На него в ближайшее время такая охота должна была начаться, хоть на дерево лезь и ногами отпихивайся. Так и то, самая удачливая охотница его вместе с деревом утащит, и под ним же изнасилует, чтобы не удрал.

Вот что значит — государственный склад ума. Даже если по любви, все равно — все на пользу делу. Очень удачный муж.

* * *

В своих покоях, тигрицей расхаживала по комнатам Лорена Домбрийская. Ее даже боль в ноге не останавливала.

Стерва такая, тварь, сучка малолетняя....

Мысль о том, что она сама отправила Малену в монастырь, что она хотела попользоваться герцогессой и убить ее...

Это Лорене и в голову не приходило.

Она сражалась за лучшую жизнь для себя, любимой, и ей кто-то посмел помешать. И что с того, что жизнь была бы за чужой счет? Так ведь у всех!

Рви, хватай, кусай, выгрызай свое из глотки...

А что теперь?

Малена переиграла ее по всем пунктам. Силанта в монастыре, Дорак стал подозрительно равнодушен, Лоран в лечебнице для сумасшедших... что остается Лорене?

Только одно.

Месть.

Всего Мария-Элена предусмотреть не в состоянии, и мести разозленной женщины — тоже. Пальцы Лорены скрючились, словно хищные птичьи когти.

Она отомстит за себя, за дочь, за брата... о, как она отомстит!

Берегись, маленькая дрянь, ты еще сильно пожалеешь, что встала на моем пути!

Рид, маркиз Торнейский.

Во дворце, в королевских покоях, царило похоронное настроение.

Тошно было всем. Не просто тошно — гадко, паскудно и мерзко. А от того, что они собирались сделать — вдвойне.

Вчера уже прошли основные допросы, Барист трудился, как пчела, и сейчас лежал в кресле, разбитый, глотающий бодрящие настои, и все равно, мешки под глазами у него были такие — хоть осла прячь. К нему никто не придирался.

Сидеть в присутствии короля, это привилегия, но те, кто был сюда допущен, ее полностью заслужили.

Рид, маркиз Торнейский.

Архон Реонар Аллийский.

Барист Тальфер, скромный королевский стряпчий.

Командир гвардии, граф Ален Ронар.

Ученик лекаря. Помощник мэтра Шионского, Леон Бальский.

Ну и его величество. Который и держал сейчас речь. С утра он уже выступил перед аллодийцами, прямо на площади. В присутствии Найджела, кстати. Чтобы все видели.

Принца попросту напоили маковым отваром, Леон и поил. И дозировку рассчитал, и все остальное. Так что Найджел хлопал глазами и выглядел вполне соответствующим их вранью. Полностью безмозглым бревном.

Жестоко?

Ничего, не яд. Оклемается.

Первым слово взял Остеон.

— Леон, сколько мне осталось?

Мальчишка потупился, но врать не стал. Голос дрогнул, надломился, все же страшно такое говорить королю, но надо, надо...

— Года три-четыре, ваше величество. Если очень повезет, и вы будете соблюдать строжайший режим, следить за своим здоровьем, пить настои...

— Буду, — пообещал Остеон. — Итак, рассчитываем на два года. Что нам нужно сделать за это время — обеспечить наследника для Аллодии.

Барист покосился в сторону маркиза Торнейского, но промолчал. Остеон все равно это заметил.

— Да. Найджела надо срочно женить, и пусть делает ребенка. Или двух. Лучше даже двух.

— На Дилере Эларской, ваше величество? — уточнил архон.

Остеон кивнул и холодно улыбнулся.

— На ней.

— Ваше величество, согласится ли девушка?

— Согласится, — еще более многообещающе оскалился Рид. Этот вопрос они вчера с братом обговорили от и до. — И детей родит. И старшего — или старшую, мы коронуем, как только Ост... прости, но факт.

Остеон махнул рукой. Чего уж там... он умирает, ребенок Найджела садится на трон. А при нем — регентский совет. Вот, эти люди, которые здесь находятся. Что от них правду-то скрывать? Поздно уже. Теперь вся страна зависит от их порядочности.

— Заодно у нас остается Шарлиз Ролейнская. Как только она рожает наследника Степи, мы выдаем ее замуж. Подходящего супруга найдем, а там, посмотрим, кто родится. Если мальчик — надо его будет воспитать в нужном ключе и женить на ком-то из знатных аллодиек, если девочка — то же самое. Самдию отвечаем решительным отказом. Он нам не помог, когда Рид воевал, вот и сейчас утрется.

О том, что маркиз Торнейский стал замечательным пугалом для соседей, его величество предпочел промолчать. И так понятно. Пятьсот человек против сорока тысяч, это вам не жук начхал.

— Реонар, на тебе дымовая завеса. С этими наркотиками получилось просто великолепно, вот и дальше так продолжай.

Архон поклонился.

— Ваше величество, мое внимание на эту проблему обратила герцогесса Домбрийская.

— Маркиза Торнейская, — поправил Остеон, давая понять, что все знает и не гневается.

— Да, маркиза Торнейская, ваше величество.

— Рид, ты, будь любезен, тоже, плодись и размножайся. Понял?

— С удовольствием, — отозвался маркиз.

Совет продолжался что-то около часа. Решали, кого назначить на место канцлера, на место Триона... да и в канцелярии много мест опустели.

После допросов примерно стала ясна картина происходящего.

Заварил всю кашу Леонар Тарейнский. Не в состоянии простить королевской семье разлад в собственной, и не в силах подумать на два хода вперед. При всем своем тиранстве, Аррель никого и никогда не принуждал. Сами в постель прыгали, только выбирай. А последствия... а подумать?

Уж на что надеялась мать Леонара, неизвестно, но она, как оказалось, понесла от короля. Правда, родиться этому ребенку не удалось. На раннем сроке она перенесла какую-то болезнь, потеряла малыша, и после этого начала сходить с ума. А кто у нас детьми занимается?

В основном, мать.

Вот и отразилось на Тарейнском и его братьях.

Постепенно, шаг за шагом, безумие разрушало эту семью. Леонар решил мстить — и вовлек в свою месть и братьев, и сыновей. Присмотрелся к сыну главы департамента, и решил, что виконт Трион будет хорошим приобретением.

Достаточно смазливый, с хорошо подвешенным языком, и глупый. Чего уж там, достаточно глупый, чтобы поверить в свою удачу.

К Триону-старшему стекалась вся информация, в любой момент виконт мог попросить любого из служащих департамента что-то для него сделать.... Так вышли на Лэ Стиорта. Про шашни Сорийской и Лофрейнской доложили Триону-старшему, а воспользовался этим Трион-младший.

Он собирался сесть на трон, но у Леонара было другое мнение.

Кто подходящий 'козел отпущения'? Неважно, что здесь нет такого выражения, зато подходящее животное имеется. Они во всех мирах одинаковы.

Во всех ключевых точках заговора отметился Трион. Вот вам и отравитель, и убийца, и тиран, и узурпатор — бери и свергай. И садись на опустевший трон.

Замечательно получится.

Триону это и в голову не приходило, а вроде бы не в кого дураком быть?

Его отец, узнав об этом, попросил короля об отставке. Сердце с такой силой прихватило, что боялся не оправиться. А впереди еще казнь...

Одно утешение — у него четверо детей. Но ведь какой позор! В своей семье подонка не увидеть!

Остеон обещал, что обвинение будет... да любым другим. К примеру, виконт Трион, будучи тоже любовником Френсис Сорийской, зарезал ее мужа. За что и будет казнен.

А мужа он тоже зарежет, никуда не денется. Старый Сорийский отлично представлял, чем и с кем балуется его жена, даже присматривал. А вот донести не собирался. И сам решить ситуацию тоже не решал — к чему? Его все устраивало. И выгода, которую он мог получить — тоже.

Ну так поделом...

Его величество решал проблемы быстро и жестоко. И сейчас ему предстояло решить еще одну.

* * *

Дилера Эларская не ждала от визита к его величеству ничего хорошего, но такого принцесса не могла себе представить даже в страшном сне. А пришлось.

Его величество Остеон встретил ее в кабинете, полулежа в кресле. А за креслом стоял маркиз Торнейский, и недобро смотрел на принцессу. Но она-то что сделала?

— Здравствуйте, ваше высочество, — поздоровался король. — Проходите, присаживайтесь, простите, что не встаю. Плохое самочувствие, знаете ли. Яд.

Дилера побледнела.

— Яд?

— Да, ваше высочество. Вы присаживайтесь... Рид, налей девушке вина.

Маркиз Торнейский выполнил просьбу его величества. Дилера почти рухнула в кресло, гадая, что ее ждет. Такие тайны с кондачка не озвучиваются, это не просто так.

Его величество несколько секунд сверлил девушку взглядом, и только когда решил, что та дозрела, медленно кивнул.

— Дилера, вы все еще любите моего сына?

Девушка невольно кивнула.

Хотела. Сердцу не прикажешь, Найджела она любила. Пусть глупо, пусть иррационально, но любила, даже понимая, что он ее никогда не полюбит. Никогда...

— Тогда у меня к вам есть деловое предложение.

Остеон говорил спокойно и холодно, раскладывал все по полочкам. А Дилера слушала, и сердце ее сжималось от боли.

Боги милосердные, да за что ж такое?

Найджел оказался убийцей, который хладнокровно травил собственного отца. Можно ли такого сажать на трон?

Конечно, нельзя.

Но наследник трона нужен. И потому...

Дилере предлагается печальный, но необходимый стране выбор. Она выходит замуж за его величество и становится королевой. Поскольку Остеон не сможет зачать здорового наследника, она получает в полное свое распоряжение Найджела. Принц ее не полюбит, но она будет единственной женщиной в его жизни. И относиться он к ней будет хорошо. Если не желает печальных для себя последствий.

Естественно, все дети, рожденный от Найджела, будут считаться детьми Остеона.

— Если я откажусь? — покачала головой Дилера.

Не об этом она мечтала, ох, не об этом.

— Тогда Найджел умрет, — просто развел руками Рид.

Дилера посмотрела на него с презрением.

— Вы убьете родного племянника, маркиз?

— Он же покушался на жизнь отца? Что должно сдержать мою руку? Жизнь ему можете продлить только вы, Дилера. Только ваше решение.

Сердце девушки горестно сжалось. И все же, она попробовала потрепыхаться.

— А мой отец это одобрит?

— Какая ему разница? Вы же будете королевой, матерью следующего короля, более того, Риний наверняка решит после моей смерти подложить вам кого-нибудь из своих людей, чтобы контролировать Аллодию, — усмехнулся Остеон. — Или просто диктовать свое мнение.

Дилера поняла, что это действительно так.

Так и будет... отец не станет возражать, его все устроит. Может, даже больше, чем в случае с Найджелом. Но...

— Что будет с Найджелом после вашей смерти, ваше величество?

— Ничего. Мы уже сейчас объявим его сумасшедшим, поместим в монастырь, а вы будете ездить и молиться, дорогая Дилера. Часто молиться. Думаю, набожность не покинет вас и после моей смерти, — усмехнулся Остеон. — Разве что детей придется отдавать на воспитание, буде таковые случатся.

Дилеру передернуло.

— На воспитание?

— Я собираюсь жениться на герцогессе Домбрийской, — просто сказал Рид. — Думаю, вы не против, если Малена станет вашей фрейлиной?

— Будете так же использовать несчастную, как и меня? — почти прошипела Дилера.

Рид пожал плечами.

— Ваше высочество... пусть это останется между нами? Мной и Маленой.

— Какие же вы... мрази! — Руки Дилеры сжались в кулаки так, что кости едва не прорывали тонкую кожу. — Можете меня казнить за эти слова, можете войну объявить Элару, можете...

— Это политика, Дилера, — Остеон смотрел так, что истерика застряла у нее в горле вместе с остальными оскорблениями. — Это — политика. Думаете, мне нравится приговаривать к такому родного сына? Любимого сына, Восьмилапый вас побери! Думаете, Риду приятна роль тюремщика? А мне хочется умирать от яда, которым щедро угостил меня Джель? Или принуждать вас? У меня нет выбора, потому что на другой чаше весов — смута, горе, смерти и боль простых людей, которые зависят от меня, которые мне доверяют, которые... Восьмилапый все побери! Я король! И не вам меня судить, вы ни за кого не были в ответе!

Дилера прикусила губу.

Остеона можно было ненавидеть, презирать... он был прав. Он был полностью и абсолютно прав.

— Простите, ваше величество.

— Дилера, я дам вам время подумать. Но не слишком долго, хорошо? Сутки, не больше...

Дилера покачала головой.

— Не стоит, ваше величество. Я и так согласна.

— А истерика? — прищурился Остеон. — И угрозы, оскорбления... вы же хотите меня обозвать, Лери. Так не сдерживайтесь. Обещаю, это ни на что не повлияет...

— Вот именно, — горько отозвалась Дилера. — Вот именно...

Рид и Остеон переглянулись. Однако...

Это и хорошо — умная женщина всегда лучше дуры. И плохо — кто его знает, что придет ей в голову. Придется приглядывать...

— Тогда присаживайтесь к столу, дорогая Лери. Будем писать письма. Не обижайтесь, на людях я буду называть вас именно так. Надеюсь, и вы будете проявлять ко мне любовь — на людях.

Дилера склонила голову.

— Обещаю, ваше величество.

В головке ее медленно зрел план.

Не то, чтобы она смирилась, но... она становится королевой — раз! Спасает любимого — два, становится его единственной женщиной — три, рожает от него детей — четыре, становится в итоге регентом при малолетнем монархе — пять. И при таком раскладе она не сможет переиграть Торнейского со товарищи? Ну, знаете ли...

Сможет! Ради Найджела — сможет. Пока они живы — есть надежда.

— Кому я должна написать?

Склонившись к письму, Дилера не видела, какими взглядами обменялись Рид и Остеон. Ну кто, кто сказал интриганам, что они здесь самые умные! Что один человек замыслил, то другой всегда разгадать сможет.

Найджелу предстояло умереть после второго-третьего ребенка. И Дилере — тоже.

* * *

Малена, любовь моя.

Прости, что не являюсь лично, обещаю исправиться. Положение наше таково, что я не могу пока отлучиться из дворца и не хочу подвергать тебя опасности. Надеюсь, ты не против стать первой фрейлиной ее величества Дилеры? Обстоятельства складываются так, что нам придется какое-то время прожить в столице, но рядом с тобой я согласен на любой город.

Со мной все в порядке, и я обещаю, как только все утрясется, приехать за тобой. Объявим о свадьбе, и я смогу с полным правом называть тебя своей супругой.

Как я без тебя скучаю...

Любящий тебя Рид.

* * *

Мой обожаемый супруг.

Делайте что должно и не волнуйтесь за меня. А я помолюсь за вашу победу.

В ожидании нашей встречи каждая минута кажется мне часом. Но я буду сильной. Обещаю вам.

Любящая вас Мария-Элена Торнейская.

* * *

— Джель.

— Рид.

Рид смотрел спокойно и прямо, Найджел — с ехидной издевкой. Он первый и нарушил молчание.

— Казнить меня будешь, братик?