Колян машинально потянулся к шлему, но тут же отбросил его в сторону.
— На сегодня хватит, — заявил он.
Москомп промолчал.
— Зачем мы занимаемся этой ерундой? — страдальчески вопросил Колян. — Ранцевый антиграв имеет функцию удаленного управления. Ты можешь пересадить часть своего сознания ко мне в ранец, станешь моим ар-два-дэ-два и мы с тобой будем нормально летать, а не так, как я сейчас. Я никогда не научусь управляться с этой штуковиной.
— Научишься, — возразил москомп. — Недели через две ты сможешь летать и не падать, еще через две недели ты сможешь летать в сложных метеоусловиях. Через три месяца ты сумеешь проделать базовый комплекс высшего пилотажа и не разбиться при этом. А еще месяца через три ты поймешь, зачем все было нужно.
— И зачем?
— Сейчас ты не поймешь. Я уже пытался объяснять...
— Ну да, трехмерное пространственное мышление, улучшенная координация движений...
— Не просто улучшенная. Освоение ранцевого антиграва дает качественный скачок...
— И зачем мне этот скачок? Если бы я хотел стать по-настоящему крутым, я бы еще в двадцатом веке занимался карате или айкидо каким-нибудь.
— Ты и занимался.
— Знаешь, почему я бросил?
— Недостаток мотивации. Твои навыки стали достаточными, чтобы отбиться от трех-четырех безоружных хулиганов или одного вооруженного. Дальнейшее самосовершенствование ты счел нецелесообразным.
— Вот видишь, ты все понимаешь! И все равно заставляешь меня заниматься ерундой.
— Я тебя не заставляю. До тех пор, пока ты не нарушаешь законы, я не имею права заставлять тебя делать что бы то ни было. Я чисто физически не могу тебя заставлять.
— Но все равно пытаешься — уговариваешь, соблазняешь... Давай поговорим начистоту. Что тебе от меня нужно? Только не надо говорить про самосовершенствование и прочую ерунду. Тебе нужно от меня что-то конкретное. Что?
Москомп немного помолчал, обдумывая ответ.
— Это трудно объяснить человеческими словами, — сказал он наконец. — Но я попробую. Скажи мне, Николай, тебе нравятся люди двадцать восьмого века?
— Я никого из них не знаю... — начал было Колян, но москомп его перебил:
— Ты знаешь достаточно, чтобы составить цельное представление о нашем мире. Ты хотел бы поселиться здесь навсегда?
Колян пожал плечами и ответил вопросом на вопрос:
— Почему бы и нет?
— Я перефразирую вопрос, — сказал москомп. — Хотел бы ты жить здесь всегда и никогда не уходить в другие времена?
— А, вот ты к чему клонишь... Ты считаешь, что в твоем времени люди плохие, и хочешь, чтобы я тоже это признал? Да, признаю, по-моему, так и есть. По сравнению с двадцать первым веком жизнь у вас сильно изменилась к лучшему, а общество — к худшему. Науки как таковой уже лет двести как нет, все новые изобретения делаешь ты и твои братья по разуму. В колониях дела обстоят чуть-чуть получше...
— В колониях еще хуже, — перебил его москомп. — Период пассионарного подъема был очень коротким и не везде успел проявиться, а там, где успел, его быстро убила межзвездная телепортация. Сейчас большинство колоний представляют собой сборища сектантов и маргиналов. Но в целом ты прав, человеческой науки действительно больше нет, а скоро не станет и искусства. Большинство людей предпочитают не заниматься делом, а прожигать жизнь в развлечениях. Но со временем все изменится.
— Почему? Из-за нас с тестем?
— Не только. Будущее закрыто для путешествий, но до того, как возникла буферная зона...
— Что возникло?
— Буферная зона. Теперь силовой колпак над порталом начинается в 2925 году. Полагаю, наши потомки сообразили, что из их недавнего прошлого тоже можно извлечь кое-какую информацию. До того, как они создали буферную зону, я успел кое-что узнать о тридцатом веке. В обществе произошли серьезные перемены, я бы даже сказал, революционные. Появились... как бы это назвать правильно... Скажем так, начал формироваться класс людей, которые попытались отказаться от излишних благ и вернуться к тем временам, когда человечеству было к чему стремиться. Насколько я понял, эта идеология была насаждена разумными компьютерами.
— Ты хочешь сделать то же самое здесь и сейчас?
— Если не сделать, то хотя бы попробовать. Я надеюсь, что люди вроде тебя мне в этом помогут.
— Покажут пример остальным?
— Хотя бы так. Но это не самая первоочередная задача. Меня очень интересует, что происходит в обществе, которое начинает испытывать давление собственного будущего. Теоретическое моделирование не дает определенных результатов, ситуация слишком сложная, чтобы построить точную модель.
— Это все понятно, — сказал Колян. — Но зачем мне учиться управлять этим летучим ранцем?
— Ранцевый антигравитатор даст тебе неоспоримое преимущество над любыми бойцами твоего времени.
— Хорошая броня и бластер дадут то же самое и без ранца.
— Навыки ручного управления антигравитацией положительно сказываются на боевом потенциале личности.
— Вроде как ушу?
— Да.
— Все это очень здорово, — сказал Колян. — Но я не хочу торчать здесь все то время, пока ты будешь меня муштровать. Если хочешь, чтобы я тебе помог, я тебе помогу, но я не понимаю, зачем тратить на это столько времени.
— Ты хочешь отправиться в прошлое прямо сейчас? — спросил москомп.
— Ну, не совсем сейчас, надо подготовиться...
— Ты готов потратить на подготовку месяц?
— Хорошо, один месяц, но не больше. Я надеюсь, ты не будешь все это время учить меня, как летать с этим ранцем?
— Буду, — сказал москомп, — но не все время. Я подготовлю для тебя специальную программу обучения, исходя из запланированных операций.
— Что-то уже запланировано?
— Да, кое-что запланировано. Подробности ты узнаешь недели через две. Во-первых, лишние подробности тебе пока ни к чему, а во-вторых, я еще и сам не проработал до конца все детали. Вопросы есть?
— Нет.
— Тогда надевай шлем и попробуем еще раз.
Колян вздохнул и надел шлем. На этот раз он продержался в виртуальном воздухе четырнадцать минут, а когда врезался в виртуальную землю, то не убился, а всего лишь сломал обе виртуальные ноги.
2.
— Так это и есть то самое чудо-оружие? — спросил Юрий Всеволодович, вертя в руках автомат Калашникова. — И откуда здесь огонь вылетает? Вот из этого дула, что ли?
— Да, отец, — сказал Мстислав, — отсюда. Только огонь здесь не самое главное, огня на самом деле почти нет, главное — пуля. Вот, смотри, — он продемонстрировал князю патрон. — Вот сюда насыпано особое зелье, когда оно загорается, огонь и дым выбрасывают пулю из ствола, она очень быстро летит и...
— И пробивает любые доспехи, — закончил князь. — Филипп уже рассказывал. Давай, покажи, что ли. А то на словах не верится...
Мстислав пристегнул магазин, вскинул автомат и прицелился в ворону, мирно сидящую на столбе у ворот. Жаль, что отец отказался испытывать автомат в безлюдном месте, невместно, дескать, великому князю от смердов хорониться. Лазутчики? А что лазутчики? Пусть знают и боятся. Святослав Игоревич сам говорил врагам "иду на вы" и потомкам так заповедал. Мстислав не стал уточнять, что из черепа Святослава Игоревича пили вино печенежские ханы, а империя, которую он создал, умерла вместе с ним и понадобился Владимир, чтобы собрать воедино хотя бы старые русские земли, которые его бестолковые потомки вот-вот просрут, прости, господи, за бранное слово.
Все-таки сильно изменятся люди за будущие века. Будь на месте отца какой-нибудь генерал века из девятнадцатого-двадцатого, тот бы уже слюнями изошелся от мыслей, каких врагов в первую очередь завоевать новым чудо-оружием. А генерал из двадцатых веков думал бы уже не о войне, а о том, как спрятать чудо-оружие от вездесущих террористов. А Юрий Всеволодович стоит себе и в ус не дует и никакого предвкушения на княжеском лице не отображается. Дескать, автомат автоматом, а победа всегда в руках божьих и никак иначе.
Мстислав совместил на одной прямой мушку, прорезь и обреченную ворону, задержал дыхание и плавно нажал на спусковой крючок. Предохранитель стоял в положении одиночной стрельбы — Мстислав не хотел, чтобы те, кто будет рассказывать своим хозяевам сказки об огневой трубе, знали, что она умеет стрелять очередями. Раз уж нельзя скрыть само появление у великокняжеской дружины чудо-оружия, попробуем скрыть хотя бы то, что можно скрыть.
Грохот выстрела отразился от бревенчатых стен и больно ударил по ушам. Юрий Всеволодович скривился как от зубной боли. Проходившая по двору девка-чернавка вздрогнула и выронила ведра, которые тащила от колодца. Вода разлилась, девка поскользнулась и с размаху плюхнулась в образовавшуюся лужу. Заголосили собаки. Из-за угла терема выскочили и заозирались по сторонам детские из караульного отряда — Алешка Тля и его новый напарник, Мстислав не знал, как его зовут.
Сама ворона кувыркнулась за забор и пропала из поля зрения.
— Эй, Тля, чего уставился?! — рявкнул Юрий Всеволодович оглушительным басом. — Сбегай за ворота, там ворона дохлая валяется, тащи ее сюда!
Тля к этому времени уже и сам сообразил, что за штука потревожила княжеский двор таким адским грохотом. Как ни пытался Мстислав сохранить свою добычу втайне, ничего у него не получилось, вся дружина со вчерашнего дня только и говорила о нелепых трубчатых палках из настоящего железа.
— А ведь ты прав был, Мстислав, — задумчиво произнес Юрий Всеволодович. — О таких вещах кому попало знать не следует.
Мстислав недовольно скривился. Отец и раньше мог сообразить, не дурак ведь.
Алешка просунулся в воротную щель и исчез минуты на полторы. Когда он снова появился в поле зрения, выглядел он крайне обескуражено.
— Нет там никакой вороны, — заявил он. — Только перья да кровища, а вороны нету, вышла вся.
— На пятьсот шагов бьет, — сказал Мстислав. — С трехсот шагов можно кольчужного витязя завалить с одного выстрела. Теперь веришь, княже?
Отец посмотрел на княжича тяжелым подозрительным взглядом. Как бы не прорвало его сейчас безудержным гневом... Впрочем, Филипп Нянька уже выступил на всякий случай вперед, в случае чего удержит.
— Пойдем, сыне, — сказал великий князь владимирский. — Поговорим.
3.
Бой был тяжелым. Всадники Ветра потратили почти всю энергию, но все-таки сумели прорвать внешние рубежи обороны Гилеада. Шестеро бойцов из десяти остались позади, в лабиринте острых скальных вершин, через который они продирались последние полчаса. Хорошо, что у защитников не хватило духу подпустить Всадников поближе и ударить одномоментно, тогда завалили бы всех сразу. Оборона начала огрызаться на самых дальних подступах, боевые роботы бросались в фронтальный бой, даже не пытаясь устраивать засады, и это дало Всадникам шанс, которым они попытались воспользоваться.
Уцелевшие Всадники сидели на дне ущелья, измученные и опустошенные. Гита окончательно выбилась из сил, она привалилась спиной к камню, вытянула вперед ноги в тяжелых ботинках и хрипло дышала, приходя в себя после бешеной воздушной скачки. Вряд ли кто-то сумеет поднять ее на ноги в ближайшие полчаса. А ведь поднимать ее придется, потому что если они действительно хотят ворваться в эту чертову крепость и захватить этот чертов флаг, действовать надо прямо сейчас, пока защитники еще не опомнились. Осталось-то всего ничего, полтора километра, но попробуй, пройди их под шквальным огнем. Сшибут в полете, как куропатку.
Колян понимал, что и сам выглядит не лучше, чем Гита. Он так и не научился нормально управляться с антигравитационным ранцем, сегодня он показал все, на что был способен, но эта демонстрация вымотала его до предела. Тело сотрясал жуткий озноб, стучали зубы, и не только от холода, но и от страха. Его разум твердо знал, что смерть от удара о скалу всего лишь выбросит его из виртуальности, но подсознание все равно боялось.
Колян перевел взгляд и увидел, что Лумумба и Рита склонились над командирской планшеткой и что-то негромко обсуждают. Неужели еще есть какой-то шанс?
Колян осторожно встал, ушибленное бедро отозвалось острой болью. Он с трудом подавил стон.
— Тави очухался, — констатировал Лумумба. — Иди сюда, будем совет держать.
— Что тут держать... — буркнул Колян, он же Тави. — Я правильно понимаю, что мы в заднице?
Колян очень надеялся, что получит отрицательный ответ, но его надеждам не суждено было сбыться.
— Правильно, — подтвердил Лумумба. — Рита успела выставить наверху детекторы, посмотри, что они показывают.
Колян посмотрел и аж присвистнул. Он, конечно, знал, что цитадель хорошо охраняется, но увидеть такое он никак не ожидал.
— И за каким хреном мы сюда полезли? — спросил он.
Лумумба промолчал.
— Я вижу только один выход, — заявил Колян. — Дружно расстреливаем друг друга и идем пить пиво.
Рита нечленораздельно зашипела. Ее лица не было видно под шлемом, но Коляну не требовалось видеть ее лицо, чтобы представить, как ее перекосило.
— Сдурел?! — завопила она, когда, наконец, обрела дар речи. — Навсегда покрыть клан позором?! Козел! Да как ты вообще смеешь так думать, зеленец несчастный?! И ты, Лумумба, тоже хорош, нашел кого спрашивать!
— Вы как хотите... — начал Колян, но закончить не успел, потому что Рита заорала:
— Не сметь!
Прыгнула на него и они покатились кувырком вниз по склону. К счастью, катиться было недалеко.
— Молчать! — рявкнул Лумумба и добавил, уже спокойнее: — Рита, ты дура. Ты не выключила передатчик, твой сигнал засекли и теперь нам точно конец.
Рита задергалась и попыталась встать, при этом она наступила на предплечье Коляна. Колян дернулся, будто от нестерпимой боли, и как бы невзначай ткнул Риту в болевую точку рядом с коленом. Рита сдавленно охнула и присела на корточки. Колян встал, морщась от боли в бедре, на этот раз настоящей, и поковылял к Лумумбе.
— Приближается корректировщик, — сообщил Лумумба и ткнул пальцем в синюю точку, плавно ползущую по экрану планшетки.
— Странно, что человека послали, — удивился Колян.
— Ничего странного. На такой местности роботу трудно уверенно опознать человека.
Колян вспомнил, что интеллектуальные роботы в этой игре запрещены.
— Будем сбивать, — сказал Лумумба. — Это наилучший выход из сложившейся ситуации.
— Нас тут же накроют, — заметил Колян.
— Нас по любому накроют. Так хоть чуть-чуть дополнительных очков заработаем.
Колян прикинул в уме, сколько очков они смогут заработать, и удивился полученному результату.
— Очков восемьдесят-сто, — сказал Колян. — Я правильно подсчитал?
— Правильно, — буркнула Рита, которая к этому времени тоже присоединилась к их разговору. — С паршивой овцы хоть шерсти клок.
— У меня есть идея получше, — сказал Колян, повернулся спиной к командиру и стал карабкаться вверх по стене ущелья.
То, что он собирался сделать, было настоящим безумием, но в ситуации, в которую они попали, нормальных выходов не оставалось. В обычном мире Колян ни за что не решился бы на такое и не столько из-за риска для жизни, сколько из этических соображений. Но в виртуальности все ненастоящее, к этому миру нельзя подходить с привычными человеческими мерками. Здесь можно на время забыть обо всех внутренних тормозах.
