Роса... Какое странно знакомое имя. Но сосредоточиться на нем не позволила ярко вспыхнувшая память о пролитой крови. О той крови, которая осталась на моих руках.

Видимо, поэтому кусок разговора я пропустил.

— Ирдес! — Ван осторожно, словно боясь повредить, обхватил ладонью моё запястье. — Активируй Иглу.

— Какую иглу? — мотнул головой я. — Антеннку, что ли? Так мы же их уже с полвека не носим...

— Ирдес, у тебя в запястье есть Игла, — упрямо повторил брат. — Активируй её.

— Если тебе это необходимо... — пожал плечами, нашёл под кожей антеннку Призраков, активировал её, вспомнив, как это делается.

И тут же получил ментальный удар чудовищной силы!

— Ха-а... — повалившись на бок, почти мгновенно поднялся, переведя тело в режим убийцы. Но не воспользовался против эльфа ни одним оружием. Голова кружилась так, что небо с землёй менялись местами. — Это же... предательство...

— Я никогда тебя не предам, — твёрдо ответил светлый Первый Император, снова обхватив моё запястье с Иглой.

— Тогда... нас обоих... предали... — помолчал, пытаясь устоять и совладать с собой. И спокойно сказал: — Ты помнишь, когда началась война? Я вот сейчас вспомнил. Дворец горел, деда, дядю и папу убили, и маму... маму к стене прибили, оставив умирать... Мне было семнадцать... — Брат заметно вздрогнул, крепче сжал руку. — А ты тогда поругался с Шоном, мы уехали в Свободный... Потом я домой телепортом рванул, хотел найти Шона, поговорить, чтобы вы, два осла упрямых, помирились... А Империя в огне... — Я дёрнулся, чувствуя, как мои щиты сдавило в тисках воли светлого. Запнувшись, повторил: — Мне было семнадцать... Не надо, я не хочу с тобой драться...

— Верь мне, братишка.

Новый ментальный удар был так силён, что щиты смело как бумажные, и моё сознание накрыла родная и ласковая темнота...

...Двое тонких как тростинки, изящных до хрупкости и удивительно похожих подростков носились по пляжу друг за другом, вопили и развлекались как шкодливые дети. Схватив мокрое полотенце, девочка, с криком "а ну стой, зараза!" бегала за мальчиком, пытаясь огреть его по спине своим грозным оружием. Мальчик ловко уворачивался и отвечал девочке "от заразы слышу, всё равно не догонишь!"

Девочка всё же догнала брата и через пару минут весёлой потасовки, оба уже азартно и шутливо топили друг друга в набегающей волне.

А я смотрел на них. И было так тепло...

Только шрамы остались. Но они сойдут когда-нибудь, или хотя бы сгладятся. Им ведь всего-то по тринадцать. Как они выросли!..

Чтобы вы жили, я бы умер ещё не раз...

Рассвет заглянул в окно и помешал досмотреть самый прекрасный за последние... не помню сколько... сон. Открыв глаза, я обнаружил себя на узкой и жёсткой кровати. Рядом на подушке лежал фиолетовый ирис. Нормальный цветок нормального цвета. Как же хорошо!..

Поднялся тихо, чтобы никого не потревожить...

Когда брат всё же проснулся, я уже давненько сидел на крыльце и любовался восходом. Мир и покой в душе впервые за долгое-долгое время.

Ван спустился, присел рядом на ступеньку. Помолчал. Потом осторожно спросил:

— Ну как ты? Уже нормально?..

Усмехнувшись, я некоторое время раздумывал, прежде чем ответить:

— Знаешь, невозможно быть пятнадцатилетним отцом двух тринадцатилетних детей. Нужно время, чтобы заново привыкнуть к тому, что мне не семьдесят... и что эти мелкие бессовестные шкодники, которые десять раз на дню чуть до инфаркта меня не доводили, ещё не появились на свет.

Брат молчал, но я легко смог уловить, как коготки страха царапают его душу. Даже теперь, если трезво поглядеть на вещи, когда я несу полную чушь и стоит вернее всего подозревать, что моя и без того шаткая крыша съехала окончательно, он мне верил. Безоговорочно, не сомневаясь ни в едином слове. Потом вздохнул тяжко, крепко сжал моё плечо. Повернувшись, я взглянул брату в лицо. Н-да, дохлый светлый, как в студенческие годы... Прозвище Мертвяк в академии ему дано не зря. А наш дуэт был очень метко прозван "Отморозки".

— Приходи в себя и возвращайся, — попросил эльф.

— Ладно, — пообещал брату я.

Восход обливал золотом мир, солнце дарило тепло своих лучей. Чужое солнце чужого мира...

Интересно, смогу ли я вернуться в своё "нормальное" состояние после всего? И стоит ли? Может, так лучше? Лучше и разумней быть взрослым, расчётливым и опытным Владыкой, возможно где-то и сволочью, где-то безжалостным и беспощадным ублюдком, но чётко знающим, как в какой ситуации поступить. Зная, когда и кем можно пожертвовать, кого лучше спасти, приблизив к себе, и как сделать свою власть нерушимой. Уметь ударить любого, даже друга, знать кому подсыпать яд в вино, кого подставить под удар. Это война вышибла из меня душу, сердце... Лучше быть таким, чем наивным, доверчивым, порывистым и вспыльчивым подростком без тормозов.

Вот только... Только дикая, смертная тоска в глазах брата. А ведь он единственный, кто держал меня на грани безумия, не позволяя окончательно превратиться в чудовище. И когда следовало пожертвовать его жизнью, я пожертвовал частью Империи и собственной властью, поставив всё на край. Чем и кем угодно, но только не братом...

Как давно я не держал в руках гитару?.. Кажется, целую вечность...

Так может, хотя бы ради того чтобы снова петь, снова сбивать пальцы о струны... мне стоит воскреснуть?

Вот только смогу ли я?..

А вот это уже самый интересный вопрос.

Самому себе хозяин

Печать повёрнута эмблемой вовнутрь. Чёрный ободок кольца плотно охватывал палец. Чёрный венец охватил надменно приподнятую голову. Гордая осанка правителя, за десятки лет ставшая более чем привычной. Всё это в комплекте с убитым на болотах, рваным камуфляжем и совершенно детской внешностью. Зеркало беспощадно отражало такого сопляка зелёного, больше на девочку похожего, чем на Владыку, что я скривился. Постричься, что ли?.. Нет, лучше не стоит, так я буду выглядеть ещё младше, мельче и незначительней. Длинные волосы накидывали мне хотя бы паршивую, но необходимую пару лет и отличие от остальных. Подрасти бы хоть немного.

Но что-то надо менять. Определённо.

— Снять венец и родовую Печать, — подсказал брат. — И перестать делать рожу кирпичом.

Тяжко вздохнув, я отвернулся от зеркала, сел на свою кровать рядом с подвинувшимся братом. Задача вернуться в "нормальное" состояние казалась антивыполнимой. Конечно, прошло всего полдня, но я совершенно не чувствовал себя готовым к тому, чтобы отбросить прожитое и отвернуться от опыта, приобретённого с возрастом. Да и не хотел, признаться честно, отказываться от всего этого. Слишком, слишком много оказалось пройдено, слишком дорого далось знание.

— Я пойду прогуляюсь, — сказал, не глядя на Вана. Дери демоны, как он молод ещё! Сложно его всерьёз воспринимать. — Мне нужно поразмыслить.

Брат вздохнул ещё тяжелее чем я минуту назад.

— Дай знать, если задержишься.

— О себе побеспокойся, — бросил я через плечо.

И подавил раздражение выходя на улицу. Много он на себя берёт! Не по силам и не по рангу. И тут же одёрнул себя — да "ранга" ещё дожить надо.

Жаркий день был в самом разгаре, солнце заставляло щуриться. Попытавшись понять, что меня так раздражает во всём окружающем, с удивлением осознал — голод!

— Дери меня твари Хаоса! — в сердцах пожелал я.

Лет с пятнадцати у меня как раз начался активный период роста. Я был голоден всегда, даже во сне! Это чувство было таким привычным, что игнорировалось как нечто несущественное, но сейчас, после... В общем, только что осознал во всей красе, что значит жрать хотеть! Как будто месяц на сухом пайке в горах провёл, да и тогда меньше жрать хотелось!

Ладно, сейчас будем этот вопрос решать.

Найдя свой арбалет, я взлетел и направился в сторону леса, подальше от домика. И направление автоматически отследил. Хоть дичь постреляю, а то ведь либо помру с голоду, либо сам кого-нибудь убью.

Костерок потрескивал, щедро разбрасывая искры. Одного фазана вполне хватило, чтобы перестать хоть ненадолго чувствовать этот бешеный голод. Рядом лежала убитая косуля. Я же ушёл в глубокую медитацию, замедляя обмен веществ в организме и немного перестраивая его работу. Если я всегда буду такой голодный, то начну кидаться на окружающих, а допустить помутнение рассудка из-за такой досадной мелочи никак нельзя. Медитацию, как и прежде, терпеть не могу. Раньше считал что скучно, сейчас — нудно и бесполезно. Вокруг столько дел, которые можно сделать за потерянное на идиотскую медитацию время. Но — никуда не денешься.

Так... биохимия организма в норме. Слегка перестроить работу... Что ещё не так? Хм... Гормональный фон. На данном этапе, для подростка — всё нормально, но для нынешнего меня такие всплески, резкие перепады настроения и отключение мозга при виде открытого декольте у красивой девушки, никак не приемлемо. Значит, придётся поработать, только бы хуже не стало...

Не стало. Теперь буду в разуме. В большинстве случаев... Вернёмся к другим проблемам...

Минут через тридцать я прекратил своё дело. Собственное тело отказывалось подчиняться. Повлиять мог, но не слишком сильно. Восстановить нормальную трансформацию не удалось, повреждённые лёгкие тоже не поддавались влиянию. Но хоть что-то сделал. Если раньше процесс роста должен был закончиться годам к двадцати восьми, то теперь эта цифра отодвинулась примерно до тридцати пяти. Зато не буду вечно голодным, что при моём образе жизни немаловажно. Я подчиню своё тело разуму полностью со временем. С возрастом.

Затушив костёр и заложив его камнями, я закинул свою добычу на плечо, удобно перехватив и, решив размяться, побежал, отслеживая направление.

Яр встретился на полпути к моему временному пристанищу. Я остановился, окинул его оценивающим взглядом. Он ответил мне тем же.

— Охотился? — риторически поинтересовался Яр.

Странный человек. Что-то подсказывает мне, что этот лесник далеко не так прост, как кажется.

— Раны брата скоро заживут, — ровно ответил я. — Нам предстоит долгий путь, и я не уверен, что охота всегда будет удачной.

Мужчина помолчал, разглядывая мой чёрный венец и явно думая о чём-то своём. Усмехнулся криво и предложил:

— Я знаю, как лучше и быстрее приготовить мясо, чтобы оно долго не портилось.

— Желаешь помочь? — уточнил я.

— Если позволишь, Владыка, — и охотник склонился, но почти сразу выпрямился, ожидая моей реакции.

— Позволю. — Пусть поможет. Хотя, едва ли он знает что-то, чего не знаю я.

С косулей мы разобрались часа за полтора. Ровные, одинаковые полоски мяса были разложены на широкой доске, останки моей добычи уничтожены или пущены в дело. Охотник оглядел получившуюся картину.

— Владыка, не возражаешь, если дальше я сам повожусь?

Покосившись на человека, я понял, что успел устать. Н-да, неприятно снова быть подростком. Годы изрядно прибавили мне выносливости и сил. А сейчас всё исчезло, как не бывало.

— Доверюсь твоему мастерству, — сказал я, и вышел.

Кружным путём, чтобы не попасться на глаза брату или охотнице, вышел к озеру. Синяя, кристально чистая вода в зеркальной глади отражала небо. Покой, глубокая синева и дыханье чистоты... Нестерпимо захотелось смыть с себя следы крови убитого животного. И не видя причин себе отказывать, я скинул камуфляж и с удовольствием окунулся в холодную чистую воду. Преодолевая усталость и лень, заставил себя поплыть на середину озера. Мышцы разогрелись, и просто плыть стало на редкость хорошо.

Наплававшись до ломоты в теле, я вылез на берег. Солнце ещё высоко. Идти к домику не хотелось. Устроившись на берегу, снова уставился на умиротворяющую гладь синей воды. А ведь с заходом солнца мне придётся снова вернуться к брату. "Возвращайся" — отзвуком эха памяти прозвучал голос светлого в сознании.

Легко сказать, Ван. Легко сказать...

Но что-то нужно делать.

Достав гитару, и неуверенно огладив ладонью струны я "услышал" её недоумение. Откликнулась. Надо же... Ты так давно молчишь, моя красавица.

Пальцы легли на гриф, прижали аккорд, прошлись по струнам... Звучишь. Но сколько сомнений в твоём голосе! Ты сомневаешься во мне. Ты неуверенна так же, как я сам в себе не уверен. Знаю, знаю, милая... но давай хотя бы попытаемся найти взаимопонимание. Ещё не единение, как раньше, но хоть что-то... Помоги мне, моя драгоценная! Кажется, я потерялся в этом мире. Как раньше, помоги мне найти себя.

Но ответом на мой зов стала боль в пальцах. Струны порезали их как ножи! Ты не хочешь говорить со мной? Боишься меня? Ты... восприняла меня как чужака. Что ж... не смею тебя принуждать.

Гитара испарилась из рук. Мрачно поглядев на изрезанные пальцы, я сосредоточился, приказав телу убрать эти царапины, и с досадой обнаружил, что, дери демоны, не вошёл в тот возраст, когда регенерация ускоряется до предела волевым усилием! Придётся ждать — к вечеру само заживёт.

Странно мне сейчас быть таким. И брата видеть юнцом — странно. Мир вокруг — чужой. Так ясно чувствуется эта чуждость. Во всём — в воздухе, в движении, в том, как отказывается он откликаться мне. Помнишь ли ты Владык, мир моих предков? Что случилось с тобой? У меня совсем немного времени и пробелы в памяти не позволяют вспомнить, что я делал здесь прежде, чем вернулся домой. Но одно я знаю точно — мне не уйти отсюда без неё. А она... О Небо, она погибнет по моей вине.

Последняя мысль заставила сжать кулаки. Я готов пожертвовать всем ради неё. Всем, кроме Лии и Лира. И теперь не знаю, что делать. У меня появился шанс исправить многое, если не всё. А я боюсь действовать. Из-за двух смешных, шкодливых и улыбчивых малышей. Тех, которых ещё нет. Тех, которые могут не появиться на свет, если я попытаюсь изменить историю.

Всё, что бы я сейчас не решил, будет пустым. А от этих опасных мыслей в голове стоит избавиться. Тренировка с фламбергом — лучшее избавление от вообще каких-либо мыслей! У берега это будет даже интересней. Жаль, ремней нет, перетянуть крылья. Ну и так обойдусь.

Вскочив, я выхватил из личного пространства тяжёлый, почти в мой рост фламберг и привычно взмахнул им... едва не разорвав мышцы! Опустив своё оружие к земле, сжал зубы, чтобы не выругаться. Бред! Не может такого быть! Я с тринадцати лет управляюсь с тяжёлым оружием даже без частичной трансформации! Ледяной огонь залил холодом плечо и руку, боль прошла, взамен пришло онемение. Немного холодного огня убирают боль. Чуть больше — и станет несравнимо больнее, чем было.

Может, слишком резко повёл. Ладно, попробуем двумя руками управляться с двуручным оружием. Снова подняв меч, я начал разминку уже более осторожно и плавно, стараясь при этом не наступать в воду. Минут через пятнадцать тренировка пошла как по маслу. Только ощущение нехватки чего-то... чего, я никак не мог понять, но оно мешало уйти в битву с тенью с головой.