Рыцари, постепенно принимая изменившуюся обстановку, склонились над картой на столе, рассказывая мне что и где происходит в деталях. Весь стол представлял собой сплошной тачпад, карта и события грузились практически в реальном времени, сообщения от наблюдателей приходили постоянно. Если не работали глушилки, а они последнее время много где расставлены. Я смотрел и слушал доклад о расстановке сил, о потерях, о ведении боёв. О применённом новом оружии, временно блокирующим вторую ипостась. Присутствующим людям волей-неволей пришлось принять позицию тёмных в отношении меня.

Вэнди коснулась моего плеча и я взял её за руку. Помолчав полминуты поднял голову и обвёл своих военачальников пристальным взглядом.

— Моя подруга говорит, что тёмные не всегда даже пытаются сражаться в полную силу. Просто сдают позиции. Это правда?

— Так эта девочка же не говорит, — удивился кто-то из людей.

— С вами — нет, — ответил я. — Она разговаривает только со мной.

Рыцари неуверенно переглянулись.

— Нам было... сложно.. без тебя, Владыка... — с трудом выдавил ар'Рагнар.

— Сложно? — вкрадчиво переспросил я. — Сложно сражаться, придерживая вываливающиеся из живота кишки. Сложно бегать с оторванной ногой. Сложно дать кулаком в морду, не имея рук! А то, что делаете вы — называется предательством!

— Владыка... Мы не... — смертельно побледнел старший рит'Рау.

— Вы не имели права поддерживать слухи о моей смерти, не увидев мой труп! — я очень старался держать себя в руках, но это меня взбесило. — Так. О моём возвращении информацию среди наших распространить максимально быстро. Это первостепенная задача. Не сметь возражать! — оборвал неначатую фразу одного из присутствующих. — Я знаю, о чём ты думаешь, Леон ар'Рагнар. О моей безопасности. Сейчас это не твоя задача, а Параноика. Твоя задача — чётко и без промедлений исполнить мой приказ! Или ты забыл закон военного времени, Леон? — прищурился я.

— Нет, Владыка, — быстро ответил рыцарь рода Рагнар и быстро отошёл, на ходу доставая телефон.

Законы военного времени включали в себя и отмены уважительных обращений. Ни к кому отныне я не обращаюсь на "вы", никто не зовёт меня длинным титулом.

Выслушивая остальных, я попутно начал раздавать указания. Ни один тёмный не выразил несогласия. Попытались спорить люди. Только я решил, что придётся сейчас применить силу, как подал голос тот самый генерал, что поначалу попытался назвать меня "сопливым мальчишкой".

— Прекратите никчёмную делёжку власти, коллеги. Этот юноша только что наглядно доказал, что он на редкость умён и разбирается в военном деле. Гениальный военачальник — залог победы.

Прямо взглянув на человека, я слегка склонил голову:

— Благодарю.

Ещё около получаса занял разбор полётов. Я устало потёр виски.

— Основные вопросы на текущий момент решены. Дальнейшее пока не требует моего немедленного присутствия. Доклады жду по мере поступления информации.

— Будет исполнено, Владыка, — в разнобой отозвались рыцари. Они понимали, что я очень устал.

Я взял за руку придремавшую в уголке на диване Вэнди. Она тут же проснулась. Встала и вышла со мной.

— Ирдес, — отозвал меня в сторонку Параноик. — Ты как?..

— Где их могилы, Дарт? — тихо спросил я.

При Академии всегда есть морг. Как минимум учебный — ведь нас учат быть ещё и врачами, не только убийцами. Иногда мы умираем. Где теперь их могилы?..

...Песок. Рядком могилы и песок. Постамент, мраморные статуи — ехидная улыбка на живом лице отца, мечтательная мать, глядящая в небо, надменное выражение дяди, но в глазах так живо пляшут бесенята, суровый дед, хитро сощурившийся Шон... Чуть поодаль, спина к спине, взявшись за руки, сидят двойняшки. С ними рядом — Кордан. Искусный скульптор создал шедевры, они как живые.

В этом мире до них умер только один ар'Грах. Лэнхаэль, отец Вана. У нас не было предусмотрено родового склепа. Теперь... теперь он будет здесь.

Выпустив руку Вэнди, я стоял и не верил своим глазам. Не хотел верить.

— Уйди, Дарт... — выдавил я, не оборачиваясь.

— Но я не могу оставить тебя без охраны...

— Пошёл вон!!!

Рыцаря сдуло. А я упал на колени пред ними, сгрёб в кулаки песок. Не верю... Поднявшись, дошёл до постамента, уткнулся в папину каменную ногу... Пап... Папа... Отец мой Император... Никогда уже ты не скажешь с весёлой смешинкой в глазах "Ирдес, сын мой!..", никогда уже мы с тобой не рванём на джипе от деда и мамы тайком в путешествие по вольным дорогам... Никогда. Какое страшное слово...

— Прости меня, отец... — голос отказывал, прерываясь.

Она ощупью нашла меня, обняла за плечи, прильнула, прижавшись щекой к спине. Не искала слов. Вэнди говорила чувствами, красками, музыкой, полутонами ощущений. Она не утешала меня. Она просто была со мной.

Взяв в руку её ладошку, подтянул чуть выше и прижался к почти прозрачным, бесцветным тонким пальцам губами. Горло сдавливало тисками от боли. И её отражение я находил в родной душе, обнимавшей меня сейчас.

— Я стану богом войны, — поклялся полушёпотом. — Я стану богом этой войны...

...Небо, как же болит что-то внутри, горло свело и лицо опять мокрое... Рассвет только-только окрасил небо. Давно я не видел таких невероятно реальных снов...

Как же я домой хочу! Пусть всё окажется только глупым сном, прошу тебя, Небо!..

Встать я смог только часа через пол, заставив себя успокоиться. Тихо прошмыгнув на улицу, умылся ледяной водой из бочки. Поглядел наверх. Распахнув чердачное окно, светлый сидел на подоконнике. Мгновенно заставив себя улыбнуться, я помахал ему рукой.

— А погодка сегодня — кайфовая! — весело крикнул я. — А некоторые покалеченные нифига не оценят летний ветер!

Ничего брат не должен увидеть. Нельзя, не надо, не сейчас...

— И где здесь покалеченные?! — возмутился светлый. — Вот спущусь, посмотрим!..

Нога у него всё ещё не сгибалась, и я имел возможность очень весело его по-доставать, удирая из зоны досягаемости. Злобный брат ковылял уже достаточно ловко и метко кидался малыми разрядами, за что бывал обруган нехорошими словами!

Эх, как сильно я потерял в ловкости, маневренности и скорости из-за этого перьевого довеска на спине!

Следующие несколько дней жилось как в раю. Брат шёл на поправку, заживало всё на нем как на оборотне. И я со всех сил изводил его (заставляя всё время смеяться, а злиться только иногда и недолго), мешал Росе и Яру (помочь хотел! Правда-правда!), и вообще наслаждался жизнью.

А ещё — меня тоже заставляли лечиться, и, как ни странно, боль в лёгких почти прошла! Да и тот выворачивающий наизнанку лёгкие кашель тоже стал казаться страшным сном, напоминая о себе крайне редко. Это не могло не радовать!

Но только каждая ночь превращалась в ад. Таких реалистичных снов больше не было, но жуткие, кровавые обрывки... они сводили с ума. Каждую ночь я видел смерть матери, каждую ночь брат умирал на моих руках... И как за стеклом умирали двойняшки, дед, отец и дядя, друзья, корчилась в огне моя Империя, а я ничего, ничего не мог изменить!..

Каждое утро просыпаясь засветло, приходилось сначала загонять поглубже всю тоску и страх, цеплять маску и играть целый день, до глубокого вечера. А потом долго-долго не засыпать, каждый раз тщетно надеясь, что может хоть этой ночью удастся обойтись без снов. Пожалуйста, Небо, дай мне покоя. Ну пожалуйста, ну хоть немного... избавь меня от этой страшной муки...

Уже на пятый день после нашей ссоры, светлый понемногу начал обходиться без костыля (из чистой своей эльфячей упёртости), хотя хромал всё ещё сильно. Раны на руке и плече к тому времени его уже не тревожили. Всё время я старался находиться либо неотлучно при нём, либо неподалёку, чтобы этот параноик не нервничал. За это время успел довести до истеричной от хохота икоты несчастную Росу, а Яра — до нервного тика. А нечего строить из себя "старшего-мудрого" и пытаться меня отчитать за очередную практически совершенно невинную шалость. Крылатый подобное воспринимает болезненно, причём "болезненно" — не для себя... Хе-хе.

В общем — веселился. Только с каждым днём это становилось всё более сложным.

Вечер выдался на редкость тёплым и замечательным. Мы с братом оккупировали беседку в саду и последние часа три, а то и больше, увлечённо играли в шахматы. Вчера нашёл эту доску, решил, что подходит, расчертил и полночи, а потом ещё всё утро вырезал фигурки. Получились они корявые, кривые и очень приблизительно напоминающие нормальные шахматы. Резчик из меня — как из слона балерина.

— Ну сколько можно, сожри тебя демоны?! — возмущённый возглас брата заставил меня отвлечься от витания в неведомых далях и вернуться к игре. — Опять мат в три хода! Ну ты хоть победы разнообразь как-нибудь, малой!

Оказывается, по рассеянности я опять его выиграл. Мне совершенно не нужно сосредотачиваться на игре, чтобы одержать победу, наоборот! Чем дальше я мыслями, чем меньше внимания уделяю шахматам — тем быстрее проигрывают мои противники.

— А ты не подставляйся под удары как лох последний! — хмыкнул я. — У тебя выиграть проще, чем у младенца.

— Вернись на землю, малой! — попросил светлый. — А то когда ты такой, с тобой играть — никакого азарта.

Я подпёр рукой подбородок, взглянул на небо.

— Не тянет меня на землю. Ван, я полетаю, а?

Брат откинулся на край беседки, поглядел, прищурившись. Вздохнул тяжко, махнул рукой.

— Да лети уж, что с тобой делать... Только вернись без ран, ладно? Хотя бы относительно целым, — Ван помолчал, и едва слышно буркнул: — Хотя бы просто вернись.

— Ладно, — усмехнулся уголком рта я, вставая. — Обещаю попробовать обойтись без травматизма.

Ветер встрепенул перья, когда крылья раскрылись перед прыжком в небо. А ведь не было раньше этого ветра. Словно ждал... Прыжок, взлёт, мгновенно пойманный восходящий поток. Обернувшись, я на миг уловил по тонкой нити связи бардак царивший в душе брата. Тревогу, которую он старался скрыть, злость на себя, и восхищение с привкусом горечи. Странный коктейль. А на себя-то за что злишься? Ладно, на меня — это понятно... "За то, что не уберегу опять, младший..." — шёпотом ветра долетела даже не сама мысль — эхо мысли. Тут же закрывшись наглухо, я рванул прочь. Не надо меня опекать! От этого ты только попадаешь под удары, которых мог бы избежать. Уж лучше я как-нибудь сам...

Ветер в лицо и скорость на пределе возможностей, так что раздирает болью мышцы! Скорость, игра с ветром в падениях и мёртвых петлях! Так, чтобы на пределе, до растянутых связок и цветных кругов перед глазами!

Сведённое судорогой крыло, за миг до того выгнутое под немыслимым углом, отказалось повиноваться, заставив меня закружиться в падении и рухнуть на землю! Дыхание вышибло из груди, в глазах потемнело, вязкий привкус крови во рту.

Кое-как выровняв дыхание, проверил, чего успел сломать. Так... рёбра целы, только ушибся. Крылья... раздери демоны! Вывих... Но, вроде бы, не сильный. Значит, сам через час пройдёт, только чуть-чуть помочь. Неуклюже поднявшись я огляделся и едва сдержался от нехороших слов.

Это место меня как магнитом притягивает. Мой маленький рай, превратившийся в ад. Кошмары, улучив момент, ярко всплыли памятью о ночи. Пусть и спал-то я всего часа три...

Жутью, войной, запахом гари и крови веяло от моих кошмаров. Сегодняшний сон был ярок до абсолютного ощущения реальности, пусть и состоял из каких-то обрывков. Моё войско в атаке, битва, показавшаяся бесконечной, и снова тёмный стратегический гений смог одержать победу. Обрывки видений о пожарах в ночи и дикие крики в огне. Крик восторженно приветствующих своего Императора воинов. Ирдес Завоеватель, Ирдес Освободитель, Крылатый Император... И жуткий, сводящий с ума запах подгнившей крови, натёкшей с кучи тел, над которыми вились роем мухи. Изуродованные лица, выклеванные глаза... И снова — отрывочные кадры, мама, папа, брат...

Быстренько загнав обрывки снов куда подальше и поглубже зарыв в опилки, решил сначала заняться крылом. Заведя руки за спину резким рывком поставил на место сустав. Ух... больно. Очень.

А ирисы всё ещё фиолетовые. И такое пакостное ощущение, как в ожидании удара в спину. Раздумывая, что же мне делать, побрёл по склону, осторожно касаясь ладонью цветов. Не доверял я им больше. Солнечные лучи окрашивали всё в тёплые золотые блики.

Забравшись повыше, сел среди цветов. Обычная моя реакция на боль и стрессы — очень хотелось спать, до невыносимого. Даже после первого обращения, едва выжив, я спать упал на сутки, убедившись, что брат жив. Вот и сейчас страшно клонило в сон. Ладно, позволю себе небольшое послабление, до того как смогу взлететь всё равно не меньше часа ждать. Правда, надо бы сначала убраться отсюда подальше, но... здесь так хорошо... Мои кошмары начались отсюда. Может, здесь и закончатся?

Откинувшись на спину и поудобней уложив крыло, я позволил себе закрыть глаза и ненадолго задремать. Это поможет потом не зевать...

...Эти демоновы документы доведут меня до неконтролируемой ярости. До головной боли уже благополучно довели. Сжав виски пальцами, откинулся в кресле и закрыл глаза. Понимаю, что секретарь оставляет мне только действительно требующие внимания документы, но как они составлены!.. Продираясь через хитросплетения слов извращённых составителей, по сорок минут пытаясь понять смысл написанного... И всё равно выходит полный бред. Пора, наверное, напомнить, что Крылатый — не добрый, белый и пушистый ангел, а вовсе даже кровавый и беспощадный тиран. И пусть только вякнут — резню устрою такую, что придётся расширять кладбища на пару десятков километров в диаметре. То, что эти кретины пишут в десятке трёхэтажных предложений, можно уложить в пяток слов!

— Папа, хватит сидеть с такой кислой миной!

— А то от такого выражения на твоём лице, скоро все цветы на подоконнике повянут!

— А мы их так долго собирали...

Незамеченные мною сорванцы опять пробрались в кабинет. И глазки у моих двойняшек такие невинные-преневинные! А на подоконнике и впрямь снова стоят ирисы вперемешку с красными тюльпанами. Где опять надёргали?! Неужели в оранжерее?! Садовника удар хватит...

Переведя взгляд на моих детей, гневаться я передумал. Уж очень забавно они корчили невинные лица. Заметив, что я улыбнулся, двойняшки тут же прыгнули на стол, сметая с него бумаги, от чего документы разлетелись по всему кабинету, и устроились у меня на руках.

— Па-апочка, — ласково, как маленький котёнок, промурлыкала Лия, обнимая меня своими тоненькими ручками за шею.

— Па-ап, — копируя сестру, сказал Лир, привалившись к моему плечу легонько дёргая перья в моих крыльях. — Мы тебя любим.

Ну-ну. Явно чего-то хотят выклянчить. Усмехнувшись, я потрепал своих детей по коротко стриженным черноволосым головам. По очереди взглянул в хитрющие фиолетовые с антрацитовыми каёмками глаза. И как всегда — так тепло и хорошо на душе, когда мои дети рядом. Мои маленькие, хулиганистые, родные и до боли любимые малыши. Как бы я жил без вас, любимые? Даже не представляю... Скоро моим малышам будет уже по девять лет. Скоро девять лет, как нет её...