Этот теплый ветер нес с собой птиц, насекомых, семена, споры, микроорганизмы. Он пролетел над Олдорандо за несколько часов и был тут же забыт всеми — и тем не менее, и он сыграл важную роль в том, что должно было здесь произойти.
Пролетая над восточной окраиной древней страны Олдорандо, он принес спасительное тепло человеку, сидящему на дереве в весьма неудобном положении. Дерево находилось на острове у берега бурного потока, который уже носил название реки Такисса. Человек повредил ногу и теперь мучился от боли.
Под деревом скорчился старый фагор. Должно быть, он ждал возможности для нападения. Но он был неподвижен, как каменная статуя. Лишь уши его двигались, засекая малейший звук. Его птица сидела на ветвях дерева, в безопасном отдалении от человека.
И человек и фагор были выброшены на берег острова полу-утонувшими. Человек сразу же нашел для себя место, где мог чувствовать себя в безопасности — ведь он был ранен. И сейчас, когда так кстати подул теплый ветер, он беспомощно сидел на дереве.
Этот ветер был чересчур теплым для фагора. Он шевельнулся и быстро пошел между камнями, которые занимали большую часть острова, должно быть в поисках укрытия. Его птица какое-то время смотрела на хозяина, склонив голову, затем полетела за ним.
Человек задумался. Если убить эту птицу, фагор лишится стража, да и еды хватило бы на некоторое время.
Но сейчас перед Аозом Руном стояла более важная проблема, чем голод. Во-первых, нужно победить врага. Через густую листву он мог видеть из своего убежища берег реки. Там стояли ещё четыре фагора. Их белые птицы либо сидели на плечах хозяев, либо медленно и лениво парили в воздухе над ними. Один из них был верхом. Другой держал поводья кайдава. Они стояли уже несколько часов без движения, глядя на остров.
Держась в отдалении от них, сидел Курд, его собака. Иногда он жалобно подвывал, иногда заливался злобным лаем. Фагоры не обращали на него внимания.
Прикусив губу от боли, Аоз Рун смог продвинуться по своей ветке так, чтобы увидеть уходящего врага. Тот шел медленно. Так как остров был мал, то Аоз Рун решил, что фагор сделает круг и вернется обратно. Если бы он был в хорошей форме, то непременно устроил бы двурогому неприятный сюрприз — засаду.
Он посмотрел на небо. Фреир медленно и упорно продирался сквозь переплетения неторопливо плывущих туч. После вчерашнего сражения он был цел и снова полон сил. Проигравший свою битву Баталикс затерялся где-то в облаках. Аоз Рун очень хотел спать, но не осмеливался — его терзал страх быть убитым во сне. Вероятно, фагор ощущал то же самое.
Скорее всего, фагор сейчас устраивает западню ему. Аоз Рун едва удержался от искушения спрыгнуть с дерева и разведать обстановку. Но искушение было сильнее его. Он понимал, что судьба подарила ему неожиданный шанс и он наверняка умрет, если не использует его.
Какое-то время он собирался с силами. Потом с трудом скользнул вниз по дереву — и тяжело упал на землю, парализованный ужасной болью в ноге. Он лежал со стонами, будучи не в силах подняться, ожидая, что в любое мгновение на него может кинуться фагор и убить его.
Фагоры на другом берегу увидели его падение и теперь кричали что-то своему товарищу — но их голоса заглушались ревом бегущей воды. Курд тоже завывал, добавляя свою долю в этот спасительный шум.
Наконец Аоз Рун поднялся на ноги. Двигаться было трудно. Его черная шуба намокла и стала очень тяжелой. Но главная проблема — это его левая нога. Она сильно распухла и ужасно болела. Колено не сгибалось совершенно. К счастью, у края воды он нашел сук, опершись на который он кое-как мог двигаться. Страх, боль, голод бурлили в нем, и он чуть не терял сознание. Он чувствовал, что не только ранен, но и болен. Его некогда могучие мышцы тяжело обвисли на нем, словно вериги, — но в его изможденном теле ещё оставалось немного сил. Он осмотрелся вокруг в отчаянии, ожидая нападения фагора. Однако того пока не было видно.
— Я убью тебя, монстр, чего бы мне это не стоило... — прохрипел Аоз Рун. — Ведь я лорд Эмбруддока!
Он двигался вперед шаг за шагом, прячась за грудами камней, чтобы фагоры с другого берега не видели его. Над рекой, по которой неслись сучья, стволы деревьев, трупы животных, клубился туман. Сам остров был не более двадцати шагов шириной. Он походил на спину огромного затонувшего чудовища.
Завывая от боли, как как раненый медведь, Аоз Рун брел вперед, прижимаясь к воде, чтобы оставить как можно большее пространство между собой и местом возможной засады.
Из густых зарослей на берегу реки внезапно выскочил бийелк и бросился в воду. Вскоре из-под неё показалась его красно-коричневая голова с двумя рогами. Могучее животное, преодолевая мощь реки, описывающей широкую дугу вокруг острова, поплыло на другую её сторону. Однако течение относило его всё дальше и дальше, и вскоре Аоз Рун потерял его из виду.
Немного погодя, перебираясь через сваленное дерево, он снова увидел белую птицу. Она наблюдала за ним, сидя на крыше древней каменной хижины. Приземистые стены хижины, грубо сложенные из валунов, так заросли лишайником, что строение казалось творением природы, а не разума. Аоз Рун стал осторожно обходить хижину, предположив, что фагор находится внутри.
Сразу за хижиной остров обрывался. Здесь бурлила вода, но через несколько метров остров начинался снова, словно кит, несущий на спине бесполезный груз камней и плывущий неизвестно куда. Там Аоз Рун смог бы найти безопасное убежище. Ведь фагоры ненавидят воду — и вряд ли его противник сможет перебраться туда.
Холодная как лед вода стиснула его ноги, как зубы стунжебага. К счастью, разделяющий два острова поток был глубиной всего лишь по колено. Аоз Рун с трудом выбрался на другой берег и тут же упал на землю. Отдышавшись, он повернулся, чтобы снова посмотреть на хижину. Фагор наверняка укрылся там, такой же больной и измученный, как и он сам.
В голове Аоза Руна созрел замечательный план. Превозмогая боль, он потащился по острову, осматривая его берег. Наконец он подобрал две толстых палки. Затем, опираясь на них, словно паралитик, он переправился назад, на первый остров. При этом он не спускал глаз с крепкой двери хижины. Если она сейчас откроется — он немедленно умрет.
Когда он подошел к хижине, птица фагора громко закричала и спикировала на него, стараясь ударить клювом в глаз. Аоз Рун отбил птицу удачным взмахом палки. Ему удалось сломать ей крыло и птица, отлетев в сторону, рухнула на землю, корчась на траве. Крики её стали ужасными, перья окрасились кровью. Упав на спину, она бессмысленно била уцелевшим крылом, уже не в силах перевернуться и взлететь.
Аоз Рун подошел к хижине и быстро запер дверь хижины, подперев её палками. Дверь сразу же начала сотрясаться от ударов изнутри. Предупрежденный птицей фагор старался вырваться наружу. Но палки держали надежно. Аоз Рун ухмыльнулся. Его опасный план сработал! Если ему повезет — фагор умрет в этой каменной тюрьме страшной смертью от голода и жажды.
Он хотел пойти обратно — но тут взгляд его упал на птицу. Она всё-таки перевернулась и поползла в сторону, беспомощно волоча за собой перебитое его палкой крыло. Кровь лилась из раны с торчавшей белой костью. Ухмыльнувшись, Аоз Рун подобрал с земли изрядных размеров камень и с силой опустил его на голову несчастной птицы. Та мгновенно испустила дух.
Взяв её подмышку, Аоз Рун снова переправился через поток. Там он лег на землю и попытался с помощью растираний вернуть жизнь своей ноге. Боль изнурила его. Фагор всё ещё рвался из хижины, с такой силой, что дверь прыгала на позеленевших бронзовых петлях. Аоз Рун понял, что рано или поздно палки не выдержит — но пока фагор был выключен из игры и лорд Эмбруддока был вполне доволен собой.
Волоча за собой птицу, Аоз Рун забрался в щель между двумя упавшими деревьями, чтобы укрыться от сырого ветра. Слабость накатывала на него волнами. Он уснул, спрятав лицо в ещё теплые перья птицы.
* * *
Холод и онемение всего тела разбудили его, вырвали из тяжелого сна. Фреир висел в нижней части западного неба, утопая в золотистом тумане. Повернувшись в своем укрытии, Аоз Рун смог увидеть берег реки. Фагоры всё ещё стояли там. За ними, на склоне холма, лежал мертвый Элин Тал, его уже терзали жадные стервятники. Над холмом висел тусклый Баталикс. Курда нигде не было. Собака либо убежала, либо её убили фагоры.
Нога болела уже меньше. Аоз Рун выбрался из своей щели, встал. На другом берегу потока, всего в нескольких ярдах от него, стоял фагор. За ним была хижина, дверь которой была всё ещё заперта. Он выбрался из плена, раздвинув каменные плиты на крыше. Аоз Рун поразился его чудовищной силе.
Фыркнув, фагор повернул голову сначала в одну сторону, затем в другую. Кончики его рогов сверкнули на солнце, когда он сделал это загадочное движение. Вид у него был довольно жалкий, шерсть слиплась от недавнего пребывания в реке.
Как только Аоз Рун поднялся во весь рост, он стал представлять собой хорошую мишень. Фагор метнул грубое копьё. Аоз Рун был слишком удивлен, слишком скован, чтобы увернуться, но самодельное копьё пролетело мимо, совсем рядом. Видимо, у фагора была повреждена рука, иначе бы он не промахнулся.
Аоз Рун сжал кулаки, понимая, что лишь чудом сейчас избежал смерти. К тому же, скоро стемнеет. Озноб подсказывал ему, что нужно немедленно разжечь костер, иначе дело обернется плохо.
Он занялся сбором топлива, благодаря Вутру, что почувствовал себя лучше, — но, тем не менее, он ещё сильнее ощущал, что чем-то болен. Сильно болел живот. Может быть, это просто голод, сказал он себе. Но пища была рядом, нужно только разжечь костер.
Собрав сухие сучья, он нашел укромное место среди камней, начал быстро вращать сухую палочку между ладонями. Дерево обуглилось.
Он насыпал на него трут из мешочка и удвоил усилия. Чудо свершилось, появились язычки пламени. Морщины на грубом лице Аоза Руна разгладились, когда он смотрел на разгорающийся огонек. Фагор стоял неподвижно и смотрел, ждал.
— Сын Фреира, ты сотворил тепло! — вдруг крикнул он по-олонецки. Аоз Рун видел сейчас только силуэт своего противника на фоне золота западного неба.
— Да, я сотворил тепло и теперь намереваюсь поджарить и съесть твою птицу! — крикнул он.
— Дай и мне немного!
Аоз Рун посмотрел на него. Боль и усталость прогнали из его мыслей ненависть.
— Через день или два наводнение кончится. Тогда мы оба сможем пойти по домам. А пока ты останешься там, где ты есть.
Фагор говорил с сильным акцентом и Аоз Рун ничего не понял из его следующих слов. Он присел возле костра и изредка поглядывал туда, где темный силуэт его противника постепенно размывался во тьме опускавшегося вечера.
— Ты, сын Фреира, болен и умрешь этой же ночью, — вдруг сказал фагор.
Аоз Рун гневно вскинул голову.
— Болен? Да, я болен, но я всё ещё лорд Эмбруддока!
Он позвал Курда, но ответа не было. В наступившей темноте уже нельзя было разглядеть группу фагоров на том берегу. Весь мир погружался в ночь, все предметы превращались в свои тени. Ему вдруг показалось, что фагор пригнулся, готовясь перепрыгнуть через водную преграду, разделявшую их. Он погрозил кулаком:
— Ты живи в своём мире, я буду жить в своём!
Даже такая короткая фраза необъяснимо изнурила его. Он поднес руки к глазам и застонал от накатившей вдруг слабости. Да, он точно чем-то болен. Скорее всего, простыл в холодной воде, подумал он.
Фагор долго не отвечал, как бы собираясь с мыслями. Наконец он произнес:
— Мы живем в одном и том же мире, и поэтому мы должны сражаться.
Эти слова достигли ушей Аоза Руна, но он не смог понять их смысл. Он помнил только, что кричал Шэй Тал о том, что выжить они смогут только в том случае, если будут едины. Он поискал её глазами и не нашел. Это типично для неё: отсутствовать в тот момент, когда она больше всего нужна ему...
Повернувшись к костру, он подбросил в него сучьев и занялся кровавым делом — начал разделывать птицу. Руки плохо слушались его и дело продвигалось медленно. Наконец, он отрезал одну ногу и насадил её на острый сук. Затем протянул сук к огню — и тут же почувствовал, как огонь, сжигающий его желудок, отозвался жгучей болью в костях. Весь его скелет, казалось, был охвачен огнем. Страшная боль пронизывала всё его тело. От одной мысли о еде его начало тошнить.
Он вскочил на ноги, побежал к реке, бросился в неё и начал бегать по мелководью, разбрасывая брызги, но холодная вода только усилила его муки. Он кричал от боли во всём теле, уже не чувствуя боли в ноге. Ему казалось, что река застыла, а остров превратился в лодку, плывущую по водной глади, и он не мог управлять ею. Лодка плыла, погружаясь в огромную пещеру тьмы. Наконец, жерло пещеры сомкнулось, поглотив его.
* * *
— У тебя костная лихорадка, — сказал фагор. Его звали Ямм-Вхрмар. Он не был воином. Он был вождем небольшого племени мирных лесных жителей. Они мигрировали на восток в поисках более холодных мест, повинуясь своим воздушным октавам. На пути они встретили соплеменников, которые сообщили им, что с востока надвигается великая армия, которая уничтожает всё и всех на своём пути. Встревоженные лесные жители повернули обратно, на запад, — но искаженные затмением воздушные октавы привели их в эту долину, где их застигла непогода. Они были вынуждены укрыться от дождя. Страх и смятение овладели ими. Когда перед ними появились два сына Фреира, они просто подчинились древнему долгу — и в результате этого старый Ямм-Вхрмар оказался в столь затруднительном положении.
Он стоял неподвижно у края воды, ожидая смерти своего вечного врага Фреира. Его исчезновение во тьме принесло Ямм-Вхрмару облегчение. Он замерз и стал массировать раненую руку. С благодарностью он встречал ночь.
В отдалении лежал в камнях его враг. Теперь от него можно не ждать неприятностей. Всё-таки ему было жаль этих нелепых сынов Фреира. Все они обязательно заболевали, касаясь фагоров. Но это была справедливость, высшая справедливость...
Ямм-Вхрмар ждал, сидя неподвижно, физически ощущая текущее сквозь него время.
— Ты болен и умрешь! — снова крикнул он.
Однако он и сам был болен. Он поднялся, почесал голову здоровой рукой, осмотрелся. Наступила полная темнота. Где-то под его ногами Баталикс, верный солдат Баталикс, отец расы фагоров, снова пробивался в мир. Ямм-Вхрмар пошел в хижину без крыши и лег, закрыв глаза. Он спал без снов и движения.
На восточном краю неба появились розоватые проблески, предвещающие восход Фреира. Он взойдет ещё много раз до того, как спадет вода. Ведь это наводнение было вызвано таянием гигантских ледников Нктрикха. Пройдет много времени, пока река вернется в своё естественное русло. А ещё через века, когда Фреир достигнет вершины своего величия, воды реки испарятся и этот район планеты превратится в гигантские, пышущие адовым жаром пустыни — Пустыни Мадура... Но это будет ещё не скоро.
Сейчас, когда человек и фагор спали, они не понимали, что пройдет ещё очень много времени, пока спадет вода. Это было временное явление — но оно будет длиться почти две сотни лет Баталикса.
