Лезвия Судьбы

— Орфейг! Возьми это и положи отцу на грудь. Пусть он не может уйти как воин, с мечом в руке, но он уйдет как свободный человек! Если его не примут в Вальхаллу, то примет Маниту. Маниту высок и милосерден. Он отправит твоего отца на богатые поля вечной охоты.

Орфейг утер слезы и, выхватив сломанную ветку из рук Влада, рванул к погребальной ладье. Он ловко вскарабкался на самый верх по поддерживающим бревнам и, найдя отца, торжественно положил ему на грудь сломанную веточку.

Народ вокруг зашевелился, расходясь кругами. Каждый искал веточку или кустик. Через некоторое время поляна оказалась полностью очищена от кустарника. И стар и млад шел к погребальной ладье, ломал ветку, и кидал ее. Даже те, кто хоронил своих с мечами, тоже поддались на этот ритуал. Вдруг в Вальхаллу не пустят их родичей, большинство же умерло без меча в руке, то тогда отправятся в страну вечной охоты. Миросознание людей раннего средневековья легко поддерживало систему многобожия. Чьи боги сильнее — тому и надо молиться. А можно и нескольким одновременно — какой-нибудь из богов да поможет.

Руководство в лице Жэки, Скарви и Влада, дождавшись пока все покинут территорию возле погребальной ладьи, осуществив новый ритуал со сломанными ветками, подпалили корабль скорби и отошли. Пламя недолго разгоралось, с ревущим звуком оно охватило всю ладью и устремилось к небесам огромным факелом. От неистового жара одежда нагрелась даже на расстоянии нескольких десятков метров. Сосновые бревна щелкали с оглушительным звуком. Яркий столб огня от костра осветил даже противоположные берега обоих рек.

Скарви что-то шептал, тщательно вглядываясь в небеса. Селяне ждали, они верили в валькирий, которые спустятся за телами героев и заберут в Вальхаллу, но те все не появлялись. Прошли полчаса, неистово полыхающий костер прогорел до золы, но боги так и не явили знака.

Понурые и расстроенные селяне потянулись под навесы, чтобы справить последнюю тризну по погибшим и умершим. Они всю жизнь, на протяжении поколений, жили легендой о том, что если справить похоронный обряд по всем правилам, отправив в последний путь на ладье и с мечом в руках — то прилетят валькирии и заберут в небесный чертог, пировать рядом с героями. Или Один подаст знак и пустит молнию. Но никто не узрел летящих валькирий или ослепляющих молний, не услышал оглушающего грома, ни других знаков с небес.

Спустя час, после пятого жбана с вином, пьяный Скарви заплакал и упал бессильно лицом на стол. Его унесли на плечах его старики-товарищи. Грустно проходил этот праздник. Не слышно было ни песен, ни играющей музыки. Высокие боги забыли людей и не пришли за ними в этот мир, проводить своих самых верных подданных в лучшее место. Селяне тяжело переживали муки по поводу разбитых иллюзий.

Но странное дело, на губах некоторых, нет-нет да и проскакивала умиротворенная улыбка. Больше всех среди них улыбался Орфейг. Теперь он знал имя истинного бога.

Влад сам не знал, какое движение он запустил, во-первых, придумав на ровном месте ритуал, а во-вторых, к месту и не к месту поминая Маниту, с использованием выражений, которые, в его понимании и его современников, считались просто набором сленговых фраз.

Ночь прошла спокойно, если не считать шороха, который подняли Света с Марго, пытаясь заставить охрану приготовить им горячую воду. Подруги добытчиц селитры разъяснили им, что они воняют хуже стада свиней и спать рядом с ними не будут. Результат приятно впоследствии отозвался для Влада и Жэки — об их личных вещах были приставлены заботиться по три старушки. Ингвар, начальник охраны, понял, что от хакерш не следует ждать ничего сверх осуществления супружеских обязанностей, да и сами они не прочь извазюкаться до непотребства, поэтому решил сам позаботиться о внешнем имидже своего конунга. Который последнее время бегал по поселению, грязный, в рваной кольчуге и воняющей потом одежде. А Владу с Жэкой было не привыкать — оккупация резко снизила планку внешней чистоты в одежде и правил гигиены.

Так что утро началось со скандала. У конунга и его названного брата насильно отобрали одежду для стирки и заставили облачиться платье простого покроя, пусть и сделанное из хорошей ткани. Влад теперь щеголял в черных кожаных штанах и ярко-красной рубахе. Жэку приодели в желтую рубаху, при сходном покрое брюк.

Конунгу принесли теплой воды для умывания, затем накормили, и лишь после этого Ингвар дозволил начаться производственному совещанию. Влад обнаружил подле шатра небольшую круглую беседку, в которой стояло сколоченное из грубо нарезанных досок, но кое-где уже украшенное орнаментом резное кресло. Предполагалось, что конунг будет сидеть и слушать в тенечке, а остальные почтительно докладывать, а затем выслушивать его мудрые указания, стоя в напряженных позах вокруг сосредоточения исполнительной и законодательной власти.

Влад поглядел на это дело и распорядился принести чурбачки.

В итоге, все расселись на деревянных чурбачках, в три ряда, пожирая глазами мудрого конунга. У Главного болела после выпитого ночью голова, но он мужественно не показывал виду. Влад вяло махнул Марине, давая знак начинать. Хакерша не замедлила выдать массив статистики. Она сразу сказала, что припасы не все, так как раскопана малая часть, из-за того что все усилия были направлены на похороны.

— На процедуру торжественного погребения затрачено триста шестьдесят горючих камней и больше двух тысяч мечей ... — противным голосом, с явно специально вставленными казенными оборотами, зачитала Марина. Скарви сидел на чурбачке с каменным выражением лица, будто на деревянную колоду приладили гранитный памятник с белой бородой.

— Две тысячи мечей?!

— Только воину положен меч, кости остальных просто сложили на нижнем ярусе. Им мечи не положены! — решив, что тут надо пояснить, степенно вмешался в разговор Скарви. Он подумал что его обвинят в жадности и неисполнении ритуала. — Женщину можно похоронить с веретеном или вертелом, но никак не с мечом.

— А изначально в могилу их клали без мечей? Куда тогда они делись?

— В могилу мечи клали только воинам, а ими были далеко не все. Похоронить по обряду решили всех! Только воина с мечом в руке "лебединые девы" заберут в чертог! — ответствовал Скарви.

— Но валькирии, "выбирающие мертвых", не явились к нам, и не забрали павших из погребального огня? — спросил Влад, как о чем-то обыденном, будничным тоном, будто интересовался: "Приехала ли машина с запрашиваемым товаром?"

Скарви опустил голову и еле-еле ей покачал. Предательства богов он не принял. Влад не хотел говорить ему прописные истины или ввернуть сейчас цитату из библии про веру. Скарви бы это воспринял как излишнюю надежду, или вообще посчитал бы за жалость. А жалость к себе Скарви не простил бы никогда — тут Влад в характере старика, упертого как базальтовая скала, даже не сомневался. Он решил зайти с другой стороны.

— Маниту однажды сказал: "Ты не можешь разбудить человека, который притворяется, что он спит". Если боги притворяются, что их нет, то зачем вам такие боги? И если они боги, то почему они допустили, чтобы вы ходили под эльфами? Подумай на досуге об этом, Скарви. Хорошенько поразмысли.

Над совещанием нависло гнетущее молчание. Ломка устоявшихся стереотипов редко когда проходит радостно. Даже хакерши задумались. Они-то хорошо знали, кто такой Маниту, или думали, что знают. Но вот о мудрости этого бога не задумывались никогда.

— Ладно, вернемся к нашим... делам. Займемся самым важным — живыми людьми. Марина, давай список.

Девушка заглянула в ноут и отбарабанила :

В составе деревни пятьдесят четыре дома. Дом — это семья, только в расширенном варианте. Все родственники и принятые в дом живут там вместе.

Сто пятьдесят четыре мужчины, триста семь женщин, двести шестьдесят один ребенок, из них ровно сто шестьдесят — это мальчики, двести тридцать девять пожилых людей, из них восемьдесят девять стариков и полтораста старух ровно. Итого — девятьсот шестьдесят один человек. Плюс нас — десять вместе с принцессой. Получается девятьсот семьдесят один человек. Дюжина больных и раненых. В основном переломы....

— Постой! Постой! — взмолился Влад. — Нас тут почти тысяча человек? Ты ничего не напутала? А как мы их ухитряемся прокормить?

— Большая часть пожилых и детей вчера и позавчера находилась в лесу — собирали мед, ягоды, занимались мелким рыболовством и охотой. Сотня девочек сидит в детских бараках безвылазно. Работают только мужчины.

— А триста женщин где? Где они все прячутся? Я кстати, как тогда быков принесли в жертву, и не видел никого.

Света, вспомнив спину уходящего от выгребной ямы конунга, мстительно улыбнулась и язвительно выдала.

— При приближении высокого конунга, женская часть просто прячется в траве. Боится, что побьют или принесут в жертву в благодарность богам. Вчера они еще погребальную ладью готовили, там все было женскими руками сделано.

— А почему такой перекос? Почему большинство детей — мальчики, а среди пожилых — бабушки? Как так, Скарви? Как так вышло, что на триста женщин всего полтораста мужчин? Я так понимаю, что перекос больше, из-за наличия вошедших в расчет двадцати человек бывших рабов.

Ответ Скарви вышел немногосложным. Он растворил уста только ради одного, но все объясняющего слова:

— Эльфы...

Спустя полчаса, к головной боли после попойки, прибавилась мигрень от мозгового штурма. Демографические подробности из Скарви проходилось вытягивать буквально клещами. Детей в деревне забирали эльфы. В основном девочек, тех кто обладал хоть крупицей магического дара или был более-менее живого нрава, как несомненно обладающих большей жизненной силой. За всю историю деревни, обратно вернулся в деревню только один человек — Кольгримма. Остальных никто и никогда больше не видел. Взрослых мужчин, которые в кузнечном мастерстве уступали прочим, эльфы забирали в свою армию. Две сотни мужчин из деревни сейчас где-то воевали, проливая свою кровь за интересы эльфийского короля. Причем правитель, в случае отсутствия боевых действий, их мог переуступить другому королю, дабы не теряли квалификации, а заодно приносили доход от аренды. Однако такое количество стариков в деревне, составляющих четверть от населения, не лезло ни в какие статистические рамки. Скарви что-то мямлил про ответственность и заботу о старшем поколении. Страшная догадка пронеслась молнией в голове у Влада.

— Скарви, а они же не все из вашей деревни. То есть, вы зачем-то держите стариков?

— У нас им хорошо. Если умирают своей смертью — хороним, как подобает! — ответил Скарви, пытаясь объяснить несвойственную их обществу гуманность к пришлым людям.

— Что значит, "если умирают своей смертью"?! А что, бывает, умирают не своей?

Скарви прикусил язык. Влад почти докопался до тайны, которую староста хотел скрыть во что бы то ни стало. Тем более теперь, после клятвы.

— Скарви, вот смотри, в деревне огромное количество стариков и просто безумные запасы готового оружия, доспехов, химических реактивов и веществ. То есть вы наверняка служили торговой перевалочной базой для ближайших деревень. Кроме контрабанды оружием, вы баловались и алхимией, что требует постоянного пополнения дефицитных реактивов. А старики вам требовались для жертвы — чтобы ваны леса пропускали беспрепятственно караваны. Но вас кто-то крышевал, кто-то то из высших эльфов. Тот, кто вас обеспечил людьми для жертв. И кто?

Скарви побледнел. Как конунг обо всем вот так вот догадался? Как? Скарви не знал, что есть ложь, есть правда, а есть Ее Величество статистика.

— Графиня Скрайди... — проскрипел раздавленный староста.

Влад обратился к эльфийской принцессе Эльнуриэль. В окружении конунга в качестве базы данных по высшему свету эльфийских королевств аналогов та не имела.

— Кто это, Нюш?

Нюшка презрительно отмахнулась и затараторила. Девушка не разочаровала возложенные надежды подпольщика на личную хакерскую базу данных.

— Весьма эпатажная особа. Переспала со всем высшим светом столицы, за исключением короля и, пожалуй, канцлера. Постоянно нуждается в деньгах и всем всегда должна. Но при этом на любом балу у нее самый умопомрачительный по своему богатству наряд, а дворец утопает в немыслимой роскоши. Кстати, предпоследний свой чертог она взорвала, за что ее чуть не выставили из столицы. Но как-то сумела обворожить хранителя города, хотя всем известно, что он предпочитает...

Удар локтем Катерины под бок принцессе прекратил этот поток сознания.

— Спасибо, товарищ Эльнуриэль, — вежливо поблагодарил пытающуюся вдохнуть принцессу, — пикантные подробности нас, действительно, сейчас не интересуют. Однако ясно, что графиня Скрайди пытается добыть золота, чтобы не угодить в долговую яму.

— У нас нет долговых ям! — заявила эльфийка. — Эльф не держит другого эльфа в яме! Только лю...кхе-кхе. — Тут принцессу ласково двинула локтем под другой бок Анастасия.

— Потом, потом мы обязательно проясним эти вопросы, — успокоил собрание Влад. — Долговая яма, вип-проституция, песни в шляпе под гитару — не суть. Методы и действия не важны, важны мотивы и последствия. Раз дворец взорвался — значит, активно химичили в подвале. Пытались получить золотишко. То есть, при случае, мы сможем купить кусочек лояльности у этой особы. Тем более что она будет наверняка весьма ограничена в своих средствах, после потери всего товара?

Кстати, у нас остро стоит вопрос численности. Соотношение чисто гражданских и мужчин не в нашу пользу. Может, обратиться к ближайшим к вам деревням, а, Скарви? Изыскать способ их доставки сюда, когда кристалл подзарядится?

— Они предадут! Не стоит! Я-то их хорошо знаю. Дурные люди. — Уверенно и как-то сразу отмел все эти кандидатуры дрогнувшим голосом старейшина.

Влад подумал чуток и махнул рукой.

— Ладно, проехали.

Скарви заметно выдохнул.

— Давай про списки скота.

Скарви забыл вдохнуть и позеленел.

Марина оживила ноут и продиктовала:

— Быки, коровы, зубры, олени, козы, овцы, свиньи, гуси, курицы.

Быков -семьдесят голов, коров девятьсот голов, овцы триста голов, зубры полтораста голов, олени двести голов, козы — пятьдесят, свиньи — сорок, гусей около тысячи, куриц около полутора тысяч. Большинство быков, коров, овец, все зубры и олени принадлежат Скарви.

— Обалдеть, — выдохнул Влад. — Скарви, тебе известно такое слово — "куркуль"? Вот ты куркуль чистой воды. Но зачем тебе столько скота? Почему ты его выращиваешь в лесу? И самое главное, как? Почему не продал?

Скарви стоял молча, будто не услышав вопрос. Выждав минутку, Ингвар взял слово. Он ныне находился в статусе начальника охраны конунга, а поэтому от Скарви не зависел уже никак. Тем более что эта должность сейчас ранжировалась четвертой по местному табелю о рангах.

— Скарви взял в долг этих животных. Их было гораздо больше, часть погибла. Мясо, что мы едим — это из убитых коров, их после казни расстреляли в лесу уходящие эльфы. Мы ими вытаптывали лес, чтобы расширить поля. По договору их надо отдать, когда за ними придут, но у Скарви теперь не хватит денег, чтобы расплатиться за недостачу.