Чаганов: После войны

— Требуете. — Криво улыбается Оля.— И что вам даст очная ставка? Слово Берии против вашего. А это, между прочим, документы — смотрите, на них подписи, даты — с ними хоть сейчас в суд или на Пленум ЦК...

— Позвольте мне выступить на Пленуме,— его бледное лицо покрывается красными пятнами, голос срывается на фальцет,— я докажу, что я к этому не имею абсолютно никакого отношения.

— Такое право ещё надо заслужить,— шипит Оля, как кобра, резко наклоняясь вперёд,— пока только Берия проявляет готовность 'разоружиться' перед партией, в вашем поведения я вижу попытку уйти от ответственности.

— Я готов 'разоружиться',— хлопает глазами Маленков,— я признаю свою фракционную деятельность.

— Хорошо,— меняет тон на примирительный Оля,— надо будет выступить на Пленуме разоблачить Берию и назвать состав вашей фракции. Давайте вместе составим списки лиц из членов ЦК, причастных к этому.

* * *

— Почему меня не пускают в зал,— кричит полный лысый мужчина в полувоенном френче защитного цвета,— я член ЦК с правом решающего голоса!

— Товарищи,— глава Счетной комиссии Кузнецов повышает голос чтобы перекричать возбуждённую толпу, собравшуюся на лестничной площадке у входа в зал,— повторяю, сегодня проходит совместное заседание ЦК, Совета Министров и Президиума Верховного Совета, а не пленум ЦК. Свердловский зал не может вместить всех участников заседания, поэтому руководством было принято решение разделить участников на две группы — первая группа остаётся здесь в Свердловском зале, вторая — в Овальном зале, это здесь же в Сенатском дворце. Те, у кого на пропуске стоит штамп красного цвета идут в Овальный зал, где будет организована радиотрансляция выступлений из Свердловского зала. Эти товарищи должны спуститься по лестнице вниз, выйти на улицу и, следуя указателям пройти по дорожке около 100 метров до арки, пройти сквозь неё — там вас встретят и проведут в Овальный зал. Те же, у кого на пропуске зеленый штамп...

— А голосовать как будем в Овальном зале?— Не унимается 'лысый'.

— ... Как обычно,— успокаивает его Кузнецов,— у счётной комиссии имеются переносные урны.

— Не задерживайте, товарищи,— сзади начинают напирать повеселевшие обладатели зелёного штампа,— заседание начнётся через 10 минут.

— Безобразие,— бубнит под нос 'лысый', пробиваясь вниз по лестнице,— а раньше о том, что зал маленький нельзя было подумать. Всё у нас... 'пока гром не грянет, мужик не перекрестится'. А кто это там впереди шагает? Никак Фрол Козлов? Так я, получается, в неплохой компании — он, как-никак, секретарь Куйбышевского обкома куда его направил сам Маленков... Маленков...

В этот момент охранник, проверявших пропуск у Козлова, делает знак рукой напарнику. У 'лысого' обрывается сердце при виде своего приятеля, которого ведут под руку к фургону с маленькими зарешёченными оконцами в кузове.

* * *

Вместо того, чтобы кружным путём от бокового входа между колоннами и стеной Свердловского зала идти к Президиуму, я, несмотря на возражение охраны, иду к нему напрямую по центральному проходу между рядами сидений.

— Правильное решение, Алексей,— подбадривает меня сзади Киров. Наша процессия, состоящая также из Ворошилова, Молотова, нескольких маршалов и министров правительства под бурные аплодисменты, медленно движется 'сквозь строй', поднявшихся с мест участников заседания. Не поднимаясь в президиум, останавливаюсь в паре метров от первого ряда, шедшие сзади быстро встают рядом с обеих сторон.

— Товарищи с задних рядов,— напрягаю я голосовые связки.— подходите ближе, чтоб было лучше слышно.

Дожидаюсь пока вокруг строя правительства возникает импровизированный полукруг.

— ... Сегодняшнее Совместное заседание Пленума ЦК, Президиума Верховного Совета и Совета министров,— продолжаю я когда затихает хлопанье сидений и толкотня,— проходит в чрезвычайных обстоятельствах. Несколько десятков членов ЦК — вольно или невольно — оказались вовлечены в заговор, имеющий целью убийство товарища Сталина. Главари заговора планировали, воспользовавшись паникой и неразберихой вызванной смертью вождя вооружённым путём захватить власть в партии и государстве...

Мои слова тонут в громких выкриках и возмущённом гуле.

— ... Нашим органам..., — поднимаю руку вверх,— нашим органам не удалось предотвратить покушения на товарища Сталина поскольку заговорщики сумели проникнуть во все высшие органы нашей власти — в ЦК, Совмин и Президиум Верховного Совета. Им также удалось наладить преступные связи с заграницей, причём не только с вражескими разведками, но и оппозиционерами из некоторых коммунистических партий...

Новый взрыв негодования заглушает мои слова, его отзвуки начиная гулять под куполом.

— ... Но здоровым силам в Центральном Комитете и правительстве удалось предотвратить далеко идущие планы внутренних и внешних врагов. Органы государственной безопасности при поддержке армии оперативно выявили заговорщиков и взяли их под стражу. Сейчас можно с уверенностью утверждать, что заговор по захвату власти провалился, а его участники в данный момент дают признательные показания...

Суровое выражение на лицах, стоящих перед нами людей, начинает постепенно исчезать.

— ... Смерть товарища Сталина, отдавшего свою жизнь беззаветному служению великому делу коммунизма, является тягчайшей утратой для партии, трудящихся Советской страны и всего прогрессивного человечества. В это трудное для нас время первостепенной задачей становится обеспечение бесперебойного и правильного руководства всей жизнью страны, что требует от руководителей партии и правительства величайшей сплочённости, с тем чтобы таким образом обеспечить проведение в жизнь выработанной товарищем Сталиным политики. Перед Пленумом ЦК 28 февраля этого года товарищ Сталин на политбюро предложил осуществить ряд мероприятий по изменению организации партийного и государственного руководства. Эти изменения, в частности, касались и персонального состава Президиума ЦК и Совета Министров. Страх потерять власть, если бы эти предложения были осуществлены, подтолкнул заговорщиков, которые в итоге остались бы не у дел, к решительным действиям — немедленной реализации своих преступных планов по убийству товарища Сталина и захвата власти. Призываю всех собравшихся в этом зале выполнить завет товарища Сталина. Проект Постановления Совместного заседания Пленума ЦК, Совета Министров и Президиума Верховного Совета зачитает товарищ Киров.

— Первое,— Сергей Миронович разворачивает сложенный вчетверо листок из школьной тетрадки в клетку,— назначить Председателем Совета Министров СССР товарища Чаганова Алексея Сергеевича... Товарищи, не надо аплодисментов, мы не на митинге. Второе — назначить первыми заместителями Председателя Совета Министров СССР товарищей Молотова Вячеслава Михайловича и Вознесенского Николая Алексеевича. Третье — объединить Министерство Государственной Безопасности и Министерство Внутренних Дел в одно министерство — Министерство Внутренних Дел и назначить Мальцеву Анну Алексеевну министром Внутренних Дел. Четвёртое — назначить маршала Советского союза Рокоссовского Константина Константиновича Военным министром СССР... Назначить первыми заместителями Военного министра СССР маршалов...

'Сейчас будет самое главное — о ЦК, Президиуме ЦК и секретарях ЦК',— задерживаю дыхание я.

Киров лезет в карман за новой бумажкой:

— ... Ввиду того, что большое количество членов и кандидатов в члены ЦК, избранных на 19 съезде партии, замарали свои имена участием в антигосударственном заговоре и находятся под арестом, признать необходимым сократить число членов и кандидатов в Члены ЦК до 65 и 30 человек соответственно. В целях большей оперативности в руководстве определить состав Президиума в количестве 7 членов и 2 кандидатов. Утвердить следующий состав Президиума Центрального Комитета ВКП(б): члены Президиума ЦК — товарищи Чаганов, Киров, Молотов, Вознесенский, Первухин, Пономаренко и Сабуров. Кандидаты в члены Президиума ЦК — товарищи Косыгин и Брежнев. Избрать секретарями ЦК ВКП(б) товарищей Чаганова, Кирова и Пономаренко. Созвать Четвёртую сессию Верховного Совета СССР 14 марта 1947 года в Москве для рассмотрения решений Совместного заседания Пленума ЦК, Совета Министров СССР и Президиума Верховного Совета СССР, подлежащих утверждению Верховным Советом.

— Кто за этот проект Постановления, подготовленный товарищем Сталиным,— обвожу взглядом притихший зал,— прошу поднять руки.

Сотни рук взметнулись кверху, сотни голов завертелись в разные стороны.

— Кто против, воздержался?

— Единогласно, нет воздержавшихся, — понеслось со всех сторон.

— Постановление принято,— мои слова тонут в овациях.

'Десять дней, которые потрясли мир',— почему-то мелькает у меня в голове.

Эпилог.

Калининская область,

Рыболовно-охотничья база 'Завидово'.

15 февраля 1961 года, 18:00.

— Зазнался Лёня,— Подгорный с мрачным видом выпивает рюмку 'Перцовки' и порывисто отправляет в рот ломтик копчёного сала,— старых друзей, значит, по боку...

— И не говори, Николай Викторович,— крякает после выпитой Шелест,— как в Москву перебрался другим человеком стал, как подменили его. Мне кум — ты знаешь, что он в Москве в Совмине работает — под это дело рассказывал, что будто бы у Чаганова в Спецкомитете была секретная лаборатория, где людям головы просвечивали и узнавали, что они думают про начальство. Только это ещё до войны было, а сейчас ходят слухи, что в Институте Мозга научились эти мысли заменять на правильные, вроде как переписывать...

— Брехня это всё, Петя,— взгляд Подгорного останавливается на бутылке, Шелест быстро вновь наполняет рюмки,— нахрен никому Лёнины мысли не нужны, да и что в его пустой голове можно прочитать — про баб да выпивку?

— Это да,— кивает тот, вслед за шефом опустошая рюмку,— много таких неблагодарных, вот у меня в Харькове был секретарь по...

— Мы его в 1960-ом на съезде поддержали,— зло перебивает подчинённого Подгорный,— всей, можно сказать, Украиной, а он нам что в ответ? Дулю с маслом. Даже встретиться с ним по-человечески невозможно, чтобы поговорить — за полгода договаривались поохотиться. Нет, в последний момент встреча у него, видите ли, с космонавтами. Этих космонавтов стало, наших — как собак... Теперь ещё иностранцев стали в космос возить. А этому только ордена вручать и целоваться...

— Николай Викторович,— в охотничий домик врывается помощник 1-го секретаря ЦК КП Украины,— Брежнев приехал!

— Меня зовёт?— Приподнимается с места Подгорный.

— Нет, он с Фиделем Кастро приехал, ещё там много людей из Бюро Совмина и Министерства Иностранных Дел.

— Всё,— плюхается на скамейку Подгорный и зло бросает собутыльнику,— похоже, что можно в Киев возвращаться. Ну, что смотришь? Наливай...

Шелест торопливо наполняет рюмки.

— ... Ничего, не долго ему осталось барствовать, через три года будет новый Первый секретарь, а потом пинком в зад — на пенсию. Не волнуйся, Петя, я тебя буду после себя рекомендовать, вот только, боюсь, сократят к тому времени эту должность. Все республиканские компартии распустят не только нашу. Чаганов за это дело взялся — значит так тому и быть.

— Почему Чаганов?— Проводит рукой по лысой голове Шелест.— Он же никто сейчас — просто член Бюро Совмина.

— Петя-Петя,— вздыхает Подгорный,— Чаганов в первую очередь заведующий кадровым отделом ЦК, а уже потом председатель Комиссии по Методологии Межотраслевого Баланса Совмина. Ни у кого в стране нет большей власти — без его визы никого не назначают на высокий пост ни в партии, ни в государстве. Ни один крупный план в стране, до и во всём ЕврАзЭС не реализуется без одобрения его на КММБ. Только об этом почти никто не знает.

— А п-почему такое?— Возмущённо пыхтит Шелест, поднося вилку с нанизанным на неё салом к носу.— Почему 'верхние' так подчиняются Чаганову?

— Связываться бояться,— вздыхает Подгорный,— особенно после того, как он Вознесенского вышвырнул из Совмина. Все вокруг Чаганову в рот смотрят потому, что всё у него получается. Помнишь сколько у него противников было по вопросу ЕврАзЭС? Тот же Вознесенский чего только не предрекал, а вышло как? За три года не только обул-одел-накормил народ и у нас, и в Европе. При этом ни копейки нигде не занял — а всю свою промышленность обновил и европейскую из руин поднял. Его в Германии сейчас почитают сильнее, чем... кто у них там сейчас? Короче, авторитет у него сейчас повсюду как у Сталина после войны. Да сейчас любой, кто к власти придёт — особенно в Совмине — молятся на Чаганова. Его Комиссия следит за всем — если какое постановление или там указ ошибочный появляется, так оттуда возражение шлют — мол это и это исправить. Только после Вознесенского такого уже нет — любое постановление правительства визу получает в Комиссии, прежде чем его опубликуют. В ней сейчас под крылом Чаганова лучшие учёные и инженеры собрались.

* * *

— Один вычислительный центр в Москве!— Толстые линзы очков Глушкова мгновенно запотевают.— Алексей Сергеевич, такая система работать не будет. Скорость роста сложности объекта управления потребует экспоненциального роста требуемой вычислительной мощности системы управления, иначе вы отстанете по времени реакции или по точности.

— Она не будет работать не из-за потребной вычислительной мощности, Виктор Михайлович, а, скорее, из-за ограничений пропускной способности каналов связи. Присядьте пока...

Я поднимаюсь и начинаю расхаживать по кабинету:

— ... Хотя если прикинуть, согласно проекту ОГАС — Главный вычислительный центр в Москве, 100 крупных центров в промышленных центрах, связанных широкополосными каналами связи с 20 тысячами ВЦ предприятий — то легко понять, что при наших нынешних возможностях мы не добираем примерно два порядка вычислительной мощности. Вы правильно уловили путь решения проблемы взрывного роста вычислений — выстраивание иерархии вычислительных мощностей, распределённые вычисления, но пока наши вычислительные возможности достигнут нужного уровня объект управления снова усложнится. Однако основную проблему я вижу в том, что для получения реальной выгоды от ОГАС она сразу должна заработать в полном объёме ведь 'циркуляция экономической информации вне ОГАС не допускается'. Так, кажется, сформулирован основной принцип функционирования вашей системы?

— Именно так, Алексей Сергеевич,— кивает Глушков,— если этого не обеспечить, то информация в системе будет неполной или запаздывающей. Если не удастся её унифицировать из-за того, что часть ведомств будет пользоваться прежней отчётной документацией, то мы не сможем получить полную автоматизацию сбора, передачи и обработки первичных данных...

— И следовательно,— останавливаюсь перед ним,— эти ведомства будут сохранять контроль над 'первичкой' и продолжать 'кормить' Центр выгодной для себя информацией. Это я ещё не говорю о скрытом сопротивлении почти всех руководителей внедрению ОГАС, особенно Статистических органов и Минфина, хотя, думаю, и остальные министерства будут недовольны посягательством на их права.