Хитник

— Я так и знал, — печально кивнул гном, — но шибко сомневался. Уж больно похож оказался, мерзавец!... Привет, Модя, как самочувствие? — В дверном проёме, потирая фуфаечную поясницу, с крайне удручённым видом стоял бабай — целый, не побитый. И даже без синяков.

— Ничего, друже, нормально. Только у меня отчего-то горб вырос, — задумчиво прогудел Модест; кряхтя, бабай полез рукой под фуфайку на спине, изумлённо поднял брови и, чертыхаясь, вытащил оттуда большую флягу — одну из двух, принесённых им из Ничейных Земель. — Ого, и как оно эдак случилось-то? — Бабай повертел флягу в руках, хмыкнул, положил её на стол. — Видать, упал крестцом на посудинку. Экие чудеса порой случаются! Кому расскажешь — не поверят.

— Ты флягу-то возьми, — не терпящим возражений голосом указал Федул, — и вторую забери. И дуй в ближайшую пивную, спросишь про неё у охранников на выходе. Да, не забудь им сказать, что тебя господин Иванов из триста восемьдесят шестой квартиры за пивом наладил, не то после в дом не впустят! А деньги возьми в ящике стола, на котором магошары стоят: надеюсь, таинственный гад-мерзавец-сволочь-террорист поганый не позарился на спрятанные там пятьсот рублей одной бумажкой? Не то совсем западло было бы... Опохмелительная заначка, — пояснил гном, хотя никто его ни о чём не спрашивал, — аварийный, типа, финансовый запас. — Бабай, пожав плечами, утопал в комнату. Гном повернулся к Глебу, спросил негромко:

— Как там Хитник? Не перенёсся в своё тело, нет? — Глеб отрицательно покачал головой. — Но он хоть живой? — настойчиво продолжил допытываться Федул. — Ментально не покалеченный?

— Думаю, что живой, — с запинкой сказал Глеб. — Только малость того, без сознания. Этот типчик, который гад-мерзавец, он из него Стражника Реальности вынул, за тем к нам и приходил. — Гном сердито крякнул, крепко стукнув по столу кулаком:

— Эх, попался бы мне сейчас этот проходимец, я б на нём живого места не оставил! Побил бы, запросто, мне Будда разрешает. Только что прямо так и сказал: мол, побей гада и будешь молодец!

— Можно подумать, — тяжело вздохнул Глеб.

Вновь хлопнула входная дверь: кто-то, хрустя мусором, зашёл в коридор. Постоял немного и направился к кухне — лучезарно улыбаясь, в комнатку вошёл ангел Нифонт, в белых замасленных одеждах, с всклокоченной шевелюрой и тяжёлым, пузатым кожаным портфелем. Портфель позвякивал стеклом; из раздутого нутра, через щель, выглядывали жестяные головки пивных бутылок.

— А вот и я, — радостно сообщил Нифонт, бережно опуская портфель на пол, — сто лет, сто зим, о братцы вы мои! Я к вам пришёл навеки водружиться, коль пиво мне желанным гостем стать позволит; я мимо брёл, в раздумьях и сомненьях, когда увидел: дом большой, где Хитник воселился, по празднику умыт, а берег озера так чист — когда б иначе я в волненьи чувств, столь много пива взяв, проведать смог любимого мне друга?

— Батюшки, а ведь это настоящий Нифонт, — всполошился гном, — жаль, очень жаль. Я только-только настроился подраться, ан нет, нельзя, — Федул выглянул в коридор, крикнул громко:

— Модя, отбой походу, пиво к нам само приехало, — приобняв ангела за талию, он душевно сказал: — А я ведь минуту тому назад собирался набить тебе морду! Вернее, не тебе, но типу, что приходил к нам в твоём обличии.

Ангел рассеянно кивнул и, доставая из портфеля бутылки, молвил:

— Глазами видел я, как некто, мною облачённый, из дома вашего пошёл — я удивился, но, однако, на левой на руке таинственного гостя был перстень золотой, который, знаю я, не только расстоянья сокращает, но внешность и обличие меняет. По перстню опознал я самого начальника Тюрьмы, что давеча ко мне по утру заходил... тогда мы много говорили — не помню я, о чём конкретно была речь — а, вроде, обо всём. О всех и всяких, и о много большем; я вас припомнил в той беседе, и дивный, в письменах кинжал, который мальчик мне случайно показал... Он вам плохого ничего не сделал? — вдруг озаботился Нифонт, — начальник тот! Я, кажется, излишне многое сказал — ну, был не прав, я выкурил изрядно, — ангел сел на табурет, в расстройстве обхватил руками голову.

— Всё нормально, — сказал Глеб, — всё путём. Уж как-нибудь да разберёмся, — найдя гранёные стаканы, он с горкой налил в них пиво.

— Кхе-кхе, мать твою, — взахлёб кашляя, вдруг произнёс очнувшийся Хитник, — какой удар со стороны малознакомого колдуна! Эй, Глеб, ты там где? Чёрт, всё перед глазами плывёт... Эгей, я живой или как?

— И живой, и как, — быстро подтвердил парень, — не суетись, сейчас пиво пить будем. Классное!

— Ну, коли пиво и классное, тогда точно — живой, — слабым голосом молвил мастер-хак. — Ты вот что, ты мне после расскажи, чего тут было-то!

— Обязательно, — заверил Глеб. — И дословно. Мне кажется, ты будешь очень-очень удивлён.

— Я предлагаю выпить за успешное завершение дела, — гном взял мокрую посудину, со вкусом схлебнул тяжёлую пену, — за то, что мы вернули голову Хитника! А всё остальное потом... Модя, бери и пей. — В кухню вошёл бабай, неспешно сел за стол, взял полный стакан. Поднял его и тихо, постепенно повышая голос, запел:

— Ой, да не вечер, да не вечер, мне малым мало спалось! Ой, малым-мало спалось, да во сне привиделось, — и гном, и ангел, и Глеб тут же подхватили песню. Громко, с душой.

И пока звучала та песня, и пока пенилось в стаканах пиво — Глеб был уверен, что дальше всё будет хорошо.

Только так, и никак по иному.

Иначе — зачем жить?