Сгруппировавшись, он толкнулся изо всех сил. Ару вопили вокруг, но никто не пытался ему помешать. Здесь было четыре ряда люков: Малла решил, что самые дальние ведут в стыковочные шлюзы. Из одного из них ловко выплыло ещё двое ару — с оружием, но без брони. Прежде, чем они успели прицелиться, Малла несколько раз выстрелил в них. Тела мягко закувыркались в невесомости, рассеивая шарики крови.
Не останавливаясь, он проскочил мимо них, ткнулся в торцевую стену, толкнулся, вплыл в люк, — он вел в рубку грузового челнока, — развернулся, захлопнул его, повернул рычаги. Сорвав пластковую панель, он вытянул красную рукоять аварийной расстыковки. С глухим лязгом захлопнулся люк станции, ещё лязг — и челнок поплыл, медленно удаляясь от неё. Малла развернулся, повис над пультом. Кресла пилотов ему оказались малы, приборов он вообще не видел — лишь несколько темных экранов и какие-то ручки. Смешно даже думать, что он разберется в этом за оставшиеся у него минуты — но выбора, увы, не имелось.
Но, стоило ему лишь начать, — и знания хлынули из памяти непрерывным потоком. Это почти не удивило юношу — если Охэйо что-то делал, он делал это хорошо. Да и техника ару вовсе не была очень сложной: они без особых изменений украли её у сарьют. Всего через пятнадцать секунд Малла смог развернуть челнок как нужно и тут же запустил двигатель на полную мощность. Сам он никак не был закреплен и его отбросило к задней стене рубки. Дикая боль пронзила локти и затылок, какое-то время он ничего не соображал. Тяжесть ускорения, в несколько раз превосходившая его вес, распластала его на переборке. Совершенно беспомощный, прижатый к ней, он уже никак не мог управлять кораблем. Цилиндр оранжереи стремительно уплывал вперед и вверх. Через две с половиной минуты челнок должен был потерять орбитальную скорость — и потом просто упасть в бушующий под ним океан.
* * *
Торжество Маллы длилось не более минуты. Потом страшный удар потряс корабль и ускорение исчезло. Юношу словно плашмя швырнули на пол, — но, уже распластанный на стене, он не пострадал. Опомнившись и помотав головой, он бросился к приборам. Его встретил целый рой красных и желтых надписей. Из них Малла смог понять: главный двигатель разбит очень метким выстрелом. Челнок беспомощно кувыркался в пустоте, и всё, что он видел на ещё действующих экранах — разлетавшиеся во все стороны обломки.
Больше по нему не стреляли и Малла понимал, почему: теперь для ару стало делом чести взять его живьем. Он уже достаточно знал их обычаи, чтобы понять: такого преступника, как он, не будут казнить, — напротив, постараются, чтобы он жил как можно дольше. Его изуродуют, сведут с ума, — а потом превратят в назидание всем, кто только подумает сопротивляться...
Юноша вдруг хрипло рассмеялся. Пускай он проиграл, но время у него ещё оставалось — немного.
Он поймал плавающий в кабине лазер и задумался. Вряд ли он сможет задержать закованных в броню солдат, — но вот его он убьет так быстро, что не будет даже боли. Никогда больше.
Холодный металл коснулся виска. Малла закрыл глаза, его палец на спусковом крючке вздрагивал. Нет, он не мог — слишком страшно. Юноша опустил оружие и постарался представить все те муки, которые его ожидают, чтобы решиться...
Его усилия оказались напрасными. Второй сокрушительный удар потряс корабль. Он был такой силы, что рубка просто развалилась на куски.
* * *
Вначале Маллу обжег ослепительный свет. Звука не было, только ощущение удара. Потом ему вдруг стало холодно — ОЧЕНЬ холодно — и вся кожа вдруг туго натянулась, словно его надули изнутри. Стало нечем дышать, ледяной холод проникал в грудь, выжигая легкие. Он понял, что оказался в пустоте, и что ему осталось пятнадцать секунд жизни. Охэйо в свое время рассказал ему, как умирают жертвы пустоты: просто задыхаются. Он тоже задыхался, но не терял пока сознания. Паника и отчаянное неверие в то, что всё это происходит именно с ним, смешались в голове, не давая думать.
Потом его снова ударило. Что-то очень мягкое и теплое, даже горячее. Оно плотно обхватило его и куда-то поволокло. Юноша решился открыть глаза.
Вначале его ударила по зрачкам пугающая чернота и не менее пронзительный холод. Потом он увидел под собой необозримую, тончайшую вязь облаков и рельефа, занимающую полнеба: Тайат. Она оказалось столь красивой, что на какие-то мгновения юноша забыл про всё. Потом резь в глазах заставила его зажмуриться, но он вновь открыл их: ему не хотелось умирать в темноте.
Он не увидел звезд и солнца, к счастью, тоже: здесь, в пустоте, даже одно мгновение взгляда ослепило бы его. Всё, что он видел, кроме черноты неба и голубизны Тайат — яркое пятно фиолетово-зеленого света, к которому его тащило со всё возрастающей, безжалостной силой. Малла почти вспомнил, что это такое, но тут удушье погрузило его во тьму.
* * *
Он очнулся, испуганно вскрикнув. Ему приснился чудовищный сон: сон о том, что он умер. Нет, он на самом деле какое-то время был мертв. Малла чувствовал это, и именно страх вновь оказаться в этом НЕБЫТИИ — теперь уже навсегда — заставил его закричать.
Чья-то теплая, знакомая рука коснулась его лба, провела по груди, заставляя успокоиться бешено бьющееся сердце. Малла откинулся назад и часто задышал, расслабившись. Он понял, что рядом с ним Маула — ещё до того, как открыл глаза. Они лишь подтвердили его предположение.
Он очнулся в просторной светлой комнате, забитой медицинскими приборами, где-то на борту "Анниты": прежде он всего раз или два был здесь. Сейчас он лежал нагой на мягком ложе, ничем не прикрытый, но ему было не до стыда. Охэйо и Маула стояли над ним, с хмурыми лицами. Оба в своем настоящем обличье, одетые в серые комбинезоны, — свою рабочую одежду, — и юноша облегченно вздохнул. По крайней мере, Дайна свободна. Он добился того, чего хотел, а его собственная участь вовсе не казалась ему невыносимо ужасной.
— На, одень, — Охэйо бросил ему кусок шелка для набедренной повязки. Малла на лету поймал его и ловко обвязал вокруг талии. Он ещё в самом начале усвоил, о чем с ним не следует спорить. Охэйо имел свои представления о приличиях. Он никогда не занимался любовью с теми марьют, которых создавал. Даже его отношения с Маулой оставались чисто дружескими, как у брата с сестрой — не вполне невинные, быть может, но не больше. Сейчас, по крайней мере.
— Что случилось? — наконец спросил юноша. — Я...
— Ты был мертв, — с удовольствием пояснила Маула. — Около двух минут. Не дышал, сердце не билось. Потом Охэйо оживил тебя. С моей скромной помощью.
— Зачем?
— Что?
— Зачем тебе было меня оживлять?
Аннит гневно фыркнул.
— Выбросить в пустоту двадцать лет работы? Извини, нет.
— Но ведь я... не удался.
— Да ну? Это в чем же?
— Ну, я не смог сдержать свои... чувства. — Малла покосился на Маулу и покраснел.
Охэйо рассмеялся.
— Слушай... неужели тебе не приходило в голову, что меня она соблазнила точно так же?
— Э... нет. Никогда.
— В твоем возрасте я вел себя, как ты. Если не хуже. Ты, конечно, жил там не как святой, — но, по крайней мере, смог остаться человеком там, где большинство стало скотами. Кажется, ничего больше и не требовалось.
— Значит... значит, я смогу жить дальше?
— Слушай, хватит. Всё в порядке. Иначе мы бы не пытались спасти тебя. Ни я, ни Маула.
— А...
— За тобой гналось пять челноков. Мне нужно было быстро вытащить тебя, не устраивая свалки. Я разбил корабль, а потом выловил тебя силовым лучом. Немного грубо, но просто.
Малла обиженно нахмурился. Он вовсе не был рад такому обращению... но альтернатива нравилась ему ещё меньше.
— А что сейчас? — спросил он. — Ару не преследуют нас?
Охэйо вдруг коротко, зло рассмеялся.
— О, они хотели бы. Но сейчас уже поздно. Цирк сгорел.
— А?
— Сейчас они уже свалили. Погрузились в корабли и отчалили. Оранжереи и заводы с рабами они просто бросили. Собственно, они хотели их взорвать, но мы предупредили их, что это будет не самой лучшей идеей. Сейчас мы тоже грузимся в транслайнер и исчезаем.
— Но почему? Что случилось?
Охэйо немного помолчал.
— Случилось... Ну, это так сразу не скажешь. Это даже трудно. В общем... наша Реальность меняется.
— Как?
— Изменяются сами физические законы. Постоянные, соотношения взаимодействий — всё. Как именно — выяснить уже невозможно. Видишь ли... в этой измененной Реальности бозонные генераторы и энергоблоки холодного распада просто прекращают работать. А мы, сарьют... исчезаем. Как дым. Попросту... умираем. Мы потеряли восемьсот соплеменников прежде, чем выяснили это. Волна движется много быстрее света.
— Волна?..
— К счастью, это не случилось сразу везде. Изменения происходят последовательно. Одна звездная система за другой. Источник — насколько мы смогли установить — квазар ЗС-496А. Конечно, на самом деле это не квазар.
— А что?
Охэйо улыбнулся. Казалось, происходящее его забавляет.
— Волна — вовсе не естественное явление. На этот счет у нас есть довольно интересные сведения. Я побывал среди ару и кое-что выяснил. Сразу перед тем, как началась вся эта чума, в систему Каламии — в их главную — вторгся неизвестный корабль. Двадцати миль в длину. Он был защищен Отклонением, параметры которого совпадают с параметрами Волны. Говоря проще, это не гнев божий, а просто вторжение тварей, решивших, что природу следует чуть-чуть подправить. О, разумеется, они не убийцы. Марьют и людям изменения ничем не грозят. На природных процессах они также никак не отразятся. Можно сказать, что это генеральная уборка. Никаких Отклонений. Никаких вторжений со звезд. Тишина и порядок. — Охэйо вновь зло засмеялся. — Лучше всего идеи добра защищает полиция. Ещё лучше просто изменить Реальность. Чтобы никто физически НЕ МОГ вести себя недозволенным образом.
— Но тогда...
— Было бы полезно поговорить с ними, но мы все умрем раньше, чем они успеют просто нас заметить. К тому же, мы не знаем, с кем имеем дело, и вообще, стоит ли... Если они не видят разницы между ару и сарьют, едва ли есть смысл в общении. Ну, можно попросить тайат переслать нам свои наблюдения, если они и к ним вторгнутся, но это вряд ли. Узнав о нашем "стратегическом отступлении" они объявили независимость, — не знаю уж, от кого. Я слышал, им не понравилась сама идея создания марьют. Они называют это рабством. Знаешь, в общем они правы. Мы хорошо пожили, но всему приходит конец. Мы отпускаем всех марьют и улетаем.
— А я?
— Любой, кто знает тебя хоть немного, скажет, что ты — полноправный свободный человек. Нам остается лишь дать тебе всё, что ты попросишь, и отпустить.
Малла задумался — не более, чем на мгновение. Свобода манила его... но до чего он дошел, оказавшись на ней?.. Он удачный марьют и, раз так, он должен жить, как марьют.
— Я хочу остаться с вами.
Маула пожала плечами.
— Ты не оригинален. Ни один из марьют не захотел уйти. Изгнать их против их желания было бы жестоко. Но знаешь ли ты, что нас ждет? Наши транслайнеры могут обогнать Волну, но мы понятия не имеем, как далеко она продвинется. Наша галактика наверняка вся будет... затоплена. Чтобы добраться до соседней — даже если мы уйдем на максимальную глубину — нам нужно не меньше двух лет. Я не знаю, смогут ли даже КОРАБЛИ выдержать это, не говоря уж о живых телах.
— А стазис?
— Он не всегда надежен, Малла. Если случится авария, мы не сможем остановиться. Ты можешь сойти с ума или умереть прежде, чем её устранят. Я бы посоветовала тебе остаться. В конце концов, тебя там ждет Дайна.
Юноша задумался. Он должен вернуться к ней... только вот как быть с Охэйо? Аннит создал его — и не так уж плохо, надо сказать — но он сделал и больше. Дал пройти своим путем, например. И спас ему жизнь. Бросить его в миг, когда сарьют угрожает опасность... Малла слишком хорошо понимал, что потом его просто замучает стыд.
— Нет.
Маула хмыкнула.
— Твоя верность приятна мне, но она глупа. Может, нам придется отступать всё время, не останавливаясь — все наши бесконечные жизни. Ты готов к этому?
— Да.
— Ты не знаешь, о чем говоришь. Для нас, сарьют, всё просто — мы спасаем свои шкуры. А ты?
— Я тоже. Я ведь тоже могу стать сарьют.
Маула рассмеялась.
— Нас создали Тэйариин, Основатели. Не думаю, что Охэйо сможет повторить ИХ труд. Ты гонишься за призраком, юноша.
— Но наверняка ты этого не знаешь, ведь правда?
— Нет, разумеется. Если честно, я рада, что ты будешь с нами. В путешествии без конца можно много увидеть. А может, конец придет раньше, чем мы представляем.
Охэйо опять гневно фыркнул.
— Я надеюсь, что если конец и придет, то как раз ИМ. Раньше у Союза сарьют не было цели, мы плыли по течению, — можно сказать, бездельничали. Теперь эта цель есть — и те, кто нам её дали, могут очень об этом пожалеть. Если успеют. Вряд ли кто-то из нас сможет забыть об убитых друзьях. И о потерянной родине.6
— Ты будешь сражаться? — удивленно спросил Малла. — С чем?
— Эти вторженцы прибегли к Волне, когда ару бросили в бой вакуум-ударный генератор. Эту дрянь они держали про запас, на крайний случай: просто чудо, что его не применили на Тайат. Короче, он представлял смертельную опасность для вторженцев, раз они пошли на такие затраты, чтобы его уничтожить. Наш враг — не бессмертные монстры, а неосторожные и вполне уязвимые существа — и ещё, они панически боятся смерти. К тому же, наше положение не так плохо. Транслайнеры — основа нашей мощи — не пострадали. Зараза не проникает в объемлющее пространство — это уже установлено. Так вовремя придуманная Маулой Бездна сможет утащить с нами нашу бозонную верфь, так что даже там мы сможем строить новые транслайнеры и остальное, что потребуется. Возьмем всех марьют и людей с дальних планет — кто захочет. Жаль, мы не успеваем залететь ко мне домой, — но будь я проклят, если дам убийцам друзей воспользоваться моим трудом. Оставшиеся там марьют знают, что делать. И в остальных мирах вторженцев встретит то же. Они найдут там только смерть. Свою. А мы — что ж, мы исчезнем. Надолго.
— А потом?
— Если нам повезет найти место, до которого не достанет Волна, мы останемся там. Восстановим нашу промышленность, разведем новых марьют — может быть, миллиарды, если потребуется. И будем учиться. Чем бы ни была Волна — она физическое явление, не чудо. А раз так, мы сможем повернуть её вспять. Конечно, я не знаю, сколько лет на это потребуется, — Охэйо помолчал. — Но времени у сарьют как раз хватает. Можно ещё поискать Тэйариин — едва ли ИМ понравится, как обращаются с ИХ созданиями, — но на последнее надежды мало. Вернее будет рассчитывать только на самих себя. — Он посмотрел на свой радиобраслет. — Подходим к транслайнеру. Вот что, Малла, решай, но только быстро — или ты садишься сейчас в челнок и летишь к любимой девушке, или ты летишь с нами. От этого выбора зависит твоя несчастная судьба.
