| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Но вы же сами говорили, что зло нужно истреблять: неважно большое оно или малое.
— Сейчас это лишь неприятный факт, но в перспективе пятно 'растлителя малолетних' ляжет на весь клан политика. А это рычаг воздействия в будущем. Каждый, кто захотел блеснуть, просто статист, а вот тот, кто скрывает свой свет — всегда на ступеньку выше. Поэтому мы предпочитаем действовать медленно, планомерно, используя не только неоспоримые факты, а ещё смесь правды, лжи, фактов и домыслов, рассуждений и недомолвок, оставляющий богатый простор для фантазии. Если вы в команде, Рахиль Исааковна, то учитесь уже сейчас перекраивать восприятие, логику и взгляды тех людей, что должны стать инструментами в будущих баталиях. И тут важна каждая деталь. Собирайте информацию, начиная от жизни в школе, учёбы в университете, до событий вне стен дома.
— Это как-то мерзко, не находите? Мне же придётся врать, смотря ей в глаза.
— Главное не врать напрямую, а если настала необходимость, то действовать надо подобно спикерам пропаганды — выплеснуть много реальных фактов, скреплённых нужными суждениями, выставляющими настоящую информацию под необходимым углом сомнения, а в качестве специй к этому блюду — щепотка лжи в виде предположения, что окончательно извратит истину. Остальное люди додумают сами, делая героя злодеем, а истинную добродетель — преступлением против человечества. А вы всегда будете оставаться белой и пушистой. Кстати, примите дополнительное задание, расположите к себе жену Уманского, станьте её подругой. Разрешаю воспользоваться всеми доступными вами средствами. Добро пожаловать на ступеньку вверх, госпожа Раппопорт. Всего хорошего.
Стоящий у входа в тёмно-синей шинели с золотыми пуговицами пожилой швейцар галантно помог с дверью и чопорно пожелал Рахиль Исааковне хорошего дня. Сухо кивнув в ответ, Раппопорт вдруг вспомнил тот день, когда она впервые переступила порог этого здания и тут историю с мальчиком. 'Да, — сказала она сама себе, — я изменилась'.
Сколь тщательно не прорабатывай даже не сложное мероприятие, оно всегда идёт немного не по плану. И, тем не менее, план нужен, хотя бы чтобы представлять, вокруг чего всё крутится. Поезд на Вашингтон уходил с Пенсильванского вокзала (Penn Station) незадолго до полуночи, и дорога занимала почти семь часов. Рахиль прибыла вовремя, наняла прихрамывающего цветного носильщика, и привыкшая к ленинградскому сервису и порядку больше смотрела по сторонам, чем за своими вещами. 'Собака сутулая', как потом она окрестила ворюгу чемоданов, пошёл какими-то окружными путями, да так быстро, что она еле поспевала за ним с требованием остановиться. К счастью, по дороге попался полицейский, при виде которого чернокожий бросил объёмную поклажу и сбежал.
— Вы бы поаккуратнее с багажом, мэм, — помогая с чемоданом, канючил полисмен. — Воришки совсем страх потеряли. Ну, перетяну я его дубинкой по хребту. Так он день-два отлежится и снова возьмётся за своё дело. А вот и ваш вагон.
В поезде не было вагона-ресторана и не было сквозных вагонов, только спальные. Раппопорт остановилась, смерила строгим взглядом служителя Закона и, стряхивая с него невидимую соринку, вложила за пуговицу шинели доллар.
— Непременно буду аккуратна, если после смены вы выпьете с друзьями за моё здоровье, — ответила Рахиль Исааковна, добавив про себя, что в жизнь не поверит в сказки о том, будто полиция вокзала в лицо не знает всех воришек, если не заодно с ними.
Похоже, Нью-Йорк оказался пропитан духом стяжательства, так как спустя пару минут она убедилась в своих подозрениях. Блюститель порядка отирался возле небольшого газетного киоска, делая вид, что изучает открытки в витрине, когда воришка спокойно прошёл возле полицейского, а тот даже ухом не повёл.
Отойдя от окна, она провела рукой по гладкому меху своей шубы. Если бы не дорогая одежда, подобную ей женщину ограбили бы, и никто бы за неё не вступился. А ведь с пропажей чемодана вся миссия летела в тартарары. Нужно озаботиться приобретением оружия, ведь богатой и сильной быть не только хорошо, но и полезно, — решила она, делая глоток алкоголя из крошечной фляжки. Вызванный недавними событиями стресс постепенно растворялся в приятном послевкусии ликёра. Разместившись, Раппопорт раскрыла боковой отдел чемодана, извлекла коробочку с лакричными конфетами, в которых размещался магнитофон и, подсоединив наушники, стала прослушивать очередной урок, постепенно засыпая. 'Я изменилась, — вновь подумала она. — Только, похоже, в худшую сторону'.
К прибытию поезда в Вашингтон, автомобиль уже не вызывал у неё недоверия. Она не только вспомнила, что ходила на вечерние курсы в автошколу, но и осознавала, что при наличии инструментов легко разберёт и соберёт двигатель, коробку передач, элементы подвески и даже заменит колесо. А ещё она досконально знала маршрут, который ей предстояло осилить, и если бы тогда на вокзале у неё оказалась телескопическая дубинка, то она бы с лёгкостью переломала кости тому наглому негру. Потому что зло должно быть наказано и начинать стоило с запястий, а не 'по хребту', как предлагал полицейский. Женщина воинственно подняла руку над головой и резко опустила её вниз.
О визите Рахиль Исааковны в посольстве были предупреждены ещё с вечера, и даму в изящной шапке из стриженой норки с огромными чёрными глянцевыми бумажными пакетами с логотипом 'Меха Сибири' (Furs of Siberia), выполненным серебряной краской впустили безотлагательно.
— Раиса Михайловна примет вас через десять минут, — сообщил ей сержант на проходной.
* * *
Уманский, какие бы разговоры о его отставке со дня на день не велись в Кремле, и какие бы препоны ему не ставили обиженные недруги в Вашингтоне — всё ещё оставался послом. Последние успехи на дипломатической нише, особенно связанные с кубинским президентом Фульхенсио Батистой и его обещанию возобновить дипломатические отношения на уровне миссий, отправить в СССР добровольцев и объявить Германии войну; потепление отношений с Рузвельтом; невероятные суммы пожертвований собранные под патронатом супруги и прочие победы — отодвинули его отъезд на неопределённый срок. Впрочем, сам Константин Александрович не питал иллюзий и даже не ожидал приглашения на Рождественский приём, но именно это мероприятие сейчас легло в основу прикрытия прибывшего 'курьера' из Нью-Йорка.
— Раечка, Ниночка! Девочки мои, вас ждёт сюрприз, — сообщил он своей семье перед завтраком. — Прошу прибыть в гостиную.
Раппопорт скрестила длинные ноги, выгодно подчёркивая их стройность, поправила брошь на лацкане новенького костюма и поискала глазами место, куда бы могла пристроить свои пакеты. Поиски закончились тем, что она просто положила и на паркетный пол рядом с креслом, в котором сидела. Зря она торопилась, но мощный двигатель машины так шустро набирал скорость, что отказаться от охватывающего в этот момент чувства появлявшейся лёгкости во всём теле было выше её сил, да и желанию жать на педаль акселератора до упора противиться совершенно не хотелось. Она вновь посмотрела на свои ножки в нейлоновых чулках и поочерёдно напрягла мышцы, на которых сидела. Ежедневная гимнастика приносила свои плоды, которые нравились ей всё больше и больше.
Внезапно двери распахнулись, и в гостиную вбежала пухленькая девочка с косичками, вслед которой послышались русская речь, но неожиданно с немецким акцентом. Посвятив свободное время за изучение иностранных языков, Раппопорт знала, при каких обстоятельствах приобретается подобный акцент. Так говорил дядя Иосиф, сбежавший с родителями из Австро-Венгрии накануне Мировой войны. Проведя всё сознательное детство в Вене, он так и не смог избавиться от смягчения гласных после мягких согласных, а его произношение 'р' и 'т' были поводом для шуток.
Вслед за девочкой появилась хозяйка дома. Рахиль назвала её про себя уткой. Женщина обладала некой привлекательностью, но красивой или симпатичной назвать её было нельзя. Что нашёл в ней Константин Александрович, связав себя брачными узами — было вопросом без ответа. В её взгляде отражалась русская надёжность и еврейская хитрость, и непонятно чего было больше. Однако больше оказалось радушия и умения расположить к себе. В принципе, теми же качествами умело пользовалась и Раппопорт, благодаря чему обе женщины легко нашли общий язык, а уж когда на свет появились горжетки, на завтраке можно было поставить крест.
— Чёрная лиса к вашим глазам, а белый песец Ниночке в самый раз, — с платком в руке крутилась позади барышней Рахиль Исааковна. — К зеркалу, немедленно к зеркалу! Мужчинам очень нравиться ощущать пушистую гладкость, — на ушко шептала она. — Я завтра же вышлю для девочки муфту и шапку. А это боа из двух лисиц. Сейчас на самом пике моды. Агенты Люсьена Лелонга каждый день атакуют мой офис. Видите, какие мордочки умные? Это вам не канадские дурочки. В глазках двухкаратовые сапфиры, зубки — жемчуг, и коготки настоящие. К нему подойдёт платье от Клер Маккредел. Да, чёрное с красным. Это будет новый образ (new look).
Смятая напором Раиса Михайловна только и успевала, что соглашаться, видя перед собой лишь большой шёлковый платок и проносящиеся перед глазами пушистые лисьи хвосты с переливающимися на свету спинками соболя, переходящие от неё к дочери и обратно.
— На следующей неделе в моём магазине планируется акция Нью-Йоркского Института одежды Элионоры Ламберт. Будет фотограф одного весьма известного глянца. Ниночка, как ты смотришь на то, чтобы поучаствовать в фотосессии в качестве модели? Конечно, с разрешения родителей. Деньги плачу небольшие, около семидесяти долларов, но для юной леди это неплохая сумма. К тому же тебе останется профессиональная косметичка Фрэнка Фактора (Max Faktor). Все актрисы Голливуда пользуются ею. — Раппопорт протянула девочке губную помаду 'Tru-Color Lipstick' — Что скажешь, готова подписать контракт?
Раиса Михайловна попыталась покачать головой, мол, никогда, но взгляд дочери с выражением глаз: 'ну, мама!' не дал свершиться преступлению против мечты.
В то время, пока возле большого зеркала мелькали меха, и кое— кто вчитывался в райдер юной тринадцатилетней манекенщицы, Константин Александрович дозвонился 52-му министру финансов США Генри Моргентау. Дэвис как-то познакомил их на приёме в английском посольстве и Генри остался под впечатлением глубокими познаниями Раисы Михайловны истории государства иудейского. Но даже с протекцией Дэвиса знакомство не получило бы продолжения, кабы не переданные эти летом анонимно несколько артефактов в университет Йешива, полученных с раскопок на Синае. Моргентау был уверен, что это дело рук жены Уманского. По крайней мере, ему подтвердили схожесть почерка в прилагаемом к дару письме и открыток, посланных по разным случаям Раисой Михайловной. С этого момента, если министр финансов и посол где-то пересекались, то всегда находили минутку для общения.
'Доброе утро, господин Уманский, — произнёс в трубку Моргентау, после того, как секретарь переключил звонок. — Как ваши дела, как здоровье вашей очаровательной жены'.
'Спасибо, всё замечательно, — ответил Уманский. — Надеюсь исполнить пожелание супруги и будущий год встретить дома, в России'.
'Помнить о своих корнях это важно, только стоит ли подвергать риску семью? Мне передали, что у вас неотложный разговор ко мне'.
Константин Александрович тяжело вздохнул, что было услышано на другом конце провода. Моргентау не мог знать, что он собирался оставить свою семью здесь. Вся эта эвакуация работников НКИДа в Куйбышев ничего хорошего не сулила, к тому же Раиса Михайловна всё ещё возглавляла фонд помощи осиротевшим детям и являлась попечителем нескольких организаций в США по сбору средств. Шаткое оправдание задержаться, но какое есть. Тем не менее, упрёк в его понимании прозвучал, и его пришлось проглотить.
'Вы заметили, что я не пожелал доброго утра, так как оно вовсе не доброе — отбросив всяческие лавирования словами, сказал дипломат. — Мы с женой хотели бы пригласить вас посетить посольство на диспут. Скажем, сегодня, к ужину'.
'Как вы заметили, — недовольный ультимативным приглашением с сарказмом произнёс министр, — я сейчас в Нью-Йорке'.
'Так даже лучше. Буду весьма признателен, если к нам присоединиться какой-нибудь авторитетный раввин или попечитель университета Йешива'.
'Вы меня заинтриговали, господин Уманский. Но мой день до конца недели расписан по часам. Может, вы скажете, что так беспокоит вас'.
'По роду своей деятельности я вынужден беспокоиться по многим вещам, но оказалось, в некоторых вопросах моих знаний явно не достаточно, — произнёс Уманский таким тоном, словно поделился с другом новостями о несущественных мелочах. — Вчера супруга читала дочери про казни египетские. У Нины возникли вопросы, на которые мы не смогли ответить и я подумал, а если нам устроить небольшой кводлибет...'
'Что вы имеете в виду? — уточнил министр. — Алло'.
'История склонна к повторениям, — грустно заметил Уманский. — Иногда с точностью бумеранга. Знаете, у австралийских аборигенов есть такое занимательное оружие'.
В попытке проанализировать услышанное, министр финансов пришёл к выводу, что советский посол пытается до него донести пусть и намёками, но действительно нечто важное. В подобной доверительной беседе по открытой телефонной линии всегда следует обращать внимание на отдельные слова, как слогам в шарадах, которые несут ключевое значение и, безусловно, стоило узнать временные рамки, как долго информация не потеряет своей актуальности.
'Мы можем перенести встречу на конец следующей недели, скажем в четверг, когда я буду в Вашингтоне'? — спросил он.
'Боюсь, я уже не смогу быть радушным хозяином'.
Моргентау постучал пальцами по столу и принял решение.
'Вас отзыва... я понял, не говорите. Передайте вашей дочери, что сегодня вечером я привезу самого компетентного исследователя, и он ответит на все её интересующие вопросы. До встречи'.
Попрощавшись, Уманский ещё раз просмотрел на папку, лежащую рядом с кучкой фотоснимков. К сожалению, несмотря на проверенный источник информации это вполне могла быть крупномасштабная провокация. На желтоватом английском картоне обложки стояли штампы не рассекреченных криптонимов. Что собой представлял этот набор букв, можно было только догадываться, а то, что понятно: 'Иностранный отдел; Специальный комитет; Том I; Строго секретно; Оперативно немедленно' не давало конкретной информации.
Но почему 'Aspen grove' поставила перед фактом будущей трагедии его, а не специальные службы? Как-то в коридорах седьмого этажа в здании НКВД на Лубянке он слышал историю про группу так называемых отчисленных разведчиков, скомпрометированных и растворившихся по всему миру, которые в условиях 'временного свёртывания разведывательной деятельности' разнообразными способами умудрялись передавать важнейшую информацию для Советского Союза. Впрочем, ответ напрашивался сам собою. Посол Уманский — хромая утка и в завершении карьеры он может либо рвануть на финише и выиграть кубок либо споткнуться и вообще не закончить дистанцию. Нелегалы, если они действительно стоят за компанией 'Осиновая роща', будут рисковать, поставив на него. Ведь один раз они уже помогли. Отложив как сброшенные карты несколько фотокарточек на стол, он обратил внимание на портреты. Действующих лиц было много. Исполнители террористы, несколько учёных, врачи, руководящий состав шталагов в Пскове и Гатчине, пара кураторов из офицеров СС, один из которых, Франц Вальтер Шталкер был уже ликвидирован. Взгляд остановился на исполнителях. Первый был коренастым мордоворотом по фамилии Остапчук, агент Абвера и отвечающий за силовое прикрытие. 'Знание английского и французского языков, может выдавать себя за жителя Канады, прошёл специальную медицинскую подготовку', — прочитал его характеристику Константин Александрович. — Вторым оказался бывший политрук Зисельс, завербованный ещё в тридцать восьмом польской разведкой и перевербованным перед началом войны уже немцами. Осенью сорок первого служил в госпитале, имеет медицинские навыки. Пропал без вести при невыясненных обстоятельствах. Но самое любопытное заключалось в том, что Самуил Зисельс поддерживал связь с польским агентом, работавшим уже на англичан. Если бы не этот пункт, вопрос о возможной провокации вряд ли стал так остро. Перед терактом, одну из десятка колб с возбудителем болезни он должен был заменить и передать старым хозяевам. А это означало, что английская разведка была в курсе и союзников в известность не поставила. Остальные фотографии включали себя планы синагог и университета, с отмеченными местами, где должны были быть установлены колбы и интереса не представляли. Самым тонким моментом во всей пухлой папке оказалась дата и выводы. Судя по всему, операция уже началась и в случае удачи или провала останется русский след.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
