Современная фантастика. Литература альтернативной реальности.
Валерий Шалдин
Учитель из Жупеево
Обыкновенная поселковая средняя школа. В ней трудятся самые заурядные учителя, обучаются самые обыкновенные ученики. Родители этих учеников самые обычные люди. Посёлок расположен далеко от цивилизации на краю больших болот. Все события, изложенные в книге подлинные, только произошли они в иной реальности мультиверсума. Книга для чтения обычными людьми, не для особенных людей с завышенными претензиями.
Глава первая.
Сюжеты всех книг похожи: давным-давно существовала Вселенная, в которой жили всякие разумные существа. И у них тоже случались проблемы с молодёжью.
Директор поселковой средней школы Мордеева Алла Леонидовна слыла среди жителей посёлка Жупеево, что Комаровского городского округа, человеком культурным и образованным. Себя она тоже считала культурной женщиной, поэтому употреблять вслух обсценную лексику она себе не позволяла. Даже шёпотом. Только про себя, так чтобы никто не услышал. Не девочка чай уже, а женщина в некоторых годах. Как говорят французы — нельзя считать количество выпитых стаканов, возраст женщины и количество ее любовников. Может и не стаканами эти французы хлещут своё вино, а бокалами, но смысл един. Хотя для местных возраст Аллы Леонидовны не являлся тайной, так как ещё многие односельчане помнят её как Алку-вертихвостку. Но, то дело молодое и давнее. Забыли. Как многие из односельчан забыли и первую фамилию Алки. Мордеева она была по первому мужу, а всего мужей у неё случилось два. Первый сбежал.
В тишине своего директорского кабинета Алла Леонидовна могла себе позволить выражаться резкими словами, добытыми из глубин русского языка. Но только про себя. Ибо культура прежде всего. И выдержка. Удивительно, но работая с детьми много лет, Алла Леонидовна сохранила выдержку и хладнокровие, причём с годами, как тот коньяк в дубовой бочке, её характер только креп. Но, почему бы наедине самой с собой не высказаться и не применить простые народные слова? Особенно, когда читаешь очередной закон, разработанный Министерством просвещения государства или хотелки местного областного министерства.
— Какой грёбаный дебил придумывает эти законы и указивки? А? — естественно не сказала, а подумала педагог. — Надо обратиться с просьбой, чтобы не печатали эти законы на глянцевой бумаге, а присылали на мягкой бумаге. Взять бы эти законы, свернуть трубочкой и засунуть авторам в одно место. Самое то.
Куда засовывать Алла Леонидовна определила сознательно и от такого определения позволила себе чуть улыбнуться. Прежде всего, она представила это действо, совершённое с её непосредственным начальником — Министром общего и специального образования области. Тётка министр имела весьма пышные формы, успешно наеденные на ниве народного образования и, наверное, здорово бы орала, буде с ней проводили бы такое непотребство. А ты не подписывай всякую дурь, после прочтения которой впадаешь в коматозное состояние. Не придумывай законы, которые можно написать или с большого бодуна, или под действием тяжёлых веществ. Почему-то все распоряжения свыше походили на инструкции, как подавить волю подчинённому. А для этого надо заставить подчинённых коллег выполнять как можно больше идиотских правил, причем желательно, чтобы эти правила толком никто не знал и не понимал, чтобы они постоянно менялись и были противоречивы. Еще лучше — если их физически невозможно выполнить. Тогда построить в шеренгу можно любого коллегу, строго спросить с него, а потом совершать над ним насилие. Плевать, что от этого резко падает адекватность объекта воздействия. Подчинённый должен постоянно находиться в тонусе и состоянии неопределенности, в подвешенном над пропастью виде. Он должен постоянно осознавать свою вину, каяться и трястись: а вдруг я опять сделал что-нибудь не так и меня сейчас накажут?
Вздохнув, Алла Леонидовна отложила в сторону очередной эпохальный документ, родившийся в недрах Министерства. Нет, такое без пол-литра не поймёшь. Перед ней лежала ещё целая стопка бумаги с серьёзными подписями, которую надо было изучить, довести смысл до подчинённых, дать ответ и всё это желательно сделать вчера. Впрочем, к такому темпу работы она давно привыкла и держалась за свою работу всеми руками, ногами и зубами. В этом болоте надо уметь лавировать, чтобы и лягушки были сыты, и пиявки целы. Надо терпеть. И учеников надо терпеть. О детках лучше не вспоминать. Некоторых малолеток в школу не родители приводят, а прямиком мне присылает ад, по своей разнарядке. Таким деткам нужны не школа, учителя и родители, им нужен экзорцист.
Третье сентября, работа кипит. Молодой поселковый народ грызёт гранит науки в стенах школы, или делает вид, что грызёт. Алла Леонидовна медленно прошлась по своим владениям. Первый этаж, где находился её кабинет, был отдан младшим. Здесь в коридорах стояла тишина: младшие ещё не все поголовно обнахалились до такой степени, чтобы шуметь или сбегать с уроков. Здесь порядок. У младших ещё совесть не атрофировалась, местами ещё имелась. Вот на втором или третьем этажах школы можно поймать прогульщика и устроить этому моральному разложенцу нагоняй. Разложенцы не дураки: сейчас здесь просто так ошиваться простофиль не было. Старшие ученики были более опытными: если им приспичило, просто сбегали с уроков, а на глаза лишний раз попадаться директору и выслушивать нотации, никто не хотел. Ну, ладно, и здесь у нас порядок. Директор спустилась по лестнице с третьего этажа и прошлась по коридору в сторону спортивного зала и пищеблока. А вот здесь был непорядок: в спортивном зале детей практически не было, как корова языком слизала. Но четвёрка девятиклассников попалась-таки за ничегонеделаньем. Как так? Девятиклассники — две девочки и два мальчика пожимали плечами, дескать, а мы чё, мы ни чё, учителя нет. А где он? Никто не знал, где физкультурник, но директор видела, что детки отводили глаза и пожимали плечами. Знают ведь паразиты мелкие, но молчат, как партизаны. Пришлось директору возвращаться в свой кабинет, где в приёмной сидела её секретарь Танечка. Правда этой Танечки было уже 46 лет, и звали её Татьяна Андреевна, а по фамилии она была Лачинова. Но директор звала её Танечкой и ценила за то, что та почему-то знала обо всех событиях в школе, хотя из приёмной практически не отлучалась. Как так получалось, была загадка, но факт оставался фактом: Танечка знала всё и про всех, при этом она была очень ответственным работником, хоть и красила свои кудри в подозрительный рыжий цвет. Она представляла собой ходячий компьютер и архив с компроматом на всех коллег и учеников.
— А где у нас физкультурник? — озабоченно поинтересовалась директор у Танечки. — В зале его нет, дети шляются где попало.
— Так упился Николай наш, свет, Фёдорович, до зелёных чертей, — отвлеклась Танечка от экрана компьютера. — На пробку встал.
— На какую пробку? — не поняла такого образного выражения директор.
— На струю подсел, — пояснила секретарь и тут же наябедничала. — И знаете с кем? С новым учителем математики они забухали. Вчера голубки вдвоём пересеклись после уроков и надрались в спортзале вдрызг, до чертей. Вот такие у нас теперь молодые учителя математики, — Танечка закатила глаза и тряхнула своими рыжими кудрями. — Научат они детей, как переводить граммы в пол-литра и почём нынче водка.
По её логике выходило, что виноват учитель математики, а физрук был потерпевшей стороной.
— Так что, и математика в школе нет? — возбудилась директор, — вроде я его сегодня видела, вполне нормальный был.
— Это точно, математик в форме, — подтвердила всезнающая Танечка. — Вот что значит молодость и задор: у молодого математика сегодня с утра ни в одном глазу, уроки проводит, а Фёдорович в осадок выпал от злостного нарушения спортивного режима. Болеет человек. Уморил его молодец.
Танечка чуть задумалась и сообщила директору ещё некоторые пикантные подробности, касающиеся вчерашней пьянки учителей:
— Вчера вечером половина посёлка видела, как нашего Фёдоровича математик пёр на себе домой. Хоть люди и говорят, что старый конь борозду не испортит, но наш Фёдорович поперёк борозды попёр, точно говорю. Конь старый уже — только воздух может портить, а туда же. Ещё люди говорят, что матерились оба, как последние сапожники, но математик всё же Фёдоровича до его дома дотащил, жене сдал из рук в руки, а по мату даже перещеголял. Молодец, не бросил под забором отдыхать. То-то видать жена Кольки обрадовалась виду супружника: на ногах не стоит, лыка не вяжет, зато матерится. Любка — жена Фёдоровича таких и слов не ведала, грешит, что это математик Фёдоровича такими препохабными словами обучил. Учитель, мля.
События, конечно, интересные, в чём-то даже интригующие, но Алла Леонидовна хмурилась. Кстати о воздухе, подумала директор. Может кое-кто его уже в школе портит. Этот математик сейчас ведёт уроки, а от него может быть несёт на детей жутким перегарищем. Вот же пример для детей: на третий день учёбы учитель уже лыко не вяжет и от него воняет, как от пивной бочки. Нет, надо сходить в его класс, вызвать его под каким-нибудь предлогом в коридор и обнюхать. Если, не дай Бог, от него несёт, то надо освобождать его от уроков ко всем ебеням. Всё меньше позора будет. И надо будет с ним поговорить по душам. Конечно, пьянство — грех не великий, здесь половина населения запойная, а другая не просыхает, но учителю пить до чертей как-то некузяво.
Уточнив, что молодой учитель математики ведёт занятие на третьем этаже, Алла Леонидовна опять пошла на третий этаж. Работа такая: здесь она за всё отвечает. Пока она шла к кабинету, где учил детей молодой учитель, в её голове промелькнули обстоятельства, при которых она взяла этого молодца на работу в свою школу. А что ей оставалось делать? В школе осталась только одна математичка, да и той уже давно стукнуло 67 лет. Вторая математичка, женщина около сорока лет, еле доработала до конца учебного года и со всего маха бросила заявление на стол. Она так и сказала, вполне откровенно, что с вашими дебилами она работать не будет. А кто будет? А никто не будет. Эта фифа уволилась с фокусами: видишь ли, ей не нравится, когда дети ведут себя на уроках, как стадо африканских гамадрил. Чего, собственно, можно требовать от детей, если само общество такое. Если даже в наше просвещённое время откуда-то из мохнатых глубин доносится дикое, обезьянье эхо.
Обиделась математичка, что дети шумят на уроках, ничего не хотят учить, даже кидаются в неё чем попало. Так у нас все дети такие, других у нас нет — хоть эти есть, и то хорошо. Демографический кризис на дворе. И преподавателей у нас нет — ещё один кризис. Шестьдесят процентов учителей имеют возраст больше 60 лет, в школе только три мужика: физкультурник, завхоз и трудовик. Вот теперь математик. Молодой, двадцать семь лет всего. Зовут его Никодим Викторович, а фамилия у него Баширов. Только вот сразу Алле Леонидовне показался он несколько странным. Спрашивается, за каким бесом учителю из областного центра перебираться в заштатный посёлок, формально входящий в Комаровский городской округ? А этот приехал, встречайте его. Пришлось брать, так как Управление образования только обещало, что найдёт математика, но до учебного года оставалась неделя, а из Управления ни ответа, ни привета, одни обещания, что всё под контролем. Что с этого контроля Алле? Если бы Алла Леонидовна не взяла нового математика, то осталась бы с одной старой Алевтиной Георгиевной Мамошиной, шестидесяти семи лет. Мамошина, она, конечно, учитель от Бога, но возраст уже не тот. Георгиевна уже сама еле ноги переставляет, голосок у неё слабенький, зрение не то, слух опять же, дети не понимают, что она говорит. На занятиях они ничего не делают, даже ни чем не кидаются в Мамошину. А зачем? Всё равно она позволяет им делать всё, что их душе угодно. Детям даже чморить её неинтересно. С её занятий сбегает по пол класса, а остальные сидят в наушниках и смотрят кино или свои Тик-токи, или как их там. Даже в карты играют у неё на уроках. Хорошо хоть не бухают. Вот так и живём на этих болотах. Как в сказке. Чем дальше, тем страшнее.
Так что Алла Леонидовна была за неделю до первого сентября в отчаянном положении, поэтому согласилась взять на работу молодого математика без всякой протекции. Правда, немного странного, но явно состоятельного в материальном плане. Этот математик приехал в посёлок на шикарной машине марки "Вольво". Матерь божья, сколько же этот "сарай" стоит в рублях? Откуда такие деньги-то? Молодой математик представил директору полный комплект документов для приёма на работу, даже с уже готовыми копиями. Несмотря на необычность ситуации, Алла Леонидовна уцепилась за эту сомнительную кандидатуру, посчитав, что сейчас кадровую дыру закроет, а потом видно будет. Когда она принимала математика на работу, то на алкаша он похож не был, и тут вдруг такие открытия. Так вот оно что? Вот где собака порылась. Может он запойный? Или ширяется? Поэтому и не удержался на работе в областном центре. Эх, грехи наши тяжкие. Везде подвох и провокация. Поэтому и голова болит и давление скачет.
Подойдя к двери кабинета, директор прислушалась. Из-за двери чуть слышно доносился бубунёж математика, а дети вели себя спокойно. Во всяком случае, ничего больше слышно не было. Открыв дверь, директор увидела привычную картину: на неё уставились любопытные глаза учеников и недоумённый взгляд учителя.
— Ээээ...Никодим Викторович, можно вас на минутку, — проговорила директор, не входя в класс.
Баширову ничего не оставалось, как прервать урок, отложить мелок, которым он что-то рисовал на доске, и проследовать к директору в коридор. Когда за ним плотно закрылась дверь, то учащиеся остались одни в классе, а педагоги стали лицом к лицу в коридоре. Обычная сцена.
К своему удивлению Алла Леонидовна не заметила в поведении учителя ничего криминального. Такой же он был, как и при поступлении на работу: рост выше среднего, худой, белобрысый. Лицо правильное, на котором приклеилась лёгкая улыбка. Вот только глаза у молодого специалиста были очень внимательные, казалось, что от его взора ничего не могло укрыться. Вот в одежде математика был явный перекос. В посёлке такую одежду мало кто мог себе позволить. Вроде бы одевался математик в простую одежду, неброских тонов, но одежда прямо-таки кричала, что у неё приличная стоимость. Как говориться — наши люди так не одеваются и на такси в булочную не ездят. Алла Леонидовна позволила себе принюхаться к математику, но от того никакого крамольного запаха не исходило. Может он вчера и не бухал? Напутала Танечка что-то. От математика приятно пахло чистой кожей и совсем немного дорогим дезодорантом.
Директор, под внимательным взглядом Баширова, задала математику дежурный вопрос, как проходят занятия в новой для него школе. Получила дежурный ответ, что нормально. Тогда Алла Леонидовна проявила нетерпение, и спросила откровенно: "Никодим Викторович. Проясните, будьте любезны, по поводу вчерашней вашей пьянки с Якушевым. Люди говорят, что вы вчера с ним были в непотребном виде".
