Спасти Ссср ч6

НАТО объявило повышенную готовность...

Вечером — он вышел к своей машине, стоящей во дворце, во дворике. По должности — ему полагался новый Рено-25. Этот лифтбек — меньше двух лет назад был представлен на Парижском автосалоне и стремительно заменял Ситроены в качестве правительственной машины.

Голова просто раскалывалась

Именно поэтому он пропустил момент, когда мужчина в плаще подошел, открыл дверцу и сел рядом.

— Комиссар? Какого хрена?

Комиссар Фалкайон во время ухода прежнего президента, "потерял" пропуск в Елисейский дворец. Именно так он тут и оказался

— Поехали. С тобой хотят поговорить

— Кто хочет?

Комиссар достал Кольт-Питон как в том фильме** и приставил к боку префекта

— Я. Поехали.

— И куда?

— Прямо. А там скажу. И пристегнись

Пруто завел двигатель...

Прошли ворота Молитор. На Периферик — добрались до ворот д'Отей

* * *

и ушли на тринадцатую национальную магистраль.

Стемнело...

— Что на тебя нашло, комиссар? -спросил Пруто — ты решил нарушить правила?

Комиссар хмыкнул

— Я решил уехать. Хватит с меня этого.

— Поздравляю, но при чем тут я?

— При том. Мужчина должен отдавать долги.

— Какие долги? Ты что, болен?

— Те самые долги. Которые надо отдавать.

— Объясни толком.

— Помнишь шестьдесят восьмой.

— И что? Ты собираешься меня убить за то, что я не дал тогда прикормленным тобой уголовникам надругаться над двумя девчонками?

— Они были коммунистками.

— И что?

— Для тебя ничего. Ты кстати в курсе, что твоя подружка — уже муниципальный депутат?

— Нет. Да я ее сто лет не видел!

— А я про нее узнал. Я к ней наведаюсь, потом, но сначала с тобой...

Пруто понял, что этот псих настроен серьезно

— Комиссар, ты понимаешь, что это бред? Ты собираешься меня убить за историю пятнадцатилетней давности. А потом — снова убить?

— Да собираюсь.

— И что? Какого хрена ты видишь во мне врага всей Франции?

— Нет, ты не враг всей Франции. Ты всего лишь маленькая частичка того дерьма во что превратилась страна.

— Тогда какого хрена тебе от меня надо?

— Я гражданин. И патриот. И я сделаю то, что в моих силах. Я не питаю иллюзий, что уберу все дерьмо. Но я сделаю то, что посильно мне. И если каждый гражданин сделает то, что посильно ему — дерьма в стране не останется.

— Ты псих.

— На дорогу смотри.

Черт, он точно псих. Старый и самолюбивый служака, у которого под конец крыша поехала. Или может у него нашли, что при очередном осмотре. Но он действительно собирается меня убить. Потом найдет и убьет Колин... уже нашел.

Потом может застрелится. Или застрелят коллеги. Как взбесившегося пса. Но он то будет уже в могиле. Ему — не легче.

Что, нахрен делать? Прямо сейчас...

Внезапно — Пруто понял, что делать.

Скорость. Этот придурок — не пристегнут. Он пристегнут — и он знает, когда нажмет на тормоз. А этот идиот — нет.

Он прижал педаль газа — и правительственный Рено начал разгоняться.

Комиссар не сразу понял. Дошло, когда скорость перевалила за сто.

— Тормози

Пруто еще сильнее придавил газ

— Мать твою, тормози!

— Как скажешь...

Бывший (хотя бывших не бывает) жандарм, префект без префектуры — что есть силы уперся руками в руль и ударил по тормозам...

Их бросило вперед, обоих. Но у Пруто было задействовано две руки — а комиссар в последний момент успел упереться только одной, причем слабой. В сильной — был револьвер. Потому — бывшего комиссара уголовной полиции Парижа со всей силы бросило вперед, на приборную доску и лобовое стекло.

Грохнул выстрел. Но Пруто успел левой рукой перехватить руку комиссара и отбить ствол вперед. Пуля — ударила куда-то вперед и вбок.

Схватив револьвер за ствол, префект вырвал оружие и рукояткой, что есть сил ударил комиссара в лицо. Еще раз.

Потом, перехватив револьвер, прижал его к боку комиссара — точно так же, как парой минут назад револьвер был прижат к его боку

С ревом и длинным, протяжным гудком их обошел грузовик, едва не задев

Комиссар сплюнул кровь

— Дерьмо поганое. Ты всегда был предателем.

...

— Ну и что ты сделаешь? Отдашь меня под суд?

Пруто покачал головой

— Прощай, комиссар.

И — выстрелил.

А потом — отстегнулся и выскочил из машины до того, как очередной ревущий в темноте грузовик — этот не видел стоп-сигналов от резкого торможения — протаранил его Рено сзади и потащил по асфальту с искрами и скрежетом металла...

Префект без сил сел на отбойник заграждения. Тормозили машины, где-то послышался вой полицейской сирены.

Пруто улыбался...

* Это не выдумка

** Полиция, Питон-357 — фильм такой был

* * *

Ворота — это точки въезда в Париж, ранее это были ворота в стенах и там стояли таможенники, взимавшие пошлину. Их было 52. сейчас сохранились только одни, остальные были разрушены во время Французской революции, так как вызывали в народе ненависть большую, чем к примеру Бастилия

16 марта 1986 года

Вашингтон, округ Колумбия

То, что в Белом доме нет президента — Буш понял сразу: иначе был бы вертолет. Президент должен был быть в Кэмп-Дэвиде, на отдыхе. В последнее время — отдых президенту требовался все чаще и чаще...

Еще немного — и будет так же как в СССР. Геронтократия, твою мать.

Ну как может человек за семьдесят быть президентом США?

У главного здания — они едва не столкнулись с кортежем Джорджа Шульца, госсекретаря. Тот, понятное дело, не уступил дорогу — уже чувствует себя на вершине власти...

Но на людях полагалось сохранять оптимизм и командный дух, и потому они тепло поздоровались на входе, каждый конечно думал при этом разное...

В США — несмотря на показной демократизм, многое скрыто под поверхностью воды и на первый взгляд не видно. На этом, кстати, сильно споткнулись советские реформаторы, которые попытались воспроизвести то, что было видно, но они не видели множества подпорок в виде бесчисленных помощников, комитетов и советов. И не понимали, что людей для такой работы надо долго и тщательно готовить, и что вообще политика — дело профессионалов, а не избранных народными массами любителей. За то и поплатились.

Но сейчас они собрались в составе достаточно известного органа — Совета национальной безопасности. Он был создан в 1947 году Гарри Трумэном почти одновременно с ЦРУ. Это были решающие годы, когда в отличие от того что было четвертью века раньше — США не распустили свои органы и организации военного времени, а преобразовали их. Первоначально — СНБ был создан как инструмент "психологической войны" и для лучшей координации между родами войск — фактически это была Ставка верховного главнокомандующего в мирное время. Но постепенно — координация между родами войск перешла в ведение Комитета начальников штабов, психологическая война — в ведение ЦРУ, созданного годом позже. А СНБ превратился в некий военно-политический штаб при президенте США, причем какое слово стоит первым, военный или политический — решал каждый президент по-разному. Частично этот штаб подменял собой несуществующий МИД, поскольку внешняя политика была прерогативой Президента США, частично — представлял собой президентский интеллектуальный центр для выработки не только военных решений, частично — площадка для консультаций в рамках узкого круга администрации. Кстати, Сталин, ликвидировав Ставку Верховного Главнокомандующего — допустил огромную ошибку, разрушив работающий орган и коллектив вместо того чтобы приспособить его к нуждам мирного времени. Сталин к слову вообще много ошибок допускал, особенно к концу жизни.

При Рейгане — численность Аппарата СНБ увеличилась в несколько раз, и он стал органом, частично подменяющим даже некоторые министерства и занимающимся всем, что нельзя было сделать полностью в соответствии с законом. Именно в СНБ — собрались те самые молодые амбициозные полковники и подполковники, прошедшие Вьетнам. И они были готовы на все — вот только Конгресс тоже был готов на все, чтобы их остановить. Ибо в Конгрессе — заседали уже те кто протестовал в то время как другие — воевали?

Совет национальной безопасности собрался в недавно отделанной новой ситуационной комнате с многочисленными экранами и связью и Пентагоном и даже со штабом НАТО в Брюсселе. Собравшиеся здесь были бы сильно удивлены, если бы им сказали, что в этой только что отремонтированной комнате нового ремонта (за исключением обновления аппаратуры) не будет и через сорок лет. И последний свой кризис — Америка встретит именно в этой комнате, именно в ней будут приняты роковые решения (если конечно будут...).

— Где президент? — спросил Буш, без спроса садясь в кресло председателя

— Сэр, он все еще в Кэмп-Дэвиде

— Он не вылетел?

— С ним врачи, сэр.

Это было приемлемым способом замаскировать тот факт, что президент США не может исполнять свои обязанности надлежащим образом, и уже давно. Что ж, если избираешь человека которому семьдесят на такую должность — будь готов ко всему...

— Хорошо, начинаем без него.

Все покосились на высокого, худого, совсем еще не старого техасца. Техасец в США — почти что национальность, Буш знал это и никогда так себя не вел

До сегодняшнего дня.

— Красная линия работает? — резко спросил Буш

— Да, сэр.

— В таком случае, я хочу говорить с Горбачевым.

Шульц мягко попытался перехватить инициативу.

— Джордж, мне кажется, мы должны обсудить...

— Дайте мне Горбачева. Немедленно

Техники стали устанавливать связь. Буш мрачно смотрел перед собой, троица обеспокоенно переглядывалась.

— Сэр...

...

— Сэр, есть проблемы. Похоже, Горбачева нет на месте.

— А кто есть?

— Мистер Громыко.

— О, нет... — сказал кто-то

16 марта 1986 года

Москва, Кремль

Лучше десять лет переговоров, чем один день войны

А.А. Громыко

В Кремле — на красную трубку мрачно смотрел Председатель Президиума Верховного совета СССР, бывший министр иностранных дел Андрей Андреевич Громыко. Примчавшись в Кремль как член Политбюро — он с удивлением узнал, что Горбачева нет на месте, и как шепнул один из офицеров охраны — он в бункере. Непонятно, с чего всё это. Но он, получается, остался один на командном мостике — крестьянский сын из Белоруссии, теперь формальный глава советского государства...

И надо что-то делать.

В 1933 году молодой экономист по фамилии Громыко был назначен директором сельской школы, в 1934 году он был переведен в только что созданную академию наук БССР, где ему поручили изучать американское сельское хозяйство. В процессе изучения он выучил английский язык. У него это получилось благодаря великолепной памяти — потом В. Фалин утверждал, что Громыко знал наизусть Евангелие! В начале 1939 года Громыко в числе прочих взяли на работу в МИД — после сталинских чисток там был острый недокомплект, а уже в 1944 году Громыко был советским представителем в Думбартон-Оуксе и обсуждал создание ООН.

За одиннадцать лет от директора сельской школы до обсуждения послевоенного мироустройства...

Молотов — а именно он брал Громыко на работу в МИД — ошибся и не ошибся одновременно. Громыко стал великим — не побоюсь этого слова — министром иностранных дел, и он не просто так занимал эту должность двадцать восемь лет. Но как партиец — Молотов ошибся и ошибся смертельно — это была ошибка из той же серии, что привела в Кремль Михаила Горбачева. Громыко никогда не был коммунистом до конца, он был крестьянским сыном от земли, как Горбачев. Смертельная ошибка коммунистической партии — она начиналась как проект интеллигенции, и парящих со своими мечтами в облаках еврейских изгоев из местечек, которых проклинал даже собственный народ. Но Ленин, а за ним и Сталин — решили сделать коммунистический проект проектом простого народа. И стали привлекать простой народ в этот проект, продвигать их на самые высокие должности. Но в людях из простого народа не было этой великой мечты! Они слишком тяжело жили, чтобы мечтать о чем-то, кроме самого земного. И они не могли, как могли первые большевики — без колебаний жертвовать как собой, так и другими. Коммунизм мог победить во всемирном масштабе, только если бы во главе его стояли такие люди как Троцкий, готовые кинуть всю страну в топку всемирного пожара. А Троцкий ведь тоже был мининделом и одним из предшественников Громыко. Но Громыко был не таким. Крестьянский сын, он прекрасно понимал, в каких скотских условиях живут люди. И он понимал другое — что за великие свершения и великие войны расплачиваются такие же как он — крестьянские дети, Иваны, Сашки да Алешки. Просто ему Андрею Громыко — повезло — а им не повезет, они не вернутся, и убитой горем матери скажут, что сын погиб за великое дело. Только что с тех слов матери, потерявшей сына?

С одной стороны, Громыко был неуступчив — как он потом говорил, за ним стояли те, кто пролил свою кровь на поле битвы, и кто он такой, чтобы торговать этой кровью и сдавать добытое ценой стольких человеческих жизней. С другой стороны, Громыко в своей политике был предельно осторожен. Он понимал цену провала своей дипломатии. Не готов был платить эту цену. И понимал, что в случае провала, цену будет платить не он. А крестьянские дети.

Иваны, Сашки да Алешки...

Политика Громыко не была наглой и нахрапистой, как до войны. Это была острожная и выверенная до миллиметра политика одной из сверхдержав. Вот только — по ней было ясно, что никакой мировой революции не произойдет и СССР на нее всерьез не рассчитывает. Тот юношеский задор, с которым творили будущую революцию в тридцатые — ушел, сменившись тяжестью мировых дел и горькой памятью о страшной цене, которой куплен сегодняшний мир.

— Андрей Андреевич...

...

— Андрей Андреевич...

Бледный Фалин, которого он, Громыко вернул из опалы, вызванной правлением Андропова и Черненко. Трубка в руке.

— Белый Дом на линии. Красная линия.

...

— Возьмете трубку.

Громыко кашлянул

— Да — сказал он — я возьму

Разговор шел на английском языке, оба переводчика присутствовали на линии, но бездействовали. Громыко говорил по-английски лучше многих американцев.

— Белый дом на линии. У аппарата вице-президент Буш

— Кремль на линии. У аппарата Председатель Президиума Верховного совета Громыко — заявил Фалин

Оба помощника представившись, передали трубки

— Мистер Буш

— Господин Громыко

О чем говорить...