— Не, — покачал я головой: — Измайловой быть это измаяться. А Хорошевской быть это значит все хорошо будет. Мне так больше нравится. Как яхту назовешь, так она и поплывет.
— Скажи на милость, — усмехнулся Петр: — А у нас значит какая фамилия? Хорошая?
— А то? Романовы. Значит римляне! Значит должны повелевать Третьим Римом! Все правильно. Подходящая фамилия.
— Экий ты стал мудреный Алешка. И правда, — покрутил головой Петр: — А секретарша что думает насчет нашей фамилии?
— Романовы значит романтичные, — мечтательно вздохнула Нимфадора.
— А Меньшиковы? — выскочил Алексашка.
— Меньшиковы, значит нужно поменьше брать, — отрезал я: — А то плохо кончишь. Вот если бы Большевиков был...
— Скажи на милость, — покрутил головой Алексашка, а царь усмехнулся. После мы с Нимфадорой пошли баффить свою грамотность, а царь похмеляться.
* * *
— Пусти царевич, — прошептала ночью Нимфадора, вылезая из моих объятий.
— Куда? — сонно пробормотал я: — Я только пригрелся.
— На горшок! Ты меня весь вечер не отпускал от себя. А то постель опрудю. Пища у вас не привычная. И перекормили меня... Только не подглядывай, а то я стесняюсь и так!
— Ладно я отвернусь, — проворчал я: — Надо будет первым делом ватерклозеты создать. Горшки это отстой! Без уборных комнат нет цивилизации. Как дикари живем...
— Дикари небось под кустик ходют! — отозвалась Нимфадора с горшка: — А не сидят на таких горшках дорогущих! Да за такую вещь можно деревню целую купить! А я в нее большую и малую нужду справляю...
— Давай без подробностей! — поморщился я, мечтая о нормальной ванне с джакузи и биде. Все прогрессоры в романах начинают с пороха. Идиоты! Надо с туалетов начинать. Срать нужно каждый день, а порох может и не понадобиться вообще. Пушки это вообще последний довод королей. Для тех, кто нормально договориться не может.
— Я и в Преображенском с тобой буду в одной кровати спать? — спросила Нимфадора возвращаясь в койку.
— Там тебе свои покои отведем. Это тут с жилплощадью напряг. Москва-столица! Понаехали тут разные в нашу резиновую...
— Ты царевич всегда такие слова непонятные говоришь, — хихикнула Нимфадора.
— Я вот смотрю ты осмелела? — заинтересовался я: — Адаптировалась?
— Ась? Опять слово непонятное.
— Я говорю, чего раньше тряслась как осинов лист, а теперь спокойная?
— А мне после первой ночи во дворце вдруг в голову пришло, что я вроде как померла и на небесах уже. Все такое ненастоящее как будто, — призналась девочка: — Ведь если бы не ты царевич Елисей, то точно бы забили бы до смерти. Так вот может я правда умерла? А теперь на небесах?
— Я тебя понимаю, — вздохнул я, опять её обнимая судорожно.
— А вот ты чего-то беспокойный.
— Ненавижу!
— Кого?
— Будущее!
— Это как? Почему?
— Мрачное оно для простого народа. Хотя и для дворян тоже...
— Так может поменять его можно? Ты же царевич!
— Поменять дело не хитрое, но как бы хуже не вышло. Хотя чего сопли жевать? Когда не помирать, все равно день терять.
* * *
Нимфадора пошла за отчетом Пушечного двора и застряла. Я выглянул и увидел, что её зажал в углу Алексашка и чего-то втолковывает, сорвав маску.
— Я бы попросил птичку нашу не обижать! — холодно сказал я, пнув Алексашку в голень: — Нимфадора иди разбери бумаги наши. А вас Данилыч я попрошу остаться. Разговор есть.
Красная Нимфадора быстро нацепив маску выскользнула а Алексашка насмешливо посмотрел на меня. Чего мол надо шкет?
— Сон вещий приснился Данилыч. Даже два, — сказал я Алексашке серьезно: — В первом сне ты после смерти батюшки лишаешься всех чинов и наград, и едешь со всем семейством на старости лет в Сибирь на поселение. А во втором сне сохраняешь все свои чины и живешь богато. Тебе какой сон больше нравится?
— Я желаю государю нашему многие лета! — посерьезнел тоже Алексашка, сделав вид, что не понял намека.
— Не похоже что-то, раз ты так принимаешь участие в его кутежах. Они ведь век не продляют.
— На то его воля, — поморщился Алексашка.
— Тогда я еще один сон вещий тебе расскажу, — понизил я голос, оглянувшись: — В котором вы скоро пойдете шведа бить. Да засядете под Нарвой в осаде надолго. А зимой явится Карл с экспедиционным корпусом. И хоть у него будет и войска в три раза меньше, да пушек почти не будет, а только предадут вас сразу иноземные генералы и к шведам побегут сдаваться. А батюшка оттого впадет в панику. И войско наше побежит. И останетесь вы без войска и пушек! В самом начале войны. Хотя силы у того шведа будет немного.
— Интересные сны тебе снятся Алеша, — нахмурился Алексашка.
— Я это к чему тебе говорю Данилыч? — продолжил я: — Ты особо на иностранцев не надейся. Я тебя почитаю в нашем войске сейчас одним из лучших воевод. Вас таких только двое и есть. Ты да Шереметьев. Да только батюшке пока больше иноземные жулики нравятся. А тебя он не ценит как воеводу. Больше как собутыльника. Но ты уж все равно расстарайся там. Какая-то часть войск тебе под начало все же попадет. Не будешь зевать, так и сам шведа побьешь. Карл всего десять тысяч приведет не более. На них хватит даже Преображенцев с Семеновцами чтобы удержать. Главное там сразу редуты стройте, для встречи с ним. Нарву все равно взять до его прихода не успеете. А на редуты пушки ставьте к зиме. Картечь готовьте. А по городу так, для острастки постреливайте. Чтобы порох экономить. Карл горяч, молод, сам припрется в ловушку, если заготовишь. Если что мосты сожги, чтобы нашим драпать было некуда. Тогда хошь-не хошь, а будут воевать. С пушек картечью! С редутов ружьями, а там и кавалерией навалиться с тыла. Хоть шведы и стойки, а все равно не удержатся. Побьете Карла под Нарвой, то войне точно конец сразу. И крепости сами будут сдаваться.
Судя по расширенным зрачкам и напряженному лицу, Меньшиков сильно загрузился от моего шепота. Испуганно оглянувшись, он пошел дальше по коридору, пребывая в глубокой задумчивости.
Стройбат потешный.
Хер Нагибатор попытался залезть в мою карету, когда мой караван собрался для отправления в Преображенское, но я его выгнал пинками в другую карету. Со мной поехала только Нимфадора. Как ни странно, но никто меня до сих пор не заподозрил в одержимости, как это обычно любят мусолить авторы попаданческих романов, сливая своих героев сразу в первой главе.
Я же считаю это невероятной дуростью для попаданца колоться. Первое правило попаданца — никогда не колоться! Иначе сразу грохнут. До последнего вздоха нужно притворяться своим для местных. Этот бред про "я мальчик из будущего" лучше засунуть себе в задницу. И тогда любой анахронизм люди благополучно спишут на эксцентричность поведения. А прошлый характер Алеши и так был весьма эксцентричным. Если даже не придурковатым. И он также гонял своих учителей пинками и драл им бороды.
Конечно, людей напрягает, что я резко поумнел, но с другой стороны, взрослые изначально считают, что ребенок на то и ребенок, чтобы расти и умнеть. Все в пределах нормы. А если идет сверхплана, то только радует родителей. Дитя всегда самое умное для папы-мамы.
Кстати Меньшиков спалил меня перед царем-батюшкой. Стуканул насчет вещего сна. Который про Нарву. Пришлось и ему зудеть насчет зимнего сикурса Карла под Нарву и насчет ловушки с редутами и конных разъездов в охранении. Причем царю я уже заправлял прогноз не с точки зрения мистики, а с точки зрения логики. Не знаю, может и поможет. А то жалко будет, когда мой идиотический папашка, начнет из серебряного колокольного сплава пушки лить от отчаяния.
— Маску можно снять, твое высочество? — устало спросила Нимфадора, откладывая на сиденье папку с бумагами.
— Валяй! — махнул я рукой: — И давай без высочеств. Алешы достаточно. Ну-ка достань мне опись того, что мы в арсенале нахомячили в обоз. Я поразмыслю еще над ним.
— Даже не знаю, как мальчики набранные будут эти пищали тяжеленные поднимать! — озабоченно вздохнула Нимфадора, подавая мне листок: — Тебе же самое старье скинули! Это же не ружья, а пушки маленькие! Их только на лафете катать, а не в руках носить. А твоим рекрутам по 15 лет почти всем. А эти чудовищные бердыши?! Сейчас так никто не воюет...
— Цыц женщина! — осадил я её: — Наслушалась бредней от иностранцев. Я знаю что делаю. И ты верно угадала. Это будут не ружья а шрапнельные пушечки. А бердыши... это будет после переделки шанцевый инструмент.
— Какой-какой?
— Лопата-топор будет! Хочешь, копай, хочешь руби, хочешь пили! Это будет их главное орудие труда. А пушечки будут только для обороны от налетов врагов. Хлестануть по кавалерии картечью, если полезут. Алеша умный, Алеша знает! Алеша непобедим! Траст ми!
— Английский я плохо еще знаю. Только и могу понять твою песенку "Дон твори, би хепи", а более ничего. Не делай заботушки в головушку, бери радость в душеньку...
— Вот о чем надо с иноземцами говорить! Языки учить!
— Так я с этой целью и говорила на ассамблее! Но пока только на немецком. И со мной мало кто хочет говорить. Эта маска шутовская всех пугает. Она у них напоминает маски чумных докторов. У них недавно великая чума была.
— Ничего, — усмехнулся я: — А кто обещал что будет легко? А все же лучше чем в гареме? Крепостной? Ась?
— Да и так все еще крепостная, — потупилась Нимфадора.
— Ну мать ты сразу губу раскатала! — покачал я головой: — Сразу в принцессы хочешь? Надо еще заслужить. Тебя пока лучше в крепости держать. А то сразу утащат в камарилью. Мала еще, быть самостоятельной фигурой. Подожди пару лет. Пока задница заживет от кнута, да сиськи подрастут.
— Да что ты царевич? — вдруг испугалась Нимфадора: — И никуда я не хочу от тебя! Какая еще камарилья? Чай, там погано. По мне, я тебе до смерти служить готова. Большей радости не желаю.
— Это правильный настрой, товарищ Нимфадора! — кивнул я, читая опись натыренного на складах.
— Опять слова непонятные, — вздохнула Нимфадора: — Товарищ это чевой? Ценный товар что ли? Навроде холопки ценной?
— Вроде того, — кивнул я согласно и продолжил мечтательно: — Наступят светлые времена, Нимфадорушка, когда все люди будут звать друг друга товарищ! И не будет никаких господ. Одни товарищи!
— Одни холопы что ли? — удивилась девочка: — А править кто будет?
— Сами холопы!
— Это как? Если холоп правит, то значит он уже господин? Какой же это холоп? — недоумевала Нимфадора.
— Отстань, глупая баба! — отмахнулся я: — Не понять тебе тонких политических моментов. Мала еще. Иным господам выгодно притворится холопами.
* * *
Царь для войны закупил в Европах ружей более современного образца, потратив уйму денег. А понравившиеся мне пищали с раструбом на дуле сняли с вооружения. У них еще фитильные замки были. Я запланировал из них пугачи делать с дробовой начинкой. На подобии многоразового китайского фейерверка. Надо будет только опытным путем установить развес слоев пороха и картечи. И пересверлить запальные замки ближе к началу. Да придумать станок-турель сразу на несколько спаренных пищалей. И шрапнельная убер-пушка готова!
Не пулемет, но тоже круто. В чем-то даже опережает по эффективности пулемет. Хотя применение разное. Разница с пулеметом как между Катюшей и батареей дивизионок. По крайней мере в моих фантазиях. Еще я забрал мелкокалиберные фальконеты для тех же целей залповых стрельб, которые батя забраковал для своего Велыкого-Флота-который-сгниет-в-порту (на хрена козе баян? А России военный флот? Пешком всюду дойти можем. Чай не остров). Хотя Шереметьев на них тоже облизывался, мечтая о мобильной конной артиллерии. Но и ему калибр жидковатым показался.
Еще я нахапал старых пистолетов со сломанными замками целый воз. Уже для ручного использования. Тоже прокачаем стволы. Под залповую стрельбу. Бронзовую посуду под котлы паровые. Селитру для пропитки оберточной бумаги под заряды для залповой стрельбы. Разная иная химия помаленьку.
Да! Икра заморская баклажанная! Мнямь! В смысле огородные семена. Ну и конечно картошку многострадальную. Она оказывается, была раньше довольно ядовитой, но недавно голландцы вывели неядовитый сорт, так и стараются впарить всюду. Но пока все берут с опаской. Я решил рискнуть. Какой попаданец в древность без картошки? Это все равно что, к Сталину без ноутбука!
* * *
— Кому ты там молился? — шепотом спросила Нимфадора, когда опять пристроилась рядом со мной спать на ночь.
— Преподобной Наталии Мальцевой, чтобы осияла наш дворец своим Квартирным вопросом, — непонятно ответил я, недовольный неуютностью чертового средневековья. Что царь, что псарь, все едино никакого комфорта. А ведь я еще на кровати сплю! Крестьяне и кроватей не имеют, насколько я выяснил. Самые авторитетные или больные на печке, а остальные на каких-то лавках узких устраиваются. Да еще и не горизонтально, а как бы полусидя. Боятся, что если лягут, то потом как слоны, не смогут встать. Разленятся.
На следующий день тетка Натаха ворчала, что я лезу в Петрушины заповедные мастерские, трогаю его станки и инструмент импортный. Я ей показал указ, согласно которому потешному стройбату отводятся старые казармы преображенцев и семеновцев, а также отдаются дворцовые мастерские и кузницы. А также земельный участок для огородов и полигонов со стрельбищами.
Картошку семенную я попробовал и плевался потом. Гадость какая-то! Не ядовита уже, но еще и не вкусна. Но все равно раз весна, надо сеять. Потом выморозим клубни. Будет сладенькая картошка. Тоже гадость конечно, но уже не такая сильная. А вообще реально репа лучше. Пусть и не такая плодючая, но вкусный корнеплод. Опять же капуста хороша. Кабачки-баклажаны тоже посеяли. Семена помидоров тоже не залежались.
Универсальный инструмент шанцевый не получился. Пришлось разделить на два типа. Лопато-пила с кайлом. И топоро-пила с долотом. Первый вариант это штыковая лопата, у которой только правая кромка загнута под ногу. А левая продолжена и заточена зубчиками пилы. А на конец рукоятки насажен стальной крюк типа багра. Который можно использовать как упор руки, при копании и пилении, а можно использовать как фомку и багор. Или чекан в бою.
Топоришка получился тоже занятный. С одной стороны топор, с другой стороны двойная пила, как ребра, которой можно выбирать сразу пазы в древесине. А на конце длинной ровной рукояти нечто вроде плоского ломика или долота, которым можно скалывать пропиленные пазы в бревнах, а можно и в пузо врагу ткнуть при штыковой атаке. Оно конечно не проткнет насквозь. А на фига такие зверства? Главное делать врага небоеспособным. Вот вы будете боеспособным, если вас ткнут ломиком в пузо? И что характерно, в отличии от штыка, постоянно застревающего между ребер врагов, ломик нигде не застревает.
Сразу были выработаны приемы боя с такими инструментами. Как от обороны, так и от нападения. Выглядело не плохо. По крайней мере парни с большим энтузиазмом вскапывали огороды уберлопатами, чем традиционным заступом из дерева. Они были разделены по парно топор-лопата. Три пары составляли бригаду. Не все топоры были с пазопильным девайсом. Некоторые были с молотками. Точней наоборот. На одну сдвоенную пилу приходились два молота и три лопаты. И одна бытовка.
