Хардкор

— Да где ж его искать... — вновь посмурнел Избранный.

— Татуин, балда, — буркнул Йода, замахнулся было палкой, чтоб огреть по голове позор Храма, но охнул, схватившись за поясницу, и передумал. — Там ищи.

— Ты понял задание, рыцарь Скайуокер? — протянул Винду, сверля Энакина взглядом. — Делай, что хочешь, но без Кеноби не возвращайся.

Энакин поклонился и вылетел из зала, морщась. Татуин никаких положительных чувств не вызывал. И какого черта Оби-Ван там забыл?

Полет прошел штатно. Правда, Энакина что-то беспокоило, все казалось, что он или что-то забыл, или чего-то не учел, а может, не заметил... В любом случае он выжимал из корабля все соки, торопясь прилететь, найти мастера, который теперь, по происшествии лет, казался идеалом и светом в окошке, и свалить на него проблему, решить которую по силам только ему. На камбузе и в трюме пару раз подозрительно стучало, но Энакин не отвлекался и достиг цели в кратчайшие сроки. Мастер был где-то там, он чуял его присутствие, а значит, найти будет легко.

Ведь идеального джедая, Переговорщика и просто мастера Кеноби видно будет издалека, он будет выделяться среди зачуханных местных жителей, а значит, ему с радостью укажут на пристанище Оби-Вана. Надо только спросить.

Что он и сделал в первой попавшейся кантине в Мос-Эспа. Злачное место было набито битком, биты наяривали веселую мелодию, сновали жрицы любви и карманники, контрабандисты квасили, местные обсуждали цену на бантовые уши и результаты гонок на подах. Скайуокер вдохнул насыщенный алкогольными парами воздух, сморщился, но подошел к стойке, которую лениво полировал грязной тряпкой толстый тви'лек. На стойке зазвенел десяток вупиупи: Скайуокер помнил правила вежливости этого смрадного места. Тви'лек поднял лысую бровь, шевельнув правым лекку.

— Чё надо?

— Отшельник, живет где-то здесь, в окрестностях, — начал Энакин, с изумлением отмечая, как с каждым словом вытягивается лицо бармена. — Человек, рыжеволосый, зовут Кеноби...

В кантине воцарилась гробовая тишина, наполненная нарастающим ужасом.

— Кеноби?! — истерично взвизгнул один из посетителей, ныряя под стол. — Где?!

— Привет-привет! — пропел хорошо знакомый Энакину голос от входа, и посетители с криками начали выпрыгивать из окон, те, кто не пролезал, падали на пол, прикидываясь дохлыми. Бармен, стуча зубами и позеленев от ужаса, трясущимися руками достал из-под прилавка бутыль отменного кореллианского виски и налил полный стакан. Вальяжно подошедший мужчина залпом выпил, поправил пальцем усы и лукаво улыбнулся.

— Проблемы?

— Совершенно никаких, — выпалил тви'лек, зажмурясь. Кеноби бросил на прилавок пеггат, бармен замотал головой.

— За счет заведения, и прошу прощения, мы закрыты...

— Какая жалость. А я хотел с народом пообщаться, вдруг кому нужна бескорыстная помощь.

— А можно не надо?! — зарыдал бармен, оседая на пол.

— Ну, не надо — так не надо, — пожал плечами Кеноби. — Я не навязываюсь.

Тви'лек икнул, потеряв сознание. Кеноби вздохнул, забрал бутыль со стаканом, налил себе еще, выпил, и наконец повернулся к стоящему с отвисшей челюстью бывшему ученику.

— Добрый день, Энакин. Давно не виделись.

— Мастер... — выдохнул Скайуокер, пялясь на джедая. Кеноби выглядел... Да ничерта он не изменился за десять лет в пустыне! Волосы чуть длиннее и борода. Плащ немного потертый. Сапоги запылились. А в целом — как было. Даже не отощал на скудных татуинских харчах. Или... не скудных? Тем временем Кеноби, не дождавшись ответа, с бутылью и стаканом наперевес вышел из кантины, направившись неведомо куда. Энакин отошел от ступора, бросившись вдогонку. Кеноби шел по улице, как по храмовому коридору, и местные жители опасливо жались к стенам. К концу прогулки джедай выкушал бутыль виски, закусил купленной на прилавке булочкой и степенным шагом направился к стоящему спидеру, не обращая внимания на вываливаемые на него Скайуокером вопросы, жалобы и сплетни. Загрузился в спидер, хмыкнул на примостившегося рядом бывшего падавана и погнал домой.

Чувствовал себя Оби-Ван отменно. Судя по всему, время отшельничества подошло к концу, и пора возвращаться к цивилизации и культуре, потому как здешние развлечения ему уже немного приелись. Хотя отдохнул он качественно, это Оби-Ван трезво признавал. Первый год после заселения в хижину на краю пустыни он банально спал, жрал винище и ни хрена не делал. Потом немного пришел в себя, подлечился Силой и стал более плотно знакомиться с окружающими. Оби-Ван всегда был настырным и хитрожопым, просто квасить ему наскучило, теперь хотелось развлечений, которые ему живо организовали криминальные элементы, проживающие в округе. Они пытались его ограбить или захватить в плен, Кеноби, как честный джедай, сопротивлялся... Через время банды немного повывелись, на их место пришли наемники. Оби вспомнил, что немного запустил физическую форму, и налег на тренировки, заодно прокачивая те техники, до которых не доходили руки. Лет через пять он с удивлением обнаружил, что на его территории водятся не только разные идиоты, на которых можно оттачивать мастерство владения сейбером, но и разные животные, которыми можно управлять Силой. Взаимопонимание с живой природой ему когда-то помогал налаживать Квай-Гон, признанный эксперт по этому делу, и теперь Оби-Ван с благодарностью вспомнил его уроки. Да и в компании зверушек было не так одиноко, есть с кем поговорить и высказать наболевшее за все годы жизни.

До хижины доехали быстро, встретив привычную картину: несколько наемников штурмовали хижину, в которой кто-то забаррикадировался. Оби-Ван, нахмурившись, взялся за сейбер, готовясь гнать незваных гостей взашей, но тут на них понеслись спидеры с подмогой. Ошалевший Скайуокер смотрел на разворачивающийся дурдом квадратными глазами, Кеноби, привычно раздавив пару спидеров вместе с содержимым в кашу, прыгнул на мерзавцев с лихим кличем, буркнув падавану, чтоб не мешался под ногами. Отрубленные руки, ноги и головы летели во все стороны, визжали наемники и выстрелы, взрывались гранаты... Когда на него с неба посыпался десант, терпение Оби-Вана лопнуло, и он заревел голодным крайт-драконом.

Песок вспучился. Народ выпучил глаза. Дверь хижины приоткрылась, оттуда высунулись две детские мордашки, восхищенно пялящиеся на джедая. Из песка вынырнул Большой каньонный крайт-дракон, первым же броском поймавший челюстями корабль с десантом. После чего Кеноби бодро взлетел ему на спину и принялся командовать, как генерал, ведущий войска к победе.

Через полчаса все было кончено. Дракон, сыто рыгнув, позволил погладить себя по чешуйчатому носу, после чего нырнул в песок. Кеноби, насвистывая, собрал трофеи в здоровую кучу. Энакин вылез из-за камня, за которым прятался, готовясь ловить детей. Оби-Ван хмыкнул, послушав экспрессивный нагоняй, отряхнул плащ и хлопнул по бедру.

— Скайуокеры! — зычно скомандовал он. — Место!

Все три представителя одной фамилии выстроились в шеренгу по росту, восхищенно и преданно лупая глазами.

— Молодцы, — степенно огладил бороду Оби-Ван. — Теперь. Скайуокер, который Энакин, ко мне. Остальные: на первый-второй рассчитайсь! А теперь представьтесь и расскажите, чего вы хотите, молодые.

Мелкие Скайуокеры чинно поклонились и загалдели. Оби-Ван послушал, покивал.

— Понравилось? Тоже так хотите? Тогда... Вы согласны стать моими падаванами?

Радостный вопль поднял маленький смерч.

— Отменно. Теперь слушай мою команду. Люк, забрать из хижины сундуки и принести сюда. Лея, рассортировать трофеи. Энакин, грузи все на спидер. Сначала мы завернем к моему знакомому, потом полетим в Храм. Бегом.

Началось движение, Оби-Ван сел на валун, довольно щурясь. Все-таки отпуск и отшельничество пошли ему на пользу. Депрессия прошла, тараканов в голове он вымуштровал и выстроил ровными рядами. А то, что когда-то он думал, что предназначен для бесконечной печали... Это да. Он создан для вечной печали.

Окружающих.

Он полюбовался на работающих в поте лица падаванов — бывшего и новых — и хихикнул.

Что и требовалось доказать.

С сабакком и твиллечками 3

Я все думала, чем завершить историю. Про Оби с Молом вроде все сказано, и тут я поняла, что один герой остался неосвещенным. Итак! Перед вами печальная, но поучительная история мальчика Люка, который любил... в общем, погибшего в храме массасси на Явине 4.

Небо было все таким же бездонным, как он помнил. Густо синее, почти черное. Бездна, полная звезд.

Люк вытер скопившие в уголках глаз слезы, продолжая смотреть в небо. Звезды сияли, слева на горизонте мягко светились желтые огни — Мос Эйсли, справа темнела неровная полоса — скальная гряда, рассекающая Море Дюн. Привычный до ужаса пейзаж, который в последний раз он видел годы назад. Ничуть не изменившийся... в отличие от него.

Вздохнув, Люк снова вытер слезы, встряхнулся и целеустремленно зашагал в дом под неумолчное пение песков.

* * *

Думал ли он, что его жизнь вот так вот закончится? Да и вообще, о чем он тогда думал? В тот день он нервничал, это Люк помнил. Мотма сообщила, что припасы доставят на корвете, и он, идиот, отмахнулся от пожирающих его предчувствий. Великая Сила и все боги Татуина! Почему? Ну почему он такой? Хотелось сказать — был — но, увы, это не так. Как был дурнем, так и помер в свои тридцать пять, ничему не научился, выводов никаких не сделал из пережитого. Профукал все на свете. И сейчас может сказать это без ложной скромности, все-таки смерть отлично прочищает мозги, тем более такая внезапная.

Совершенно, тем не менее, закономерная.

Сейчас он это понимал. Видел четко и ясно. Наконец-то у него появилось время: когда тебе пятнадцать, у тебя есть все время мира. Да, полно и домашней работы, и есть учеба, но... Вапораторы и прочую технику Люк теперь чинил с закрытыми глазами: иногда буквально. Уборка, готовка и прочее? Легко, быстро, без напряжения. Учеба, пусть и дистанционно? То, что когда-то казалось нудным и ненужным, Люк делал с легкостью буквально за считанные минуты. Общение с друзьями? Им не о чем теперь говорить, а на дурные подвиги Люка уже не тянуло. Хватит. Добегался. Да, по первости он встречался с друзьями, болтал с Биггсом, с остальными... Но чем дальше, тем больше ему не хотелось тратить такое драгоценное время на пустопорожнюю болтовню и идиотские выходки. Родные? Дяде с тетей хватало дел, и Люка они круглые сутки не контролировали.

Люк быстро втянулся в душащую когда-то рутину, но чем дальше, тем больше она поднимала вопросов.

Первое время Люк банально отдыхал. Впервые за хрен знает сколько лет ленился по мере возможности, разгружал уставшую от постоянного напряжения психику, врастал в почти знакомую реальность. Дядя только губы поджимал: племянник и до этого был часто не от мира сего, а сейчас вообще как стукнутый по голове, хорошо хоть от работы не отлынивает. Люку на его неодобрение было плевать. Он был чудовищно ошарашен всей этой ситуацией: жизнь, смерть, возрождение в другом мире совсем не в теле младенца, чем вся эта ситуация напрягала до крайности.

Но время шло, туго скрученная пружина нервного напряжения ослабела, и он успокоился, смог нормально и рационально мыслить. И через месяц Люк начал собирать информацию, твердо решив разобраться, что и как.

На первый взгляд, все было так же, как и в его реальности. К сожалению, он не настолько хорошо знал историю, чтобы по ключевым событиям и разным мелочам определить, его это мир или просто до ужаса похожий. Решив для собственного успокоения считать, что просто очень похожий: он не чувствовал Йоду, Люк решил оставить на время глобальные проблемы и заняться внутренними. Личными.

И вот тут его ожидал сюрприз.

Как ни крути, но он — тридцатипятилетний очень отличался от себя пятнадцатилетнего. Невзирая на все свои недостатки, он вырос, многому научился, стал более осознанным и цепким. То, что он от многого отмахивался... Это другой разговор. И вот сейчас привычное с детства неожиданно начало резать глаз. И долбить по восприятию: Сила никуда не делась.

Первым даже не звонком, а ревом сирены, что что-то здесь не так, стал дядя. И его отношение к одаренным. Причем строго определенным.

Когда за ужином тетя упомянула вскользь, что видела Бена, Оуэн едва не взорвался от негодования. Люк аж поморщился от бешенства, бьющего из дяди фонтаном, на что тот разразился целой лекцией о том, чтобы Люк не смел не то что общаться с отшельником, а даже смотреть в его сторону. В принципе — привычные еще по той жизни требования, вот только теперь Люка неожиданно зацепила эта агрессия. И заинтересовала.

Бен являлся для Оуэна настоящим триггером: Беру так не реагировала. Она относилась к отшельнику ровно, с легкой грустью, сочувствием... Именно ее Люк и решил расспросить, так как хотелось уже разгрестись с тайнами, окружающими его рождение. В том мире он не интересовался, потом уже и узнать было не у кого, в архивах информация отсутствовала, призраки молчали, как партизаны на допросе, и это было странно. Сам Люк почему-то настолько сконцентрировался на личности отца, что все остальное пошло побоку.

Неожиданно вспомнилась Лея, несколько интересных разговоров с ней, а потом и с Ханом, оказавшимся тоже не настолько простым, как казалось... Люку до смерти надоело быть наивным фермером — в том самом, негативном ключе. А раз Сила дала ему, идиоту, второй шанс, то надо им пользоваться на полную катушку. Тем более, что теперь у него есть Сила, которая подскажет и укажет... Главное, обращать внимание, когда палкой по голове стучат.

Начать он решил со своего появления в семье.

Дядю расспрашивать было бесполезно, а вот тетя с удовольствием поделилась с племянником, неожиданно проявившим интерес, подробностями. И о нем самом, и о его бабушке, погибшей до его рождения, и даже о его матери, про которую Люк, если честно, знал только то, что она была. Знала Беру на удивление много. Кроме того, она умела замечать неочевидное и делать выводы: не узнать в девчонке со слишком властным поведением бывшую королеву Набу, ставшую сенатором, она просто не смогла. Рассказ о резне в стане тускенов многое расставил по местам. И вызвал новые вопросы.

Мысли в голове роились с бешеной скоростью. Люк всегда был упрямым, признаваясь себе, что не всегда там, где надо. Начав копать, остановиться он уже не смог, поэтому дождался момента, когда тетка уйдет в гости, а дядя, пользуясь моментом, решит расслабиться в компании с бутылкой самогонки, и, используя внушение, провел аккуратный и осторожный допрос Оуэна, так что наутро тот сам был уверен, что просто наболтал лишнего.

Откровения дяди прояснили очень многое. В частности, почему он так нервно реагировал на Бена.

Оказалось, виной застарелый страх. Плевать Оуэну было на тускенов, джедаев и прочих ситхов. И на Скайуокеров — всех! — ему тоже было плевать: к жене своего отца он был равнодушен. Вырезавший стойбище Энакин напугал Оуэна до чертиков тем, что едва не продолжил резню, притащив тело матери на ферму. По брошенным вскользь словам было ясно, что будущий Вейдер обвинял Клигга в том, что тот не спас и не защитил, хотя Ларс и поисковую партию организовал, и сам остался калекой. Остановило его присутствие Падме, одобрившей, как расслышал следящий за опасными гостями Оуэн, поступок Скайуокера. Больше Энакин на Татуине не появлялся, но тот ужас перед едва не случившимся убийством насмерть въелся в Оуэна. Он не мог излить его на источник — Скайуокера, — но мог орать на Кеноби, обвиняя того во всех грехах. И тот молчал, просто уходя прочь.