Одеваться им пришлось долго — толстые и теплые штаны, кожаные сапоги до колен, кожаные перчатки, круглые стальные шлемы с наушниками, — и тяжелые, с мягкой подбивкой, куртки из похожих на базальт твердых пластин. Из щелей между ними струился голубоватый свет — эти одеяния, по сути, были силовыми дисрапторами. В них можно было пройти прямо сквозь силовое поле, потому что Мроо, как оказалось, могли быть очень маленькими и отключать поле даже на миг Охэйо не собирался.

Они пристегнули респираторы, опустили защитные забрала. Только потом Охэйо набрал на узкой панели код — и стальная плита двери отошла, пропуская их наружу.

Переступив порог, Найко словно оказался где-то глубоко под водой — в синем светящемся сумраке. Это свечение было плотным и двигаться в нем удавалось с трудом. Каждый шаг сопровождался потрескиванием, по рукам и ногам юноши змеились ярко-голубые струи. Им надо было миновать пять пролетов ведущей наверх стальной лестницы, но он видел ступеньки всего на несколько шагов вперед и едва различал темный силуэт Охэйо. Тот не отрываясь смотрел на наручный компьютер, следя, чтобы частота их дисрапторов и генераторов щита совпадала: если бы она разошлась, они бы в тот же миг изжарились. Даже сейчас, несмотря на защитный костюм, по коже Найко пробегали колючие искорки. Единственным утешением ему служил поразительно чистый топазовый оттенок силового поля. Проекционные матрицы смутно просвечивали сквозь него квадратными розовато-фиолетовыми солнцами, словно сквозь туман.

Энергетический слой был толщиной метров в двадцать и они прошли его за минуту. По пути Найко миновал несколько рядов чудовищных стальных балок, на стыках которых светились многоугольные матрицы поменьше — эти внутренние матрицы и опорный каркас делали поле Ана-Малау почти неуязвимым: его не пробил бы даже тактический ядерный заряд.

На последних шагах поле ощутимо выталкивало его наружу и Найко едва не упал. Потом, восстановив равновесие и отойдя ещё на несколько шагов, он отстегнул респиратор, поднял забрало шлема — его лицо обжег сухой, морозный воздух — и осмотрелся.

Он стоял у начала длинной заснеженной улицы, окруженной глухими черными стенами высотой метров в пять. Под ними с низких фундаментов струили темно-синий, мерцающий свет кубические проекционные матрицы. Силовой щит призрачной зыбью колыхался над их головами, почти не скрывая стылых, лишь у горизонта смазанных морозным туманом звезд. Справа темнели длинные глухие корпуса других убежищ, тоже усыпанные призрачно-синими и фиолетово-зелеными квадратами. Слева, где-то в километре, вздымалось несколько чудовищных тарелок сверхдальних локаторов и похожие на наклонные башни стволы тераджоулевых противоорбитальных орудий. За стенами, по обе стороны улицы, чернели двадцатиметровые усеченные пирамиды, увенчанные плоскими тарелками отражателей. Над венцами острых шпилей пирамид мерцали рои расплывчатых лиловых звезд, а над ними высоко в небо поднимались кинжаловидные столбы призрачного сияния. Эти проекторы формировали самый верхний слой щита — уже где-то в стратосфере. Именно они спасли их при том ядерном взрыве.

Найко поёжился. Перед ним, всего метрах в двухстах, зияли широкие ворота, перекрытые лишь синим сиянием силового поля, за ними — ещё несколько таких же, уходя, казалось, в бесконечность. Искрился нетронутый снег. Силовые поля жужжали и мерцали. Картина была странная и чуждая, словно на другой планете.

— Через несколько минут взойдет Четвертый флот, — сказал Охэйо, глядя вверх. — Потом, думаю, мы увидим сражение.

— Сражение? Но Императрица же сказала, что все Мроо в космосе уничтожены!

— В то время — да. Но, знаешь, Джангр сам по себе не имеет стратегической ценности. Мроо не пошли бы на такие потери, чтобы захватить его. Мы — просто приманка в западне. На самом деле им нужен Четвертый Флот: только он не дает им разбить Конфедерацию. Если им удасться накрыть его здесь, где остальные флоты Тарены не успеют прийти ему на помощь... но никто не знает, хватит ли им сил для этого. Таренцы, тоже, знаешь, не дураки. Я думаю, они пошлют сюда все силы, какие только смогут. Как и Мроо.

— И остальные ничего не знают об этом?

Принц пожал плечами.

— На исход дела это никак не повлияет. Если нас разобьют, разочарование будет очень сильным. К чему бы?

— А нас разобьют?

— Да или нет... но я не знаю.

Какое-то время они молчали. Найко заметил, что от шлема Охэйо куда-то за воротник тянулся тонкий провод. Но если к принцу и поступала какая-то информация, с другом он ей не делился, — а прочитать что-либо по его лицу было, разумеется, невозможно.

Найко вздохнул и поднял голову, чтобы весь обзор его глаз заняло ночное небо. Вдруг они удивленно расширились — на востоке, словно рождаясь из снов, из зыбкого небытия на бесконечно далеком горизонте, взошли яркие звезды — сначала немного, потом неисчислимое множество. Он не знал точного размера кораблей, но отсюда каждый казался безразмерной точкой. Объединенный Флот Тарены насчитывал 342 артиллерийских крейсера и 33 линкора, каждый из которых нес по 112 тяжелых ракет. У него перехватило дух при виде этой мощи.

— Мроо гораздо больше, только они темные и мы их не видим, — сказал Охэйо. Он сам казался темным силуэтом на фоне неторопливо плывущих звезд. — К счастью, пустоту между миров пересечь куда труднее, чем грань между светом и тьмой. Смешно, правда?

Найко не видел в этом ничего забавного. От исхода боя зависела его жизнь, жизни остальных и жизнь Охэйо тоже — но вот этого принц, казалось, не понимал. Он вел себя, словно в цирке, — по крайней мере, его лицо не выражало ничего, кроме любопытства.

Вдруг бледно-черное небо озарили яркие сполохи взрывов. Вокруг сияющего созвездия флота вспыхнули разноцветные огненные шары — зеленый, фиолетовый, оранжевый, ещё один зеленый...

— Это пока только ракеты, — сказал Аннит, — но Мроо уже сбросили маскировку. А у таренцев в рукаве туз. Погляди, — он протянул руку, указывая на что-то на крыше соседнего здания, как сначала показалось Найко. Потом он догадался посмотреть чуть выше.

Да! Вот он, свет, бледное сияние, что разливалось подобно рассвету. За ним на северо-восточном горизонте появилось фиолетовое пламя, похожее на луч прожектора. Когда оно поднялось над крышами на три ширины ладони, в основании фиолетового столпа появилось нечто яркое, мерцающее, похожее на сполохи далекого фейерверка. Вдруг стало светлее — словно там, за домами, взошло маленькое солнце. От их темных коробок побежали небывало четкие тени, — и когда, наконец, взошло то, что отбрасывало их, Найко отвел взгляд, потому что крохотный ртутный диск слепил их. Он рос и его бесцветный свет разгорался все ярче. Вся улица купалась в нем. Найко мог сосчитать все снежинки у себя под ногами; он видел, что стальные плоскости ограждающих улицу стен ободранные и грязные.

— Что это? — спросил он.

— Генератор планетарной защиты, — ответил Охэйо. — Это найларская разработка, из новых. Его мощность — сто миллионов тераджоулей. В боевом режиме он может разрушить тысячемильную луну. Такое не каждый день увидишь.

— У Конфедерации есть связи с Найларом?

Охэйо пожал плечами.

— Что такое Конфедерация? Сто миллиардов людей на тридцати планетах из... не знаю, многих тысяч, наверное, заселенных Мааналэйсой. А у Найлара населения за триллион. Они тоже враги Мроо. И более могущественные, чем мы. Неважно, какой у них общественный строй.

Найко не был противником коммунизма, но манеры Найлара внушали ему подозрения. Их главным оружием были пентагрианские фабрики — гигантские звездолеты-заводы, способные производить всё, что угодно, — в том числе, и новые пентагрианские фабрики. Когда даже одна такая штуковина длиной в милю и массой в миллиард тонн зависала над какой-нибудь планетой и с неё начинал падать чистый шоколад, всякое сопротивление найларским реформам обычно кончалось. То, что экономика при этом завещала долго жить и пентагрианские фабрики становились жизненно необходимыми, мало кого волновало. Это, конечно же, было несравненно лучше тотального геноцида Мроо, но идея о непротивлении злу насилием не входила в число найларских добродетелей. Им нравилось помогать ближнему, но это вовсе не значило, что они не могут убить его, если их благотворительность отвергнут. Их корабли были небоеспособным мусором — те, что появлялись первыми. Но если сопротивление становилось серьезным, — прилетало что-то вроде этого.

А Генератор поднимался и становился всё больше, и Найко уже видел, что это — целая крохотная галактика яростного алмазного сверкания. Она взошла в зенит, точно над ним...

А потом от неё во все небо развернулся пышный струящийся занавес — тончайшее плетение синих кружев, словно бы подсвеченных тончайшим розовым, — от горизонта до горизонта, за считанные секунды. Найко ахнул, приоткрыв рот, как мальчишка, — а небо над ним медленно менялось. Розовый цвет растекался, густел, пока не залил весь небосвод с севера на юг. На его фоне иногда словно приоткрывался ослепительно-белый, как ледяные кручи, занавес, и Найко представал причудливый танец боя. Казалось, яркий волшебный свет вдруг проливался на изысканные самоцветы, и они, рассыпая по небу снопы лучей, истекали радужными бликами. Ядерные взрывы вспыхивали, как заходящие солнца, бросая на снег зыбкие тени, сначала белоснежные, а через несколько секунд кроваво-красные. Их свечение становилось коричневым, тускнело и угасало, но представление не прекращалось.

Вдруг всё небо вспыхнуло от взрывов — их было десять или двадцать, на сей раз, в узко ограниченном пространстве — Мроо прорывались сквозь строй флота к Генератору. Вскоре участок взрывов так сжался, что Найко понял — дело плохо. Вокруг резко заплясали тени. В его ослепленных глазах все поплыло. Сине-зеленые вихри вокруг Генератора, словно водоворот ада... огромное свечение, дальше, ближе, пульсируя...

Найко закричал от испуга, чувствуя себя бактерией под каблуком — очень неприятное ощущение — моля, чтобы всё это прекратилось. И, словно отвечая ему, в восточное небо взметнулись еще пять крошечных огоньков, оставляя странные световые зигзаги, как медленные молнии. Один из них вдруг погас, но остальные сошлись вокруг Генератора, — и, подобно четырем солнцам, осветили простершуюся во все стороны огромную равнину неба. Сияние Генератора поблекло рядом с ними, он стал просто блестящей спиралью. Она плыла среди вспышек, словно льдинка среди падающих солнц. Взрывы были теперь ясно различимы — растущие облака огня. Найко уже отчетливо видел двенадцатиконечную спираль Генератора, удиравшего от них, и его длинный синий выхлоп. Вдруг он сам превратился в слепящее солнце, залив всё мертвенным светом летнего полудня, запылал так ярко, что перед глазами всё расплылось от боли. Тепло обрушилось на Найко, как удар, почти обжигая, снег на всей улице засиял белыми алмазными искрами.

Найко упал лицом вниз, закрывая голову руками, потому что всё небо над ним взорвалось адскими сполохами, — это была сама смерть, он видел её воочию. Его окатила волна жара, опалив руки и шею и на миг лишив возможности понимать происходящее, — и вдруг резко спала, как будто он вошел в тень летним днем. Вокруг заклубился туман, создавая первый по-настоящему ощутимый ветер, и Найко почувствовал, какой он холодный.

Как только восстановилось зрение, он осторожно приподнял ресницы, и, часто моргая, посмотрел вверх, всё ещё щурясь и держа руку у глаз.

Диски беспощадного света расплывались в мутно-алые облака, тускнея на глазах. Когда они перекрыли друг друга, вспыхнули складки, как в полярном сиянии. Они пряталось за широким пятном с зеленоватыми переливами по краям — облаком от взрыва Генератора. Всё вокруг было затоплено его ярким оранжевым светом, но пятно тоже начало расплываться. На секунду снова полыхнул огонь, а затем разлетелся на отдельные искры, словно последняя головешка догоревшего костра.

Ни одна вспышка больше не нарушала черноту неба. Во мгле угасал голубой столп, а возле его верхушки тлел красный, тускло-дымный шар, похожий на затмившуюся луну в облаках. Через несколько минут он угас почти полностью, но появились другие огни, — яркие вспышки за зданиями на востоке. На западе несколько световых точек всё быстрее и быстрее поднимались к зениту. За каждой тянулся зыбкий световой шлейф. Найко помнил, что у Империи еще оставались "легкие" ракеты ПКО — 169 магнетронных и 36 термоядерных — но толку от них в такой битве было бы немного.

— Кажется... всё, — сказал Охэйо, так тихо, что Найко едва слышал его. — Мроо... их больше нет. Но от таренского флота тоже почти ничего не осталось. Не думаю, что кто-либо из них появится здесь в обозримом будущем. Они, по сути, уничтожили друг друга.

Найко не отводил глаз от неба. Хотя ничего подобного тем пылающим солнцам больше не было, игра света оказалась сильнее и красивее любого полярного сияния. Звезды высоко на западе горели ярко, как миниатюрные копии тех, ядерных огней. Призрачные завесы их шлейфов распустились до самого горизонта. Они начали тускнеть и расплываться, световые столбы поползли от точки их исчезновения, вспыхивая ярче там, где встречались с прежним свечением.

— Четвертый флот... вошел в меж-пространство, — сказал Охэйо. — У найларцев сингулярный привод, и они...

Найко рывком вскинул голову и замер, потрясенный: в небе то здесь, то там вспыхивали ослепительно-белые клубки, они росли, словно круги, бегущие по глади ночного озера, выбрасывали голубые, желтые и алые нити, — и, закрутившись спиралью, сжимались в точку, как закрывавшиеся на ночь цветы. На покинутом поле боя окончательно воцарился мрак.

— Ушли все. Я ничего не слышу, — сказал Охэйо. — Сейчас они пойдут к опустевшим базам Мроо и разрушат их, а потом отступят к Найлару. Скорее всего, весь этот сектор будет эвакуирован. Возможно...

Вдруг что-то вспыхнуло и их швырнуло в море света. Найко инстинктивно прикрыл глаза и видел кости пальцев в ослепительном лиловом сиянии — словно на рентгеновском снимке. Затем земля ударила его по ногам, раздался невероятный грохот и через несколько секунд налетел жаркий вихрь. Взрывная волна обрушила на них шквал снега и мелких камешков. По лицу точно серпом резанули — остро и больно. Найко отбросило шагов на семь — к счастью, он упал в сугроб.

Вторая вспышка, третья, четвертая, пятая... Юноша зарылся в снег, спасая лицо от волн света и жара. Каждая новая вспышка была слабее предыдущей, — страшные бесшумные шаги удалялись. Но земля каждый раз содрогалась и больно била его по животу.

Когда снова воцарилась ночь, голова у Найко мучительно кружилась, а волосы прилипли к лицу. Вокруг него в небо восходили страшные багровые солнца. Под ними всё бурлило, как в котле, клокотало и втягивалось в них, оставляя внизу дым, пыль, мглу и пожарища. Антенны и стволы орудий исчезли — лишь кое-где из-за стены торчали углы нагроможденной, искореженной стали.