Утром я проснулся от грохота. В коридоре послышался чей-то топот, потом кто-то громко чертыхнулся, и снова что-то загрохотало.
Я выскочил из спальни, на ходу пытаясь совладать с завязками халата, и едва не споткнулся. В двух шагах от меня, возле ближайшего окна, стоял всклокоченный и босой Сирил, как-то обреченно ругаясь вслух.
— А, это ты, Вик! — поприветствовал меня он, обернувшись. Глаза у Сирила были красные, как будто с сильного недосыпа, хотя вчера мы отправились на боковую не слишком поздно.
— Я, — согласился я, осторожно приближаясь. Почему-то мне казалось, что кузен готов в любой момент или броситься наутек, или разрыдаться. — Что случилось?
— Мама, — уронил единственное короткое слово Сирил, и это объясняло все.
До сих пор тетушка не рисковала оставлять единственное чадо без присмотра, и Сирил впервые как следует распробовал свободу. Возвращаться после этого к привычному и неустанному контролю кузену совсем не хотелось, к тому же он наверняка предчувствовал взбучку за события последних недель. Еще немного, и он кинулся бы наутек.
— Все будет хорошо! — произнес я напрашивающуюся банальность, и Сирил обреченно кивнул. — Пойдем?
Он кивнул снова, и мы направились вниз.
Явление тетушки напомнило мне о восточных базарах. В холле высилась пирамида из рулонов пестрых тканей, пряно пахло какими-то благовониями, посредине зачем-то располагались украшенный слоновой костью туалетный столик и корзина с перьями, а в углу скромно примостился... я протер свой единственный глаз. Нет, это действительно был саркофаг, должно быть, принадлежавший какому-то несчастному фараону! Аккомпанемент создавали крики двух пестрых попугаев, клетку с которыми держал смуглый мужчина (насколько я мог судить, араб), а также визг обезьянки, которая быстро взбиралась по портьере. Слава Богу, хоть без верблюдов или крокодилов обошлось, с тетушки бы сталось!
В центре всего этого безобразия преспокойно стояла тетушка Мэйбл в умопомрачительном лиловом тюрбане, под руку с как всегда флегматичным полковником.
— Сирил, милый! — улыбнулась она сыну, простирая к нему свободную руку. Потом заметила меня. — Вик? Что ты здесь делаешь? — И тут же спохватилась: — Ох, Вик, я ничего такого не имела в виду. Конечно, ты можешь здесь находиться, когда тебе будет угодно!
Я усмехнулся. Поскольку формально тетушкин дом принадлежал мне, звучало это весьма забавно.
— Благодарю, тетушка Мэйбл, вы очень любезны! — с серьезной миной ответствовал я. — Как ваши дела?
— Превосходно! — воскликнула тетушка. Полковник веско кивнул. — Ты даже не представляешь, как много нового и интересного мы увидели!
— О, да, — кивнул я. Тетушке этого слабого поощрения было достаточно.
— И должна тебе заметить, Вик, что я была очень удивлена, узнав, в каких ужасных условиях живут все эти люди! — продолжила она с возмущением. — Вокруг грязь, нищета, полнейшая антисанитария! Как они, бедняги, вообще выживают?
Полковник поморщился, кажется, не разделяя возмущения супруги, однако благоразумно промолчал.
— Думаю, они привыкли! — опрометчиво влез Сирил.
Тетушка Мэйбл одарила его раздраженным взглядом (кузен втянул голову в плечи), нахмурилась и, обернувшись, поманила к себе кого-то. Сперва я подумал, что обезьянку (мартышка на портьере, которую бестолково ловили слуги, была одета точно так же), но потом рассмотрел, что это та самая маленькая негритянка с фотографии.
— Сирил, познакомься! — приказным тоном произнесла тетя Мэйбл. — Это Наоми, моя воспитанница. Надеюсь, ты будешь к ней очень добр!
Сирил и полковник синхронно поморщились, а потом Сирил с трудом выдавил, повинуясь жесткому взгляду матери:
— Добро пожаловать, Наоми!
— Здрасьте, масса Сири! — девочка разулыбалась, показав отличные белые зубы, и протянула Сирилу ручонку. — Вы хороший! Я очень-очень заботиться о вас!
Тот кинул на меня отчаянный взгляд, но никто из присутствующих не посмел перечить тете, и кузену пришлось пожать руку девочки. Бедный Сирил, в этот момент я действительно искренне ему сочувствовал...
Тетушка не на шутку разошлась, живописуя ужасы плачевного существования египтян. Надо думать, она всерьез надумала заняться просвещением и благотворительностью. И если Сирил, кажется, ничего не имел против (ему меньше материнского внимания достанется!), то полковник дезертировал довольно скоро.
— Дорогая, я должен присмотреть за тем, как устроят Нусруллу! — проговорил он торопливо, улучив паузу в возмущенной речи супруги.
— Хм, — тетушка нахмурила тщательно выщипанные брови, но милостиво кивнула: — Конечно, дорогой!
— Кто такой Нусрулла? — поинтересовался я, пытаясь отцепить от своей штанины вновь сбежавшую обезьянку. Кажется, она перепутала меня с деревом!
— Питомец моего дорогого супруга. Да ты сам взгляни! — ответила тетушка, махнув рукой куда-то в сторону окна.
Я наконец передал обезьянку слуге и выглянул наружу. В тщательно лелеемом саду все-таки возвышался меланхоличный мохнатый верблюд, дожевывавший укрытые на зиму розы.
"Надеюсь, когда тетушка явится с визитом ко мне, она его не возьмет!" — подумал я мрачно. В противном случае моим питомцам могла угрожать нешуточная опасность.
-Это мой! — гордо сообщил полковник, указывая на лохматое чудо. — Я когда-то на похожем ездил, удобно, черт побери, даже без седла можно!..
День возвращения тетушки прошел в суете. Слуги метались по дому, в равной мере обрадованные возвращением хозяйки и устрашенные ее новым зверинцем. Не сомневаюсь, что к числу "зверей" они втихомолку относили и Барраду (так звали араба) с Наоми. Горничные от них шарахались, театрально прикрывая рты передниками, но все равно то и дело заглядывали в комнаты и хихикали.
Разумеется, в Лондоне негры были не в диковинку, одно время их было модно нанимать в качестве лакеев, однако в такой глуши, как Блумтаун, появление Наоми произвело фурор. Не сомневаюсь, что скоро к тетушке зачастят знакомые, чтобы взглянуть на такое чудо.
Пока же тетушка Мэйбл восседала во главе стола (полковник даже не покушался на место хозяина дома) и весьма экспрессивно рассказывала о путешествии. Домочадцы отмалчивались, уткнувшись в свои тарелки. Наоми почему-то недобро поглядывала то на меня, то на Сирила. Поскольку девочка при этом машинально покусывала вилку, выглядело это... кровожадно.
— Этот вечный песок, который забивается куда угодно! — тетушка передернулась и обратилась ко мне: — Вик, а ты бывал в Египте?
Я кивнул, ковыряя вилкой в салате.
— Почему же ты не предупредил меня, как там отвратительно грязно? Повсюду пыль, насекомые, даже змеи!
"Как же, слушал кто-то мои предупреждения!" — подумал я.
— Дорогая, не нужно об этом за столом! — поспешил вмешаться полковник, с грубоватой заботливостью потрепав супругу по руке.
— Зато теперь я уверена, что лучше Англии места нет! — твердо заявила тетушка, и спорить с нею никто не стал...
* * *
Признаюсь, спустя неделю после возвращения тетушки я уже и сам подумывал сбежать хоть в тот же Египет.
В тетушку Мейбл путешествие вдохнуло новые силы, и теперь от переполняющей ее энергии страдали всем вокруг. Для начала она посетила церковно-приходской совет, куда не казала носа уже лет двадцать, разругавшись с тогдашним священником.
И появление тетушки на очередном собрании произвело настоящий фурор. Она внимательно выслушала доклады присутствующих, а потом встала и взяла слово...
В свете увиденного в Египте тетушка сочла, что отправлять в Африку пособия по этикету и шерстяные распашонки... хм, нецелесообразно, о чем и заявила во всеуслышание. Далее она поведала о распущенности некоторых молодых британцев, которые в путешествиях не соблюдают oblico morale...
На беду, им с полковником попался в Египте один из местных юношей, путешествующий для поправки здоровья и завершения образования. Оное здоровье юноша предпочитал поправлять с помощью опиума и соблазнения девиц, в то время как его родители рассказывали всем об этнографических успехах сына.
Подозреваю, что тетушка не настолько уж осуждала его поведение, однако матушкой "этнографа" была одна из ее "заклятых приятельниц"...
Словом, вскоре Блумтаун бурлил.
Далее тетушка Мейбл, разогревшись на церковно-приходских баталиях, принялась за родных и близких. Она в очередной раз решила, что нужно срочно женить меня и Сирила, и предприняла самые решительные шаги на этот счет. Тетушка умудрялась под разными предлогами заманивать меня к себе, представляя очередной краснеющей дочке одной из своих многочисленных подруг...
Каково приходилось Сирилу, обитавшему в непосредственной близости от тайфуна по имени "Мейбл Стивенсон", я боялся и вообразить!
По сравнению с тетушкиными фортелями поведение Ларримера казалось детскими шалостями, хотя он добросовестно дулся на меня всю последнюю неделю. И было за что! Не найдя меня в лечебнице для душевнобольных в Виллистауне, он устроил там такой скандал, что персонал принял его за перспективного пациента. Беднягу скрутили и едва не сунули для приведения в чувство в ледяную ванну (и это в середине декабря!), но обошлось. Ларримера узнал один из старых знакомых, который по счастливой случайности оказался санитаром в этом достойном заведении...
Теперь Ларример всячески выказывал мне свое недовольство. В частности, общался со мной предельно кратко: "Да, сэр!" и "Нет, сэр!". Также он временами терял мои глаза и (о, ужас!) едва не забыл закрыть окно в оранжерее! Правда, насчет последнего я искренне надеялся, что это была случайность, а не преднамеренная диверсия, потому что покушения на своих питомцев я не прощу никому!
В общем, к концу недели мне хотелось закрыться в теплице и прикинуться одним из кактусов...
Признаюсь, почти так я и поступил. Велел Ларримеру всем отвечать, что я болен и никого не принимаю, а сам тем временем занимался любимыми питомцами. Переместил все свежие привои в самую холодную часть оранжереи (они нуждаются в особенно холодной зимовке), полюбовался на бутоны Brasilicactus haselbergii, пересадил Mammilaria longimamma...
В общем, я отлично себя чувствовал, когда за дверью вдруг раздался грохот и топот.
— Куда вы, мистер Кертис? — увещевающе произнес Ларример (должно быть, грудью обороняя хозяйский покой).
— К Виктору! — прорычал Сирил. — И пусть только попробует меня не принять!
Я вздохнул и, отставив горшочек с крошкой Дэниэлом, повернулся к двери. Вовремя: кузен буквально ворвался в оранжерею и бросился ко мне, как бык к тореадору.
— Здравствуй, Сирил, — мирно проговорил я, жалея, что в руках у меня нет мулеты и эстока. — Давно не виделись.
— Вик, — кузену, кажется, не хватало слов от возмущения. — Ты чего к нам не показываешься? И что за бред насчет болезни?
— Совсем не бред, — возразил я.
— И чем же ты болен? — ядовито поинтересовался Сирил. — У тебя сплин?
— Сирил, — заметил я, присаживаясь. — Что тебе нужно? Ни за что не поверю, что ты прорвался через заслон Ларримера исключительно из-за тревоги о моем хрупком здоровье.
— Ну-у, — кажется, он смутился. Присел на ближайший бордюр и принялся, не глядя на меня, покачивать ногой. — Ладно, ты прав, — неохотно признал он наконец. — Извини. Меня просто мама совсем...
Он запнулся.
— Затерроризировала? — подсказал я с сочувствием. Действительно, тетушка Мэйбл в таком состоянии способна построить в колонны по четыре всех жителей Блумтауна, если не всего графства. Что уж говорить о Сириле, вечной жертве тетушкиных воспитательных методов?
— Ага, — мрачно подтвердил Сирил. — А тут еще ты пропал! Ты же знаешь, ты всегда действуешь на нее успокаивающе!
— Хм, — признаюсь, я не нашелся, что ответить на этот сомнительный комплимент. Роль валерьянки для тетушки меня не прельщала.
— Кстати, Вик, а у меня новая хохма! — кузен даже приободрился, вспомнив что-то явно приятное. — Представляешь, мне от тебя амулет сделали!
— То есть? — не понял я.
— От твоего дурного влияния! — патетически сообщил кузен и, не выдержав серьезную мину, ухмыльнулся.
-Это за кого же она меня принимает? — поинтересовался я.
Вопроса, кто именно, у меня не возникло. Слишком свеж был в памяти пристальный взгляд Наоми.
-Кажется, за страшного шамана, — сознался Сирил.
— Хм, — произнес я. Кажется, кузен ждал от меня пламенных протестов, но... По правде говоря, у Наоми были для такой мысли некоторые основания!
-А он на тебя подействует, интересно? — спросил Сирил, сунув мне под нос какую-то сушеную гадость на шнурке, сплетенном из явно человеческих волос. — Вдруг ты начнешь пускать пену, корчиться...
-Масса Сири, — сказал я ему серьезно, — припадков у меня отроду не бывало, ты меня с кем-то перепутал. А охота тебе таскать с собой амулет, таскай. Вреда точно не будет.
В самом деле, ничего враждебного в этой поделке не ощущалось.
Даже, пожалуй, было нечто... Хм, надо бы присмотреться к этой девочке. Левым глазом!
Я предпочел перевести разговор на другую тему:
— Ладно, чего ты хочешь от меня?
Я подозревал, что кузен начнет напрашиваться в гости, однако он меня ошарашил.
— Возьми меня на работу! — попросил Сирил, умоляюще взглянув на меня. Его глаза, светлые, как у всех Кинов, сейчас походили на кроличьи.
— Сирил, ты с ума сошел? — осведомился я, придя в себя. — Кажется, это ты болен. У тебя жар?
Представить разгильдяя кузена серьезным работающим человеком мне не удавалось при всем богатстве воображения.
— Нет, — буркнул он. — Это у мамы жар. Она решила, что надо меня срочно перевоспитывать!
— Хм, — снова повторил я. Признаюсь, в этом вопросе я был солидарен с тетушкой Мейбл, хоть и не питал иллюзий по поводу реальности перевоспитания этого великовозрастного шалопая.
Впрочем, у тетушки имелись некоторые рычаги воздействия на сына. Достаточно вспомнить хотя бы о том, что у него нет ни шиллинга собственных средств!
— Вот она и устроила меня секретарем! К этому идиоту Флипу! Он же теперь наш родственник! — повышая голос, продолжил Сирил, взмахнув рукой так эмоционально, что угодил по макушке ни в чем не повинному Джейсону, представителю Еchinocactus grusonii. Бедняжка снес нападение молчаливо, однако вонзить в агрессора колючки не преминул.
— Чертов кактус! — взвыл кузен, посасывая окровавленный палец.
— Ну вот, — резюмировал я с укоризной. Подошел и заботливо переставил горшок Джейсона подальше от разбушевавшегося кузена. — Сперва просишь взять тебя на работу, а потом обижаешь моих питомцев!
Кажется, Сирил на минуту усомнился в том, что я нахожусь в здравом уме. По крайней мере, взглянул он на меня... странно.
— Ну, извини, — наконец неохотно произнес он. — Я больше не буду. Ну что, возьмешь?
Я на мгновение представил, как Сирил на законных основаниях остается у меня на неопределенный срок, а также все многочисленные претензии тетушки по поводу того, что я за кузеном не уследил... Как будто я обязан блюсти его нравственность!
— Нет, — со вздохом покачал головой я. — Извини, Сирил, но тут я тебе не помощник.
