Было бы глупо отбросить её и пытаться соперничать с более опытными чародеями в искусствах, в которых те совершенствовались на протяжении десятилетий.
Голова Редстоуна внезапно взорвалась болью. В его памяти калёным железом выжгло образ его будущего учителя — теперь ему были ясны его путь и имя того, кто раскроет в нём потенциал ясновидца.
В то же время глубоко в Запретном лесу вздрогнул молодой кентавр с белокурыми волосами и голубыми глазами, напоминающими бледные сапфиры. Звали его Флоренц.
Мощное лошадиное тело с бело-чёрными пятнами резко подорвалось с места, и отмеченный даром предсказаний разумный понёсся к опушке, которая соединяла территории Хогвартса и Запретного леса.
Сам кентавр не обращал внимания на укоризненные и местами откровенно враждебные взоры его табуна.
Он скакал к своему предназначению.
— Альхена, Поллукс, Кастор, Теят Постериор! Альхена, Поллукс, Кастор, Теят Постериор! Альхена, Поллукс, Кастор, Теят Постериор! — словно в бреду, раз за разом повторял четвероногий провидец. Оказавшись на поляне, которая соединяла владение людей и территории кентавров, он замер, став похожим на статую. — В день, когда свет начнёт набирать силу, а тьма ему уступать, придёт рождённый под эгидой близнеца, не имевший права рождаться, но рождённый вопреки, — тихо шептал кентавр, безумно улыбаясь. И было отчего.
Юный кентавр давно мечтал о мирном сосуществовании волшебников и кентавров.
И однажды, наслаждаясь приятной весенней ночью, он увидел в звёздах возможность добиться своей мечты. На следующей день, когда телец был сменён близнецом, небесные светила приоткрыли ему завесу будущего.
— Обратив взор свой в далёкие дали неба, те, кто умеет видеть, могут прочесть там судьбы наших народов, — мягкая улыбка, отдающая безумием, всё никак не хотела сходить с губ величественного кентавра. — Вот только сможет ли увидеть тот, кто был Вопреки Рождён, свою судьбу? — спросил сам себя Флоренц, приготовившись ждать того, кого ему пошлют звёзды.
Хогвартс, Большой зал, 25 декабря, 13:13.
Большой зал сегодня отличался от того, каким он был обычно.
Четыре факультетских стола были убраны, как и учительский, взамен им посреди зала красовался огромный вычурный стол, который ломился от различных блюд и десертов.
Рождественский завтрак медленно, но верно растянулся в полноценный рождественский обед с одиннадцатью участниками, которые сейчас увлечённо общались друг с другом.
Девушка и мальчик с Рэйвенкло, один мальчишка с Хаффлпаффа, пятеро гриффиндорцев, профессор трансфигурации, профессор чар и, конечно же, директор школы собственной персоной пребывали в дружном общении, словно отбросив все условности.
Сейчас не было различий в факультетах, были просто мальчики и девочка, которые вместе обедали за одним рождественским столом. Не было более и профессоров с учениками, были просто взрослые и дети, которые общались без обычной скованности, которая появлялась в учебное время.
Девушка с Рейвенкло что-то горячо шёпотом обсуждала с рыжей макушкой Перси Уизли.
Прислушавшись, можно было уловить тему их пылкой дискуссии — Пенелопа Кристалл.
Ученик-хаффлпаффец сидел напротив Рона Уизли и Гарри Поттера и сейчас увлечённо спорил с теми насчёт следующего матча по квиддичу между шотландской командой "Гордость Портри" и английской командой "Сенненские Соколы", которые были известны своей грубой игрой. Даже их девиз был под стать их манере игры: "Давайте выиграем, а если не выйдет, давайте проломим пару голов."
Так, например, хаффлпаффец утверждал, что как раз из-за грубой игры Сенненские Соколы проиграют, ибо кроме неё ничего не имеют, и им будет назначено много штрафных бросков, в то время как Гордость Портри славится своим командным духом.
С чем был яро несогласен Рон Уизли, который утверждал, что Гордость Портри играет слишком трусливо.
Только сидящий рядом с ним Поттер знал, что неприязнь и пренебрежение Рона обоснованы разгромной победой Портри в начале октября в матче "Гордость Портри против Пушки Педдл", которые были любимой командой самого юного из мальчишек Уизли.
Рядом с Роном сидели его братья, вертя под столом странные небольшие леденцы малинового цвета, при этом о чём-то тихо споря и шушукаясь.
Профессора же прибывали в своём собственном мирке, что-то мирно обсуждая. Ну, кроме Дамблдора. Тот то и дело начинал с одним из учеников разговор, спрашивая о различных вещах либо говоря своё личное мнение.
Почти никто в зале не заметил появления Редстоуна, который быстрым шагом рвался к свободному месту, чтобы побыстрее поесть.
Забыв о времени, проводя свой ритуал ясновидения, Магнус сейчас был голоден, как стая нунду.
Плюхнувшись рядом с Поттером, Редстоун принялся активно поглощать пищу, утоляя свой голод, не обратив внимания на подозрительный взгляд шестого сына Уизли.
— Спасибо за подарок, — раздался слева от Магнуса тихий голос, заставивший его прервать трапезу. — Это ведь ты подписался как сосед по вагону?
Сидящий рядом с ним Поттер сейчас неловко посматривал на него, словно ожидая нападок со стороны слизеринца.
— Не за что, малой, — приветливо улыбнулся Магнус гриффиндорцу. — Мне было не трудно. Там была хоть парочка новых для тебя фотографий? — спросил Редстоун Поттера.
Магнус решил попросить Альбуса собрать фотографии четы Поттеров для Гарри. Дамблдор и сам хотел это сделать, но не решался, боясь, что это будет слишком явным проявлением фаворитизма.
— Я... У меня вообще не было фотографий родителей, — ещё более тихим голосом ответил Гарри Магнусу.
— Оу... Ну, зато теперь у тебя их целый альбом! Владей! — улыбнувшись, подбодрил Поттера Редстоун, набирая себе следующую порцию крылышек жирных жареных индеек и небольшую гору жареного и варёного картофеля, сдобрив всё это жареным зеленым горошком и добавив в конце мясной подливки. — Я сегодня решил плотно покушать, забыв о диете, — ответил он на изумлённый взгляд Гарри, который, разинув рот, смотрел на то, как во рту Магнуса пропадает провиант, которого хватило бы, чтобы прокормить целую квиддичную команду.
— Диета? — окинув взглядом фигуру Редстоуна, спросил того Поттер. — Тётя Питунья тоже любит диеты, чтобы похудеть, но тебе это зачем?
— Моя диета была не для похудения, — вопрос Гарри вызвал небольшую усмешку со стороны Магнуса. — Скорее наоборот — чтобы набрать вес. У нас вся сборная по квиддичу сидит на диете и кушает лишь полезные и питательные вещи, лишь изредка позволяя себе сладости и различные другие вкусности.
— Правда? А зачем это? — проявил яркий интерес Поттер, стоило ему услышать о квиддичной сборной.
— Вот ты после тренировок устаёшь? — получив утвердительный ответ, Магнус продолжил. — И тело всё болит на следующий день, так?
— Да! А ещё спать всё время охота после тренировок. Даже на следующий день. Даже когда много поспал, — подхватил тему Гарри.
— Видишь, всё это от того, что ты неправильно ешь и мало пьёшь. А тело у тебя болит от того, что становится сильнее и выносливее. И чтобы ему быстрее развиваться, тебе нужно кушать правильную еду и пить много воды.
— Правда?
— Правда. Тогда ты станешь намного сильнее и выносливее, отчего сможешь лучше играть.
— Да чушь это всё, — буркнул себе под нос сидящий напротив Поттера Уизли, неприязненно смотря на Редстоуна. Посмотрев на шестого сына семьи Уизли, Магнус словно спустил некий механизм, который заставил Рона открыть рот. — Ты просто хочешь заставить Гарри много жрать, а потом он станет толстым, а потом он будет плохим ловцом, потому что ловец должен быть маленьким и юрким, а Гарри потом будет толстым и неуклюжим, если много будет кушать, — разразился он длинной тирадой на одном дыхании, высказывая своё возмущение.
— И зачем мне это? — забавляясь логикой рыжего, спросил Редстоун.
— Ты слизеринец! — обвинительнно воскликнул Рон, привлекая к себе внимание других людей, сидящих за столом.
— Мистер Уизли, прошу вас быть потише, — раздался с другого конца стола строгий голос МакГонагалл, которая отвлеклась от беседы с Альбусом.
— П-простите, — стушевавшись под строгим взором своего декана, Уизли отчаянно покраснел и попытался стать более незаметным, неосознано сползая под стол.
— Надеюсь, ты так не считаешь? — прошептал Магнус Гарри, который, как и его друг, пытался казаться незаметным, словно он, а не Рон раскричался на весь зал.
— Нет. Ты хороший, — просто ответил ему Поттер, улыбнувшись.
— Ну, тогда я спокоен, — подмигнув Гарри, Редстоун вновь принялся активно поглощать пишу, при этом поглядывая на близнецов.
Точнее, на небольшой леденец малинового цвета.
Слегка покрасневшие глаза, которые появлялись каждый раз, когда Редстоун пользовался магическим зрением, отметили магическую природу этих леденцов.
Доев, Редстоун налил себе клюквенного сока и взял один из рождественских пудингов на десерт, после чего спрятал одну руку под столом.
Раскрыв ладонь, Магнус применил беспалочковое Акцио, приманивая сладость близнецов.
— Эй! — удивился один из них, вроде бы Фред, когда из его пальцев ускользнул леденец.
— Добрый день, Сивилла, я рад, что ты всё же решила присоединиться к нам! — сильным голосом, который разошёлся по всему залу, поприветствовал Дамблдор профессора прорицаний. — Сегодня ты просто прекрасно выглядишь, — сделал он комплимент женщине, которая сегодня была в непривычном ей амплуа.
— Воу, — раздался тихий возглас близнецов Уизли.
— Ага, — согласился с ними Редстоун, рассматривая красоту, открывшуюся перед ним.
Сивилла сегодня приоделась в относительно нормальную одежду, накинув на плечи небольшой пиджачок, на который водопадом спадали длинные тёмные локоны.
Мягкая улыбка украшала её лицо, а игривые ямочки на щеках лишь увеличивали её невинный вид.
Который резко вступал в контраст с хитро прищуренными глазами и со вздорным носиком, которые придавали ей хитрый и уверенный вид.
Магнус был сражён разницей между той Сивиллой Трелони, которую он видел пару дней назад, и этой уверенной женщиной, которую воистину можно было назвать чародейкой. Именно так описывали различные маггловские авторы уверенных в себе, хитрых и красивых волшебниц, которые лестью и умом добивались своих целей и исполняли свои желания.
— Мне было открыто директор, что есть нужда мне спуститься. Иначе число сидящих за столом наведёт смертельную беду на того, кто первым решит покинуть его, — присаживаясь рядом с Дамблдором, объяснила своё появление женщина.
— Да? И что же в числе двенадцать такого ужасного? Хм? — раздался голос профессора трансфигурации, который был просто преисполнен скепсисом и привычным презрением.
— Зачем вам знать о том, что я видела? Для вас ведь это не важно, ибо вы всё равно не примете это во внимание, — ответила Сивилла Минерве.
— Короста, стой! — резко подорвавшись с места, Уизли номер шесть рванул за своим питомцем, за ним тут же по следам побежал и Поттер.
"Четыре Уизли. Один Поттер. Двое учеников с Рэйвенкло. Один Барсук. Итого восемь. Наставник, МакГонагалл и Флитвик. И я — итого двенадцать", — подсчитал Редстоун. — "И Хвост", — вспомнив о зверьке Рона, Редстоун приложил массу усилий, чтобы не броситься ловить тварь. Нет. Не при Альбусе. Он сам выловит его и допросит.
Встав, Магнус направился прочь, в подземелья Слизерина, собираясь провести весь день, изучая передвижения крысы.
Но сразу за дверями его нагнали близнецы Уизли.
— Эй, Редстоун! — позвали они, заставив его обернуться.
— Чего вам? — слегка раздражённо спросил их Магнус, которого эти двое отвлекли от мыслей о мести одному из служителей его отца.
— Ты у нас кое-что забрал... — издалека начал один из рыжих.
— Точно, — перебил его Редстоун, бросив им их поделку. — Вы неправильно дозировали зелье. Дадите первокурснику, и он истечёт кровью быстрее, чем его донесут до больничного крыла. Попробуйте разбавить стандартное зелье кровотечения мелко нарезанным подорожником. Два грамма листка на литр. Тогда скорость воспроизводства крови будет равной потере, — после чего прямиком направился в свою комнату, оставив гриффиндорцев с мировоззрением, поломанным из-за того, что им помог слизеринец.
26.
Хогвартс, кабинет прорицаний, среда 25 декабря 1991 года, 20:01.
— Добрый вечер, Магнус, — поприветствовала вошедшего юношу Сивилла, открыто улыбаясь. — Я рада, что ты нашёл для меня время несмотря на то, что последние месяцы я не уделяла моему лучшему ученику, который так мне помог, должного внимания. Наверное, мне стоит попросить у тебя за это прощения.
— Что вы, профессор, я уверен, что у вас были важные личные дела, — отмахнулся от извинений Трелони Редстоун, входя в слегка запылённый кабинет, обстановка в котором сильно отличалась от обычной.
Стулья были поставлены на круглые столы, не было привычного душного запаха от елея. Камин, который обычно ярко горел в углу, освещая кабинет, был начисто вычищенным, а единственным освещением служил свет, идущий из личных покоев Трелони.
— Нет-нет. Я и вправду виновата. Прошу, пойдём. И на время каникул я не профессор, а просто Сивилла. Договорились? — спросила его женщина и, не дожидаясь ответа, прошла в свои покои.
Редстоун, последовав за ней, с интересом рассматривал, как живёт профессор прорицания.
Большая комната, играющая роль прихожей и гостиной, была уставлена различными трактатами на тему ясновидения. В массивных шкафах, которые стояли у стен, было просто несметное количество различных принадлежностей для прорицаний, вроде чая, кофе, свеч и целой коллекции хрустальных шаров.
— Меня порадовал твой подарок, — улыбнувшись, женщина невзначай провела ладонью по цепочке, которая обрамляла её запястье.
Цепочка была сделана Редстоуном в виде двадцати трёх рун, при помощи которых можно было гадать. Стоило лишь снять цепочку и произнести кодовое слово.
На данный момент это было самым высокоуровневым зачарованием, которое только творил Магнус.
Высшие чары, которые сами подпитывались во время их активации от волшебника.
Единственный подарок, над которым Редстоун провозился дольше пяти минут.
Лишь подарок Альбусу был более трудоёмким. После их ссоры Магнус полночи провозился над радужными шерстяными носками. Прибегнув к высшей трансфигурации, Редстоун изменил саму их суть — превратив из пушистых и ярких в серые льняные.
Вот только наставник не отстал от своего ученика и прислал ему как подарок семь различных мантий просто вырвиглазных цветов — от ярких неоново-розовых до кислотно-зелёных.
И Магнус не понимал, то ли его ход мыслей стал так сильно похож на ход мыслей Альбуса, то ли наставник его просчитал и действовал на опережение.
Особенно покоробило юношу то, что час назад, на ужине, Дамблдор как бы нечаянно приподнял свою мантию, продемонстрировав Редстоуну радужные шерстяные носки.
А вот у самого Магнуса никак не получилось вернуть мантиям их изначальный вид. Хотя то, что на них наложены чары, юноша видел и даже смог определить, какие именно.
