Пока мы шли, Рене показал мне свои скудные успехи с эмоциями... Нет, он, конечно, старался, но то, что получалось... М-м-м... Я бы сказал, что у него отлично получаются все градации отвращения. Что я и хотел сказать, но, посмотрев на вытащенный меч лича, передумал, и похвалил за энтузиазм.

Вскоре деревья расступились, и мы вышли на полянку. На горячих углях уже запекалось мясо, обмазанное добытой где-то глиной. Пахло.... Промолчу, собирая слюни, и, наконец, замечу пополнение нашей команды.

На мне, радостно вереща, висит Пати, пытаясь рассказать все, что произошло за эти две недели — какая Джайрин злая, как его учили играть погонщики, как... И это меня не раздражало. Воистину. Хорошо иногда расставаться, чтобы понять насколько они мне дороги.

Джайрин, перестав чистить меч, махнула нам рукой, приглашая присесть у нашего костра.

— Кто-то слишком долго пробыл хани... — пробурчал я, присаживаясь поближе к ней.

Вскоре появись Неки, висящая на нем Фури, делающая вид, что помогает нести котелок, полный прозрачной воды, и Шурай, набравший в подол каких-то корешков и трав. Травоядное наше...

Вскипятив воду и заварив чай, оказавшийся необычайно вкусным, мы достали из углей мясо и, сломав глиняный чехол, лишний раз убедились, что Некатор гениальный повар. Следующие полчаса над полянкой раздавался только методичный хруст и чавканье, прерываемый лишь звуками выпиваемого чая из чашек, накрученных сидом из древесной коры. Мы сидели рядом, и создавалось впечатление, словно не было этих дней, словно мы только вчера вот так же сидели у костра, за границей графства, только усталые и раненные, и просто радовались жизни.

Тогда я и рассказал друзьям о странных снах, о встрече с Лунным Светом, о моем "жречестве". Надо признать, я ожидал всего — от простого возмущения до попыток меня убить, но все оказалось совсем не так. Нет, они, конечно, были удивлены и ошарашены, но не долго. Фури, минут пять подумав, подошла ко мне, хлопнула по плечу и, заявив между делом:

— Спасибо, — пошла дальше. Около Неки она, нагло ухмыляясь, протянула руку:

— Гони десять золотых!

Некатор удивленно приподнял бровь:

— За что?

— Как за что? Я же говорила, что он Принц Тьмы...

Немая сцена. Ржач. Отсчитывающий деньги повар. Нет, не этого я ожидал от своего откровения! Но потом, когда все успокоились, мне все объяснили, тихо и спокойно. Взяв на себя ответственность, заговорил Кэсс:

— Парень, ты, наверное, не понимаешь, почему мы так легко приняли, что ты тот самый легендарный Апостол Врага, о котором вот уже полсотни лет твердят святоши? Да?— он пожал плечами.— Так вот... Например, я из-за своей не-мертвости давно принадлежу к тварям Темного. Рене и Илл — по происхождению идут от него же. Так что для нас, твой высокий статус в иерархии Врага, даже является плюсом.

Понимаешь, невзирая на, практически, забытье культа Темного Демиурга, отдельные осколки дошли и до нас — особенно, если ты этим увлекаешься. Рене мне многое рассказывал о Темном, в том числе, и о его придуманной злобности. Потому я знаю, что Темный не Зло, а просто Тень. Понимаешь? А Иллу, как мне кажется, вообще наплевать на то, кто ты, как и Пати...

Названные парни закивали, подтверждая слова некроманта.

— Хорошо, с вами все понятно, но люди-то, люди? Вы почему не стремитесь уничтожить такое чудовище как я?!— недоуменно покачал я головой, смотря на не впечетлившихся моими откровениями друзей. Похоже, что мне было неприятнее всех, а это, по меньшей мере, странно.

— А с чего ты взял, что являешься чудовищем? — удивился Неки, все еще недовольный потерей десятка монет, скопленных за несколько лет. — Для нас ты как был непутевым бардом, так и остался. Фури, вот, вообще, ноги тебе целовать готова за то, что выиграла такие деньжищи!

Речь мужчины прервал звонкий подзатыльник и негромкая ругань. Извинившись перед девочкой. Неки продолжил:

— Про Фури я сказал, теперь про себя... Ну, мне все равно никуда от тебя не деться. Тебе говорили, что у тебя есть талант привязывать к себе людей? Если нет, то я говорю. Впрочем, я тут совсем по другой причине — по причине, что друзей, глупый бард, не бросают. Тем более, если у них неприятности. А разве могут быть большие неприятности, чем война со всем миром?

— А я, — продолжила воительница, отсмеявшись вместе с остальными. — Всегда мечтала о подвиге! А уж на чьей стороне его совершить — вообще не важно! У нас на Юге, знаешь ли, к этому относятся куда спокойнее, чем в Северных Землях...

— Ну а ты, Шурай, чего молчишь? Ты же из светлых рас, не приемлющих тьму? Ты-то почему не уходишь, не пытаешься меня убить?

Сид, флегматично рассматривая цветок, думал. Мне казалось, что он решает, говорить о чем-то или нет. Придя к решению, он поднял на меня свои невообразимо зеленые глаза и тихо произнес:

— Я изгнанник, брат Жрец. Я был изгнан из Храма Леса за увлечение Темными фолиантами... За умершую рощу.

Он замолчал. А потом, решившись, продолжил:

— И я знал с самого начала, кто ты. С самой первой встречи. И еще задолго до нее, в тот день, когда мы с моим приемным отцом ушли в человеческие земли, я знал, что буду служить тебе, Жрец Темного.

Все было так, в ту ночь у зажженного костра, все было так и не так, как сегодня. Сегодня мы, не возвращаясь к прошлому, смотрели вперед в надежде найти свое место в Южных Землях. А я надеялся, что предсказанного можно избежать, и мне тоже найдется мирный уголок. И что это мне просто показалось, что луна, светящая сквозь ветки, подмигнула мне знакомыми глазами, а во мраке леса мелькнул темный плащ...

Личные покои,

Алгор Терсус'Паджино,

Белый Советник

Когда на темном, вечно затянутом тучами, небе Сумеречных Земель взошла луна, Алгор сидел у окна, медленно перебирая длинными белыми пальцами полусгоревшие страницы потрепанной книги. Толстая кожаная обложка, обитая металлическими полосами, практически не пострадала, в отличие от страниц — тонкая бумага вся пожелтела, а некоторые строчки или даже целые страницы обратились в пепел. Белый Советник вглядывался в строчки через увеличительное стекло, купленное у гномов, и своим тонким аккуратным почерком переносил в толстую тетрадь.

Буквы, снабженные красивыми завитушками, сплетались в слова:

"...И вышли из чрева Пустоты двое. Первый был назван Светлым, так как только разум и Свет царили в его душе. Брат его младший, которого мать нарекла Темным за безудержный нрав, за то, что жил второй из Демиургов лишь Тьмой и чувствами. И исчезла Мать их, оставив.

Решили двое братье создать мир, что будет... их. И... траву, деревья, животных... А потом они создали двенадцать... "

Он остановился и, нахмурившись, посмотрел на распадающуюся прямо в руках страницу. Затем достал из-под плаща тонкий кружевной платок и, стараясь не задевать следующие, смахнул книжный пепел. Потом, прихватив страницу, перевернул дальше, вглядываясь в кривые строчки. И возникают слова древнего пророчества...

"Раз, два, три — вижу три народа, народа Демиурга Темного.

Раз, два, три — вижу три книги. Первая — самого Темного, вторая — написанная Помнящими, третья — та, что будет написана апостолом Его.

Раз, два, три — вижу три явления. Первое — со струной, второе — с мечом, третье — с Законом.

Раз, два, три — вижу три птицы. Первая — поет над камнем, вторая — клюет добычу, третья — летит к небу.

Когда вы идете по ночному полю — не слышите ли вы голоса в камнях? Это слуги его ждут прихода Апостола.

Когда ветер свистит в травах, понимаете ли вы, что это Темный ищет своего слугу?

И все, кто не забыл заветы Создателя Темного, почувствуют приход Апостола.

И он придет.

И он воцарит на троне Тьмы извечной.

И, презрев желания собственные, возродит он веру в господина своего, Демиурга Темного.

Идет Апостол Темный.

Он не знает страха. Он не знает уныния...

И его Владыка уже спешит, и поднимает Апостол знамена Черные над холмами".

Поставив последнюю точку и промокнув лишние чернила, Алгор закрыл тетрадь, подошел к стене и, открыв незаметный ящик, спрятал ее туда вместе с останками книги. Затем подошел к окну, чтобы, вглядываясь в небо, попросить у проглядывающей сквозь тучи луны:

— Скажи мне, Лунный Свет, Первый среди Герцогов, смогу ли я когда-нибудь присягнуть твоему Господину? Прав ли я был, послав к Апостолу Рене? Смог ли он найти его? Связались ли их судьбы?

Он в мольбе смотрит наверх, надеясь услышать ответ. Но небеса безмолвствуют, и он, уже уходя во тьму Багровых Палат, шепчет;

— Надеюсь, что другие Советники не успеют меня остановить...

Кабинет Канцелярии Тайных Дел,

Калиго Итум'Пер'Вестигиа,

Черный Советник

Не только Белый в этот день ждал ответа. Калиго, перебирая материалы допросов и доносов, тоже ждал, когда вернется Римини. Посланный следить за заигравшимся в не свои игры Белым, он уже опаздывал на пятнадцать минут. Черный, конечно же, понимал, что ждать от расхлябанной тени дисциплины не стоит, но никто же не запрещал ему надеяться? И вот он, отстукивая несложный, но очень напряженный мотив, ждал.

Необходимо признать, что Смеющийся не сильно опоздал: сорок минут для него — ничто, обычно он не приходил и в течение часа. Да и не менее двух часов проходило, пока от него допросишься информацию. Но сегодня, проскользнув в кабинет, тень, не отвлекаясь ни на что, приступила к докладу. Выслушав Римини, Калиго задумался, по привычке хлопнув по колену, что бы тень села рядом.

Необыкновенно спокойный юноша без разговоров опустился на пол, положив голову на колено вампиру. Тот же, запустив руки в длинные, мягкие и почти прозрачные волосы, стал их расчесывать, пропуская пряди между пальцами. Он гладил тень как котенка, относясь к этому созданию как к своему домашнему любимцу. Тот тоже, не возражая против такого обращения, верно служил этому вампиру, как и всем его предкам.

Но Калиго, в отличие от Римини, не думал о своем слуге, он думал о Белом, что, запутавшись в своих интригах, забыл об осторожности. Не он один всегда в центре событий, не он один хранит знания... Вестигатор тоже много знает, только, в отличие от Следопытов, что затерялись в прошлом, он знает все о настоящем — он знает тех, кто уже готов предать Белого, он знает все о том, кого Темный избрал Жрецом, и он победит, оставив Белого трепыхаться в собственной паутине.

Он поднял кубок, наполненный свежей кровью, к небесам, салютуя луне и звездам.

Королевский Дворец дроу,

Арборис,

Верховная Жрица

Верховная Жрица Ллос, выходя из зала молитв, надменно улыбаясь склоняющимся перед ней дрой, шла в свои покои. Уставшая женщина хотела в этот час только одного — лечь в кровать и поспать, забыв на эту ночь обо всех проблемах и переживаниях. И про Ардора, который вот уже месяц не писал ей, и о двух сыновьях, что путешествуют, подвергаясь смертельной опасности, и о дочери, что повторяет ее ошибки, и о старшей сестре, постоянно недовольной ее действиями... Как же все надоело!

Зайдя в свою комнату и жестом отослав слуг прочь, Арборис только собралась присесть на мягкий диван, как услышала стук — на козырьке за окном сидела птица. Маленькая серая голубка, съежившись от ветра, стучала клювом в слюдяное стекло. Такая птица, не боящаяся залетать глубоко под землю, была лишь у одного жителя поверхности — у старой подруги Арборис, человеческой знахарки Марьи, что воспитывала ее сына. Эта сильная женщина никогда бы не стала писать по пустякам, потому Жрица сразу же впустила пичугу. Сняв с лапки послание и насыпав посланнику крошек, она присела на диван, читая.

"Принцесса, есть тема для разговора. Можешь прийти после заката?

Буду ждать.

Марья".

"Неужели что-то серьезное?" — забеспокоилась женщина. Не теряя времени — до заката осталось не более пары часов — она набросила длинный плотный плащ и поспешила к выходу из пещер. Стараясь потайными ходами обходить наполненные спешащими дроу коридоры, Жрица быстро приближалась к собственному выходу. Возможно, там было не особо чисто, зато никто не знал о нем, и она могла быть уверена, что никто не узнает об отлучке.

Как бы не так! Только Арборис вошла в коридорчик, ведущий наверх, сзади раздался насмешливый голос:

— Дорогая сестра, снова сбегаешь на поверхность?

Обернувшись, женщина увидела свою сестру, Владычицу дроу, что, прислонившись к стене, смотрела на Жрицу, словно на провинившуюся девчонку. Однако, ничуть не смутившись, Арборис гордо ответила:

— А вы имеете что-то против, царственная сестра?

— Да нет, просто мне интересно, когда ты закончишь играться, и начнешь серьезно относиться к должности? — она презрительно поджала губы, рассматривая непутевую сестричку.— Если хочешь развлечься — заведи себе фаворита! Ну, да ладно, не мое это дело...

И ушла вглубь пещер, оставив недоуменную Жрицу теряться в догадках, зачем сестра показала, что знает о ее исчезновениях из Подземелий? Впрочем, сейчас не было времени думать об интригах сестры — солнце уже зашло, и Марья ждет ее в своем доме, а значит, надо поспешить.

Когда Арборис подошла к деревне, солнце уже полностью скрылось за горизонтом, не оставив на небе и призрака своего света. Домик знахарки стоял в стороне от поселения, так что никто не видел, как одна из правящих дроу кралась к человечке. В ответ на осторожный стук Жрица услышала практически позабытый голос подруги:

— Ты, принцеска? Заходь!..

И Арборис зашла. Ничего не изменилось в этом доме — все так же отдавала жар печка, так же пахли травы, развешанные под потолком. Так же суетилась человечка... Только вот над ней, в отличие от дроу время имело гораздо более сильную власть — ей было уже шестьдесят, и лицо ее пусть не утратило свое обаяние, однако, уже было покрыто морщинами, волосы поседели. И все же, несмотря на возраст, в глазах знахарки оставался прежний блеск, да и походка не стала менее быстрой и решительной. И все так же невероятно пахли блины.

— Привет, Марья! Ты все такая же суетливая, — пробормотала дроу, садясь за стол и пододвигая к себе тарелку с горячими блинами. Но у нее прямо из-под носа парочку верхних умыкнули две маленькие и шустрые ручки. Рядом со столом стоят два босых малыша — девочка и мальчик. Девочка чем-то напоминает саму Арборис, вот только у народа Подземелий не бывает таких когтей, как у малышки — белые, толстые когти скорее напоминают о драконах, чем о дроу. Совсем другое дело мальчик — в нем бы ничто не выдало потомка нелюди, если бы не золотые радужки глаз, такие же, как у Ардора.

— Это?..

— О, наглецы! — Марья, смеясь охаживала убегающих детей веником, — Арборис, ты уже познакомилась с Аги и Саль? Вот и чудно! Вы, дети, тоже знакомьтесь, это ваша бабушка Арборис.

Не сиди Жрица в этот момент, упала бы точно.

— Ба... Бабушка?

Дети смотрели на дроу не менее подозрительно, словно оценивая нового члена семьи. Арборис же пыталась понять, что изменит в ее жизни знакомство с внуками. Пока в ее хорошенькую головку не влезала даже мысль о том, что она бабушка.