— Грустить не надо, дедушка. Я буду средь звёздочек летать. Деда отнеси меня в кроватку, я хочу немного полежать, — попросил ребёнок, обхватив шею деда.
Голос у ребёнка был уже слабый. Это несколько месяцев тому назад у неё был звонкий голосок. А сейчас от той умненькой хохотушки ничего не осталось: неведомая патология съедает ребёнка заживо.
Безпалько с мокрыми глазами отнёс девчонку на её кроватку: он чувствовал, что сейчас у него неудержимо польются слёзы.
— Деда, ты только не плачь, — девчонка горячей рукой дотронулась до щеки деда. Потом она, прикрыв глаза и тяжело дыша, попыталась заснуть. Несколько минут прогулки по двору лишили её последних сил.
Семён Митрофанович скрипнул зубами и вышел из дома. Глаза его были сухие, а губы крепко сжаты: для себя дед всё решил — его внучка будет жить. Хоть уже и смеркалось, но он направился прямиком к жилищу Никодима Викторовича. Тот встретил своего коллегу спокойно, как так и должно.
— Это правильное решение, — похвалил он коллегу и стал рассказывать, что надо делать дальше. — Сначала из имеющейся популяции надо вычленить дегенератов...
А что он ещё мог сказать: конечно, правильное решение. Вот только человек, принявший решение считает, что это он решение принял сознательно, не понимая, что такое сознание и как работает мозг. Поведение человека и его решения зависят от миллиардов причин, прежде всего от активной работы мозга и той огромной информации, что он получает. На принятие решения также влияет геном. Нейробиология считает, что сделанный выбор — всего лишь активность некоторых нейронных сетей мозга. Группы нейронов в своих синапсах аккумулируют ионы-нейромедиаторы, количество которых и будет влиять на принятие решения. Это очень сложная электрохимическая схема, но она работает. Поэтому решения неизбежны, а свобода выбора, это всего лишь иллюзия. Раз есть схема, значит, на неё можно как-то влиять: искажать её работу. Действительно, когнитивные искажения ежесекундно влияют на то, как люди мыслят и принимают решения. А кто из простых людей задумывается над когнитивными искажениями? Да, никто. Комфортнее жить, не зная, что находишься под мощным прессом внешних воздействий. От когнитивных искажений нельзя полностью избавиться, но можно их учитывать, но это не дано большинству народа.
Глава девятая.
Если выходной день начинается хорошо, совсем не значит, что весь день будет хорошим. Хотя это выясняется позднее. В этом убедился простой 55-и летний инженер, трудящийся в обычной управляющей компании. Убедился на собственном опыте. Вот прямо с воскресного утра, его супруга Полина заявила, что ей срочно требуется удовлетворить свои эстетические потребности. Собственно, где в Комаровске удовлетворять такие потребности? Можно прогуляться по центру города, заглянуть в парк. В городе, конечно, веселей. Культуры больше, салоны связи, банки, парикмахерских полно. Но хочется чего-нибудь такого — высокохудожественного. Можно на рынок сходить: прицениться к овощам и фруктам, а то и на мясное замахнуться. По магазинам ещё можно прошвырнуться — вот и вся вам эстетика. Не древние руины же смотреть, право слово: камни и камни, чего на них пялиться. Полина, перебрав варианты, выбрала сегодня прогулку по центу города с заходом в городской парк. Супруга на прогулку собиралась не очень долго: всего пару часов, поэтому уже к обеду она была готова к совершению променада. Вячеслав Михайлович оглядел свою супружницу: не пятый размер, конечно, но сгодится. Толстовата что-то стала его Полина: пора бы на диету её посадить, или чаще выгуливать, а то сидячий образ жизни сказывается на фигуре, особенно в её нижней части. В парке Полине вдруг захотелось прокатиться на колесе обозрения. Отчего ж не прокатиться, если нет никаких срочных дел? Хотя, что там осматривать с этого колеса, но народ стоит в невеликой очереди за таким развлечением. Полина со своим Славиком угнездились в стальных креслах колеса и супруги стали оглядываться по сторонам. Земля удалялась, а небо приближалось. На колесе обозрения это был самый интересный момент восторга: именно добраться до самой высшей точки. Потом уже не так интересно. Но восторг Полины был омрачён, как только они сделали четверть оборота на колесе обозрения, которое в народе называют чёртово колесо. Откуда-то сверху в голову Полине прилетела пустая алюминиевая банка из-под пива "Балтика". Особо больно эта банка не сделала, но было обидно до соплей, неприятно, да и хорошее настроение исчезло. Был восторг — стало уныние. Катастрофически портил настроение раздавшийся сверху дебильный хохот, исходивший от трёх молодцев. Значит, они специально кидаются в людей банками — сделал вывод Пантелеев. Смешно им, видишь ли. Полина захлюпала носом и стала вытирать слёзы, а Пантелеев начал громко возмущаться. Однако, когда он уже сверху увидел, кто кинул в его жену банкой, то ему стало страшно: слишком уж колоритно выглядела лихая троица молодцев. Сразу было видно, что это крайне приблатнённая публика, чуть ли не бандиты. Первый из троицы, очень сильно смахивал на завсегдатая психиатрической больницы: огромная лысая шишковатая голова с рожей великовозрастного дебила. Объёмистое пузо, могучие плечи, мощные ручищи до колен, грудь как бочка — эволюция в его случае дала обратный виток. Физиономия индивида выражала ненормальный восторг от меткого попадания банки с пивом в голову женщины, при этом он успевал с хрустом и чавканьем поглощать чипсы из большого пакета. Второй был ещё неприятнее, чем толстый дебил. У мужика был какой-то серый цвет лица, тонкий носик, оттопыренные уши и маленькие, налитые злобой глаза. Третий из этой компании красотой тоже не отличался. Он был долговяз, неприятно лохмат, нескладен, с лошадиной физиономией и огромными зубами. Если первые двое были вроде бы чисто выбриты, то третий щеголял недельной щетиной. Те ещё персонажи из подворотни. Вячеслав Михайлович понял, что таким индивидам ничего не докажешь, только хуже будет тому, кто будет доказывать. Он поумерил своё возмущение. Видно было, что эта троица ищет приключения, а нам приключения не нужны, поэтому чета Пантелеевых выгрузилась из колеса, когда оно довезло их до самого низа, и убралась из парка, а лихая троица, гогоча, поехала кататься на новый круг. Гуляющие люди, видя такую неприятную компанию, начали держаться от таких организмов подальше.
А лихая компания решила совершить ещё пару кругов на этом аттракционе: им было скучно, а скука, говорят, страшное дело — со скуки совершается, наверное, половина всех грехов человечества. Компании надо было ещё пару часов своего времени убить, а потом ехать на специальное задание. Кто такие были эти три организма, которым всегда скучно? В местных криминальных кругах их хорошо знали, как подручных Лысого, то есть Лысенко Николая Олеговича, считавшегося одним из двух местных криминальных авторитетов. Второй авторитет значился как Франт, в миру Фёдоров Кирилл Петрович. Но, Франт — то наркота, отмывание денег, а бригада Лысого промышляла рэкетом, разбоем, угоном машин и ещё кучей деяний, которые хорошо описывает Уголовный Кодекс. Погоняла у резвящейся на колесе обозрения троицы были следующие: толстый отзывался на Морду, похожий на упыря звался Ушан, а длинный был Зверьком. И Зверёк сегодня был самым недовольным в их компании. И было отчего. Во-первых, пропал выходной день — надо было выполнять распоряжение бригадира и ехать в посёлок Жупеево, чтобы порешать там дела. Во-вторых, бригадир назначил старшим Ушана. С какой такой чести? Ведь у Ушана интеллект, как у курицы: он обыкновенный мясник с замашками садиста. А Зверёк окончил восемь классов, понимать надо. Да, погорячился бригадир, поставив главным Ушана: этот накомандует. Ещё бы дебила Морду поставил старшим. Морда, говорят, окончил успешно два класса лесной школы, больше не осилил. Морда даже говорить не умеет: изъясняется только междометиями, зато дурной силы в нём хоть отбавляй. Его в бригаде держат для силовых операций, когда надо кого-то демонстративно завалить или изувечить. Морде даже оружия не дают: он убивает и калечит жертвы голыми руками. Дебил же. Морду надо всегда кормить, непрерывно кормить, тогда он смирный и выполняет команды. Особенно придурок обожает мороженное, но съедает пачку за пару секунд: не прокормишь такого проглота. Бригада одалживала Морду у его родного брата, который был опекуном дебила: тому и деньги давали за "работу", выполненную Мордой. Братец был из сиделых, но отошёл от дел по причине подорванного здоровья. Теперь он только сдавал Морду в аренду, с того и жил. Он только предупреждал арендаторов, как надо эксплуатировать организм: как его кормить, как заставлять сходить правильно в туалет, а не навалить в штаны. За обгаженного брата арендодатель выставлял штраф: "Я вам его чистого предоставил, а вы мне его обратно привели обгаженного! Или мойте его, или платите штраф". Лысый, кроме всего прочего, сделал Морду директором одного хитрого ООО, где дебил числился и директором и бухгалтером. Умное решение: если случится шухер, то нате вам полицаи дебила, с него и спрашивайте. Пока у бригады ещё шухера не случилось, так, случались изредка мелкие атасы. Поговаривали, что у Лысого хорошая крыша в полиции и администрации.
Зверьку, у которого уже сформировалась привычка к сопутствующим неурядицам, приходилось следить, чтобы душегуб Морда не обгадился, чтобы у дебила в руках и на зубах всегда была еда, хоть какая. И это при восьми классах образования! Где справедливость? Вообще в банду надо брать людей по результатам ЕГЭ, а дураков не брать, таких как Ушан. Ведь этот Ушан конченый отморозок: прикиньте, он в морозилке своего холодильника держит отрезанные человеческие уши. Коллекция у него такая, типа хобби. Вот же урод. Да ещё и хвалится. Считает это дело нормальным: говорит вот Окулист из области, так у того дома целая коллекция человеческих глаз имеется. В банке со спиртом держит.
Ушан хорошо понимал переживания Зверька, но только злорадствовал. Низкорослый, неказистый и плешивый уже к тридцати пяти годам Ушан успел привыкнуть к своей отталкивающей внешности, но для дела устрашения его внешность подходила хорошо. Он переложил на Зверька самую грязную работу — надзирать над поведением Морды и управлять транспортным средством, а он, Ушан, думать будет за этих кретинов. Особенно за Зверька, который считает себя ужасным умником со своими восемью классами. Академик в области кибернетики, мля. Только у этого академика уже давно не все дома: мыться он не любит, стричься тоже, жрёт всё, что попадёт под руку — такое, что свинья есть не станет, да ещё и на дурь подсел, дерьмо, а не человек. Многое узнаешь о человеке, посмотрев, как тот ест. Вот же бригадир наградил напарничками. Да ещё и задание смотаться в Жупеево и порешать там дела, смущало по-звериному осторожного Ушана. Что-то там было не чисто, иначе бы, зачем бригадир придал им Морду. Морда нужен только тогда, когда надо кого-то завалить или изуродовать, больше он ни на что не способен. Ушана крайне смущала эта поездка в клятое Жупеево — это как приглашение прогуляться по канализации. Что там такого в этом Жупеево, что привлекло внимание бригадира? Это у Франта там был интерес, но поговаривают, что в этом Жупеево здорово подорвали бизнес Франта, связанный с дурью, а его подручного Кучерявого утопили в болоте. Ушану теперь надо быть осторожным, чтобы не облажаться, ведь у него нервы и он на гормонах. И положиться не на кого. Не на Морду же? Зверёк придурок, только хвалиться своими восемью классами может, а у самого не все дома, зато тараканов густо. Вот, спрашивается, зачем он запустил на колесе обозрения какой-то бабе в голову банку из под пива? Нет, конечно, ржачно было. Особенно когда стал кипятиться мужик этой бабы. Вот чего он пенится: не ему же прилетело, а бабе. Ещё Зверёк предлагал пёрышком этого мужика пощекотать, чтобы не болтал лишнего. Пришлось Ушану напомнить придурку Зверьку, что у них сегодня дел полно в Жупеево, а мужиков щекотать никак не в масть.
Не только Ушан готовился к предстоящему делу — в посёлке Жупеево также нашлись люди, которые готовы были схлестнуться хоть с криминалом, хоть с самим чёртом. Таких людей было очень мало: по пальцам можно было пересчитать, но они были. Безпалько, прежде всего, посчитал себя. В будущей организации "некромантов" он получил пост Судьи. Безпалько поморщился: Судья, так Судья, значит, будем судить. Поздно пить боржоми. Конечно, простым боевиком, может быть, и лучше было бы числиться, но уже ничего не попишешь. Теперь только вперёд: я соберу всю свою боль и всё свое горе, и пущу их на хорошее дело. В боевики записались Гришка Мельников, Юрка Вешкин и Норик Айвазян. Посмотрим: хватит у них духа или труса спразднуют. Координатором в их обществе числился хозяин мастерских и "Пончиковой" некто Больц Анатолий Васильевич из самого Комаровска. Но то официально. Никодим почему-то называет его не по имени отчеству, а господин "F". С этим Больцем, как и с Никодимом много непонятного. Господин "F" поразил Семёна Митрофановича своей уверенностью и обстоятельностью. И глаза.... У господина "F" страшные глаза. Такой взгляд изредка бывает и у Никодима, когда он чем-то раздосадован.
Сегодня в выходной день наступило время "Ч". На специальный телефон Безпалько поступил срочный вызов от Координатора. Этот телефон ему тот выдал при знакомстве, посоветовав никогда с этим прибором не расставаться, даже при купании. Началось — с некоторым мандражом подумал Безпалько.
Сам господин "F" окопался на самом краю комплекса ремонтных мастерских — дальше уже только край посёлка и заболоченная низменность. Последняя шестая мастерская состояла из трёх стендов, складских помещений и административного двухэтажного здания, общего для всех шести мастерских. Пройдя через асфальтированный двор, Безпалько заметил Гришку Мельникова и его товарищей, одетых в рабочую форму, которым приветственно кивнул. Это говорило, что вся их банда была в сборе. Гришка кивнул в ответ и махнул рукой, дескать, начальник у себя, а Вешкин и Айвазян также взмахами рук, измазанных машинным маслом, поприветствовали гостя. На втором этаже кирпичного административного здания Безпалько встретил самого господина "F". Тот не стал разводить церемонии, а сразу же повёл Судью в одну из небольших комнаток, расположенных на первом этаже. Из всей мебели в этой комнате были только массивные стальные стеллажи, на которых хранились инструменты и оснастка. Но одна из этих, внешне тяжёлых конструкций, легко хозяином заведения была сдвинута с места, провернувшись вокруг одной из своих опор. Под стеллажом оказался стальной люк, приличных размеров: где-то метр на метр. Под люком оказалась вызывающая уважение старинная чугунная винтовая лестница ведущая куда-то вниз. Всё это было хорошо освещено электрическим светом, ступеньки не скользили, поэтому скоро Безпалько оказался на кирпичном полу огромного помещения, отметив, что высота помещения где-то четыре с половиной метра.
— Почти сто метров в длину и двенадцать в ширину, — сообщил господин "F". — Раньше здесь были подземные винные склады, а надземную часть разбирать пришлось. Место удачное, грунтовые воды далеко внизу. Построены склады были ещё в начале девятнадцатого века. Видите, какой замечательный кирпич. Мы только реконструировали вентиляцию, провели свет и тепло. Тут даже жить теперь можно среди всего этого добра. Есть ещё один выход на поверхность через подземный ход. Теперь господин Судья всё это добро ваше: изучайте и пользуйтесь.
