заместителем по Совмину маршала Булганина. Это была оплеуха военным — Булганин не воевал, до войны он был директором завода, а потом председателем Госбанка. И Сталин думал, что Булганин будет противовесом и Берии и Молотову. Он и понятия не имел, что Булганин тесно связан с Хрущевым (жена Хрущева возглавляла партком на заводе, где был директором Булганин), и с Берией (с Берией они вместе пьянствовали и ходили по бабам, Булганин обожал устраивать групповухи и познакомил Берию с Лялей, которая от того в итоге забеременела). А тогда, кстати, участие в групповухе было тяжелым компроматом — Сталин был человеком очень традиционных взглядов на семью, и даже наличие любовницы вызывало у него осуждение. Сам того не понимая, Сталин расставил на главные посты страны закадычных дружков и собутыльников. Которые в итоге от него и избавились.

А разведку у МИДа отобрали.

— Напрасно. Надо бы возобновить практику

Громыко вскинулся

— Этого не хватало!

Я успокаивающе показал рукой

— Речь не идет о переподчинении Первого главного управления.

....

— Речь идет о совершенно ином направлении. Разведке с использованием исключительно легальных источников информации.

...

— Смотрите, Андрей Андреевич. Посольства в любом случае выписывают прессу которая издается в стране их пребывания.

— Да, это так — настороженно подтвердил Громыко

— Мало выписывают. И мало занимаются. Нужно, чтобы посольства аккумулировали информацию, которая в них есть по темам. И высылали сюда. А здесь надо создать мощную аналитическую службу, которая бы проводила обработку информации, вела... картотеки, выпускали еженедельники. Нужно так же озаботиться выпуском дайджестов иностранной прессы по отраслевой тематике. Но в целом — надо накапливать, систематизировать и обрабатывать информацию. С этим — у нас пока прямо скажу, хреновенько...

На самом деле идея была не моя. Ее выдвинул Андропов еще в семидесятые годы. Но так ничего и не смог в этом направлении сделать. Причины непонятны, СССР кстати тратил огромные деньги в валюте на нецентрализованный закуп прессы — каждое министерство выписывало что хочет. А пресса тогда стоила довольно дорого, намного дороже, чем это будет через двадцать лет. Но так как все это происходило неорганизованно — какой-то работы по систематизации знаний не велось, и красивые импортные журнальчики расходились по рукам. Будучи своего рода взяткой для приезжающих с периферии — чего говорить, если в то время пакет с надписью Мальборо стоил пять полновесных советских рублей...

Но сейчас полезность этого начинания не так очевидна. Я работаю здесь на будущее, на перспективу двадцать — тридцать лет. На то время когда появится интернет и сделает во многом не нужным традиционный шпионаж. В мое время девяносто пять процентов секретов по факту не были таковыми, они были в сети — и их надо было оттуда достать и правильно оценить. Но мы все играли в шпионов. Сильная с традициями аналитическая служба МИД — очень пригодится.

— Постой, но есть же Институт США и Канады... — запротестовал Громыко

— И толку то с него? Кто там кстати сейчас?

— Яковлев. С Канады вернулся

Опа... Это как же так получилось. Кто-то его двигает.

— Если посмотреть, сколько мы в него вкладываем, и сколько в итоге получаем — отдачи ноль.

— Ну ты не скажи, Михаил Сергеевич

— Ноль — упрямо повторил я — мы не влияем напрямую на американские процессы, у нас нет своих людей в США, как было при Сталине. Только-только начинаем в этом направлении работать, и то исключительно благодаря МИД и твоей, Андрей Андреевич инициативе. Кто там к тебе, кстати, приезжал, кого ты потом в Ташкент возил?

— Байден. Джо Байден — сказал Громыко

— И как тебе?

— Молод еще... — неодобрительно сказал Громыко — зелен

— Ну не скажи. Он еще с Брежневым за руку держался, какое тебе молод. Но смотри другое. Вот он вернулся в США и высказался насчет афганского мирного процесса — что США должны поддержать советские планы мирного урегулирования в Афганистане, а не препятствовать им. И что получилось?

...

— На него набросились все ястребы — республиканские и кое-кто даже из демократов. Форин Эффейр опубликовала разгромную статью и в числе подписавших — Бжезинский.

— От него можно ожидать, тот еще подонок

— Нет, Андрей Андреевич, я о другом. Ты не знаешь, что рейтинг Байдена даже возрос? Он уверенно идет по штатам, где-то второй, где-то третий — но нигде не ниже третьего места. К восемьдесят восьмому — он может стать сильным кандидатом — тем более что Рейган третий раз участвовать не будет, а Буш... прямо скажем, не трибун.

...

— Этим надо пользоваться. Политика Рейгана по обострению отношений должна уйти в прошлое, ее не поддерживает и большинство американцев. Простому американскому Джо нужна нормальная, хорошо оплачиваемая работа и социальные гарантии, а не флот в шестьсот вымпелов. Эти люди могут пойти за Байденом, особенно если мы Байдену подыграем.

...

— А теперь скажи, институт США и Канады говорит нам что-то подобное? Или он только умеет научно обосновывать сложившееся мнение?

Громыко помолчал. Потом спросил

— И кого ты хочешь на эту твою... службу

Я посмотрел на молча сидящего Фалина

— А вон. Его. Если отдашь.

На самом деле, у меня планы в этом направлении были обширнее. Но об этом — потом.

16 марта 1986 года

Вашингтон, округ Колумбия

После того, как связь с Кремлем прервалась — наступила тяжелая тишина. Которую прервал госсекретарь Шульц

— Они с нами играют — сказал он и для убедительности повторил — они с нами играют.

Никто не ответил

— Убийство Тэтчер...

— Я не верю, что СССР причастен к этому убийству — резко сказал Буш

После этого заявления установилась напряженная тишина

Второй срок. Все дело во втором сроке

В американской конституции про должность вице-президента сказано очень мало, как выразился один из несчастливцев, который ее имел честь занимать — она не стоит и ведра соплей. Но при этом, вице-президента можно хоть как то контролировать на первом сроке — угрозой того что на второй президент пойдет в паре с другим человеком. На втором ему уже все равно — а вот вице-президент должен думать о собственном будущем в политике. Как продолжатель дела своего патрона или... его ниспровергатель.

Должность вице-президента интересная. Через нее попали в большую политику Гарри Трумэн, Ричард Никсон, Джеральд Форд. И чуть не попал Барри Голдуотер*. Он все же на виду, он набирает очки — и он по должности председательствует в Сенате, то есть какие-то рычаги он все-таки имеет. В данном случае все усугублялось тем, что Буш не был ни другом, ни соратником Рейгана — его взяли в команду чтобы переманить на свою сторону Техас и некоторые другие штаты.

— Джордж, не мог бы ты объяснить — натянуто улыбнулся Шульц

— СССР давно уже не занимаются политическими убийствами за рубежом, с чего бы им начинать сейчас. К тому же — не Маргарет ли Тэтчер здесь говорила о том, что с Горбачевым можно иметь дело, что он "хороший парень".

— Что если она ошибалась?

— А что если это ирландские сепаратисты? Или аргентинские адмиралы шлют свой привет?

— Миссис Тэтчер обожала тыкать палкой в нору, где точно есть змеи. Неудивительно, что в конечном итоге ее ужалили...

На заседании СНБ так ни к чему и не пришли — но решили снизить степень ядерной готовности с DEFCON3 до DEFCON2. Русские так же согласились осадить коней.

Бушу надо было переговорить с Конди Райс и он нашел ее в одном из кабинетов аппарата СНБ.

Кондолиза Райс была одной из ближайших советников и соратников Джорджа Буша. Она родилась и выросла на Юге, закончила университет — черная, да еще и женщина, ей это было нелегко. У нее не было ни мужа ни детей, поговаривали что она обменяла карьеру на все что может быть хорошего в жизни человека. Выучив русский, она получила назначение в посольство в Москве. Там проявила себя инициативной, но недалекой дамочкой. Ходила по ночам считать горящие окна в здании Минобороны. В конце концов, русским надоели ее заскоки, и они выслали ее.

Когда Буш стал директором ЦРУ — он принял агентство после провалов Вьетнама и разгрома, предпринятого комиссией Черча. Ему надо было оправдывать само существование агентства — сильно, кстати, повезло, что умер ненавидевший ЦРУ Гувер, у него могло хватить аппаратного веса чтобы закрыть агентство. Аналитики ЦРУ и профессора нескольких университетов, проанализировав известные им данные об СССР — пришли к выводу, что СССР соблюдает договоренности о разрядке, а доля расходов на вооружения устойчиво сокращается. Буш с этим не согласился, и создал так называемую "команду Б", которая исходила из предположения, что все не так и русские успешно маскируют свои агрессивные намерения. В команду Б входили такие люди как Норман Подгорец, будущий неофициальный лидер неоконов и Кондолиза Райс. Подвох в работе этой группы заключался в том, что с самого начала деятельности группы, они ставили ответ впереди вопроса. Они должны были не установить наличие враждебных советских намерений — а ДОКАЗАТЬ их

* * *

* * *

.

Когда Картер выиграл выборы — сменивший Буша адмирал Стенсфилд Тернер нашел выводы "команды Б" несостоятельными, прекратил ее деятельность и уволил участников. Однако, зло уже свершилось — придя к власти, отношение Рейгана к Советскому союзу было сформировано в основном отчетами группы Б, а не объективными данными. Конечно, сыграла свою роль и война в Афганистане, которую СССР начал очень некстати.

Конди Райс была сама по себе значительной интеллектуальной величиной, едва ли не единственным ученым — политологом в команде Буша. Ее главным достоинством было то, что она умела излагать научные теории языком, понятным простым людям — каким вице-президент США и являлся. Она не пыталась показывать свое превосходство, интеллектуально доминировать над собеседником, чем многие грешили.

— Конди — сказал Буш — что ты думаешь о Горбачеве?

— Хм... — задумалась она — это вопрос

— Простых вопросов у меня нет.

— Ну... он русский. Точнее советский. Молод для своей должности — что значит, что ему немало пришлось потрудиться ради нее

— Какова его профессия

— Он юрист

Среди прочих достоинств — у Райс была великолепная память

— Вот как?

— Он первый юрист во главе страны после Ленина. Думаю, это значит, что он все же уважает закон хоть немного. Хотя и...

...

— Продолжай.

— Да гибнет мир, да здравствует юстиция, так кажется, говорят — сказала она

— Хм... интересно.

— Юристы отдельная категория людей.

— Возможно, и не совсем людей. Некоторых не мешало бы посадить в клетку. Что ты думаешь про СССР?

— В смысле?

— Я недавно читал одного диссидента... Амальрик кажется

Райс засмеялась

— Эта чушь.

— Мне это не показалось чушью.

— Если человек уезжает из страны, он подсознательно начинает желать ей неудачи чтобы оправдать отъезд. Но белая эмиграция ждет развала СССР с двадцатых годов

— То есть причин беспокоиться нет?

— Не больше чем нам.

— А что ты скажешь про Ельцина?

Райс посмотрела с подозрением

Откуда вы знаете это имя, сэр.

— Слышал где-то. Итак?

— Это член Политбюро, нового Политбюро. Числится восходящей звездой.

— Кто он?

— Русский, уральский технократ. Строитель по образованию, говорят, привлек внимание тем что смог построить дом за неделю.

— Эка невидаль

— Пятиэтажный дом, сэр.

— Интересно...

— Переведен в Москву, Горбачевым назначен главой Госстроя. Относится к либеральному крылу Политбюро

— Что это значит?

— Те, кто выступает за внедрение кооперативных методов, некоторых элементов рынка. Как в Венгрии к примеру

— Он может быть против Горбачева?

— Но зачем? Горбачев его политический отец.

— Вот как. А что насчет Путина?

— Путин? Кто это?

— Ты его не знаешь?

— Понятия не имею кто это. Можно записать фамилию?

...

— Вы его знаете? Кто он?

Буш улыбнулся

— Один КГБшник. Говорят, он сейчас в Дрездене. Ничего особенного.

* К слову интересный и недооцененный американский политик. Он так и не смог стать ни президентом, ни вице-президентом. Однако, именно его окружение — сформулировало ту повестку дня, на которую Америка свернула после разгульных клинтоновских девяностых

* * *

* * *

Буш был директором ЦРУ во времена Джеральда Форда, малоизвестного американского президента, который никем не был избран и был единственным человеком, который был и вице-президентом, и президентом США, не выиграв выборы ни на одну из этих должностей. Однако, при нем фактически сформировался костяк республиканских администраций обоих Бушей, вышли на политическую арену Буш, Чейни, Рамсфельд, Кондолиза Райс

Информация к размышлению

Чтобы понять, кто такой Саддам, как он оказался у власти и почему он принял решения добиваться лидерства не только в своей стране, но и в регионе в целом — надо понимать, чем был Ирак в то время и чем был в то время Восток...

К тому времени, когда Саддам начал бороться за лидерство в Ираке — шел развал европоцентричной колониальной системы во всем мире. Причем, это устраивало как США так и СССР. Британия в большинстве случаев предпочитала уходить мирно, сама страна была в тяжелом кризисе. Освободившиеся страны шли по одному из двух путей — либо там сохранялась законная власть, почти всегда это была монархия — либо власть захватывала армия. В британской колониальной системе — туземные армии были и кузницей кадров и инструментом модернизации — и неудивительно, что во многих странах военные брали власть. Свободные офицеры - это было незримое сообщество военных, которые испытывали общие чувства — презрение к Западу, ненависть к Израилю, ощущение несправедливости разделения арабской нации. Многие из них владели английским языком и могли общаться друг с другом.

Потом для многих общим языком станет русский...

Военные пришли к власти в Египте, Пакистане, обоих Йеменах, Сирии. Вдохновляющим примером стал конечно Египет — харизматичный Гамаль Абдель Насер сменил монарха, про которого египтяне говорили, что если существует семь смертных грехов, то наш монарх придумает восьмой. Сумели сохранить власть монархи в Иордании, Саудовской Аравии, ОАЭ, Кувейте. Но постепенно — власть во всем регионе переходила к "прогрессивным элементам".

Ирак изначально не выделялся на общем фоне — разве что жестокостью, с которой военные обошлись со свергнутым монархом, расстреляв на месте его и всю его семью. Но затем — генерала Касема ставшего президентом — тоже свергли и за власть начала бороться БААС — партия арабского социализма.

Теперь про самого Саддама.

Саддам — отличался от всех арабских лидеров своим происхождением. Оно было таким, что ему побрезговал бы пожать руку даже простой бедуин. Любое арабское общество — феодальное и иерархическое общество, там не поймут советского "кто был никем, тот станет всем". Если ты никто — с тобой не будут разговаривать, вести дела, за тебя не отдадут дочь замуж. А Саддам был именно что никем — такого низкого происхождения не было ни у кого из правивших одновременно с ним правителей. Он родился в Тикрите. Тикрицев — знают во всем Ираке, благодаря их акценту, считают их деревенщинами и не уважают. Он родился в семье бедных крестьян и отец не дал ему своей фамилии. А это еще хуже — ребенок, которому отец не дал фамилии считается нагулянным, ребенком проститутки. С ним — не будут церемониться даже соседские дети.

Саддам не служил и в армии, этом арабском социальном лифте. У него никогда не было воинского звания, заслуженных в бою наград. В соседней Сирии, где тоже правила БААС — Хафез Асад был, по крайней мере, генералом, летчиком, командующим ВВС из приличной семьи. Хосни Мубарак был генералом, как и Анвар Садат, они участвовали в боях. В Иордании монарх был офицером, его мать была дочерью британского полковника. В Кувейте, ОАЭ, Саудовской Аравии правили потомки Пророка Мухаммеда и Шерифа Мекки. В соседнем Иране правил аятолла — лицо высшего духовного звания, духовный лидер шиитов. В Турции — у власти был тоже генерал, как и в Пакистане.

Саддам был никем.

Правда была в том, что Саддам был уличным бандитом. Он был специалистом по грязной работе в партии, лично совершал нападения и убийства. Он правильно выбрал сторону — армейского генерала аль-Бакра, которого знал с детства — и стал при нем в итоге вице-президентом. Опять — он выполнял до времени любую грязную работу, какую ему поручали президент и партия. И лишь получив контроль над госбезопасностью, и расставив своих людей, он через несколько лет решился на переворот.

Но и придя к власти, Саддам понимал, что его никто не уважает. Ни в стране. Ни за ее пределами. В стране со столь богатой традицией переворотов — это не могло кончиться добром.

Потому Саддам стал вести себя, так как он и должен был себя вести, чтобы уцелеть. Он ненавидел армию и периодически устраивал там чистки. Генералы, которые побеждали в войне с Ираном — долго не жили, так как в Ираке должен был быть один победитель. Он параноидально боялся, он, ложась спать, клал пистолет под подушку и автомат под кровать. Он обрушил на иракское общество лавину террора, чтобы боялись. Как-то раз он лично застрелил сына бедуинского шейха за неосторожное слово — просто чтобы унизить бедуинов и показать кто главный.

Саддам совершенно не был религиозен — мало кто знает, что он покровительствовал христианам. Когда он пытался убить президента, еще молодым, был ранен — именно в христианском монастыре он спасся от погони.

Саддам не был и идеологичен. В разных районах — он приказывал вешать разные плакаты. Например, в армейских частях вешали его портреты в военной форме, в деловом районе — портрет Саддама в деловом костюме и с телефоном. Были портреты Саддама у машины, Саддама у мечети, Саддама с блюдом сладостей.

В первую пятилетку — он пытался проводить социалистические реформы, даже с организацией колхозов — но при первых трудностях все переиграл. Ирак был капиталистической страной — но без малейших гарантий и прав. Если Саддаму что-то нравилось — он это забирал. Многие отрасли импорта контролировал он или его сыновья. Нефтяная промышленность была национализирована.

Саддам обожал охоту. Он мог жить на природе и охотиться целый месяц.

Что интересно — Саддам хорошо играл в шахматы, пытался писать стихи и прозу.

И Саддам любил Америку. Америку он обожал, его любимым фильмом был Крестный отец, он обожал смотреть американские вестерны. Он курил сигареты Мальборо и ездил на автомобиле Олдсмобиль. Автомашины этой марки были только в гараже президента...

Начало марта 1986 года

Багдад, Ирак

Тьма не может прогнать тьму, это посильно только свету...

Мартин Лютер Кинг

Тьма, пришедшая со Средиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором город. Исчезли висячие мосты, соединяющие храм со страшной Антониевой башней, опустилась с неба бездна и залила крылатых богов над гипподромом, Хасмонейский дворец с бойницами, базары, караван-сараи, переулки, пруды... Пропал Ершалаим — великий город, как будто не существовал на свете. Все пожрала тьма, напугавшая все живое в Ершалаиме и его окрестностях.

Михаил Булгаков

Ирак — и Багдад в частности — за нефтяное роскошное десятилетие, за "поздние семидесятые" — обогатился и обновился так как мало какая столица в регионе. На место лачуг — пришли виллы, отстроены целые кварталы высотных зданий, через бесплодные, непрохожие пустыни — стрелами вытянулись роскошные бетонные автобаны. До 1979 года Ирак соревновался с соседом — шахским Ираном. Сейчас — с аятоллами он уже воюет, потому денег стало намного меньше. Но амбиции никуда не делись, они не сгинули в обильно политой кровь Шатт аль-Араб. Амбиции — все время с нами...

На перекрестке столичных дорог — недавно построили здание, как и большая часть новостроек — неприглядная, бетонная. С угла здания — возвышается семиэтажная высотная башня, само здание принадлежит районному партийному комитету БААС. Кому принадлежит башня — не знает никто. Говорят, что там находятся партийные архивы, но никому и в голову не приходит это проверить, потому что иракцев давно отучили совать нос не в свое дело. Иногда — к отдельному входу подъезжают машины и грузовики, все как один старые и обшарпанные.

На верхнем, седьмом этаже — кабинет только один, он почти всегда пустует, но не сегодня. В обшарпанной приемной сидит бедуин, сжимая в руках автомат — он привез сюда хозяина этого кабинета и он увезет его отсюда, как только хозяин закончит. Они приехали на белом, довольно обшарпанном Мерседесе 116 серии с затемненными стеклами и знаками "такси" — на Востоке самая обыкновенная машина. И тут полно тонированных стекол — из-за жары.

Хозяин кабинета — сидит в нем запершись, курит сигару — небольшую, никакого сравнения с тем, что курил Черчилль. Дверь открывается и закрывается от кнопки на его столе, перед тем он видит на телеэкране кто пришел. Вся система наблюдения французская, само здание строили южные корейцы. В кабинете есть потайной ход, о нем никто не знает.

Человека зовут Саддам Хусейн, и он обдумывает следующие шаги по захвату регионального лидерства. Только что он прочел газету, в которой говорилось о смерти Маргарет Тэтчер — конечным заказчиком которой был именно он, Саддам Хусейн. Он многое сделал для этого — и многое еще предстоит....

Ранние годы Саддама Хусейна очень похожи на ранние годы Сталина. Он предположительно родился 28 апреля 1937 года в селении Аль-Ауджа в 13 км от иракского города Тикрит. Точную дату его рождения не знает никто потому что бедуины не праздновали дней рождения, а детей регистрировали когда приезжал правительственный чиновник, один или два раза в год.

У Саддама не было фамилии, потому что его отец, безземельный крестьянин умер до его рождения, а мать его была далеко не безупречной репутации. Его настоящим отцом, возможно, был дядя по материнской линии Хейраллах Тульфах, в доме которого маленький Саддам и родился. Этот человек был причастен к попытке националистов в 1941 году привести к власти прогерманское правительство, он был причастен к деятельности так называемого "Золотого квадрата" и почитал Адольфа Гитлера. В доме дяди — Саддам еще ребенком познакомился с Хасаном аль-Бакром, тоже армейским офицером и будущим президентом Ирака.

Мать Саддама Сабха Тульфах аль-Муссалат вышла замуж за брата умершего мужа Хасана Ибрагима. Согласно бедуинским традициям, жену и детей умершего брата берет себе другой брат: на практике же это выливалось в сексуальное и не только рабство и нищенскую, беспросветную жизнь. Саддама все время дразнили мальчишки, обзывая его безотцовщиной — ведь ни один мужчина не дал ребенку фамилию своего рода. Саддам учился интриговать, мстить и ненавидеть. Придя к власти, он поставил матери мавзолей и посвящал ей стихи и поэмы. Отца — ни своего, ни приемного — Саддам демонстративно не помнил. Многих из тех, кто издевался над ним в детстве — он нашел и казнил. С того же момента Саддам не доверял армии — он прекрасно помнил, какие разговоры велись офицерами в доме его дяди.

Его имя — Саддам — в переводе означает "тот, кто противостоит".

Дядя вышел из тюрьмы в 1947 году — его посадили за попытку прогерманского переворота в 1941 году, но сейчас — амнистировали. Как грамотного — его назначили директором школы, он забрал племянника к себе из семьи, где он всем мешал. Саддам пошел в школу и окунулся в водоворот арабского национализма и баасизма.

Баасизм (от арабского аль-Баас или Баас, что означает "возрождение" или "воскрешение") — панарабская лево-националистическая идеология, основывающаяся на идеях сирийских политических деятелей Заки аль-Арсузи, Мишеля Афляка и Салаха ад-дин Битара. При этом — лидеры движения находились между собой в конфликтных отношениях, напоминая русских революционеров.

Баасизм ставит своей целью создание и развитие объединенного арабского государства.

Корни баасизма произрастают из марксизма, при этом перед баасистами стояла та же самая задача, что и перед русскими народниками или китайскими коммунистами: как адаптировать европейскую по сути идеологию к реалиям Востока, где мало городов, почти нет промышленного пролетариата, а главными актерами исторической сцены являются кочевники-бедуины и крестьяне. Смена исторических формаций, конфликт эксплуатируемых и эксплуататоров — все это было неприменимо к реалиям Востока. Кочевников никто не эксплуатировал, как и крестьян, в реалиях Востока огромную роль играли племена. Проблемой — была отсталость, разобщенность, а так же присутствие британских и французских колонизаторов которых все ненавидели. Надо сказать, что первый съезд партии БААС состоялся в Дамаске, после того, как французская армия покончила с планами рода Хашимитов создать единое арабское королевство со столицей в Дамаске и королевской династией Хашимитов во главе. Фейсал ибн Хусейн не смог ничего сделать против французской армии — значит, продемонстрировал всем местным то, что определит путь этого региона на десятилетия вперед. Слабость королевской власти — и в Сирии и в Ираке установились диктатуры. Бессмысленность дипломатии перед лицом силы — и там и там армия станет основой, опорой государства. Запад — лжив, лицемерен и жесток, ему нельзя доверять — и при первой возможности обе страны перейдут в антизападный лагерь, а уже в двадцать первом веке сначала Ирак, потом и Сирия — окажут Западу самое ожесточенное и отчаянное сопротивление

БААСизм в отличие от ленинизма не универсален, ему нечего предложить кому-то кроме арабов и он обращается только к ним. Конечная цель баасизма — создание великого арабского государства, технически и социально прогрессивного. В отличие от ленинизма и исламизма — баасизм не предполагает, что враги и чужаки проникнутся мудростью учения и примкнут к баасистам — он говорит, что враги должны быть побеждены силой, а затем либо уничтожены, либо изгнаны навсегда.

Само по себе название партии — баас — заключает в себе и программу действий, так как это слово означает возрождение: возрождение великой арабской нации. Во главе этого движения — должна стоять прогрессивная партия формирующая правительство. Государство должно принимать и реализовывать программы технического развития, строить заводы и приглашать специалистов — но при этом БААСисты никогда не пытались запрещать частную собственность и обобществлять землю или что либо еще. БААС предельно аккуратно относится к истории, всемерно восхваляя арабский народ и к религии. В нем нет и следа ненависти к "проклятому прошлому", столь свойственному русскому революционному классу, и это при том, что на Арабском востоке бесправия и угнетения было намного больше. Нищета арабского феллаха — не идет ни в какое сравнение с нищетой русского крестьянина, работающий арабский феллах так же беден, как русский побирушка с паперти, ничего не делающий. И гораздо более бесправен.

Слоган партии Баас: "Одна нация, несущая Вечное Послание".

БААС никогда не относилась враждебно к армии, наоборот — считала ее двигателем технического и социального прогресса. С исламом она тоже никогда не враждовала, хотя пыталась взять его под контроль.

Кто же был врагом и альтернативой БААС?

Помимо аристократии, в том числе племенной главным и злейшим врагом БААСистов были братья-мусульмане. Это движение образовалось в Египте и тоже считалось освободительным. Однако то что предлагали братья: Коран — наша конституция, возвращение к нормам ислама и максимально полное следование ему в сочетании с современными приемами политической мобилизации и участием исламских партий в политике — БААСистами целиком и полностью отвергалось.

В 1955 году Саддам Хусейн вместе с дядей переехал в Багдад, где был принят в старшую школу в городском районе аль-Карх. Здесь Саддам окунулся в политическую жизнь и стал свидетелем переворота и зверского убийства королевской семьи в 1958 году. Молодой Фейсал II праздновал помолвку с невестой, правнучкой Абдул-Маджида II, "турецкого Сталина" — когда дворец окружили войска. Это было результатом катастрофического просчета: для быстрейшей переброски армии на запад страны — король разрешил военным частям проследовать через Багдад с боекомплектами — что было впервые для Ирака и кончилось трагедией. Командовавший войсками генерал Касем — оказался членом Свободных офицеров. Когда молодой король и вся его семья вышли из дворца — по ним открыли огонь из пулемета.

Моментально появились заговорщики против кровавого режима Касема, и левые и правые — и Саддам был одним из них. До этого — он уже предположительно успел совершить убийство — его разыскивали за убийство чиновника в родном Тикрите, терять ему было особо нечего. За участие в покушении — он вынужден был бежать в Сирию (где встретился с Мишелем Афляком), затем в Египет, где поступил в университет. Уже там — он узнал о смерти Касема: главу государства вызвали на телестудию, но вместо интервью — расстреляли на месте. Несколько дней иракское телевидение показывало мертвого, привязанного к стулу генерала Касема и солдат, глумящихся над телом. Понятно, что после такого зрелища ценность человеческой жизни в Ираке — стремилась к нулю.

Осенью 1959 года Саддам Хусейн пересёк сирийскую границу и прибыл в Дамаск, а уже в феврале 1960 года он прибыл в Каир — партия послала его на учебу в город, который заслуженно считался интеллектуальным центром арабского мира — и надеждой на его освобождение. Там правила военная хунта во главе с Насером, арабским националистом и мечтателем, который не только мечтал о едином арабском государстве, но и все делал для этого. Советские военные советники обучали специалистов египетской ПВО, а нацистские ученые — строили для Насера египетские баллистические ракеты и реактивный истребитель. Саддам стал членом местной ячейки "Баас", а затем был избран членом е" египетского регионального командования, он получал стипендию от правительства Египта — но особой благодарности не испытывал. Его целью отныне — станет превзойти и затмить Насера и стать политическим и военным лидером всего арабского мира. На этом пути он рассорится и с Мишелем Афляком и с Хафезом Асадом.

После свержения Касема — Саддам принял решение вернуться. Партия БААС пришла к власти в Ираке, среди ее лидеров был бригадный генерал Аль-Бакр, друг его дяди, который знал Саддама еще маленьким.

Саддам не обладал каким-либо заметным влиянием в иракской "Баас", кроме того многие знали, что то покушение на Касема в котором Саддам участвовал из-за него и сорвалось — он слишком рано открыл огонь. Получив малозначительную должность члена центрального бюро партии по делам крестьян. Саддам много ездил, знакомился с людьми на местах, принимал людей в партию, организовывал баасистские ячейки. Многие из тех с кем он познакомился в тот период — будут с ним до конца. Кроме того будучи членом "национальной гвардии" (партийное ополчение) Саддам посещал концлагеря, лично принимал участие в пытках.

11 ноября 1963 года на внеочередном заседании регионального командования партии "Баас" левая фракция была исключена из её рядов. Саддам вместе с группой вооружённых соратников лично арестовал генсека — это кстати первый случай, не считая покушения, когда Саддам играет в деятельности партии важнейшую роль. Мишель Афляк прибывает в Ирак, где фактически переигрывает решение регионального отделения, принимая решение исключить из партии и представителей правой фракции. Власть в стране переходит к генералу Арефу, который распустил "национальную гвардию", и арестовал родственника Саддама Ахмеда Хасана аль-Бакра. Саддам, как активный участник переворота переходит на нелегальное положение и теперь уже разыскивается своими товарищами. Благодаря тому, что он поддержал позиции Афляка, Саддам избран во временный состав иракского регионального командования партии "Баас" (аналог политбюро). Он возвращается в Ирак и начинает подпольную деятельность, одновременно готовя покушения на Арефа. Но иракская безопасность срывает покушения и арестовывает Саддама. Уже в тюрьме, Саддам избран заместителем генерального секретаря иракского отделения партии "Баас" при генеральном секретаре отделения Ахмеде Хасане аль-Бакре.

В феврале 1966 года левый переворот в БААС происходит уже в Сирии, Афляк фактически теряет контроль над своим детищем. Теперь правящая фракция в Сирии помогает БААСистским подпольщикам в Ираке. Почти сразу после этого Саддам бежит из тюрьмы, а уже в апреле 1966 года в странной авиакатастрофе погибает президент Абдель Салам Ареф. Страну возглавляет его брат, но он слабее и ему удается проправить всего два года. Летом 1967 года Ирак в числе других арабских государств терпит поражение в Шестидневной войне с Израилем, что взвинчивает политическую обстановку в стране. 16 июля 1968 года в стране начинается очередной военный путч, правительство Арефа объявлено кликой воров, шпионов и сионистов. Танки штурмуют президентский дворец, в одном из танков — Саддам. Ареф бежит в Лондон.

Для руководства страной и партией был образован Совет революционного командования во главе с Ахмедом Хасаном аль-Бакром. В состав органа вошли, среди прочего, Саддам Хусейн, а также все четверо лидеров путчистов. Ахмед Хасан аль-Бакр занял пост президента Ирака. Таким образом, Саддам официально входит в состав высшего руководства страны. Его отличие от других — он не военный и не политик, а бандит. И умеет, когда надо убивать лично.

Вскоре Саддам избавляется от премьера ан-Наифа и министра обороны Дауда — причем в обеих случаях решение принимает аль-Бакр, но выполняет Саддам: ан-Наифа он ведет к самолету, который вывезет его из страны под дулом пистолета. Саддам Хусейн становится заместителем председателя СРК и вице-президентом Республики Ирак. В числе прочего, он по должности курирует кадры и госбезопасность.

В 1969 году Саддам окончил багдадский университет "Мунтасирия", получив диплом юриста. В 1971-1978 годах с перерывом он прошёл обучение в военной академии в Багдаде. Саддам приезжает в СССР, где подписывает договор о дружбе и сотрудничестве.

Последним шагом к власти для Саддама становится "баасизация" страны. Он начал с госаппарата, срастив его с партийным. Затем произошла "чистка" в армии: все нелояльные к режиму офицеры увольнялись либо отправлялись служить в Курдистан, а в военные академии и колледжи стали приниматься только члены партии. "Баасизация" армии, по замыслу Саддама, имела целью создания "идеологической армии", нацеленной на защиту власти партии. С помощью секретной службы Саддаму удалось справиться с противостоящими ему в партии и правительстве силовиками, расставить на ключевые места верных людей (преимущественно из родственного тикритского клана) и установить контроль над важнейшими рычагами управления государством.

Только в июле 1979 года Саддам берет власть. Аль-Бакр уходит в отставку "по болезни". В стране уже два года идут казни и чистки коммунистов. На съезде, который избрал Саддама председателем Совета революционного командования, он сразу заявляет о наличии гигантского заговора в пользу Сирии — той самой Сирии, которая ему когда-то помогала, организовывала побег. Прямо на съезде секретная полиция схватила более шестидесяти делегатов, в том числе и родственников Саддама. Все они после пыток будут расстреляны.

И вот тут Саддам сразу совершает ошибку, которая омрачает все его президентство и после которой он выбирал уже из худшего. Он ввязывается в войну с Ираном.

Иран вдвое больше Ирака, но это ничего не значит. Из Ирана только что бежал шах и произошел исламский переворот — или революция, кому как. Армия дезорганизована, там многое держалось на американских советниках и инженерах. Бешеные фанатики, в числе которых будущий президент Ахмадинеджад — захватили американское посольство. В стране действует подполье, убивая аятолл. Как наверное потом жалел Саддам, что он не приказал схватить и казнить аятоллу Хомейни, когда тот два года жил в Ираке. Но он — как и американцы — сильно недооценили этого злобного и фанатичного старика. От злости, он приказал казнить иракского аятоллу ас-Садра — прибывшие солдаты вбили ему в голову гвоздь. Сын казненного аятоллы Муктада ас-Садр — будет организовывать сопротивление американским оккупантам, и требовать казни схваченного американцами — же Саддама.

Понятно, что Саддам не хотел захватить весь Иран — ему нужны были река Шатт аль-Араб и прибрежные провинции, богатые нефтью. И — устье реки с огромными нефтяными терминалами. Но Саддам недооценил Иран. Точнее — его молодежь. Власть в стране, где совсем недавно отдыхала Жаклин Кеннеди — взяли сельские парни — фанатики, которые слепо подчинялись своим духовным лидерам из Кума — а те не знали жалости. Они готовы были бежать в полный рост на пулеметы Саддама — как они бежали на пулеметы шахской охранки. А аятоллы были настолько жестоки, что могли послать детей на минное поле, вручив каждому пластиковый ключик и сказав, что это ключик от рая*.

Армия Саддама была сильна, и он усиливал ее — но она не могла наступать в топкой, болотистой местности Шатт аль-Араб, которая к тому же прерывалась горной грядой, отделявшей ее от остальной части страны. Тем более если оборону держали — и не только оборону — толпы фанатиков, готовые на все. А аятоллы объявили джихад и один раз иранская армия почти взяла Басру, южную столицу Ирака была готова к стратегическому наступлению на сам Багдад. В ответ Саддам, у которого не было столько живой силы, но у которого были стратегические бомбардировщики Ту-22 — приказал бомбить Тегеран. Но картины это не меняло — у Ирака не хватало людей на решительное наступление, Иран же страдал от нехватки оружия и боеприпасов. Большая часть техники была американской, но американцы теперь были Большим сатаной. А с другой стороны подпирал Малый сатана — Советский союз. Войска которого стояли в Афганистане и который не испытывал по поводу Ирана никаких иллюзий.

Однако мало кто знал, что изначально — план наступления на Иран был не иракским, а ирако-советским, и Саддам должен был вторгнуться с Запада, в то время как советские войска — с севера. У СССР на Иран были очень большие планы, не просто так в горах Азербайджана был построен командный пункт стратегического уровня. Но все сорвалось, по непонятным причинам СССР вторгся в нищий, никому не нужный и даром Афганистан вместо Ирана, потом умер Брежнев. Саддам в итоге решил попробовать в одиночку и.... попался.

Винил он понятно, советских предателей, не себя.

Саддам был всего лишь продолжателем дела Насера — но великим продолжателем. У него было куда лучшее географическое положение: Ирак был центром Большого Ближнего Востока, имел огромные запасы нефти сам и непосредственно граничил с крупнейшими нефтяными регионами мира, у Саддама был прямой, в день перехода танков выход, что к Кувейту, что к наиболее богатым иранским месторождениям, что к крупнейшему в мире саудовскому месторождению Румайла на севере страны. Ирак был намного больше, чем средняя арабская страна, что давало Саддаму преимущество в мобилизационных ресурсах, в отличие от многих стран региона он имел на своей территории крупные реки и неплохое сельское хозяйство. Ирак непосредственно не граничил с Израилем, что было бы плохим соседством. Саддаму не хватило только одного — крупного внешнего спонсора, которого неожиданно нашел Садат. Именно потому — Садат должен был умереть.

Каир, Египет.

Шестое октября восемьдесят первого года. Прекрасная погода, на небе ни облачка. Умерено жарко...

Фельдмаршал Анвар Садат готовится принимать парад. Его супругу леди Джихан — одолевают дурные предчувствия, но Садат говорит: что ты. Я иду к своим детям...

Он отказывается надеть бронежилет — будет заметно, к тому же он располнел.

Четыре часа спустя, парад. Он уже близится к концу, над площадью красиво расходятся самолеты, за ними тянутся дымы, окрашенные в цвета государственного флага. Все взгляды устремлены вверх. В это время — перед самой трибуной останавливается тяжелый Краз с артиллерийским орудием на прицепе. Садат встает — он думает, что солдаты как то по-особому хотят приветствовать его. Лейтенант Халед аль-Исламбули и его подчиненные, устремляются к трибуне, открывая шквальный огонь из автоматов. Хусейн Аббас Али, снайпер, чемпион египетской армии по стрельбе — остается в кузове и одиночными снимает цели одну за другой. Американские телохранители — а Садата охраняли бойцы Дельта Форс — ничего не могут сделать. Погибло одиннадцать человек, ранено двадцать восемь. Исламбули берут живым, но раненым и начинают пытать еще в вертолете. Пытаются узнать, есть ли военный заговор. Он только улыбается...

Никто так и не понял, что произошло. Убийство приписали "Исламскому джихаду", но его оспаривали еще несколько группировок. Кроме того Садата смертельно ненавидели палестинцы за Кэмп-Дэвид и советские — за то что нагло поменял курс на проамериканский и выгнал советских советников. До истинной причины демонстративного убийства — так и не докопались.

Настоящий заказчик в это время сидел на берегах Тигра — он, кстати, намекнул, назвал улицу в Багдаде в честь лейтенанта Исламбули. Саддам сохранял тесные связи с Египтом, прекрасно его знал, учился там. Он прекрасно понимал, что многолюдный Египет, в котором к тому же находится всемирно известный исламский университет аль-Азхар, имеет намного больше шансов стать центром консолидации исламского мира — чем Ирак. Его это сильно, очень сильно не устраивало, продолжателем дела Насера он видел себя, а не Садата. Когда же Садат пошел на заключение мирного договора с Израилем — Саддам откровенно разозлился. Садат выговорил себе огромные привилегии — американцы брали на содержание его армию, начинали платить жалование его офицерам, поставлять самое современное вооружение, начинали промышленное освоение Египта. Фактически, Египет заменил американцам взбунтовавшийся Иран. А Ирак в это время завяз в войне с Ираном и терял, катастрофически терял и время и силы. Несколько лет — и Египет уже не догнать! Да и пример дурной. Потому Саддам принял решение нанести удар — пока не поздно. Остальное — дело техники.

Ставший президентом после смерти Садата Хосни Мубарак — больше уже ни на что не претендовал...

Мало кто понял, что корни этого страшного преступления — надо искать не в Каире. И не в Тель-Авиве. А в Багдаде. Еще меньше — никто точнее — не понял, почему случилось то что случилось. Проамериканский правитель Египта был невыгоден Саддаму, потому что Саддам... сам хотел стать таким правителем. Он разочаровался в социализме очень быстро — после первой же пятилетки, когда понял — это не работает. Хотя отношения с СССР не порвал. Душой же — он был всегда проамерикански настроен. Он пьет американский виски и курит сигареты Мальборо. В его стране — автомобилями марки Олдсмобиль может владеть только он сам и его приближенные, это машина президентской канцелярии. В отличие от Хафеза Асада — частично и в пику ему — Саддам готов служить США, он не просоветский, в Ираке компартию уже называют "партия расстрелянных". Он убил Садата потому что Садат сумел построить с американцами такие же отношения, какие бы хотел построить он сам. Американцы платят жалование египетским офицерам — это часть сделки по Израилю. Поставляют новейшее американское вооружение. Открывают заводы — после падения Ирана в объятья исламских экстремистов американские компании переезжают в Египет — самый большой рынок потребительских товаров в арабском мире. Они уже строят автозавод...

В арабском мире может быть только один лидер. И Саддам не сомневается, что им должен быть только он сам.

Саддам боится ислама — хотя иногда на камеру он молится в мечети. Он прекрасно понимает — с Братьями — мусульманами не договориться, пусти их в страну — и они рано или поздно попытаются захватить власть. Для них любая светская власть, не основанная на законах шариата — преступна, те кто поклоняются кому-либо кроме Аллаха — безбожники. А Саддам хочет чтобы все поклонялись только ему, Саддаму. Саддам сторонник технических новшеств, в местной охранке работает много кинооператоров, все пытки, все допросы, все признания — снимают на видео. Долгими вечерами он сидит и смотрит их. Анализирует. Делает записи. Отдает приказы.

Новый способ казни, который придумал лично он — поставленный на попа автомобильный двигатель и специальный стол. Человека привязывают к столу, запускают двигатель — и центробежная сила медленно разрывает его на части.

В государстве Саддама везет тем, кого просто расстреливают.

Саддам постоянно ищет способ стать лидером всего арабского мира — именно потому он затеял смертельную игру с палестинцами, для них он строит целый новый квартал в Багдаде на полмиллиона жителей, фактически город в городе. Для стройки — он нанял корейских рабочих, они сейчас в Ираке везде. Палестинцы же — везде на Ближнем Востоке, это народ — изгнанник, во многих странах есть лагеря беженцев, каждый такой лагерь — это государство в государстве. Больше всего — палестинцев в Ливане, Сирии, Иордании — точнее из последней их изгнали. У них — огромные связи за рубежом. Но Саддаму — палестинцы нужды только для торга. Он ждет предложений от американцев — и как только таковые поступят, палестинцы станут не более чем разменной монетой.

Но предложений не поступает.

Саддам не понимает американцев. Не понимает, почему они все еще ставят на Саудовскую Аравию — там ведь нефти не больше чем у него. Он не понимает американцев — и злится. Ведь он так любит ковбойские фильмы.

Саддам считает, что его предали. Он в общем то сдерживает дикие орды персов не в своих интересах — в интересах всех. Они ведь — эти проклятые аятоллы — не скрывают своих намерений нести революцию дальше, поджечь весь регион. Они уже пытались устроить бойню, был захват Каабы. Сейчас они атакуют объекты нефтяной инфраструктуры, в Персидском заливе началась "танкерная война". Но американцы не могут сделать последний, правильный шаг — и сделать ему предложение. Хотя Шестой флот фактически исполняет роль иракского флота, борется с дикими персами в Заливе. Который и не Персидский вовсе — это Арабское море.

Решение нанести удар по Англии — Саддам принял в попытке выйти из патовой ситуации и одновременно — ударить по тем, кто по его представлениям ставил ему палки в колеса. Англичане! В отличие от американцев — они присутствовали в регионе очень давно — фактически они его и создали в современном виде. Они держали "мандат" на Ирак, они же — создали проклятый Кувейт, который никогда не был независимым. Они до сих пор присутствовали во многих странах как военные советники, они принимали на обучение офицеров в Сандхерст, готовили телохранителей для эмиров и султанов**. Саддам не без оснований подозревал, что именно британские псы нашептывают про него американцам всякое.

А тех, кто распускает рот, ждет незавидная участь. Как-то раз одна девочка в школе сказала учителю, что ее отец накрывает покрывалом телевизор, когда там говорит Саддам — чтобы не слышать. И ругается. Скоро пришли люди и перерезали отцу горло. На глазах у семьи.

Саддам не прощает.

Тэтчер мертва — это хорошо. Помимо прочего — Саддам давно уже искал выходы в Европу, пусть и через "заднюю дверь". Он искал подходы к грекам (гречанкой была его любовница по имени Парисула

* * *

), югославам, румынам. Сработали румыны. В Румынии — он нашел кодлу циничных до предела, продажных генералов во главе с бывшим гостиничным вором — но при этом довольно сильную промышленность, мощные, разветвленные спецслужбы, нефтепереработку — и связи с Францией. Последнее для Саддама было критически важно — он искал способы ускорить свой ядерный проект. Его спецслужбы знали о преступных действиях французского режима, за большие деньги продававшего ядерные компоненты и технологии и в Пакистан, и в Северную Корею и еще Аллах знает куда.

Саддаму нужны были самолеты Мираж и дальнобойные ракеты. Он знал, что Югославия заказала во Франции проект недорогого истребителя

* * *

— и искал возможность присоединиться.

Ему нужны были носители ядерного оружия...

Бразильцы в ядерном центре Саада — работали над межконтинентальной баллистической ракетой...

Отложив газету, Саддам просчитывает варианты.

СССР не подойдет. Косыгин во время последнего визита отказался продавать ракеты и не согласился поставить Ту-22М — Бэкфайр, стратегический бомбардировщик. Если американцы так и не придут... но если и придут — они не идиоты. Иран их многому научил.

Остается Европа. Восточная Европа.

Северная Корея. Возможно и Южная.

Китай.

Саддам прекрасно понимает, что миру нужен третий центр силы — а возможно и четвертый, пятый. Но он не может появиться, пока две сверхдержавы не будут ослаблены и не погрязнут в грызне между собой. В этом плане Холодная война для Саддама выгодна.

Саддам открывает ящик стола. Смотрит на портрет в дорогой рамке кабинетного формата. На нем — человек в серой униформе что-то кричит, указывая рукой вперед и вверх.

вперед и вверх....

Это Адольф Гитлер. Святой человек для каждого арабского националиста, на трудах Гитлера, Гиммлера, Геббельса — выросло уже второе поколение арабских националистов. Саддам был еще маленький — но помнит, как жадно ждали в деревне известий, как молились Аллаху за победу немецкого оружия, как ждали подхода войск Роммеля.

Для любого арабского националиста — Гитлер учитель, пророк, он первым указал главного врага — евреев, и первым восстал против сионистского ига. За это его и убили.

Чего не хочет Саддам — так это повторить ошибки Гитлера, допустить создания против него единого фронта из Запада и СССР. Нет, их нужно максимально рассорить, перед тем как делать свой ход — и нужное уже делается.

В последнее время — Саддам все время думает про Восточную Европу. Именно там — находилось большинство стран, которые приняли гитлеризм, часто в своей собственной версии — но приняли. Именно эти страны послали — кто полк, кто дивизию — в поход на азиатский Восток. Все это не случайность, это следствие тех же самых настроений, что бродят сейчас на Востоке. Восточная Европа ущемлена, разобщена, унижена самой историей. Она находится под пятой сверхдержав. Именно там следует искать главных союзников в борьбе как с азиатской Россией, так и с коллективным Западом.

Венгрия 1956, Чехословакия 1968, Польша 1982 годы. Все это свидетельства того что котел кипит, недовольство копится.

Значит, можно работать.

Не так как с Востоком. Саддам уже пытался плотно работать с Востоком, с Азией и к удивлению своему обнаружил главное -отсутствие национализма. Видимо, там просто не понимают, что это такое

* * *

*...

А вот Европа другое дело.

Проблема только в том, что там не воспринимают арабов всерьез. Для европейцев арабы — что-то вроде дикарей, как турки. Значит — надо мимикрировать, осваивать типичный для Европы язык — язык социализма, марксизма.

Ему не привыкать мимикрировать.

Саддам убирает газету. Закрывает ящик стола. Выходит в пустую приемную, бросает водителю.

— Поехали.

Он никогда не говорит — куда. Это он скажет уже в машине. Когда захочет.

Саддам маниакально подозрителен.

Мерседес-такси медленно продвигается по улице, полной машин. Из-за тонирования стекол — не видно, кто внутри. Но здесь многие тонируют. Из-за жары...

Саддам — очень незаурядный политик и знаток человеческих душ. Как и Сталин он обожает насилие, в том числе творить насилие лично, он прекрасно понимает: убей одного, запугаешь сотню. Он всегда носит с собой табанью — позолоченную Беретту, офицерский пистолет. Убийства из этого пистолета не считаются преступлением, это признано официально. Как то раз Саддам застрелил человека из окна машины на улице просто потому, что ему не понравилось, как тот смотрит. Другой раз — застрелил одного из министров прямо на заседании кабмина. Не счесть людей, которых он убил лично. Но обычно Саддам утоляет жажду крови на охоте — на охоте на Газель он может провести целый месяц, кочуя по пустыне.

Но помимо этого — Саддам прекрасно знает, как покупать людей. Он мало платит. Он дает. Сам Саддам инстинктивно ненавидит деньги, считая, что деньги придумали жиды чтобы поработить весь мир. Он родился в нищей семье, вырос в нищете. У него никогда не было много денег, и это к лучшему. У него их и сейчас не сказать что много. Саддам отнимает. В его державе нет ничего, что он не мог бы отнять, совсем ничего. Сам он до недавнего времени жил в доме, который отняли у хозяев. Не раз было такое что он ехал по улицам дорогого района, видел понравившийся ему дом — и через некоторое время в дом приходила охранка и говорила хозяевам выметаться. Только недавно он начал строить дворцы для себя и ближайших соратников, до этого они все жили в отобранных, ездили на отобранных машинах.

Каждому офицеру, закончившему училище, Саддам дарит автомобиль. Каждому полковнику и генералу он дарит более дорогой автомобиль и дом. Все автомобили, какие он дарит военным — черного цвета, это сделано специально на случай переворота, чтобы отличать армейские машины. Ну и это показывает отношение Саддама к армии — в черных автомобилях в Ираке нелегко, особенно летом. По этой же причине — охранка ездит только на белых автомобилях. Это надо и для того чтобы охранка могла скрываться на улицах в автомобильном потоке — а вот офицеры со своими черными машинами — нет. Саддам никому не доверяет.

Закрытый тонированным стеклом, Саддам смотрит на уличную суету. На движение, на дым от многочисленных жаровен — жарят в основном рыбу, выловленную в Тигре. Ирак одна из немногих стран Востока, где рыбы едят чуть ли не больше чем мяса. Здесь очень хорошо умеют готовить рыбу, жареная рыба в булке — настоящее лакомство.

Жареная рыба в булке... Любимое блюдо и Стамбула тоже...

Турция. Еще одна проблема, которая напрашивается на решение. Генерал Кенан Эврен так же связан с американцами, а точнее — с ЦРУ. Все его воцарение — это проект ЦРУ, достаточно сказать, что пришедшие к власти генералы обрушили репрессии на собственный народ, а вот заявку Греции в НАТО, которую до этого несколько лет отвергали гражданские власти Турции — они почему-то одобрили, и Греция стала членом НАТО. Но при этом они называют себя патриотами, внеся миллион (!) собственных граждан в черные списки.

Генерал Эврен тоже связан с американцами и ЦРУ — вот ответ. И значит, его тоже необходимо убрать...

Вопрос — кем, как, чьими руками...

Партия БААС при Хусейне в Ираке тоже претерпела серьезные изменения. Официально было признано, что один партиец не равен другому и было введено семь уровней членства с переходными процедурами и экзаменами.

У последних двух уровней — экзамены принимал лично Саддам.

Машина Саддама — перебралась через Тигр по одному из пяти мостов и остановилась около одной из вилл. Мостов было пять и их не могло стать шесть, потому что по преданию — постройка шестого моста стала бы предвестником оккупации Багдада

* * *

**. Покатилась по улицам, где раньше жили британские колонизаторы и приглашенные ими специалисты. Во время британского мандата — британцы считали Ирак центром будущей пробританской арабской империи, и потому уделяли особое внимание развитию Багдада. Саддам хорошо знал эти места, так как и сам одно время тут жил в отобранном особняке. Здесь он встретил Парисулу, свою нынешнюю любовницу

* * *

* * *

.

Такси остановилось около одного из особняков и после нескольких сигналов клаксоном — въехало внутрь. Саддам вышел из машины и жестом запретил охраннику идти за собой. Никто не должен был знать, к кому он направляется...

Человек, к которому он приехал на встречу был известен под кодовым именем Авраам. Хотя другие звали его Ибрагимом, что было в сущности одно и тоже. Это был человек удивительной судьбы. Его дед был полковником германской армии, он прибыл в Турцию в качестве военного советника в миссии генерала фон Сандерса. Но в 1916 году он вышел из-под контроля. Причиной ссоры с турецкими властями — было его категорическое несогласие с геноцидом армян, хотя причины были глубже. Дело в том, что он один из первых осудил отход турецких прогрессистов от ислама. Он считал, что в будущем — именно ислам будет играть огромную роль в жизни региона. Вынужденный скрываться, он так и не был опознан и осел в Бейруте, где женился на армянке и у них родился сын. Никто так и не смог опознать бывшего немецкого разведчика.

Отец Авраама — принял нацизм, вступил в местную радикальную христианскую партию, Фалангу, возглавляемую шейхом Пьером Жмаэлем — но на самом деле он восстановил связь с немецкой разведкой и вступил в СС. Он был одним из тех незримых кукловодов, которые стояли за восстанием 1941 года в Ираке. И только чудо и невероятное везение Черчилля — не позволили этому восстанию окончиться успехом. Если бы к власти в такой стране как Ирак — пришли пронацистские силы — то скорее всего либо Турция либо Иран к 1941 году тоже попали бы в объятья нацистов. И тогда СССР пришлось бы действительно сражаться за юг, отвлекая на это куда большие силы. Или наоборот — силы с юга нанесли бы удар по Кавказу и Средней Азии.

Именно тогда маленький Авраам — познакомился со своим одногодком Саддамом. Европеец, немного немец, немного армянин, немного даже еврей — и крестьянский бастард — сорванец, который уже тогда смотрел на мир так как будто хотел кого-то убить.

Сейчас Авраам под своим настоящим именем — занимал должность в секретариате Тахи Ясина Рамадана, родственника Саддама и его знакомого по Тикриту — но на самом деле возглавлял еще одно разведагентство Саддама, подчиненное лично ему. В отличие от всех остальных — оно работало в Европе и хорошо знакомых Аврааму Турции, Ливане и Израиле. Авраам по разрешению Саддама подбирал для работы не-иракцев. Например, под его контроль перешла часть шахской внешней разведки и ее связи в Европе.

Авраам ждал Саддама. Они обнялись и преломили хлеб. После чего, Саддам прочел короткую молитву перед разговором.

— Итак, она мертва — начал Саддам

— Да

— Ты мой брат...

Саддам не говорил таких вещей почти никому. Даже собственным родственникам, которых у него было полно и которыми он наводнил все учреждения в Багдаде.

— Ты оставил следы?

— Да, как и договорились, раис

— Куда они ведут?

Авраам зло улыбнулся

— Один из них — в Париж

Париж был местом, где иракские разведчики чувствовали себя особенно хорошо — Франция поддерживала особые отношения с Ираком, именно французские специалисты строили разбомбленный израильтянами реактор Осирак. Причиной было то, что Франция старалась поддерживать реноме великой державы, ей нужны были и нефтяные контракты, и продажи лицензий, и главное — оружия. Ирак только что заказал тридцать истребителей Мираж и обещал в будущем заказать еще двести. В обмен Париж выдавал Ираку диссидентов и продавал ядерные секреты. Французские автопроизводители например, не могли конкурировать ни с немецкими, ни с американскими — но смотрите что за штука. Фирма Пежо построила несколько заводов за границей — и где? Диктаторская Аргентина — туда же ушли и Миражи, и полустратегические Супер Энтандары и ракеты Экзосет, которые чуть не выбили британский флот. Пара африканских стран — диктаторских и королевская одна. Шахский Иран. И Китай — времен культурной революции. Просто замечательно. Фирма Рено не отставала — титовская Югославия, Румыния времен Чаушеску — в Румынии к контракту на Рено прилагалась лицензионная сборка самолетов Каравелла. Короче говоря, Франция понимала, что у нее нет ни политического ресурса, ни международного веса ни какой-то технической продвинутости продуктов. И потому для поддержания своего экспорта она продавала что угодно и кому угодно, поддерживая страны, которые не хотели поддерживать США и Великобритания.

С Великобританией — у Франции была особенная любовь еще со времен Жанны Д'Арк. Мало кто знает о той незримой войне, которая развернулась в 1983 году, когда английские спецслужбы пытались любой ценой не допустить продажи новой партии ракет Экзосет в Аргентину. Потому что генералы намеревались вторгнуться на Фолькленды еще раз. И некоторые французские промышленники и генералы были сильно не против. Лично Тэтчер запретила взрывать завод Экзосет. Если теперь выяснится что следы ее убийства уходят во Францию — Англия просто взорвется. Тем более — у французских спецслужб в мире отвратительная репутация, и руки не менее грязны, чем у оперативников Моссад. Если будет сказано, что Тэтчер убили — или, по крайней мере, способствовали этому убийству — некоторые круги во французских спецслужбах — этому поверят

Тем более — во Франции у власти Миттеран, он и Рейган просто ненавидят друг друга.

— А другие?

— Второй — в большую страну.

Ни Саддам, ни Авраам — не осмелились называть СССР. Тем более что у Авраама там была агентурная сеть. Сеть агентов влияния.

Агентурное проникновение в СССР — Авраам вел исподволь и не спеша. Ему не надо было торопиться, и он не давал агентам заданий что-то узнать. В СССР не было таких тайн, какие были бы интересны Ираку. Ему хотелось найти там друзей.

И он нашел.

Поводом для дружбы — стал антисемитизм. Через посылаемых на учебу студентов — Авраам понял, насколько в СССР распространен самый примитивный бытовой антисемитизм. На этой почве он стал давать агентам задание вербовать тех, кто покажется им полезными. Постепенно — таким образом, иракская разведка обзавелась небольшой, но эффективной сетью в СССР, агенты которой не знали, на кого, в самом деле, они работали.

Да и никто не принимал Ирак всерьез.

— Хорошо. И что думаешь?

— Политические последствия не таковы, каких мы ожидали. Горбачев и Рейган оказались умнее, чем мы думали.

Расчет был на то, что убийство Тэтчер до предела обострит обстановку между сверхдержавами. Выведет конфронтацию на новый уровень. Но этого по каким-то причинам не случилось.

— И что теперь?

— Я бы убрал одного из двух.

— Кого?

Авраам задумался

— Рейгана проще. В Америке полно самых разных людей, СССР же — герметичный сосуд. Там не найдешь того, кто готов совершить что-то подобное. Мало продают оружия — что было бы если бы Освальду не удалось купить себе винтовку.

Саддам покачал головой

— Нет.

...

— Пока нет, рано. Не трогай ни того ни другого. Это подождет. Сначала разберемся с тем что отлагательства не терпит. Ты нашел исполнителя?

— Да

— Кто он?

— Вы же знаете, саиди, на подобный вопрос я не отвечу и самому Аллаху.

В ином случае такой дерзкий ответ мог стоить жизни. Саддам не терпел когда ему дерзили, не прощал малейшего неповиновения. Но не в этом.

— Это человек, который устал от жизни. Хотя сам он так не думает. И который одержим местью.

...

— В диктатурах, когда нельзя говорить, всегда найдется человек, готовый что-то сделать. Таких немного... совсем немного. Но и нужен то — всего один.

— Да? — задумался Саддам — это любопытно...

* Это правда. К слову перед смертью — Хомейни написал безумное письмо Горбачеву, сравнимое разве что с письмом Бен Ладена руководству США

** Сейчас эту роль приняла на себя... Беларусь!

* * *

Она оставила очень интересные воспоминания

* * *

Это правда — удешевленный Рафаль должен был заменить Миги в девяностые

* * *

* На самом деле он там есть. Достаточно посмотреть, как все ненавидят Японию, или как во Вьетнаме ненавидят Китай.

* * *

** Позднее Саддам все же построит шестой мост.

* * *

* * *

Парисула была гречанкой по национальности, ее отец был бизнесменом и организатором нефтяной промышленности, приглашенным при англичанах. Однажды, когда ей было четырнадцать, она решила вопреки запрету матери, сходить в гости к старшей подруге, жившей по соседству. В том доме — оказался Саддам...

Информация к размышлению

Структура иранской службы безопасности (Мухабарат)

Политическое бюро

Управление 4 — Секретная служба

Находясь в штаб-квартире Мухабарата, Управление 4 осуществляло свою деятельность как в Ираке, так и за рубежом, с агентами, внедренными в иракские правительственные ведомства, партию "Баас", ассоциации, союзы и организации, посольства Ирака и оппозиционные партии. Кроме того, Секретная служба получала информацию от "Проекта Аль-Хади" (Проект 858), которая отвечала за сбор, обработку, использование и распространение сигналов, а также связь и электронную разведку.

В состав управления входило ряд отделений, отвечавших за сбор информации о конкретной стране или регионе. Эти офисы включали регионы Юго-Восточной Азии, Турции, Ирана, Америки (Север и Юг), Европы, арабских стран, Африки и бывшего Советского Союза. Управление 4 работало в координации с управлениями 3, 5, 9, 12, 14 и 18.

Управление 8 — Технические вопросы

Управление 8, которая располагалась в штаб-квартире Мухабарата, отвечало за снятие отпечатков пальцев со всех сотрудников Мухабарата и разработку материалов, необходимых для тайных наступательных операций. К ним относились: оружие, взрывчатые вещества и яды. Управление 8 также занималось сборкой фотоаппаратов, коммуникационного оборудования и нанимало многих инженеров и ученых с учеными степенями.

Управление 9 — Секретные операции

Одно из важнейших управлений Мухабарата. Работа Управления 9 в основном велась за пределами Ирака в координации с Управлениями 5, 12, 14 и 18, уделяя особое внимание операциям по саботажу и убийствам.

Управление 12 — Электронное наблюдение

Отвечало за установку, мониторинг и анализ устройств видео и аудио наблюдения в Мухабарате. Также частично отвечало за подделку валюты.

Управление 17 — Институт национальной безопасности

Отвечало за обучение сотрудников Мухабарат. Ее офис располагался в районе Джихад (возможно, в Абу-Грейб в западном пригороде Багдада), с полноценными жилыми помещениями и супермаркетом. Выпускники средней школы проходили трехлетний курс обучения, а выпускники колледжей — 18 месяцев, прежде чем поступить в разведку в качестве младших офицеров.

Офис планирования

Отвечал за сбор и анализ информации со всего мира, включая открытые источники, такие как радио, спутниковое телевидение и газеты.

Офис пропаганды

Отвечал за проведение операций психологической войны, в том числе за распространение дезинформации.

Специальное бюро

Управление 5 — Контрразведка

Отвечало за обнаружение и нейтрализацию агентов внешней разведки, уделяя особое внимание сирийским агентам. Управление 5 работало совместно с Управлениями 3, 4, 14 и 18.

Управление 6 — Безопасность Мухабарата

Отвечало за поведение офицеров и других членов Мухабарата. Управление 6 отвечало также за выдачу документов, паспортов и брачных договоров для всех сотрудников Мухабарата.

Управление 7 — Аль-Хакимия

Основным центром допросов Мухабарата было Аль-Хакимия, которая располагалась напротив офиса паспортов на 52-й улице.

Управление 19 — Надзор за персоналом

Отвечал за слежку за сотрудниками Мухабарата.

Управление 22 — Охрана

Отвечало за личную защиту старших должностных лиц Мухабарата и высокопоставленных гостей.

Офис 16

Проводил обучение агентов по ведению тайных операции за рубежом.

Бригада Мухабарата

Силы быстрого реагирования Мухабарата, вооруженные легким и полутяжелым оружием.

Административное бюро

Управление 2 — Администрация

Отвечало за все административные дела. Управление 2 было разделено на ряд подразделений:

Платежи и подарки

Земля и жилье

Аудит

Безопасность

Реестр

Обработка текста и набор текста

Общественные запросы

Управление 10 — Управление по правовым вопросам

Отвечало за все юридические вопросы Мухабарата. Представляло Мухабарата в совместных комитетах с другими правительственными ведомствами и министерствами. Также содержал суд, в котором судили заключенных Мухабарата.

Управление 11 — Счета

Находился в комплексе штаб-квартиры. Отвечал за финансовые дела и заработную плату во всех управлениях, кроме Управления 1.

Управление 13 — Медицинский отдел

Находился в комплексе штаб-квартиры. Отвечал за медицинские осмотры новобранцев и медицинское обслуживание членов Мухабарата.

Управление 15 — Транспортные средства

Отвечало за транспортные средства Мухабарата и их обслуживание.

Управление 16 — Физическое предприятие

Отвечало за обслуживание, ремонт и уборку всех зданий Мухабарата.

Управление 20 — Типография

Отвечало за печать листовок, книг и поддельных документов (включая паспорта).

Управление 27 — Проектирование и строительство

Отвечало за строительство зданий Мухабарата и жилья для старших офицеров.

Управление 1 — Личный кабинет

Офис директора Мухабарата находился в собственном здании у главного входа в комплекс "Мухабарат" в багдадском районе Мансур. Все инструкции и директивы исходили из этого офиса, и здесь проходили встречи директора с его руководящим составом.

Подотделы Управление 1: секретариат, аудит, безопасность, заработная плата, электронное оборудование, прием и назначения, внутренняя и внешняя координация.

Управление 3 — Негласное наблюдение

Управление 3, которое располагалось в Институте национальной безопасности в багдадском районе Джихад, было разделено на три подотдела: мобильное наблюдение (близкое преследование целей с помощью транспортных средств); наружное наблюдение; и стационарное наблюдение (наблюдение за фиксированным помещением, таким как киоск или магазин).

Управление 14 — Специальные операции

Одно из крупнейших и наиболее важных управлений в Мухабарате, Управление 14 отвечало за самые секретные и деликатные операции, проводимые за пределами Ирака. Управление 14 также отвечало за подготовку офицеров для операций подобного рода.

Управление 18 — Иран

Отвечал за Моджахедин-э Халк. Управление 18 издавало приказы и задачи по операциям Моджахедин-э Халк в Ираке, Иране и других странах.

Управление 21 — Резиденция

Отвечало за контроль разрешений на проживание иностранцев и арабов в Ираке. Штаб-квартира Управления 21 находилась в багдадском районе Карраде.

Управление 23 — Южный округ

Управление 23 со штаб-квартирой в Басре отвечало за данный район и операции на юге Ирака. Данное Управление занималось отслеживанием политических событий и проникновением в страны, соседствующие с южным Ираком.

Управление 24 — Северный округ

Управление 24 со штаб-квартирой в Мосуле и офисом в Киркуке отвечало за операции в северном Ираке. Также несло ответственность за проникновение оппозиционных групп в северный Ирак.

Управление 25 — Западный округ

Управление 24 со штаб-квартирой в Рамади отвечало за операции и набор агентов в Сирии и Иордании. Также отвечало за незаконный оборот оружия и контрабанду через границу и координировало действия с оппозиционными партиями.

Управление 26 — Восточный округ

Управление 26 со штаб-квартирой в Кербеле отвечало за операции в провинции Кербела.

Управление 28 — Безопасность ВПО

Управление 28 отвечало за безопасность всех объектов Военно-промышленной организации (ВПО). Он был создан после бегства Хусейна Камеля и его брата Саддама Камеля в августе 1995 года.

Мухабаррат был не единственным и не главным органом безопасности в Ираке. Партия БААС имела собственный аппарат разведки и контрразведки Джихаз аль-Хас (Специальный аппарат), известный под кодовым названием Джихаз Ханин (аппарат тоски или организация скорби). Главной задачей этой структуры была борьба с предателями и фракционными деятелями в самой партии, а так же слежение за высокопоставленными членами партии — которыми были все военные и спецслужбисты Ирака. Его, еще в шестидесятых годах возглавлял сам Саддам Хусейн. В эту структуру он подбирал — по крайней мере на руководящие посты — только тех кого знал лично еще по Тикриту.

Немного забегая вперед

Анатолия, Турция

Анкара

18 мая 1986 года

Турецкое слово кисмет означает рок, судьбу, назначенную человеку Аллахом, и широко известно на исламском Востоке. В арабском языке и в Коране понятию кисмет (Предопределение) соответствует термин "кадар".

Из Википедии

Пробежка пламени по поверхности — вспышка поверхности материала, охватывающая в основном ворс и оставляющая основную ткань в не поврежденном состоянии.

Анкара...

Город посреди сухой, безводной, гористой равнины, где нет источников воды. Город, который во времена Империи был глухим захолустьем. Но сюда, в это захолустье сослали Ататюрка и люди здесь поверили, и пошли за ним. И потому — Ататюрк назначил этот город столицей, оставив прогнивший, устаревший, наполненный историей и отравленный ею — Истамбул. Теперь столица была здесь, и если ты хотел чего-то добиться в этой стране — ты должен был ехать сюда. В эту сушь и глушь, волей великого человека назначенную столицей.

Экрам Синвар ненавидел этот город...

Но жил в нем.

Он жил в нем, как и многие другие стамбульцы, но в данном случае причина была несколько другой. Его предки были изгнаны, его дед был вынужден уехать из богатого и космополитичного Стамбула, в котором его слово имело немалый вес — но в отличие от других он отправился не в Грецию, и не в Бейрут — а сюда, в столицу. И нанялся работать плотником — хотя в Стамбуле на него работало больше тысячи человек.

И конечно, он был армянином.

Стамбул был центром великой Империи, и в нем не было какой-то доминирующей нации: каждый играл свою роль. Например, болгары поставляли овощи и зелень, армяне занимались строительством, греки и евреи — лечили, учили и давали в долг. Все это было сложным, но восхитительным механизмом жизни, в котором каждый искал и находил положенную ему Аллахом роль. И все было так, пока не восстала армия, в которую в основном шли сельские жители, которым некуда было податься. Именно они — стали питательной почвой, на которой расплодился и размножился турецкий национализм. И не надо всю вину валить на Ататюрка, он только завершил процесс. Надо помнить и о безумном триумвирате, которым хватило ума начать войну и с Россией и с Англией и Францией, хотя за пятьдесят лет до этого турки воевали вместе с англичанами и французами — а не против них.

И кончилось это плохо -потому что иначе кончиться не могло.

Он сам, Экрам Синвар учился в Лондоне, а после возвращения стал известным на всю страну фотографом. Но он был своего рода "блаженным" в семье, где мужчины либо занимались бизнесом, либо служили власти

Какой бы она не была.

Благодаря заступничеству родственников — его не арестовали, и не уволили с работы — он работал в агентстве Анадолу — хотя грязи в полиции и спецслужбах на него было немало. Как и вся турецкая интеллигенция — он был левым, симпатизировал СССР — а сейчас, в кенановской Турции это могло кончиться очень плохо.

Очень плохо.

Этим утром — он проснулся в одной из бетонных комнат одного из многоквартирных муравейников, которые в изобилии строились на холмах Анатолии и долго думал, смотря в потолок: а что будет, если он сегодня не встанет с кровати и никуда не пойдет?

Уволят с работы. Сегодня государственный праздник и он должен быть на своем рабочем месте, работать оператором, снимать этих троглодитов, которые пойдут в Аныткибир* и будут говорить правильные речи и клясться. Клясться тем во что они сами давно уже не верят...

Или верят?

Нынешняя власть — состояла из двух частей. Одна — полковники и генералы, чаще всего выходцы из низов, которые может быть и действительно верили в какую-то высокую миссию... понять бы только, какую? Держать Турцию и дальше в подмороженном состоянии военного положения, гнобя и растаптывая все живое, что еще есть в обществе, преследуя и угнетая любые меньшинства. И их пронырливых родственников, прожорливых как кролики, которые быстро разобрали между собой отрасли промышленности, услуг и туризма и благодаря государственным преференциям, высочайшим пошлинам и отсутствию конкуренции — зарабатывали десятки и сотни миллионов. Они уже породили следующее поколение — мальчиков и девочек, которые родились с золотой ложкой во рту, которые ездили на иномарках, за которые было уплачено сто, сто пятьдесят процентов ввозной пошлины — и которые интересовались только развлечениями и потреблением. Им было до глубины души плевать на судьбу поденных рабочих, нищих крестьян и жителей глубинки, и они твердо были уверены, что полиция и армия штыками охранят их маленький рай, изолированный от всей остальной страны за высокими заборами вилл и ночных клубов.

Мороз по коже, как только подумаешь, что они займутся политикой, и что это и есть будущее Турции**.

Наконец он все-таки встал. Сварил себе кофе — по-старому, в песке. С чашкой кофе в руке — он смотрел, как всходит солнце над холмами, и это зрелище немного примирило Экрама Синвара с безрадостной действительностью.

Прости, мы тут переворот совершили...

Слова, с которыми один из участников переворота 1960 года

арестовал своего друга и сослуживца

А в это самое время — роты почетного караула готовились к дневному мероприятию. Построению и короткому параду в Аныткибир. Парад должны были принимать главы государства и армии, что в наши дни было одно и то же.

Турецкие солдаты называются "мехметчики" дословно "крошка Мехмет". Мехмет — распространенное имя, а вот почему "крошка" никто не знает, просто так повелось. Это то же самое, что и ДжиАй Джо в США. История именно турецкой армии, не османской, а турецкой короткая, и в ней есть всего одна победа — но зато какая! Представьте себе — двадцать первый год. Страна полностью оккупирована, в Босфоре стоят британские линкоры, по столице как у себя дома ходят британские и французские моряки. В городе полно греков и евреев, греки компактно проживают на обоих побережьях — исторически так сложилось, греки сильны в торговле и мореходстве. Провозглашается идея Великой Греции, столицей которой должен стать возрожденный Константинополь. Державы победительницы — не то чтобы "за" но и вряд ли против. Греческая армия — на территории Турции, султан слаб и готов подписать что угодно.

Еще раз — это двадцать первый год! Год триумфа Запада, год его наибольшего успеха. Германия повержена и валяется в пыли, Османская империя тоже. Россия довоевывает страшную гражданскую войну. В Китае — на обломках империи Цинь пытаются создать республику. Япония союзник Великобритании. Британские и французские войска, по сути, везде — Каир, Багдад, Стамбул, Таллинн, Одесса.

И только в никому не известной Анкаре, городе "посреди нигде", куда приходят крестьяне скотоводы что-то купить и продать мясо и шерсть — опальный генерал Ататюрк провозглашает Турецкую Республику. Греческая армия направляется вглубь страны, чтобы наказать наглеца и вместе с ней — британская морская пехота.

А два года спустя — британцы эвакуируются из Стамбула, горят греческие города и поселения, на побережьях устроена такая резня, что свет не видывал. А Турция — становится республикой, и контролирует основную территорию проживания осман. Ататюрк дальновидно не пытается возродить империю, он строит государство на национальном принципе и только там где живут турки

* * *

.

Турция во второй раз оказалась достаточно дальновидной, чтобы во Второй мировой отсидеться на стороне и получить бонусы от торговли. А потом ее приняли в НАТО и турецкие офицеры стали желанными гостями в Париже

* * *

.

Но это, кстати, не сильно изменило турецкую армию. С одной стороны это была мощная светская и проевропейская сила, на первых порах единственная в Турции. С другой стороны — офицеры вели себя во многом традиционно. Как? Ну, а как — если именно в этой стране изобрели слово "бакшиш"?

Так что — офицер был царем и богом для солдат и ничего плохого не было в том, чтобы поработать на стройке дома для него. Этим грешили даже в столичном округе...

Но сегодня понятно были все на своих местах, еще по темноте...

Построение. Белые, похожие на пожарные шлемы, посеребренные штыки винтовок G3 местного производства. Сержант, суетясь, натягивает ленту, по которой равняться

... Встал... Ты назад... Шевелись, орясина!

Офицеры местной госбезопасности — выполняют свою работу: один с командиром, кто-то идет мимо шеренги солдат.

... Отомкнул... Пристегивай... Отомкнул...

По команде — надо показать, что магазин пуст. Потом его разрешают пристегнуть обратно.

Один из солдат — совсем молодой, тщательно выбритый, с нежными, почти девичьими чертами лица — отмыкает свой магазин. В нем — патроны. Маленькие, блестящие ракеты, готовые лететь, рвать плоть...

— Пристегивай

Офицер безопасности и солдат обмениваются понимающими взглядами.

— Так, не расходиться! Не расходиться! Машины сейчас придут!

Хотите подарить людям свободу? А что они с ней будут делать?

Убить дракона

К сегодняшним мероприятиям — готовился и уже очень пожилой и не совсем диктатор. Генерал Кенан Эврен.

Он родился в 1917 году, в год Октябрьской революции, все перипетии тогдашней жизни Турции застал еще ребенком. Сел на единственный доступный ему социальный лифт — армию — и продвигался по нему, став в итоге начальником Генерального штаба.

Переворот 1980 года стал самым кровавым в истории Турции, хотя погибло в ходе его всего пятьдесят человек. Куда больше — разбросали по тюрьмам. Главным органом власти стал Совет национальной безопасности, Великое национальное собрание было распущено. Нельзя сказать, что это было чем-то из ряда вон выходящим — соседний Иран лихорадило уже год, а спустя пару лет то же самое произойдет в Польше. Истекал кровью Афганистан, в том же году переворот случился в Пакистане: излом семидесятых и начало восьмидесятых это время мятежей и переворотов. Как и в Польше — власть взяли не молодые агрессивные полковники — а те кто уже находился на вершине. В 1982 году Эврен "избрался" президентом.

Проблем стоящих перед страной — он не решил, потом его будут вспоминать по самому его выдающемуся деянию — открытию военного мемориального кладбища, носящего его имя. В стране были экономические проблемы и вызваны они были беспрецедентной коррупцией и кумовщиной. Каждый высокопоставленный военный имел кума, брата, свата, сына которые занимались бизнесом и получали господряды на безальтернативной основе. Среди турецких военных не было своего адмирала Хосе Торибио Мерино и не могло быть. Османы — исторически презирали любую прибыльную деятельность, в османской империи купцами были армяне и евреи, в земле копались болгары — османы были племенем воинов и намеревались им и оставаться. Поэтому переворот решил проблему недовольства армии — но не решил проблему недовольства населения. Оно было и продолжало расти по мере того как шел год за годом, а лучше жизнь не становилась. У Турции не было нефти. Плюс — по договору они не имели права брать плату за проход через Босфор — хотя это могло озолотить Турцию, стать одним из основных источников доходов, как в Египте с Суэцким или в Панаме с Панамским каналами.

Но Кенан Эврен никогда ни о чем не сожалел и был твердо уверен, что поступает правильно. Он был уверен в том что дальше будет лучше. Переворот в Иране, убийство президента в Египте — заставит американцев и американский бизнес сильно задуматься — куда ему идти. Весь регион становился все враждебнее и враждебнее. Переворот в Иране и бездны, открывшиеся за ним — стал для американцев шоком: они потеряли страну, на которую опирались в регионе. Пощечина в виде захвата заложников в американском посольстве — горела до сих пор. В Ливане — взорвали американское посольство, самих американцев воровали как курей и требовали выкуп в виде поставок военного оборудования. Американский линкор Нью-Джерси ровнял с землей шиитские деревни — но это было скорее свидетельством бессилия, а не силы, это просто плодило мучеников за веру. Месяц назад, отвечая на взрыв Боинга-747 над Локерби — американские самолеты провели операции Эльдорадо Каньон, поразив цели в Ливии. Сложно поверить, что полковник Каддафи оставит все это без ответа.

В этих условиях — Турция становилась все более нужной для США как новая точка опоры: лидер региона и бывшая империя со связями по всему Востоку, недорогая рабочая сила, отсутствие левых профсоюзов и порядок, обеспечиваемый армией. Что еще нужно?

Американцы активно заключали договоры и строили предприятия. Эврен считал что он идет по правильному пути: человек с узким взглядом на мир, он не видел, что в Китай вкладывается в это время в десятки раз больше. США все больше разочаровывались в регионе в целом. Китайцы — были готовы работать буквально за чашку риса и они не знали турецкого слова "кейф". А кейф — означает "мужской рай". Турки работали, чтобы жить — а китайцы жили чтобы работать.

Сегодня генерал собирался на парад. И он ничего не опасался.

Quis custodiet ipsos custodes? — латинская крылатая фраза, в переводе означает "Кто устережёт самих сторожей?" или "Кто наблюдает за самими наблюдателями?".

— Свет здесь поставим?

— Зачем?

— На всякий случай. Видишь, какие тучи...

Тучи действительно были знатные, громоздились над горами. Еще ливанет редкий для этих мест дождь...

А ведь утром было солнечно...

Экрам Синвар ни о чем не думал, просто старался выполнять свою работу, и не тревожить душу — ненависть, которая становилась все сильнее и сильнее. Из грузовиков — разгружались солдаты почетного караула, выстраивались на площади.

Как вдруг он увидел родного брата, офицера местной госбезопасности. Он был чем-то озабочен, то и дело смотрел на часы.

Не обращая внимания на гневный взгляд начальства — он сорвался со своего места и побежал к брату. Тот обернулся в последний момент и в глазах его на мгновение мелькнул... страх. Но он тут же сменился радостью узнавания, братья обнялись.

— Мохер...

— Братишка...

— Как ты?

— Да как всегда...

Времени было немного. Брат достал сигарету, но почему то не прикурил, прилепил к губе. Мать ругала его за курение...

— Парад не отменят?

— Вряд ли. Только если совсем ливанет...

— Наверное, и тогда не отменят.

— Может быть. Традиция

В голосе — промелькнула горечь и злость.

— Да, мы не меняемся.

Брат внимательно посмотрел на него, усталого интеллектуала, перебивающегося пресной поденщиной на государственном дебильнике.

— Скоро все изменится.

— Так всегда все думают. Здесь не изменится ничего. И никогда.

— Скоро все изменится.

Экрам Синвар недоверчиво и испытующе посмотрел на брата, пытаясь понять, о чем он говорит. А тот — лишь улыбнулся и обнял его

— Тебе пора на свое место...

Турция действительно была страной традиций. Это была крестьянская страна, турецкая глубинка была чем-то похожа на Сицилию, там даже была своя мафия. Турецкая мафия — была сильнее итальянской, потому что Турция была главной страной мира, где легально выращивался опиумный мак для фармацевтических корпораций. Сколько этого мака уходило налево, превращаясь в героин — не знает никто.

Так — в турецкой деревне была и честь и кровная месть и чего только там еще не было.

Экрам и Мохер Синвары — в детстве отдыхали в деревне у деда. Когда им было по четырнадцать лет — они познакомились с местной девушкой по имени Гюльчан. Красивая как роза, ей тоже было четырнадцать. У них ничего не было — что может быть у детей в четырнадцать лет. Но по деревне поползли слухи. И Гюльчан — исчезла. Они искали ее... и все это едва не закончилось побоищем, когда отец Гюльчан вышел из дома с ружьем — и с ружьем прибежал на выручку дед. Потом дед был мрачнее тучи и отказывался что-то объяснять, приехал отец, забрал их в город — и больше они в деревню не ездили.

Потом, много лет спустя — Экрам узнал, что на самом деле произошло. По деревне поползли слухи. И отец — утопил Гюльчан в ванной, чтобы спасти честь своей семьи. Ему было плевать до того что на самом деле произошло — честь семьи была важнее.

А между их семьями — теперь была кровная месть.

Дед умер спустя пару лет, и вряд ли своей смертью умер. Отец Гюльчан тоже был мертв — в восьмидесятом, его, полуграмотного сельского хозяина — арестовали военные власти по обвинению в антиправительственном заговоре и членстве в террористической организации. Военный джип увез его из родных мест — и больше никто его не видел.

И все односельчане выводы сделали. А Экрам постарался больше не общаться с братом — он понимал, почему тот это сделал, и ему было бесконечно грустно и больно. За брата. За деда.

За их страну.

Но Экрам не знал, что Мохер пошел намного дальше в своей мести. Он связался с религиозными экстремистами, с которыми должен был бороться по должности — и присоединился к ним. Они просветили его... еще во время Первой мировой, когда националисты намеревались устроить геноцид армян — только мусульманские муфтии выступили резко против, говоря что армяне хоть и неверные, но они ничем не нарушили договор и убивать их не велит Коран. А националисты — безбожники, и от безбожия — идут все беды. Ведь даже ту историю, ту трагедию можно было предотвратить, будь в этих людях страх перед Аллахом, а не джахилийские предрассудки. Коран запрещает вершить самосуд, Гюльчан можно было приговорить к побиванию камнями, только если бы четыре свидетеля подтвердили ее вину. А откуда свидетели, если ничего не было? Как-то раз к Пророку Мухаммеду пришел один из его ближайших соратников и пожаловался на неверность жены. Доказательства! — потребовал Пророк — иначе хадд (наказание) падет на твою спину! Никогда, там где действительно установлен шариат, человека не убьют из-за слухов и чести, все это джахилийские предрассудки. И значит, в Турции надо установить шариат Аллаха, чтобы больше такого никогда не было, чтобы люди боялись Аллаха Всевышнего и не совершали предосудительного и преступного.

Так Мохер ввязался в заговор, простирающийся далеко за пределы Турции

Стой здесь и жди. Когда начну, не скажу. Настоящая война всегда начинается вдруг.

Убить дракона

И вот — надрывная песнь гимна, спугнутые грохотом барабана вороны, каркая, совершают почетный круг над мощеной гранитом огромной, полупустой площадью. Черные лимузины, пронзительная пустота, парадная форма, так похожая на форму гитлеровской Германии...

Экрам видел, как все произошло...

У турецких солдат есть специальные приспособления — такая специальная вставка под спусковой крючок винтовки, ее надо вытолкнуть, чтобы стрелять — и она хорошо видна, чтобы сержанты и офицеры могли контролировать солдат. Так как армия часто используется для подавления массовых беспорядков, это приспособление нужно, чтобы не произошло случайного выстрела, когда винтовка используется солдатом как дубинка. Эти приспособления были и тут, у почетного караула — они были белого цвета, как и краги и каски.

Экрам был опытным оператором, он мог одновременно фокусировать камеру на чем-то — но и "держать" общий фон, понимая, что происходит. Он заметил движение... точнее не заметил — почувствовал, мозг отметил, что что-то происходит — и он навел камеру, чтобы посмотреть... как оказалось, это один из солдат вытолкнул вставку, приводя автомат G3 в боевое положение и направляя его на находящихся всего в нескольких шагах Президента и начальника Генерального штаба...

Раскатистый треск выстрелов... спугнутые вороны... сбитые как кегли в кегельбане люди... кровь на граните.

Хлопок одиночного выстрела — прервал раскатистое стакатто автомата — и он, через видоискатель камеры — увидел брата...

Снова ветеp с востока несет гоpячий песок

На pазвалины гоpода и гpомыхает жестью.

В стеблях сеpой колючки созpел ядовитый сок

С аpоматом, дуpманящим, как упоенье местью...

Юрий Нестеренко

В студию — они ворвались как воины Чингисхана, чуть не снеся дверь.

— Давай, быстро!

Кто-то "раскочегаривал" оборудование. Принесся главный редактор новостей — пожилой, полный, одышливый...

— Вы чего?!

— Президента убили!

Собственно, Экрам не был уверен, что он именно убит — но вряд ли кто-то выживает после очереди в упор.

— Вы что?! Как?!

— Мы все засняли! Все — здесь!

— Надо готовить экстренный...

— Вы что?! Только с согласия соответствующих властей...

— Власти — нет! Власть — кончилась на той площади!

Кто-то в углу уговаривал директора

— Мустафа-ага, ну это же отличный материал, его купят все, в том числе и CNN. За валюту. Мы станем знаменитыми...

Кто-то занял кресло редактора

— Монтируем!

— Давайте сначала посмотрим...

На экране снова возникла площадь... гранит. Звука не было, его писали отдельно и надо было потом "сводить".

Безмолвная трагедия...

— О, Аллах... — потрясенно сказал старый и много чего повидавший директор, когда увидел как солдат стреляет в президента — о Всевышний Аллах...

Камера сменила ракурс... человек с пистолетом.

— Это ведь твой брат... — сказал кто-то

Кто-то мастерски остановил кадр... Мохер улыбался. Он... улыбался.

И все они — люди, которые годами жили в авторитарной стране... при военной диктатуре, когда за слово, дело, даже за выражение лица можно было ответить по полной — сразу все поняли. Хотя никто и не проронил ни слова... при диктатуре люди быстро учатся понимать и общаться без лишних слов. Все всё поняли...

— Давайте, вырежем это — сказал директор новостных программ — готовьте новостной сюжет на две минуты. Сводите звук.

И в этот момент — раздался топот. Топот солдатских сапог...

Можно создать трон из штыков. Но долго на нем не усидишь...

Б. Ельцин

Солдаты — плохая опора для власти. Да они неприхотливы и подчиняются приказам. Но они не умны. Никогда — в современном обществе солдаты не смогут навязывать свою волю гражданам.

Ворвавшиеся в студию солдаты — были злы и растеряны, как и их офицер, их отправили на задание, толком ничего не объяснив. Офицер кричал только — где кассета!? Где кассета!?

И тогда Мустафа-ага, старый и много повидавший директор — совершил то чего они от него не ожидали — никто. Мустафа-ага, который безжалостно резал и вымарывал все, что могло показаться крамолой, Мустафа-ага который был предметом насмешек всех молодых и ни во что не верящих журналистов на студии — Мустафа-ага шагнул к аппаратуре и достал кассету.

— Вот кассета, уважаемый офицер — сказал он — это государственная телестудия. И мы чтим закон и власть и подчиняемся ей

Это была не та кассета...

Когда белый микроавтобус Тойота, в который его втолкнули — въехал на городские улицы, Экрам понял, что многое, очень многое изменилось.

На улицах было много людей, они выходили, пели и обнимались. Машины тормозили, гудели... он не знал, что с ретранслятора государственной телерадиокомпании, на Турцию и на весь остальной мир — только что ушла та кассета, видео с площади, видео совершенного убийства. И это видео тяжело потрясло весь мир...и весь народ Турции.

Но народ... весь, одномоментно — вдруг понял, что он свободен.

— Включи радио — приказал офицер, когда они застряли в пробке

Водитель ткнул в приборку

... государственная телерадиокомпания только что передала кадры убийства...

Экрам Синвар — откуда только силы взялись — сумел в наручниках толкнуть дверь и вывалился на проезжую часть вместе с солдатом. Неуклюже поднявшись — бросился бежать

— Ах ты сукин сын! — крикнул офицер — за ним! Не стрелять! Его приказали доставить живым...

Выбежавшие солдаты — в считанные секунды догнали лавирующего между машинами Экрама, схватили. Он больно ударился о какой-то капот...

— Сукин сын! — взревел подоспевший офицер — сейчас я тебе покажу

В отличие от солдат — офицер был без каски. Выскочивший из машины водитель — ударил его гаечным ключом по голове, и тот упал, фуражка со следами крови покатилась по асфальту. Со всех сторон — бежали разъяренные люди, с чем попало, а то и с голыми руками, и их единственным желанием было отомстить за годы молчания и унижений. Отомстить первому, кто попадется, хотя бы этим солдатам-мехметчикам. Которые просто выполняли приказ, неизвестно кем в суматохе отданный.

— Бей!

Экрама Синвара вдруг перестали держать и он выпрямился. В суматохе, в месиве дерущихся людей — он вдруг отчетливо увидел одну картину, которая запомнилась на всю жизнь. Водитель микроавтобуса, который его вез. Тоже солдат. Он выскочил из-за руля и у него, наверное, было оружие. Но он и не думал им воспользоваться. С выражением ужаса на лице — он срывал с себя китель, а сбросив — куда-то опрометью побежал...

* Мавзолей Ататюрка. Он намного грандиозней, чем мавзолей Ленина и представляет собой целый комплекс музеев, парков и площадок для публичной активности

** А в это время в одном из самых бедных и исламизированных районов Стамбула рос некий Эрдоган, и никого так жестоко не бил отец, как бил его...

* * *

Малоизвестный факт — Гитлер вдохновлялся Ататюрком, много интересовался Турцией. Его первая аннексия — Чехословакия — совершилась спустя пару месяцев после того, как турки безнаказанно аннексировали Александретту — крупный промышленный город и порт на границе с Сирией. Гитлер считал, что ему простят геноцид, как туркам простили геноцид армян

* * *

НАТО было организовано в Париже, со штаб-квартирой в Фонтенбло. После того как де Голль вышел из НАТО, они переехали в Брюссель