Ненаписанные дневники в монологах, диалогах и воспоминаниях

"Использовать с умом, что тут непонятного, Поттер? Проф. С. Снейп."

"Я понял, сэр! Спасибо! Г. П."

Минерва всё-таки отправила альбусовы письма. Вот кошка драная! Не сидится ей спокойно!

Но Поттер-то! Каков жук! Не тот, который младший, а тот, который старший! Так вот как ему с его мерзкой шайкой удавалось проворачивать свои выходки в школе! А директор всё знал и покрывал.

Мне вдруг стало очень горько и обидно, как будто я вновь вернулся в те отвратительные дни полной зависимости от произвола учителей и только и мог, что глотать обиду и строить планы мести, когда директор в очередной раз выгораживал четвёрку своих любимчиков и покрывал их "милые шалости". Потом меня затопила холодная ярость: откуда мантия взялась у старика незадолго до смерти Поттера? Как у него хватило совести взять защитный артефакт такой силы, когда Лили и её драгоценному отпрыску грозила смерть?! Это... Это...

Предательство?..

Я тяжело опустился на диван. Неужели Малфой прав, и нелепая гибель Лорда была тщательно спланирована? А что до гибели нескольких случайно оказавшихся рядом пешек, так кому какое дело? Они же погибли во славу света!

Почему?! Почему всё так несправедливо?! Почему жизнь раз за разом отнимает всё, что для меня ценно и дорого, при этом походя разрушая тщательно выстроенный мною мир? Мой жизненный путь похож на цыганскую юбку — драную, кое-как заплатанную, аляповато-яркую, но грязную и по сути никому не нужную. Бесполезный атрибут, обещающий неземные дары и разглашение сокровенных тайн, на поверку оказавшийся пустышкой.

Мне было больно и плохо. Очень хотелось напиться или хотя бы пожаловаться Малфою (он всегда умел ободрить и утешить меня), но как раз ему-то ни о мантии, ни о Поттере знать не следовало.

Сколько раз ещё мне нужно пережить предательство, чтобы окончательно разучиться верить людям?

Интересно, Поттеру-младшему хватило мозгов сложить два и два? Он мальчик умненький, несмотря на вульгарное воспитание, но пока ещё совсем ребёнок. Если же догадался... Это будет на вашей совести, мистер Альбус Дамблдор. И тогда вас будет ждать очередной очень и очень неприятный сюрприз.

Глава четырнадцатая. Прикладное животноводство

В конце января Поттер опять ненадолго переселился в Мунго. Магловские целители не нашли ничего опасного в его многострадальном черепе и решили, что у одиннадцатилетнего мальчика каким-то чудом начала восстанавливаться черепная кость. Такая вот медицинская аномалия. Поттер по этому поводу очень глумился.

Мне этот внеплановый визит в Мунго был очень некстати: пришлось отменить занятия у мисс Грейнджер и Драко и меняться дежурствами с Флитвиком. Пан Цисарж покрутил Поттера во все стороны, поводил палочкой, уделив особое внимание голове, и остался вполне удовлетворён результатами диагностики.

-Вы, молодой человек, восстанавливаетесь хорошими темпами. В Хогвартс вам, конечно же, ещё рановато, а вот наши с вами занятия вам нисколько не повредят. Как неудобно, что ваши родственники — маглы! Дефицитный магический фон вам очень вреден сейчас.

Вопрос с местом для занятий стоял остро. Не в больнице же мальчишке жить! У почтенного Мастера свои дела есть, кроме выпасания малолетнего подопечного. Аппарация и камины под единогласным запретом целителей.

Обсуждению предстояло быть долгим.

Разумеется, я пообещал мальчишке, что буду навещать его. И вовсе не из развитого человеколюбия, а по долгу декана! В конце концов, он остаётся моим подопечным, а Слизерин своих не бросает.

-Можно, я буду писать вам, профессор Снейп?

-Можно, но не увлекайтесь. И не забывайте, что почту могут перехватить.

-У Корвина не перехватят! — повеселел Поттер. — Он даже от Дамблдора отклевался!

-Учитывайте в своих планах, что вашей почтой могут заинтересоваться личности, не столь щепетильные, как директор, которые попросту свернут вашей птичке шею.

-Полноте, мистер Снейп. — пан Цисарж осуждающе покачал головой. — Не нагнетайте.

-А что с диадемой? — влез неугомонный мальчишка. — Мы возьмём её с собой?

-Диадема пока останется здесь. Как только мы поймём, как её можно безопасно перемещать, то немедленно вернём ритуальный зал в распоряжение уважаемого целителя Сметвика.

-А как же защитный ларец?

-А защитный ларец, мистер Поттер, не выдержал столкновения с вашим темпераментом, — съязвил я.

-Пока ларец и диадема остаются в ритуальном зале, они находятся в равновесии, — пояснил менталист. — Система защиты зала сдерживает их. Но если попытаться вынести крестраж, не экранировав его должным образом, мы можем спровоцировать катастрофу магического порядка. Не слишком большую, но неприятную. Слишком уж много энергии было заключено в этом артефакте. А вокруг всё-таки больница... Не будем рисковать. Торопиться нам уже некуда, время у нас есть.

-А если я попробую?.. Ну, как тогда?

-Что вы, ни в коем случае! Вам нужно побольше отдыхать, аккуратно развивать свои таланты и ждать стабилизации ядра. Конечно, пять лет без школы я вам обещать не могу, да и не нужно это. Но если мы все постараемся, то к началу следующего учебного года попробуем вернуть вас в родные пенаты.

-Поттер, не лезьте, куда не просят, — посоветовал я. — Вам катастрофически не хватает образования и жизненного опыта, но вы упорно лезете напролом туда, где даже профессионалы осторожничают. Дуракам везёт, но им не может везти бесконечно. А к чему приводят ваши эксперименты, мы все уже имели возможность убедиться. Прошу вас сдержать свой неуёмный энтузиазм.

Очень хотелось по привычке ввернуть какую-нибудь сентенцию про его отца или хоть как-то намекнуть, что он разочаровывает меня, но почему-то при пане Цисарже мне показалось это... неуместным.

Чем дальше, тем больше я не узнавал собственные реакции на привычные раздражители. Неужели всего лишь отсутствие Метки так повлияло на мой характер? Это насколько же глубинным было её воздействие, и какие ещё сюрпризы меня ждут? А мы-то, идиоты, считали её всего лишь почётным знаком и средством связи...

План занятий был обговорён, дата отъезда назначена, все слова и пожелания высказаны. Целители попрощались и вышли, оставив нас вдвоём.

-Задержитесь немного, мистер Поттер. Потом я доставлю вас к родственникам, — через силу сказал я. — Я задолжал вам разговор.

Я не готов! Я не хочу, не хочу слушать такие откровения от взрослого человека, который почему-то вообразил себя всерьёз виноватым... передо мной? В смерти моих родителей?! Охренеть, какие новости. Век бы их не слышать. У меня, может, голова болит. И... и нога, например. И ещё что-нибудь.

Но ладно я, я-то прикидываюсь, а вот профессор не прикидывался ни капли и, судя по внешнему виду, у него он болел весь, целиком. Ушиб всего профессора о невыносимую сложность бытия. Такие дела. И я молчал, сидел, слушал, и только когда эта невыносимая исповедь закончилась, нашёл в себе силы заговорить.

-Это всё звучит очень странно, сэр.

Он даже гадость мне никакую не сказал, хотя явно очень хотелось, только бровь свою дрессированную воздел вопросительно.

-Во-первых, почему все решили, что тот непонятный, который грядёт, — это я?

-Директор считал, что под условия пророчества попадаете вы и Невилл. Риддл выбрал вас, — глухо ответил он.

-Во-вторых, какого чёрта Дамблдор попятил у папы его мантию-невидимку, зная, что Неназываемый охотится за мной?

-Этого я не знаю, — всё тот же безжизненный тон. Кошмар какой. Это он столько лет винил себя за смерть моей мамы, которую очень любил? Даже мне об этом сказал, хоть я-то тут вообще сбоку припёка... Да у него не жизнь, а ужас сплошной и ад кромешный! Ещё и в школе этой торчит, хотя все знают, что он детей терпеть не может. Нет, о нас, своих студентах, он очень даже заботится, но видно же, что ему все эти обязанности в тягость, он бы от котлов своих не отходил или новые заклинания придумывал и был бы счастлив. А вместо этого директор заставил его десять лет ждать, когда я в школу приеду. Бред какой-то. Если так уж надо, чтобы Снейп был в школе, пока я учусь, ну и нанял бы его на работу в год моего поступления! Только всё равно — зачем? Просто так?

Нет, я никогда не постигну эту замысловатую волшебную логику.

-А ещё, — храбро сказал я, обмирая от ужаса, — я никак одну вещь понять не могу. К нам домой Волди пришёл, маму и папу он... — я так и не смог заставить себя выговорить слово "убил". — Сдал их Сириус. Мантия вообще у Дамблдора была. Почему вы себя виноватым считаете?

-А вы так не считаете? — я думал, он убьёт меня взглядом.

-Нет.

-Видимо, жалкие остатки мозгов в вашей черепной коробке окончательно отказались вам служить. Я донёс Лорду о пророчестве. Если бы не я, этой истории бы не было.

-Но ведь в нём не говорилось прямо, что это буду я! — воскликнул я. — Да кто угодно мог бы ему рассказать. Или проболтался случайно кто-нибудь, а Лорду донесли. Если вы говорите, что пророчества имеют обыкновение исполняться сами, то вы тут просто под руку подвернулись... И... и мама с папой ведь знали о пророчестве, раз под Фиделиусом сидели. Они могли бы уехать куда-нибудь... А директор мог бы мантию вернуть... — Я не выдержал и заплакал. Отвернулся, скрывая позорную слабость, уткнулся лбом в колени, чувствуя, как горячая влага течёт и течёт из глаз, и дыхание перехватывает так, что ни звука не выдавить.

Профессор молчал. Не пытался меня утешать, и я был ему за это безмерно благодарен. Я оплакивал своих родителей, которых совсем не помнил, своё несбывшееся счастливое детство, и дурацкую, нескладную жизнь профессора Снейпа я тоже оплакивал, потому что терпеть не мог, когда из-за какой-нибудь нелепой случайности в самом начале безвозвратно портилось хорошее дело... А Снейп мог бы стать выдающимся учёным, а вместо этого полжизни потратил на какую-то ерунду, рисковал, портил здоровье и даже захудалой благодарности не заслужил, а только ненависть и упрёки.

Не знаю, что он думал, пока я тихо ревел в коленки. Может, тоже слезу пустил, я бы не удивился. Взрослые любят воображать себя железными, лишёнными чувств и слабостей, а на самом деле тоже плачут, не хуже детей, только детям простительно, они мелкие, а когда плачут взрослые, это... страшно.

В конце концов, слёзы иссякли. Голова в самом деле разболелась, не получить бы нагоняя от целителей... Хотя они небось профессора обвинят, что он меня расстроил... Да что ж такое!

-Возьмите, Поттер, — профессор протянул мне стакан воды и крошечный пузырёк с зельем, от которого я сразу перестал прерывисто дышать, а в груди разлилось умиротворяющее тепло. Пока я пил, он парой взмахов палочки привёл меня в порядок. — Прошу простить меня, что так расстроил вас, — явно через силу сказал он.

-Ничего... Когда-нибудь оно всё равно бы случилось.

-Давайте на сегодня закончим.

Он помолчал немного. Между нами осталось масса невысказанных слов, но ни у него, ни у меня не хватило сил продолжить этот во всех смыслах тяжёлый разговор.

-Спасибо, что рассказали мне, профессор. Мне... очень важно, что вы...

-Вы бы всё равно узнали об этом. Пророчеству отведена важная роль в вашей жизни, по мнению тех, кто знает о нём. Но директор намеревался держать вас в неведении так долго, как только смог бы.

Мы снова помолчали. Понятное дело, если бы пророчество не всплыло случайно в этой истории с диадемой, я бы так и остался дурак дураком. Какая разница, в каком возрасте узнавать такие новости? Если верить в воскрешение Волдеморта, то у меня совсем мало времени... Но я ведь не собираюсь в самом деле биться с ним, а тем более — убивать? Так какая разница, что там наговорила провидица? Я вообще всегда считал всякие предсказания бреднями и шарлатанством, а тех, кто в них верит, — не очень умными людьми. Как же так получается, что столько взрослых людей купились на эту нелепую сказочку?

-Нам пора. Пойдёмте, я верну вас домой. Документы на академический отпуск по состоянию здоровья оформлю сам. И... рассчитываю на ваш здравый смысл, который подскажет вам не распространяться об этом разговоре.

-Я и не собирался, профессор Снейп.

-Отрадно слышать. Конечно, от директора вашу осведомлённость скрывать бессмысленно, но эту проблему мы будем решать по мере возникновения. Вашу руку, пожалуйста. Мы возвращаемся.

А профессор всё равно не виноват. И я сумею убедить его в этом!

К середине февраля с уверенностью можно было сказать, что Альбус пошёл на поправку. Приступы беспамятства, так беспокоившие целителей, понемногу сокращались и в конце концов прекратились совсем, нормализовалось внутричерепное давление, восстановилась связная речь. Правда, правая рука всё ещё плохо действовала, да и с парезом лицевых мышц справа целители так до конца и не смогли справиться, отчего лицо директора приобрело гротескный вид театральной маски с уныло обвисшей правой стороной и натужной полуулыбкой слева. Но прогнозы были благоприятными: магический фон нормализовался, ядро, пострадавшее от магического выброса Поттера, за время бессознательного состояния Альбуса более-менее успокоилось, и в общем-то можно было признать, что Дамблдор легко отделался. Разумеется, покинуть гостеприимные стены больницы никто ему не позволил, поэтому бурную деятельность пришлось разводить прямо с больничной койки. И в первую очередь его энтузиазм коснулся традиционных педсоветов.

-Минерва, это ты распорядилась моей корреспонденцией?

-Да, директор. Но я отправила только запечатанные письма, на них был указан адрес.

-Спасибо, девочка моя. Жаль, конечно, что ты несколько поторопилась, но что уж теперь.

-Я бы отравил того, кто влез в мою переписку.

-Северус! Прекрати так гадко шутить!

-А кто сказал, что я шучу?

-Тихо, тихо, дети мои. Ничего страшного не произошло, просто я хотел... ммм... ещё немного подумать над некоторыми письмами. Ну да ладно. Значит, мальчик получил мантию... Что ж, это уже не исправить. Посмотрим, как он распорядится этой бесконтрольной свободой и властью...

-Вы о чём, Альбус?

-Так, стариковские бредни, милая Помона. Ничего важного.

-Раз у вас ничего важного, директор, то начну я, у меня как раз к вам неотложное дело. На кой троллеев зад вы приволокли в школу эту шавку?

-Мальчик мой, тебе давно пора вырасти из детской неприязни к однокурснику.

-Мне плевать на этого труса, но что в школе, полной детей, делает оборотень?!

-Но ты же варишь ему зелье? Никакой опасности нет.

-Имейте в виду, я непременно выставлю ему счёт.

-Такая мелочность не делает тебе чести.

-Зато вы играете исключительно крупными ставками.

-Ну, перестань, Северус, прошу тебя. Я отчасти понимаю твоё недовольство... Но Гарри так отчаянно нуждается в понимающем взрослом... В том, кто сумеет донести до него, какими чудесными людьми были его родители... Ведь у бедного мальчика от них совсем не осталось ничего на память.

-Ваш мальчик далеко не такой бедный, как вам хотелось бы о нём думать.

-Ты всегда был к нему слишком пристрастен.