Кавказский принц - 2 (Генерал его величества)

— Ваше Величество, разрешите в силу чрезвычайной ситуации принять дополнительные меры по охране дворца.

— Действуйте, генерал, — кивнул мне Гоша.

Я повернулся к старшему охранной десятки и приказал:

— Бегом в машину, оттуда радируйте в Гатчину, пусть срочно присылают сюда воздушно-десантную роту с полным боекомплектом. Далее, для охраны аэродрома оставить минимум, остальные боеспособные подразделения БАО сюда. Потом циркулярно передадите сигнал "Шторм". Выполняйте!

Через час дворец начал заполняться десантниками (вовремя я сподобился создать эту роту!) в полном снаряжении, включая лопатки. Потом с моря донеслись залпы — это находящиеся в Кронштадте корабли, приспустив флаги, салютовали безвременно усопшему императору... А к Гоше уже образовалась очередь из наиболее шустрых, которым вдруг засвербело срочно принести ему присягу. В Питер по сигналу "Шторм" летели Татьяна, Беня и Константин Аркадьевич, но пока они долетят... Да и если вспомнить, как Костя боится полетов, аж до икоты — вряд ли он прямо в воздухе напишет Гоше подходящую к ситуации речь. А надо срочно, так что придется самому напрячь извилины. Так, начинаем с обращения. Граждане? Не поймут юмора... Братья и сестры? Вроде рановато... Россияне? Пожалуй, сойдет, ведь надо подчеркнуть, что обращение идет ко всем. Ну, вступление понятное — рука наймита вражеских сил вырвала из наших рядов... блин, да кого же... нет, не вырвала, а это самое, осиротила нацию. Или Россию? Подлый удар пришелся по лучшему, прям-таки по уму, чести и совести нашей эпохи! Но враги просчитались — есть кому поднять выпавшее из ослабевших рук знамя, есть! И над телом невинно убиенного старшего брата, великомученика земли русской, я клянусь...

Все, в уме дальше не получается, подумал я и велел срочно доставить из Аничкова дворца стенографистку.

Прочитав мое творение, Гоша сделал несколько полезных добавок. В частности, я забыл упомянуть про Мари, а следовало! Так что в речи появилось и упоминание о лежащей при смерти императрице. Надо будет, значит, печатать бюллетени о ее здоровье и вывешивать в общественных местах. Кстати, потом Гоша вставил кусок и про меня. Мол, в этот тяжелый момент рядом с ним находится его верный соратник, всем известный генерал Найденов, князь Порт-Артурский, который железной рукой обуздает воспрянувшую вражью силу! Про ежовые рукавицы, малость подумав, решили не писать.

В два часа дня император Георгий Первый произнес речь с балкона Зимнего дворца. Говорил он хорошо, громко и с чувством, да и его вид — в авиационном полевом мундире, с кобурой на пузе — тоже внушал уважение. Над Россией явно вставала заря чего-то нового... Знать бы еще, чего. Впрочем, через три часа "Вип-Пересвет" сядет прямо на Дворцовой площади, и будем общими усилиями разбираться в ситуации...

В подконтрольные нам газеты Гошина речь была отправлена заранее, и там уже начинали набираться экстренные выпуски.

Ближе к вечеру мы с Гошей наконец-то смогли в более или менее спокойной обстановке обсудить ситуацию. Уже были опрошены все присутствовавшие при последнем получасе жизни бывшего императора...

— Он, похоже, чувствовал, что ты где-то рядом, — поделился я сведениями со свежеобразовавшимся величеством. — В бреду звал тебя, а незадолго до кончины пришел в сознание. При свидетелях сказал, что вручает судьбу России тебе, и что отменяет пункт о равнородности в законе о престолонаследии... Потом просил тебя позаботиться о его сыне — Аликс уже в положении. Так что по порталам зря не шастаем, чтобы была возможность его нашим врачам показать, к этой просьбе я намерен отнестись со всей серьезностью. Вот ведь как вышло... Жил он тут ничуть не лучше, чем у нас, зато хоть помер как человек, на посту, так сказать. И детей за собой не потянул...

— Надо озадачить Константина кампанией по увековечиванию памяти, — предложил Гоша. — Кого-нибудь поталантливее посадить написать книгу... Про то, что на рубеже веков в России правил умный, мягкий, душевный и добрый человек. И как враги за это его сживали со света и сжили, наконец. И как намек — что теперь на троне сидит тоже... умный. И в какой-то мере душевный, но помнящий о трагической судьбе своего брата... и деда, между прочим, тоже. Эх, брат.. Как же это угораздило его в Зимний кинуться! Сидел бы в Аничковом, спасли бы, тем более что он заранее отрекаться начал. Вот ведь не повезло бедному Ники.

— Это как инстинкт, — объяснил я, — раненый зверь стремится в свою берлогу, ну и у людей что-то такое есть.

— Думаешь, это англы пытались ликвидировать маман? — вернулся к прозе жизни Гоша.

— Ну не японцы же! Они еще недоозверели до таких методов, а сыны туманного Альбиона, наоборот, других и не знают аж со времен Ивана Грозного, тогда как раз похожая история произошла. Так что ламсдорфовского секретаря уже ищут, только, боюсь, как бы секретарский трупик не нашли. Кстати, а ты ищи себе нового министра иностранных дел, Ламсдорф-то ведь тоже того.

— А это не он, случайно, был тут главным?

— Не похож этот Ламсдорф на камикадзе. Знал бы он, в чем дело, уже при первых признаках отравления завопил бы "это ошибка, травить собирались не меня, врача сюда срочно!". А вот окружение его, включая домашних, уже изолировано. После ужина съезжу, посмотрю, как там движется следствие... Возвращаться мне в Аничков или сюда?

— Сюда, — сказал Гоша. — В ближайшее время пройдись по Зимнему, присмотри помещения себе и своим службам. Узел связи, охрана, гараж, авиагруппа на автожирах... В общем, ты это лучше меня знаешь. Так что вперед, генерал — вы теперь особа, приближенная к императору. Родина вас не забудет!

Глава 35

Утром пришлось встать рано, чтобы еще до погружения в следственные действия успеть съездить в Аничков, навестить Мари. По идее, на это еще вчера надо было выкроить часок, потому как сразу по приезду я почувствовал себя последней скотиной.

Мари была одна и выглядела так, как будто ее еще раз отравили. Хорошо хоть, что у меня сразу в дверях сработала интуиция, и я, не говоря ни слова, просто обнял императрицу и начал гладить по голове. Она разрыдалась, видимо, этого ей в последние часы и не хватало... Потом она начала выговариваться.

— Ведь это мы, мы его убили, — всхлипывала она. — Он умирал как раз в тот момент, когда мы решали — что с ним делать, если не станет отрекаться...

— Вот что, — немного отстранился я, — давай уточним. Мы планировали его отречение. И в случае даже не отказа, а обмана предусматривались мои активные действия. Только тогда и только мои! А убили его англичане — по ошибке, мишенью-то была ты.

— Как?

— Да как всех, начиная с супруги Ивана Грозного, потом Петра Третьего, потом Павла Первого... Чужими руками, у них в этом большой опыт.

— Но зачем?

— Им мешал я. Но меня убирать трудно и, главное, бесполезно — вы с Гошей вполне уже и без меня обойдетесь. А вот если в Питере убрать тебя, а в Артуре наследника, то инженер Найденов превращается если не в ноль, то уж в сотую долю себя теперешнего точно. Так что когда тебя тащили в коттедж, в артурском дворце наместника тоже появились первые пострадавшие от яда... Хорошо хоть, что Маша живет на аэродроме.

— И Жоржа тоже? Ну, мерзавцы...

Мари стремительно приходила в себя.

— Вот, значит, как решила действовать моя драгоценная сестрица! То-то в позапрошлом письме она намекала, что я зря так активно участвую в политике... Дорогой, я не сомневаюсь, что это злодеяние не останется без надлежащего ответа.

— Разумеется, только ответ будет несимметричным. Ведь решение принимал вовсе не король Англии и уж тем более не королева... Я не уверен, что их и в известность-то поставили. Ну и потом, представь себе, траванули мы братца Эдика и сестренку Сашеньку, помучились они маленько и отбросили копыта, это как-то не впечатляет. А уж вони будет! Зато если мы их в дерьме измажем по уши — фигурально, хотя... ладно, сначала фигурально. В общем, я уже думаю над этим. Но перед нами сейчас стоят более срочные задачи. Мари, пойми — чтобы смерть Николая оказалась не напрасной, мы должны действовать быстро и точно! Ошибемся — еще и Гошу хоронить придется, если, конечно, будет кому... В общем, так. Еще раз извини, но вид у тебя сейчас почти такой, как надо. Да не сверкай глазами, я тебя не за не за цвет лица и не за стройные ноги полюбил! Так вот, вид подходящий, но его надо усилить. Чтоб у пришедшего к тебе посетителя было только одно сомнение — она прямо сейчас помрет или все-таки после его ухода? И давай прикинем, кого из твоих слуг можно показывать прессе на предмет расспросов, а кого лучше не надо. А ты, значит, будешь слабым голосом гнуть вот такую линию...

Наша беседа была прервана осторожным стуком в дверь, и в комнату вошла Татьяна. Она работала по Аничковому дворцу, а Беня — по связям Ламсдорфа, ну и искал секретаря.

Таня, войдя, сделала знак, что говорить вполне можно и при императрице.

— Слушаю, — кивнул я.

— Доброе утро, Мария Федоровна, — поклонилась директриса "Дома", — Георгий Андреевич, помощник повара, Козяра, задержан на Финляндском вокзале. При нем было около шести тысяч рублей, причем пять тысяч "катеньками". Отдать его для допроса в семерку или провести первичное расследование своими силами?

— Попробуйте сначала сами, но только побыстрее. Увидите, что гад не колется — тогда да, в семерку... Гнида уже едет, и вечером приступит к работе. Но по остальным работу тоже не прекращайте, мало ли что...

— И еще, вчера утром около кухни видели человека, по описанию совпадающего с Каминским.

— Вот уж в этом-то ничего удивительного нет, — буркнул я и пояснил для Мари:

— Каминский — это секретарь Ламсдорфа, вчера он приходил именно с ним.

— Я знаю, — кивнула имератрица, — он не только вчера, но и все последние визиты сюда делал в компании этого молодого человека. Но, по-моему, вы с Татьяной ошибаетесь. Ламсдорф говорил мне, что единственным недостатком этого Каминского является полное незнание английского.

— Ага, — согласился я, — еще наверняка выяснится, что сей достойный вьюнош ни разу не был в английском посольстве и вообще не имеет ни одного знакомого англичанина. Понимаешь, Мари, тут такая тонкость — на подозрение надо брать прежде всего тех, у кого есть алиби. Потому как если человек ни в чем не виноват, то зачем оно ему? А тут уж такое алибище, что и думать особенно не о чем.

Татьяна встала, типа она закончила и просит разрешения удалиться, но глазами показала мне, что у нее и еще есть что рассказать.

— Мари, мне, пожалуй, придется тебя ненадолго покинуть, надо поприсутствовать при допросе этого, как его, Котяры? Ну, раз Козяры, то тем более. Ты, главное, тут без меня скучай посильнее, для приобретения должного вида!

В коридоре Татьяна сообщила мне:

— Третий секретарь английского посольства — частый гость в салоне мадам Луизы. Лиза его характеризует как отъявленного козла, кстати — минимум по три раза в неделю отмечается! Но всю предыдущую неделю его там не было, хотя никуда он не делся, видели его в городе.

— Интересно, — кивнул я, — как появится, сразу сообщайте.

Весь день я крутился, как белка в колесе. Разместить в Зимнем десантную роту, найти место под узел связи, продумать пропускную систему... Потом был доклад Бени о связях Ламсдорфа — получалось, что последнее время тот чуть ли не ночевал в английском посольстве. Что ж, все к тому, что его подставили специально...

Только за ужином я смог пообщаться с Гошей.

— Ну, и как оно в царях? — поинтересовался я. — Совсем зашился?

— Да у нас и похлеще авралы случались, — усмехнулся Гоша, — так что переживу. Ты лучше скажи, Маше точно там ничего не угрожает, в Артуре?

— Вот те раз, "ничего", — удивился я, — перечисляю в порядке убывания опасности: залповая стрельба японцев, их же зенитки, "Спиты", неисправности самолета и покушения то ли англичан, то ли тех же япов.

— Так может, ее сюда вызвать?

— А это зависит от того, собираешься ты на ней жениться или нет. Если не собираешься, то можно вызывать...

— Да при чем тут это?

— Да при том, что независимо от отмены того пункта женитьба императора на героине войны и королеве — это одно, а просто на своей давней подруге — совсем другое!

— Какой еще королеве? — не понял Гоша.

— Курильской. Одуванчика уже всерьез прижали, так что на днях он сматывается из Индийского океана. Некоторое время около Владика повертится уже в качестве Второй Тихоокеанской эскадры, а потом снова обернется Маслачак-пашой и захватит Курилы, в компании с Машей. И будет там Курильское королевство в составе великой Черногорской империи, одной из самых длинных в мире. Что смеешься, от Адриатики до Шикотана больше тринадцати тысяч километров! Надо, кстати, Маше сказать, пусть помаленьку начинает рисовать флаг и герб. Да, и корону заранее не помешало бы приготовить, но это я уже в рабочем порядке на консервном заводе сделаю.

Я отхлебнул чаю и добавил:

— Да, и помаленьку начинает проясняться общий замысел вчерашних безобразий. Мои орлы в Артуре вышли на японца, который организовывал пищевые добавки на твоей кухне. Так вот, взять его живым не удалось, но ты же помнишь, у меня там два спеца-китайца есть. И они утверждают, что это тоже очень даже китаец. Даже могут сказать, у кого он восточным дракам учился...

— Так, значит...

— Вот именно, только не то, что ты подумал. Здесь в качестве козла отпущения нам усиленно подсовывают Ламсдорфа. Но фигура это неинтересная в силу полной неубедительности мотивов, то есть сойдет только для невзыскательной публики. А там решили показать японский след, вот у них-то якобы мотив есть...

— А что, нет?

— Травить или даже стрелять из-за угла — нет. Они же пытаются вести эту войну полностью по европейским правилам, и в целом у них пока нет оснований считать начало этой войны неуспешным. Зачем, спрашивается, тогда жульничать, имидж портить? Если карта выигрышная, играть следует честно.

— Глубокая мысль, надо будет запомнить, — усмехнулся Гоша. — Ну и хочу тебе одно маленькое такое напоминание сделать, а то вдруг ты забыл... Некто Найденов обещал мне бросить курить в тот же день, как я стану императором. Ну так на всякий случай напоминаю, что я уже второй день как стал...

— Так этот Найденов тот самый второй день и не курит, оттого и злой ходит, как собака, — буркнул я. — И вот что я еще хотел спросить, тут вокруг тебя вчера народ вертелся на предмет принесения присяги. Так что объяснил бы мне, что это такое, на что похоже, где взять и куда нести. И, кстати, кто я теперь такой? Заместитель несуществующего наместника Дальнего Востока?

— Сегодня ты еще действительно не пойми кто. Но с завтрашнего утра у тебя появляются еще две должности, можешь начинать готовиться. Во-первых, тот самый наместник. Во-вторых, канцлер. Уточняю, это не премьер, а первый заместитель императора! И первый класс табели о рангах, если ты не в курсе.

— А бумага какая-нибудь с правами и обязанностями этого канцлера есть?

— Сам и напиши, только желательно без мата.