Вообще-то, книги и любые вещи, Марина спокойно может забывать где угодно. Если кто-то видел, то фраза "Это Херктерент тут оставила" сбережет вещь гораздо лучше стаи голодных волкодавов. Однажды тетрадь забыла на скамейке в парке. Вспомнила только через пару дней. Тетрадь лежала, там, где забыла. Ночью был дождь. Марине много пришлось переписывать.

— Спасибо!

И захлопывает дверь. Видеть никого не охота. Опять победа! Никому , и прежде всего ей самой, не нужная.

Звездочку, что ли на дверь повесить в честь первого пораженного сердца? Марина расхаживает из угла в угол. Что с ней? Не может понять. Бежать неизвестно куда, плюхнуться в омут с головой, драться против десятерых... Или просто открыть окно и окликнуть Дмитрия?

Ничего из этого она не сделала. Не раздеваясь, плюхается животом на кровать и закрывает голову подушкой. Слишком много за один день. Марина просто устала, и не хочет уже ничего. Во всяком случае, сама себя старается изо всех сил убедить .

С утра пораньше в коридоре у столовой Марина обнаруживает вчерашнего противника. Чемпион стоит у стены и явно кого-то поджидает.

— Херктерент, можно тебя на пару слов?

— Чего надо? Если хочешь реванша, то не надейся. Его не будет. Мне твоя шахматная корона нужна, как зайцу перья.

— Нет, Марина, — торопливо заговорил он, — понимаешь, я пишу статью для журнала "64", и в качестве примера хотел привести нашу партию.

— Ты же ничего не записывал! — удивилась Марина.

— Я все сыгранные партии помню, тем более с такими сильными противниками. Так вот, я хотел назвать тот мат "Матом Херктерент ". Разрешишь?

— Да бери, пожалуйста. Мата я ещё могу добавить сколько угодно, — чемпион усмехнулся,— мне он не нужен... Хотя нет, мат можешь назвать "Матом Чёрной Крысы". И журнальчик со статьёй прислать не забудь, — добавляет Марина в шутку.

— Знаешь, я проанализировал нашу партию, и решил, что именно к этому мату ты вела дело последние пятнадцать ходов. Это так?

— Не знаю. Мне просто надо было победить. Надо, и всё тут. Считай, что у меня был приступ вдохновения. Кстати, откуда ты узнал, что я играю в шахматы?

— Из ребят кто-то сказал. Кажется, Рэнд. Карикатуру на меня показал, говорил, что ты в открытую смеешься надо мной, а карикатура — просто верх презрения. Хвастаешься, что саму Бестию обыгрывала, а уж таких как я, словно орехи щелкаешь.

— Хм... Ну, в той серии карикатур я много кого нарисовала, Рэнда тоже не забыла... Да и с Кэрдин я играла раз пять. Счет — три победы, ничья, одно поражение. Счет — не в мою пользу. Так-то вот!

Кто-то явно пытался поквитаться со мной твоими руками. Тебя просто использовали. А меня пытались спровоцировать... Интересно, кому это понадобилось?

Она задумывается.

— Марина...

— Чего?

— Почему ты считаешь, что со всех сторон окружена врагами?

— На себя глянь — из человека, кому в общем-то на меня плевать, за считанные дни с "дружеской" помощью превратился чуть ли не в моего главного врага.

— Я тебе не враг, Марина.

— Я знаю. Просто, хочу понять, кто за всем этим стоит... Ни Рэнд , и ни Софи .. Хотя... Ты не в курсе, кто сейчас Рэндова подружка?

— Яздункотта.

Марина так и думала! Ухмыльнулась, но не забыла благодарно кивнуть. Всё стало ясно. С месяц назад Яздункотта стала старательно набиваться в друзья к Эриде. Марина несколько раз заставала её в комнате Эр. С Эридой никто особо не общается, и она рада новому знакомству. После истории с ожерельем Марина настороже, но драгоценностями Эриды Яздункотта не интересовалась совершенно. Как-то раз Эрида обмолвилась, что спрашивала о Марине... Да и шахматы у Эриды частенько лежат на столе. Яздункотта неоднократно становилась объектом карикатур и стишков Марины. Главным образом, из-за непомерной спеси. Да и в коридорах школы несколько раз случались перепалки. Где-то Марина читала: "Нет такой низости, на которую не пойдёт женщина ради мести". Не имея возможности хоть как-то досадить Марине лично, решила отомстить чужими руками.

— Марина...

— Что ещё?

— Почему ты не хочешь понять, что мир вовсе не чёрно-белый?

— И это мне шахматист говорит!

— Знаешь, шахматы и то бывают трехцветными, гексагональные например.

— Да? И какой же третий цвет?

— Серый, поле шестиугольное, клетки шестигранные, у игроков на одного офицера, серобойного, и одного пехотинца больше. А так...

— Третий цвет — серый... Так не только в шахматах, но и в жизни. Я серой быть не хочу. Есть только свои и враги. И ещё есть болото.

Марина заходит в столовую. Как обычно, излюбленный столик у окна пуст. Равно как и три соседних. За завтраком Марина идти пока не собирается — за вчерашнее ещё не все ответили. Окидывает взглядом зал. Ага, вот любитель играть на интерес. Сидит за столиком с приятелями, и что-то азартно излагает. Марина берёт столовый нож, помахивая им подходит к столику. Вчерашний рассказывает какие-то байки. Имя Марины в них не упоминается.

Не сразу понял, почему приятели замолкают один за другим, и удивленно смотрят куда-то ему за спину. Оборачивается. За спинкой стула стоит Херктерент. Ухмыляется. Подёргивает бровями. Поигрывает ножом в руках.

— О, привет, давай в шахматы сыграем? Сам же вчера предлагал!

Глаза лезут на лоб, он отрицательно мотает головой.

Марина окидывает взглядом стол.

— Ребята, вы же все там были! — торопливые кивки. Они явно хотят побыстрее выбраться из-за стола, — Он же мне предлагал, а теперь не хочет. Значит, он трус, даже в шахматы девочке проиграть боится... Или может, кто из вас со мной сыграть хочет? На вчерашних условиях.

Головами мотают так энергично, что кажется — вот— вот отвалятся.

К столу торопливо направляется химик.

— Херктерент, что здесь происходит?

— Ничего, профессор, я предлагала партию в шахматы, а они все отказались. Ведь, правда, трусишки?

Согласные кивки в ответ. Профессор ещё раз окидывает их взглядом. Ничего подозрительного не замечает. (Нож Марина успела спрятать в рукав).

— Херктерент, отправляйтесь за свой стол.

— Уже бегу, профессор!

К некоторому удивлению Марины, через месяц она получила номер "64" со статьёй об эндшпилях, где подробно разбирался "Мат Чёрной Крысы". Авторами статьи названы... М. Херктерент и чемпион, сначала Марина даже не поняла, почему её фамилия стоит первой, потом сообразила — по алфавиту. Осталось только криво ухмыльнуться. Благодарить кого-то за подтверждение собственных заслуг — не в природе Марины.

========== Глава 7. ==========

Глава 7. Спектакль.

С этой кампанией Марина решительно никак не пересекалась. Дружбы нет, но и вражды скрытой или явной тоже не наблюдается. Марина знает — они преимущественно из столичного и центрального регионов, интересуются театром и современной драматургией. Марина классический репертуар знает неплохо, но по своей воле ни одной пьесы читать не будет. Слишком много от матери наслушалась про модных режиссеров.

Марина стала их замечать совсем недавно — стоит ей показаться в поле зрения, как они сразу замолкают, и странно на неё смотрят.

Пока в свой адрес Марина ничего не слышала, но на всякий случай держится настороже.

Подходят все вместе. С ними Хейс. Марина помнит, что вроде в отношении этой кампании ничего не предпринимала.

Хейс говорит:

— Марина, выслушай, что они тебе скажут, и отнесись к этому серьёзно.

Скажи это не Хейс, Марина спрашивающего послала бы. Относительно вопроса "куда?"— Марина много направлений знает.

— Мы собираемся ставить "Оборону" и хотим предложить тебе роль.

— Мы не шутим.

— Да уж вижу.

Марина задумалась. Книжку она давным-давно читала. Сюжет знает чуть ли не лучше автора — Сордар в молодости служил вместе с прототипами некоторых персонажей. Зачем им это понадобилось? Хотя... Марина мысленно перебирает персонажей пьесы. Если девчонки из этой компании не решили играть мужские роли, то есть в пьесе персонаж, кого они вряд ли захотят играть. Не по причине отрицательности. А как раз по причине несносности. Драматург материал изучил хорошо, против историчности в угоду красивому слову не пошел. Почти. Оригинальные фразы прототипа одного из персонажей пьесы цензура всё равно бы не пропустила.

— И какую именно роль хотите предложить?

— По прозвищу "Ведьма"

Марина не ошиблась. И не обиделась.

— Ну, и когда собираетесь репетировать?

— Костюм я сама себе подберу, — сказала Марина, краем глаза взглянув на разложенные эскизы.

— Нарисовать сможешь?

Марина пожимает плечами. Бумага и карандаш появляются словно по волшебству.

Марина стремительно делает набросок.

Режиссер придирчиво рассматривает картинку. С одной стороны, не охота ссориться с Херктерент, ибо она при всем своём кошмарном характере, для роли подходит просто идеально, но с другой — авторитет столичных режиссеров слишком велик. Хотя автор пьесы в описании персонажей указал про неё только возраст и "одета небрежно".

— Но выглядит совсем не так, я видела её фотографии на награждении, костюмы для "Обороны", поставленной в Академическом, на них основаны.

— А фотографии времен Обороны ты видела?

— Нет.

— А вот у меня есть одна. Снята на следующий день после прихода броненосцев.

Что-то обсуждает группа офицеров гарнизона и моряков. Среди них — одна женщина. Непричесанная, в широких черных штанах и белой рубахе. Да ещё и в берете. Черном, правда, безо всяких эмблем. Поперек груди наискось — патронташ, за плечом — винтовка. Фото явно была источником вдохновения для эскиза Марины.

— Не знала, что она ходила с винтовкой, — режиссер возвращает фото,— Делай, какой хочешь костюм. Не знала, что по прозвищу Ведьма была такой.

— Она ещё и курила, любила выпить, и ругалась лучше боцмана на флагмане.

Рыться в театральном реквизите Марине понравилось. Столько старых винтовок! Как Марина и подозревала, в оружии театралы совершенно не разбирались, и не обратили внимания, что для сценического костюма Марина позаимствовала образец первой в мире мирренской самозарядной винтовки с впечатляющим магазином на двадцать патронов. А так же патронташ через плечо, поставлявшийся для мирренских колониальных частей. Это Марина знает, что винтовка принята на вооружение спустя лет десять после событий "Обороны". Другие участники постановки разобрали себе оружие столь безграмотно, что Марина не выдержала, и показала грэдским солдатам и ополченцам на клейма известного мирренского арсенала на оружии. А некоторые все равно начали спорить — мол, на клейме не голова льва горного безгривого, а голова Пантеры Ягров. Марина сквозь зубы выцедила: "Кэрдин и её предки, бывало, железные дороги строили, но винтовок никто из них никогда не производил. И к тому же: Пантера Ягров всегда смотрела в ту же сторону, что и Змея Еггтов, а зверь на клейме смотрит в другую сторону". С Мариной согласились, но за фразу: "Мы думали, все винтовки одинаковые" — Марина была готова убивать. Они умудрились вооружиться даже ружьями 850-х годов выпуска! Капсюльными! Хорошо, хоть не мирренскими игольчатыми, а то в реквизите и они были! Нежное сердце Марины чуть не отказало от столь гнусного надругательства над оружием. Приведя вооружение в соответствие с историческими реалиями, Марина решила, в качестве моральной компенсации, что из всех участников постановки только она и будет с неправильной винтовкой.

Ну нравится ей этот уродливо-прекрасный ствол и патроны необычной красной меди с пулями в мельхиоровой оболочке. И пусть патроны учебные, ненадёжна, и что главное, чудовищно дорога винтовка. Симпатии к каким-либо техническим штуковинам не подчиняются рациональным законам.

Раз уж народ так плохо в оружии разбирается, Марине захотелось дополнить наряд чем-нибудь этаким, кроме неправильной винтовки. Среди театрального реквизита обнаружился чудненький двуствольный пистолет начала VIII века самого пиратского вида. Даже покрутилась перед зеркалом, засунув пистолет за широченный пояс. В отличие от прочего театрального оружия, двуствольник можно зарядить (делать черный порох Марина умеет) и выстрелить (лучше всего крупной солью кому-нибудь вроде Яздункотты пониже спины). Решила, что всё-таки не стоит с пистолетом на сцену выходить, можно опозориться. Пусть театралы в оружии разбираются безобразно. Страна все-таки очень большая, и в школе учатся не только дети профессиональных военных. Пусть пистолет Марине и очень понравился, но на сцену с ним она не выйдет. Оружие VIII века от оружия X даже Эрида с легкостью отличит. А в зале и другие знатоки будут. Хотя, Марина всё-таки не может понять, как можно совсем не интересоваться оружием.

На следующий день к Марине подошел играющий командира гарнизона, и как-то неуверенно попросил... помочь подобрать пистолет для костюма. С кобурой на поясе он будет мужественнее выглядеть на сцене. Марина чуть не выругалась: на календарь бы хоть посмотрел! Приказ МО, разрешавший офицерам в качестве личного оружия покупать револьверы и пистолеты любой марки, вышел уже в годы Первой войны, а во времена "Обороны" у офицера, одетого по форме, мог быть только либо пистолет ПА-90, либо револьвер РА-78. "Командиру гарнизона" не удалось нацепить мирренский автоматический пистолет с деревянной кобурой-прикладом, хотя он явно на него нацеливался. С огорчением прослушав лекцию Марины, он поинтересовался, как правильно крепится шнур к кольцу на рукоятке револьвера. Этого Марина не знала, но интуитивное чутье не подвело. Шнур удалось закрепить как надо. (Марина потом специально по старым "Наставлениям" проверила).

На истории должен быть Третий кризис, но известный экстравагантными методами преподавания профессор сказал:

— О кризисе в учебниках написано прекрасно. Поговорим о других интересных событиях, случившихся в те времена. Кто что может назвать?

Одна из театралок тут же тянет руку.

— Да, Ороен.

— Первая постановка оперы. В роли принца блистал...

— Верно. Ставлю "отлично". А ещё что произошло?

Недоуменный гомон. Историю знают неплохо, но годы, предшествовавшие Первой войне, кроме политических кризисов, ничем не знамениты. Даже в колониях никто ни с кем не дрался. Научные открытия и то на другие года пришлись.

Проходит минута, вторая, гомон всё сильнее, но версий нет.

— Вспоминайте, я уверен, вы все прекрасно знаете, о каком событии идёт речь. Только соотносите его с послевоенными временами.

Гомон достиг критической точки — и смолк, словно по команде.

Профессор окидывает взглядом класс:

— Ну что, сдаётесь?

Дружное "Да!" в ответ.

— И даже Херктерент ничего нам сказать не может?

Марина сидит, слегка развалившись и уставившись в окно. Вопрос профессора отвлекает её от увлекательного занятия по обгрызанию ручки.

— Что?

Вопрос прослушала — ничего интереснее Третьего кризиса и "Гонки броненосцев" в те года, по её мнению, не происходило.