— Тогда на привале уточним маршрут, — оружейник, как ни в чем не бывало, обернулся к Трише. — Направляемся в Гединор.
Айрел мысленно перебрал все известные ему ругательства, в этот момент искренне желая спутнику исключительно мучительного загробья. Промолчал, сильнее стискивая поводья и стараясь не показывать своего отношения к данной перспективе: не хотел, чтоб девушка что-то заподозрила.
— Или тебе слабо? — незаметно для остальных прошептал Кеане, проводя Листопада мимо Серого и, не дожидаясь ответа, поскакал дальше, выбиваясь вперед.
Бард скрипнул зубами, с ненавистью глядя в удаляющуюся спину. Проклятый салум! Да чтоб горел он после смерти на костре из костей! Если он догадался, как манипулировать спутником, то теперь наверняка начнет развлекаться и бессовестно этим пользоваться.
Одиннадцать лет назад старая телега скрипела и подпрыгивала на ухабах, уезжая из Гединора: ее хозяин согласился подкинуть двух детей до Хольда — ближайшего города, где находилось отделение гильдии бардов. Ивар был хмур и задумчив, молча прижимал к себе младшего брата, заплаканного, обиженного, преданного, до этого дня считавшего, что у них хорошая и дружная семья, не готового к этому "не показывайся мне на глаза, пока не добьешься чего-нибудь сам". С тех пор Айрел доказывал, что ему "не слабо", что он может, способен, сделает: себе, отцу, всем сомневающимся и просто случайным людям. Это было сильнее его, неконтролируемая потребность, уже много лет во многом определявшая его жизнь. Без нее ему бы никогда не удалось добиться того, чего он достиг. Однако собственная неспособность противиться ей порой раздражала неимоверно.
— Эй, всё в порядке? — встревожено уточнила Триша, заметив выражение лица спутника.
Тот, скользнув по ней беглым взглядом, отвернулся, стиснул зубы и тоже пришпорил лошадь.
— Мне наплевать! — рыкнул бард салуму, обгоняя его.
12.
"Гнездо" располагалось в сутках пути от Обхарнайта. Несмотря на близость к столице, места здесь были пустынные. Гористая почва не способствовала занятию земледелием, а скудная растительность — скотоводством, так что люди, если и пытались тут обосноваться, то долго не задерживались. Старый замок, притулившийся вдали от посторонних глаз, стоял памятью одной из таких попыток. После подчинения салумов его величеством Ульгартом, сюда переместили их общину, сравняв прежнее обиталище с землей. Крепость реставрировали, расширили, снабдили дополнительными удобствами типа полигона. Немногочисленные слуги давали клятву именем Владычицы вечно молчать об обстоятельствах своей работы, для случайных путников и прохожих всегда была наготове легенда об обитающем в замке закрытом религиозном ордене, а раз в неделю у его ворот останавливалась подвода со свежими продуктами. В настоящий момент же из них выезжали три пары всадников.
Фаер Калле решил перестраховаться и выслал людей не только за Райнором — на случай, если гавен по какой-то причине хотел выгородить истинного виновного, подставив парня. Каждая двойка имела при себе по керамическому колокольчику. Все салумы вылепливают по такому сразу же после обряда посвящения. Глина сохраняет в себе отпечаток их новообретенных сил, а затвердев, начинает реагировать на своего создателя — чем ближе к нему находится, тем сильнее вибрирует. Обычно в подвале "гнезда", где хранятся все колокольчики, стоит непрекращающийся монотонный звон, лишь пара-тройка из них висит неподвижно, не внося своего вклада в общий гомон, — их хозяева куда-то отъехали. Наблюдение за поведением корявой, выполненной неумелыми детскими руками поделкой — не самый удобный способ искать человека. Однако, играя в "горячо-холодно", всё же куда проще его найти, чем вовсе без подсказок.
* * *
— Очень плохо. Заново.
Рафферти послушно начал сначала. Уже в десятый раз за последние полчаса. Вердикт "отвратительно", неизбежно получаемый им до этого, сменился просто "очень плохо", что, по мнению ребенка, свидетельствовало о существенном прогрессе с его стороны.
Путники обосновались на окраине деревни: не смогли найти гостеприимного дома, согласного приютить незнакомцев на одну ночь даже за деньги. Впрочем, им удалось прикупить продуктов, а девушка была полна решимости до вечера утрясти вопрос с ночлегом и даже осталась в селе "налаживать контакты", так что по этому поводу никто особо не переживал. Бард лениво жевал свежий хлеб, пальцами вырывая из буханки еще теплый мякиш, и отстраненно прислушивался к многострадальной уже набившей оскомину мелодии.
— Неритмично, — прервал он ученика. — Попробуй играть медленней.
Мальчишка принялся дергать струны реже, от усердия прикусывая кончик языка. Кеане сидел спиной к своим спутникам, наблюдая за каким-то масштабным строительством, ведшимся чуть в отдалении. Посреди поля высились неотделанные кирпичные стены с высокими оконными проемами, громоздились кучи песка и камня, суетились люди, таскаясь туда-сюда с носилками.
Айрел уже почти доедал буханку, когда вернулась Триша. Деловая, торопливая, сосредоточенная.
— Пошли, пошли, нечего рассиживать! — велела она нетерпеливо, подхватывая свою лошадь под уздцы. — Я нашла человека, согласного приютить нас на одну ночь. Кстати, если что, мы с вами из Штерзи, родились и выросли в Примостовом квартале. Вы трое — братья, я твоя жена, — "обрадовала" она Айрела. — Кеане, тебя это тоже касается! Идемте, пока он не передумал!
— Эх, давненько я не бывал в Штерзи, — вздохнул хозяин дома. Его глаза подернулись мечтательной дымкой. — Уж лет десять как оттуда съехал. Ведь какое дело-то было: лавку свою за долги продать пришлось, с квартиры меня погнали, тяжелые времена начались. Что делать? Дядька мой давно к себе в село зазывал — помощник ему в хозяйстве требовался. Я сначала ерепенился: как это так, я, горожанин, буду за свиньями ходить да в земле ковыряться?! Однако как навалились проблемы, так и подумал, что ничего, свыкнусь, гордость свою послал к салумам на посиделки, вещички собрал да приехал.
Гости сидели рядком на лавке через стол от него и вежливо слушали. Хозяин дома, человек простой и незатейливый, похоже, решил, что раз разговор шел лишь о ночлеге, то предлагать "землякам" угощение и не нужно.
На окошке висела замызганная выцветшая занавеска, сквозь давно не мытые стекла виднелся двор с матерой, заляпанной жидкой грязью свиньей, с удовольствием чесавшей щетинистую спину о покосившийся плетень. Убранство избы тоже оставляло желать лучшего и молило о генеральной уборке: закопченный потолок, неровный липкий пол, засаленный стол и расшатанные лавки. На подоконнике лежали дохлые мухи. Въевшийся запах молока, сладковатый, густой и навязчивый, перебивал даже пытавшийся проникнуть с улицы навозный дух. С тихим скрипом покачивалась приоткрытая дверь. Триша натянуто улыбалась и надеялась от своих спутников понимания того что "что-то", лучше чем "ничего".
— Кстати, — оживился мужчина. — Как там Китана Красная поживает? Жива еще, милая старушка?
— Э-э-э... — девушка спешно соображала, что лучше: признаться, что они не знакомы, наплести о прошедших в прошлом месяце похоронах или наврать чего-нибудь нейтрального, в равной степени относящегося к большинству пожилых женщин.
Айрел бросил на спутницу тревожный взгляд и, прежде чем та успела что-то сказать, встрял в разговор.
— Когда мы виделись в последний раз, она пыталась повиснуть у меня на шее и делала недвусмысленные предложения, — быстро проговорил он.
Хозяин дома одобрительно расхохотался и хлопнул по столу грубой ладонью с пятнами въевшегося в кожу травяного сока.
— Молодец бабка, не теряется. Своего никогда не упустит, — мужчина ухмыльнулся своим воспоминаниям.
Триша, полагавшая, что женщина, удостоенная определения "милая старушка", почти обязана быть скромной, улыбчивой и дружелюбной, с морщинками вокруг глаз и платочком на голове, порадовалась, что не успела высказаться. Недоверчиво глянула на "супруга" — тот, правда, знал, о ком речь, или просто удачно догадался?
Рафферти был мрачен и угрюм: сама идея братства, пусть даже мнимого, с этими людьми глубоко ему претила. Кеане зевал и наблюдал за свиньей в окошке, полагая, что его активного участия в разговоре не требовалось.
— Не обращай внимания, парень, — сказал мужчина, проследив за его взглядом. — Это барон себе усадебку разбивает.
Салум, недоуменно глянул на местного жителя, не сразу сообразив, о чем тот говорил, потом пригляделся — из окна виднелась стройка.
— Места другого не нашел, — раздраженно ворчал хозяин дома. — На этом поле всю жизнь пшеницу сеяли да рожь, а ему домину себе там отгрохать приспичило. С садом небось еще да фонтаном. Кирпича навезли, песка натащили, теперь чуть ли не круглосуточно молотками стучат. Вчера вон стекло уже доставили. У нас тут детишки как-то на стройку залезли, камушки какие-то поиграть взяли, а сторожа их заловили. Ладно хоть не покалечили, парой подзатыльников ограничились. Однако воплей потом было... Такой хай поднялся, будто казну королевскую вынесли.
— И много стекла? — Кеане, задумчиво прищурившись, разглядывал возвышавшиеся вдалеке красные стены.
— Ты что, правда, из Штерзи? — поинтересовалась Триша, когда хозяин дома ушел заниматься своими делами.
— Нет, просто несколько раз там бывал, — Айрел скептически оглядывал выделенную им комнатенку.
— И знаешь эту бабку? — девушка недоверчиво изогнула бровь.
— Китану Красную в городе знают все, — бард кинул свою сумку на пол. — Местная знаменитость.
Триша, втайне надеявшаяся, что музыкант поможет ей таскать саквояж хотя бы на время их мнимого брака, решила расстаться с иллюзиями. Перевела оценивающий взгляд на Рафферти. Мальчишка сидел у окна и старательно терзал лютню, отрешившись от мира. Придя к выводу, что его сначала придется хорошенько раскормить, чтоб иметь возможность плодотворно эксплуатировать в дальнейшем, девушка с тяжким вздохом в который уже раз ухватилась за ручки своего багажа. Вдруг вспомнила, что есть еще и третий вариант.
— А куда Кеане делся? — самозванка подняла голову и вопросительно глянула на Айрела.
— Понятия не имею, — отозвался тот. — Он передо мной не отчитывается. Стой, — отвлекся на пацаненка. — Не слышишь, что ли, что неправильно?! Еще раз с самого начала.
Не вернулся салум и к вечеру.
Уже вторую ночь подряд бард просыпался оттого, что его бесцеремонно трясли за плечо. Поскольку он серьезно рассчитывал наверстать часы упущенного в прошлый раз сна, это не особо его обрадовало. Нехотя открыл глаза и сфокусировался на Кеане, сидевшем напротив него на корточках. Желание послать салума лесом подавил, понимая, что причина у него почти наверняка была важная. Убедившись, что добился к себе внимания, оружейник предостерегающе приложил палец к губам, приглашающее махнул рукой в сторону двери и поднялся. Айрел глянул на спящих спутников, осторожно, чтоб их не разбудить, вылез из-под выделенного хозяином дома пледа и прокрался к двери следом за спутником.
— Что-то случилось? — встревожено прошептал он, выскакивая босиком на крыльцо.
Мужчина снова сделал жест идти за ним и быстро пересек двор. Не понимающий, что происходит, однако заранее ничего хорошего не ждущий музыкант тоже ускорился.
— Ты, может быть, хотя бы объяснишь, куда мы идем?! — когда Кеане ничего не сказал и после того, как они вышли за пределы деревни, бард предположил, что, похоже, разбудили его всё же из-за какой-то ерунды: будь это что-то срочное, спутник вряд ли бы стал так тянуть время.
— Изучать окимму, — шепнул оружейник, уверенно шагая куда-то в поля.
Айрел промолчал, осмысливая услышанное. Очень пожалел, что впопыхах не надел сапоги — комья сухой почвы и стерня кололи босые ноги. Пошел медленней, а потом и вовсе остановился.
— Ты привязал кого-то к дереву? Мне придется его убить? — нахмурившись, с опаской глядел в спину быстро удаляющегося спутника. — Надеюсь, это хотя бы не человек?
— Никого убивать не придется, — Кеане тоже остановился и обернулся.
Барду показалось, что тот начинал раздражаться.
— А как тогда? — музыкант скрестил на груди руки.
Салум несколько секунд смотрел на Айрела с едва прикрытым недовольством, словно размышляя, зачем он вообще с ним связался и почему до сих пор не бросил на произвол судьбы. Вздохнул. Похоже, ему настолько не терпелось поскорей приступить к исследованиям, что все задержки в пути изрядно его нервировали.
— Стекло. Ты сам говорил, что оно бьется при воздействии окиммы, — преувеличено терпеливо ответил оружейник.
Бард недоуменно моргнул. Обдумал идею, а не позлить ли спутника еще немного в отместку за провокацию с Гединором, потом вспомнил о разнице в силе и решил на всякий случай не рисковать. Послушно побрел вперед, стараясь ступать аккуратней. Убедившись, что музыкант перестал тормозить, Кеане развернулся и снова устремился в одному ему известном направлении. Айрел наступил на засохшую колючку и болезненно поморщился. Заметив, что спутник ушел далеко вперед, тряхнул ногой, и побежал его догонять, стараясь не обращать внимания на несильную, но крайне неприятную боль.
— Долго еще? — спросил он, поравнявшись с оружейником.
Деревня уже скрылась из виду, недостроенная усадебка осталась еще дальше. Впереди из темноты постепенно проступали силуэты редких деревьев. Ночь была светлой, поле просматривалось вдоль и поперек, так что не приходилось опасаться столкновения с чем-то вроде стога сена или заблудшей овцы. Стерня сменилась мягкой травкой — зона покосов закончилась.
— Не очень, — Кеане перешагнул через поросшую земляничником кочку.
— Чудно, — Айрел ушиб мизинец о затаившийся в зарослях камень и в очередной раз взгрустнул об оставленных сапогах. — Боюсь, деревне придется пережить очередной хай, когда строители обнаружат пропажу стекла, — выдавил он сквозь зубы, стараясь внимательней смотреть под ноги.
Бард не сомневался, что его спутник умудрился обокрасть усадебку никем не замеченным, так что все последствия, скорее всего, падут на ни в чем не повинных крестьян.
— Не обязательно. Я предпринял меры.
Музыкант недоверчиво уставился на собеседника. Понял, что не способен придумать, что за меры тот мог предпринять в данных обстоятельствах, и решил не забивать себе голову.
Скоро певец заметил стекло. Его обернутые плотной бумагой стопочки лежали у корней одного из деревьев и издалека казались не то камнями, не то кочками. Мужчина прошел бы мимо, не устремись его спутник прямо к ним.
— Значит так! — объявил Кеане, держа в руках пластину стекла. — Сначала выясним радиус действия. Стой тут, я отойду вон туда, — оружейник махнул в сторону черневшего вдалеке пня, — и буду медленно к тебе приближаться. Хотя нет. Сначала покажи мне, как она работает.
— Ты же уже видел, — зевнул Айрел.
Умом он понимал, что обязан знать, на что способно его оружие, однако предпочел бы это выяснить как-нибудь в другой раз, желательно днем. Пришлось напомнить себе, что подобный такой шанс может выпасть нескоро, а вот сон еще удастся наверстать.
