Замаячившая угроза русско-шведского перемирия встревожила датского короля, который дал приказ своему флоту атаковать Або. Датчане, явившись в виду этого города, сожгли часть шведских кораблей, разграбили окрестности, но существенного вреда не смогли нанести. А заключение 6 июля русского-шведского перемирия окончательно развязало руски Юхану III, который в августе 1566 г. прервал мирные переговоры с Фредериком II, что привело к возобновлению военных действий. Датчане двинулись к Варбергу; после непродолжительной осады город капитулировал (14 ноября). В ответ шведы ещё в октябре вторглись в Сконе с целью отвлечь датчан от Варберга и после разорения этой области вернулись в шведские пределы.

Таким образом 1566 год окончился взаимными опустошениями, следующий 1567 начался таковыми же. Шведы перешли норвежскую границу и дошли до Тронхейма, но должны были вскоре отступить; не удалось и вторжение шведов в Норвегию со стороны Акерсхуса. К концу зимы они вторглись в Бохус, но утвердиться в Норвегии им всё-таки не пришлось.

Неудачи на фронте привели к внутренним волнениям в Швеции, особенно в пограничных провинциях. Возникла даже угроза возвращения Эрика XIV на трон, из-за чего Юхан III был вынужден прибегать как к угрозам, так и к бесплатной раздаче хлеба и снижению налогов.

Не лучше было и положение Дании. Ясно было, что война не могла долго продлиться. Фредерику II не доставало средств для новых вооружений; в 1567 г. он был в состоянии организовать только одно вторжение в Швецию; оно было направлено на Смоланд и являлось последним наступательным актом войны.

Общее утомление обеих воевавших сторон привело летом 1567 г. к новому мирному конгрессу, на этот раз в Штеттине, где после многомесячных переговоров, в декабре был наконец-то подписан мир. Стороны отказывались от территориальных претензий друг к другу. Восстанавливались границы времён Густава I и Кристиана III, а в Норвегии границы существовашие с незапамятных времён.

Самыми продолжительными были прения о судьбе захваченного датчанами Эльфсборга. Для Швеции обладание этим городом было вопросом жизни, ведь это был единственный пункт в проливе Каттегат, позволяющий беспрепятственно передвигаться из Балтийского в Северное море. Юхан III дал своим послам полномочия за Эльфсборг уступить датчанам Емтланд и Герьедален. Датский же король, понимая степень важности для Швеции этой крепости, не желал её уступать. Послы курфюрста Августа Саксонского, выступившего в качестве посредника, помогли решить эту дилемму, убедив Фридерика II пойти на компромисс, вернув Эльфсборг шведам за 150 тысяч талеров.

Кроме денег датчане настояли ещё на уступке им Емтланда и Герьедалена, на возвращении им всех захваченных в войне кораблей и пушек. Протесты шведских коммиссаров были напрасны; на стороне датчан были и посредники.

Немало дебатировался также и вопрос о трёх коронах. В конце концов было решено, что оба короля — датский и шведский — могут носить их изображения, но без права на восстановления унии.

Отдельной строкой шла речь о привилегиях Любека в Швеции. Юхан III соглашался оставить старые привилегии, полученные ими до короля Густава I, а о последних, предоставленных любчанам вынужденно, провести переговоры. Любек же и посредники настаивали на том, чтобы исходной точкой именно и служили привилегии времён Густава I. И шведы были вынуждены уступить, добившись только того, что некоторые пункты в старых привилегиях были вычеркнуты, например запрещение шведам ездить в Северное море через Эресунн и Бельты. Право Любека переносить свои привилегии на остальные вендские города и пр. Но при этом, постановлено было, что любчане могут торговать во всех городах Швеции; принудительные таксы отменялись, а привилегии сохраняют свою силу не только в мирное, но и военное время. Швеция выплачивала Любеку компенсацию в 75 тыс. талеров, а захваченные корабли возвращались обеими сторонами.

Наконец, в середине декабря 1567 г. все "Высокие Договаривающиеся Стороны" подписали окончательно согласованные документы, и в Балтийском регионе наконец-то воцарился мир.

В России имели все поводы быть довольными заключёнными в Штеттине соглашениями. Торговая блокада, объявленная в свое время императором Священной Римской империи в ответ на вторжение русских в Ливонию, была под давлением Любека и Дании отменена. Швеция подтвердила своё согласие на свободные торговые сношения европейских стран с Россией. А Дания признала за русскими право владения Колыванью (бывшим Ревелем) и Моозундскими островами. Таким образом Москва получала возможность окончательно сосредоточиться на остальных "украйнах", где все эти годы также происходило "округление границ".

Так, период с конца 30-х до начала 60-х годов XVI века ознаменовался для Русского государства появлением ещё одного направления экспансии — за "Камень" (Урал). Первые упоминания о походах русских в Сибирь встречаются в летописях XI века. В них записано несколько обстоятельных, хотя и изукрашенных баснословием, сведений о юграх: "...яже сказа ми Гюрата Рогович... "яко послах отрок свой в Печеру, люди, иже суть дань дающие Новгороду; и пришедшю отроку моему к ним, а оттуда идее в Югру". Следовательно, можно предположить, что из Новгородских земель в течении XI — XIV веков совершались эпизодические походы за Урал силами отрядов "ушкуйников". Возможно, какое-то время территория Югории была зависима от Новгорода. После присоединения последнего к Русскому государству в 1478 г. инициативу организации походов в Югорскую землю взяла на себя Москва. В 1483 г. воеводы князь Фёдор Курбский и Иван Салтыков Травин с воинскими людьми перевалили за "Камень", пройдя с Вишеры на Лозьву и Пелым, рассеяли войско пелымского князя Юмшана и поплыли вниз по реке Тавде "мимо Тюмени в Сибирскую землю", в обход владений сибирского хана Сайид Ибрахима (Ибак-хана), который как и Иван III вел борьбу с Большой ордой, а потому стороны избегали столкновений между собой, и с Тобола двинулись по Иртышу на Обь. Там русские ратники "повоевали" Югру и взяли в плен многих князей, в том числе "большого" князя Молдана, "княжих Екмычаевых двое сыновей" и других.

Поход Фёдора Курбского имел важные последствия. Едва русская рать покинула Зауралье, местные князьки обратились к пермскому епископу Филофею. Посредничество епископа позволило им завязать связи с Иваном III. "От всея земли Кодские и Югорские" в Москву прибыл вогульский князёк Пыткей. Он привёз поминки от кодских князей Лабада, Чангила и других и просил великого князя освободить взятых в плен югорских князей. Его просьба была удовлетворена. В конце 1484 года кодские князья из Зауралья прибыли под стены Усть-Вымского городка и заключили с пермским владыкой и местными князьками мир "на том, что им лиха не смыслити, ни силы не чинити над пермскими людьми, а великому князю правити во всем".

Пелымские вогулы (манси) также вступили в более тесные сношения с Россией. Местный князь Юмшан в 1483 году прислал к Ивану III своего шурина Юргу и сотника "вогулятина" Анфима с просьбой об "опасной" грамоте — охранном письме с разрешением на проезд в Россию. В 1485 году Юмшан приезжал в Москву и вел там переговоры с великим князем.

В 1498 году, когда в Москве узнали о том, что тюменцы готовятся к нападению на "подручную" на тот момент Русскому государству Казань, Иван III снарядил большую рать в Сибирь. Наступление должно было упрочить власть русских в низовьях Оби и послужить грозным предостережением для властителей Тюменского "царства". С появлением русских войск на Оби тюменскому хану пришлось отказаться от далеко идущих планов в отношении Казани и подумать об обороне собственных северных границ.

Поход в Зауралье возглавили воеводы князь Семён Курбский, Пётр Ушатый и Василий Бражник Заболоцкий. По северным городам и землям был проведен сбор ратных сил. В поход выступили 1920 человек с Двины, Ваги и Пинеги, 1304 человека из Устюга Великого, 500 человек "вымеч и вычегжан", а также вятчане — "200 человек руси да 100 человек арян (жителей Арска. — Авт.), татар (из Казани. — Авт.) и остяков". Все эти силы — более четырех тысяч ратников — направились зимой 1499 года в Югорскую землю. Главной целью похода было вогульское Ляпинское княжество.

Курбский отправился к Ляпину кратчайшим путем. Для этого ему пришлось преодолеть Урал там, где горы достигали наибольшей высоты и составляли мощный каменный пояс. Русские ратники прошли за перевалы ущельем ("щелью"). Высокие горы произвели на жителей равнин глубокое впечатление. "А Камени в облаках не видати, — записал с их слов летописец, — только ветренно, ино (горы. — Авт.) облака раздирают". Сибирь встретила ратников морозами и вьюгой. Поход продолжался всю зиму. За время похода воеводы заняли более сорока урочищ и взяли в плен 58 князьков. В итоге Югорская земля была подчинена, а ее князья приведены к шерти "по их вере".

Казалось, России надо сделать последнее усилие, чтобы прочно закрепиться в Западной Сибири. К своему длинному титулу великий князь Иван III присоединил титул "князя Кондинского и Обдорского", властителя двух крупных сибирских земель.

Однако плоды военных успехов на востоке были вскоре утрачены. Печорский путь был слишком отдален от Москвы, чтобы им можно было воспользоваться для прочного присоединения Зауралья. А после кончины Ивана III дело временно заглохло — его сыну Василию III, вынужденному воевать "в кольце фронтов" против Литвы, Крыма и Казани было не до экспансии в Зауралье. Но после разгрома Казанского ханства в 1530-х положение дел стало заметно меняться. Чтобы понять причины последующих событий необходимо сделать ещё один небольшой экскурс в историю. В конце XV века, после убийства предположительно в 1493 г. Сайид Ибрахим-хана Мухаммедом Тайбугином, обширный Сибирский юрт распался на собственно Сибирское (Тюменское) ханство, со столицей в Чимги-Туре (нынешняя Тюмень), и отколовшийся от него Искерский юрт (Сибирское "княжество") во главе с представителями рода Тайбугинов (Тайбугиды), со столицей в городе Искере (он же Кашлык, располагался рядом с современным Тобольском). Отношения между этими государственными образованиями, по понятным причинам, не отличались теплом и дружелюбием, но не смотря на попытки тюменских ханов возродить былое величие, их могущество постепенно таяло и, в конце концов, сибирские земли оказались в вассальной зависимости от Ногайской орды и Казанского ханства. В январе 1535 года, после того как русские окончательно утвердились в Казанском крае, в Москву прибыли послы от правителя Искерского юрта Касыма бен Мухаммеда Тайбугина, которые "били челом" государю... чтобы... взял на себя на своё имя, и от сторон от всех заступил, и дань на них свою положил, и даругу своего прислал, кому дань собирать... со всякого чёрного человека по соболю да даруге государеву... по белке с человека по сибирской... И царь... послал... посла своего и даругу им своим жалованным ярлыком... и велел... князя Касима и всю землю Сибирскую к правде привести и, чёрных людей переписав, дань свою сполна взять и з дорожною пошлиной". В ходе переговоров дьяки Посольского приказа дознались у послов, что "чёрных" людей в Искерском юрте числилось около 30 тыс. чел. Таким образом послы согласились платить дань в 30 тыс. соболей ежегодно.

Причины этого посольства лежали в рамках традиций как необходимость обновления ярлыка на правление в связи со сменой сюзерена, а в данном случае в связи с переходом властных полномочий от Казани к Москве. Русские в своей дипломатической переписке с Литвой разъясняли, что "Сибирская земля по ряду с Казанскою землею; и как государь наш... взял Казань, и Сибирский князь Касим бил челом государю нашему со всеми сибирскими людьми, чтобы царь... пожаловал, Сибирские земли держал за собою, и дань бы с них имал, а из бы с Сибирские земли не сводил".

Но попытки собрать искомую дань не увенчались успехом. Вместо обещанных 30 тыс. собольих шкур Касым прислал в Москву всего семь сотен. Возмущённое подобным поведением своего нового подданного русское правительство заключило его посла в тюрьму, хотя тот оправдывался тем, что всю Сибирскую землю "воевал шибанский царевич и людей поимал многих". Однако побывавшие в Сибири русские представители опровергли эти слова посла, утверждая, что Касым мог бы собрать всю дань сполна, если бы "похотел" того. Таким образом попытка мирным путём подчинить царской власти Сибирь закончилось неудачей (в реальной истории в схожей ситуации середины 1550-х гг. искерский "князь" Ядгар бен Касым Тайбугин, после дачи царю Ивану IV присяги ногайским бием Исмаилом, предпочёл восстановить отношения с Россией и возобновить выплату дани, но в этой альтернативе, в середине 1530-х гг., до признания ногайцами своего вассалитета по отношению к Москве ещё далеко, а возможности оказания силового воздействия на отложившегося подданного у русских пока нет).

Положение изменилось во второй половине 1540-х гг., когда в Ногайской орде вспыхнула внутренняя смута, в которой тюменский правитель Кутлук-хан встал на сторону бия Юсуфа и его сыновей. В 1550 г. сибирские татары во главе с племянником хана Муртазой напали на Чердынь, "погосты пожгли, а заставу чердынскую русаков и пермяков побили". Однако поражение "Юсуфовичей" и ослабление ногайцев резко поменяло ситуацию. В 1551 г. в Сибирь был отправлен отряд под командой стрелецкого головы Ивана Черемисинова и казачьего атамана Ляпуна Филимонова, численностью около 840 человек (примерно 500 стрельцов и более 300 казаков).

Перевалив Уральские горы, русские в конце июля подошли к Чимги-Туре и высадились на левом берегу р. Туры напротив мыса при впадении р. Тюменки в Туру. Кутлук-хан, понадеявшись на своё численное преимущество, приказал атаковать русский лагерь. Сражение вышло ожесточённым и весьма кровавым (потери русских составили более 100 человек), но закончилось не в пользу татар. Как несколько позднее с радостью сообщал летописец, "И августа в 1 день взяша град Тюмень, еже Чингида, и царя Чингиза убиша, и многие припасы и богатства взяша". Но заняв Чимги-Туру Черемисинов с Филимоновым сочли это место неподходящим для строительства острога. Выгнав всех жителей, они спалили город, а острог, получивший название Тюменского, выстроили на новом месте между Турой и Тюменкой в виде четырёхугольника. Подходы к нему были защищены обрывистыми берегами Туры и глубоким оврагом. Местные татары покорились без сопротивления и стали платить дань, но племянник погибшего хана Муртаза, вместе со своими сыновьями Ахмед Гераем и Кучумом, бежали на восток, где опираясь на поддержку части ногайцев продолжили борьбу.

Остановившись на Туре, Черемисинов затребовал из Москвы подкреплений, поскольку ситуация продолжала оставаться тревожной. В мае 1552 г. Черемисинов получил сообщение о сборе Муртазой, объявившего себя новым сибирским ханом, своих сторонников и, не дожидаясь появления последнего под стенами Тюмени, двинулся вниз по течению Туры, в устье которой встретил войско противника, численностью около 700 человек. Битва близ устья Туры шла несколько дней, и закончилась разгромом Муртазы, открыв русским путь по Тоболу. Дождавшись прибытия в конце июля 1552 г. отправленного Москвой "на воеводство" в Тюмень князя Василия Андреевича Сицкого с 500 служилых людей, Черемисинов решил не задерживаться и со своими людьми отправился дальше, уже в самый центр Сибири. 26 августа его отряд подошёл к лежащему в 16 верстах от устья Тобола городку Карачин, где правящие Искером Ядгар и Бек-Булат, сыновья покойного Касыма, разместили свои наспех собранные силы, изготовившись дать Черемисинову решительный бой.