* * *
Случилось так, что когда Третье отделение канцелярии Его Императорского Величества Николая Павловича вело расследование по делу "О лицах, певших в Москве пасквильные стихи" с участием в оном небезызвестных господ Герцена и Огарёва, то сей последний подвергнут был девятимесячному одиночному тюремному заключению. Где и приключилась с ним горячка.
Дабы сей, подозреваемый в противугосударственных деяниях, господин не был лишён лечебной помощи, был приставлен к нему брат милосердия. Из сего же отделения. А дабы злоумышленник не умыслил побег или ещё какое злодеяние совершить, прикинувшись больным и ослабевшим, то был так же приставлен караульный солдат, коему пост был определён у дверей с ВНУТРЕННЕЙ стороны. В редкие минуты ослабления горячки и прекращения бреда, измученный и совершенно истощённый приступами господин Огарёв, открывая глаза, "видел пропитую морду одного стража — у двери, и "слушающий взгляд" другого — у ложа своего".
Вот "слушающим взглядом" я и работаю.
* * *
Во дворе темнело. Я перебрался на порожек сарая, внимательно слушая и записывая вскрики и стоны "добровольно закладывающего". Через некоторое время меня стали отвлекать какие-то странные звуки со двора. Наконец, этот внешний шум дошёл до моего сознания и я поднял голову. В наступивших летних сумерках было видно, как сквозь полуприкрытые ворота к нам во двор протискивается здоровенная птица.
Птица?! Офигеть!
Птица ростом выше человека! С большим хохолком-гребнем на голове, длинным клювом, тёмная, с распахнутыми огромными крыльями.
Фа... Факеншит уелбантуренный!
Я ещё ничего не понял, но потихоньку сполз с порожка за косяк дверного проёма. Потихонечку, на коленочки, за брёвнышко, не дыша...
Чистый инстинкт — пусть это, такое большое, здоровое и странное увидит меня попозже. Или вообще не...
Распахнутые крылья сильно мешали пернатому гостю, и никак не проходили в щель между створками ворот. Птица дёргалась, шипела и скрипела, пытаясь прорваться к нам во двор. Время от времени она поворачивала голову в щель и негромко туда каркала. Или кукарекала.
Похоже, их тут целая стая. Курятник супер-бройлеров. А говорят, что бройлеры — американское изобретение. Как много мы утратили в своей непростой российской истории...
* * *
Я, как и большинство людей в России, не орнитолог, а "орнитоптер". Не в смысле: "геликоптер", а в смысле: на птицу можно ножкой топнуть. Или шикнуть, крикнуть, рукой махнуть. На Руси нет традиций "птичьей культуры". Это другие народы пляшут танцы в костюмах больших птиц, это другие народы рассказывают сказки про халифа, превратившегося в журавля, про гигантских орлов, ворующих детей и выращивающих из них принцев и принцесс.
Даже в фольклоре, кроме описания известной птичьей болезни: "Не то — два пера, не то — три" — практически ничего. Кони, волки, медведи... Змеи и рыбы говорящие — есть. Есть синица и воробей, есть орёл и ворон. Есть лебедь, причём обязательно женского рода, как и положено по грамматике для таких окончаний.
"Глядь — поверх текучих вод
Лебедь белая плывёт"
А самец у такой "лебеди" называется "князь Гвидон". Имеет размах крыльев до двух метров и вес до 15 кг. Бедненький... Отощал-то как...
Но вот по-настоящему больших птиц...? — Змей Горыныч? — Не птица, а рептилия. Тот же князь Гвидон — комаром оборачивался. Насекомым. А Вещий Олег — ширялся. "Сизым орлом по поднебесию". Получается, что для исконно-посконно русского человека состояние полёта — занятие отнюдь не возвышенно-духовное, а вполне транспортно-утилитарное.
"Тут он в точку уменьшился,
Комаром оборотился,
Полетел и запищал,
Судно на море догнал,
Потихоньку опустился
На корабль — и в щель забился".
"Запищал", "забился". Отнюдь не образ для героических подвигов или свершений. Максимум — безбилетный проезд. При этом размер транспортного средства значения не имеет — лишь бы летало.
Вот на Востоке птица Рухх — громадина. Синдбад-мореход с ней воюет, её яйцо и огнестрельное оружие не пробьёт — "чего нового изобретать надобно". А у нас только на Украине кое-какой Рух однажды вылупился. Так он скоро даже чирикать перестал: страшно стало, когда настоящие звери из нор повылезали.
По родному фольклору ничего помогающего по ситуации не помню. Но когда такая... пернатая тварь размера ХХL лезет ночью к тебе во двор, сразу, даже без архитиповой в рамках родной культуры подсказки, понимаешь — вот она счас ка-ак клюнет...
Птицы такого размера летать не могут. Что-то там у них с аэродинамикой. Такие птички только бегают. Как страусы. И лягаются. Как лошади.
"Стая страусов-подростков может залягать одинокого слона средних размеров до смерти".
Чёрные лебеди в России есть — почему не быть чёрным страусам? Казуары среднерусской равнины.
Следующая остановка отъезжающей крыши — матросы на зебрах. Не верю! Но вот же — перед глазами, упорно пропихивается в щель. Как подросток сквозь забор на танцплощадку.
Страус африканский — до 150 кг весом, до 2.5 м ростом. Дословный перевод с греческого — "воробей-верблюд".
Не заморачивались греки с названиями. То у них верблюд чирикает, то лошадь в реке извозом подрабатывает. Гиппопотам называется.
Эти, вроде, поменьше. Но всё равно — скорее "верблюд", чем "воробей". И вовсе не факт, что они исключительно травоядные. Африканские — кушают всё. Насекомых, ящерок, грызунов, просто падаль... Ну совсем как люди. И ходят на двух ногах. Разница только в том, что коленками назад. И ещё мелочь: это мы из них опахала делаем, а не наоборот.
Кушают они — как мы. Молодые птички так вообще — только животными белками и питаются. А что вы хотите: молодые страусы уже в месячном возрасте могут бегать со скоростью до 50 км/ч! А где новорождённым живоглотам живой еды набраться? — А приманить!
Страусы живут небольшими гаремами. Все самки откладывают яйца синхронно. В отличие от бизнесменов с гарвардскими дипломами, все яйца складывают в одну яму. От 20 до 60 штук.
Между прочим, по 25-35 куриных яиц в каждом. Можно на целый мотострелковый батальон праздничный обед накрыть. Ещё и прапорам украсть останется.
Когда дело идёт к вылуплению приходит "любимая жена" — доминантная самка — и все "не наши" яйца разбивает. "Любимая жена" отличает "наших" птенцов от "не наших" по яйцам, в которых они сидят. И чужих выкатывает из середины гнезда на края. Тепла они там получают мало, отстают в развитии и, дебилы — допустить такую ошибку с собственным зачатием! — вылупиться одновременно вместе с "нашими" не успевают. Становятся яичницей.
Вот бы в моей России научиться "наших" от "не наших" по яйцам отличать. Или из чего они там вылупляются.
Самец к яйцам относится индифферентно — он на них сидит. На образовавшийся вокруг гнезда омлет слетается куча мух. А тут и "наши" из всех щелей полезли. И дружно кушают, собравшихся на омлет из сводных братьев и сестёр, насекомых.
Так обеспечивается необходимая белковая диета. Но только для "наших".
Яйцо у страуса с шестимиллиметровой толщины скорлупой. Птенцы пробивают её затылком. Поэтому у всех у них — синяк во всю голову и с мозгами несколько... Но растут быстро. И бегают хорошо. Собираются в стайку и... побежали. "Бегущие вместе".
Насчёт "залягать одинокого слона насмерть" — вот про таких.
Обратите внимание: слово "наши" — везде с маленькой буквы. Во избежание ненужных аллюзий и ассоциаций.
У страусов ну очень большая любовь к детям. Имеется ввиду — к своим. Только один вопрос: кого считать своими? Когда две группы птенцов смешиваются — родители не могут их различить. Это ж уже не яйца! И считают своими — всех. Начинается бой. Победитель получает всё — все заботы обо всех птенцах в курятнике.
Это не политика в форме империализма, агрессии и аннексии. Это этология — наука о поведении животных. Но так похоже на человеческое гос.устройство.
Проигравшие "битву за заботу" страусы бегают до изнеможения. Пока уже и "головёнку не держат". Отсюда и пошла легенда насчёт того, что страус прячет голову в песок. А на самом деле — устал сильно, расстроился, ни на что смотреть не хочется.
* * *
Может, пока заимка пустой стояла, они здесь яйца свои отложили? Может, у них тут гнездо, а тут мы, сидим на их яйцах и даже не знаем — на чём сидим. У птиц срабатывает инстинкт продолжения рода, и даже тихая деревенская курочка кидается на коршуна, утащившего её цыплёнка. И эти как кинутся... Лягаться и клеваться. Не заклюют, так залягают до смерти.
И куда бечь? У меня в руках писало, для писания по вощёным дощечкам складня, и дрючок любимый. За спиной двое пленников. Дрянь, конечно, людишки. Но когда такой монстр начнёт им глаза выклёвывать... И двое моих людей в поварне спят. А дверей и крыш нигде нет.
"Я их в дверь
Они — в окно".
Тут и в окно не надо — вспорхнёт на сруб и сверху... таким клювищем... спящих.
Ой-ёй-ёй... Вот вляпались...
Птица уже протиснулась в ворота, но, видимо, за забором что-то произошло. Среди обычного шевеления, шуршания и поскрипывания вдруг из-за ворот донеслось негромкое звериное рычание. Птица резко повернулась назад и выглянула между незакрытыми створками. На фоне светлого дерева чётко обрисовался огромный, прямой как у журавля, с полметра не меньше, клюв. С той стороны раздался тревожный, высокий птичий крик: "...ай, ...ай!".
И тут птица резво отскочила назад. Потому что в воротную щель влетела другая птица. Такого же огромного размера и сходной тёмной окраски. Скрежеща когтями по дереву ворот, ломая свои крылья, сбивая с ног первую.
Вопя, вереща и матерясь сразу.
Матерясь...
"Птицы матом небо кроют
Яйца свежие крутя...".
Я уже говорил, что русский мат есть для меня главный признак разумности и человечности? Повторюсь: таки — да!
Русская народная загадка. Что это такое:
"Не зверь, не птица
Летит и матерится?".
Или другой вариант:
"Летит.
Кричит.
Когтями гремит.
Не по-русски говорит?".
Ответ один: "Электрик со столба сорвался".
Так это уже легче, это уже понятно! Мы это уже видели, пробовали, знаем как бороться.
— Рота подъём! На выход! С оружием! Бегом! Я вас всех...! Мать-перемать...! И ржавый якорь в задницу!
Это уже не "птицы", это уже я сам. С огромным облегчением от прошедшего пережитого ужаса и в восторге от возможности: "а ну как я сейчас вас всех...". Всех, кто меня так испугал.
Собственная глупость: я так воодушевился, что выскочил из своего укрытия как комсомолец из окопа в 41-м. "Ура!". И побежал. К этой куче каких-то мужиков в крыльях и клювах.
И добежал. Ага. Мой дрючок... Здесь он — как трёхлинейка против танка. А писало и на "коктейль Молотова" не тянет. А моих-то ещё нет. А эти-то — матерятся и расцепляются. Сдёрнули маски с клювами, один с крыльями своими возится, второй откуда-то из одежды топор вытащил.
— Ну-ну, иди-ка сюда, малой. Ближе, ближе подойди.
Как-то я рановато прибежал. Как-то... лучше я попозже зайду.
Я начал отступать, наставив на мужика свой дрючок.
Второй чудак тоже уже поднялся на ноги. Тоже... ножичек в полметра в руках. Тут краем глаза я поймал движение в воротах. Ещё один "птиц" на мою плешивую головёнку?!
Глава 83
В щель между створками ворот вдвинулась здоровенная волчья башка. Зверюга внимательно осмотрела нашу скульптурную группу и... улыбнулась. "Зверская улыбка". А как ещё назвать такой... хорошо заметный в сумерках широкий оскал? Большие у него зубы. И очень белые.
" — А скажи-ка мне бабушка: для чего у тебя такие большие зубы?
— Чтобы улыбаться. Светло и широко, внученька".
Так вот кто рычал с той стороны! Так вот кого эти "птицы" испугались!
Как гласит русская народная: "Клин — клином". И отнюдь — не журавлиным.
Всё правильно: деда Пердуна я убил — должен князь-волк появиться. Вот он и пришёл, а тут "птицы" с топорами, клювами и матерками. Не информированные о моём походном зверинце.
"Минус на минус даёт...". Не важно чего он даёт, важно, что есть шанс пережить и этот нерест. Или как оно у птиц называется?
Костюмированные мужички начали пятиться, волк рыкнул, они попятились быстрее...
Рельеф местности за прошедший вечер несколько изменился, попятное движение на строительной площадке рекомендуется выполнять только при наличии исправных зеркал заднего обзора. А в их костюмчиках такая важная деталь не предусмотрена.
Выгребная яма как ловушка для говорящих нехорошие слова пернатых... Срабатывает эффективно. Хорошо, что яма ещё пустая. Ещё не хлюпает и не чавкает.
Мужики с криком слетели туда. Как воробышки на крошки. Даже без помощи крыльев. Но — громко чирикая. Повторили набор известных словосочетаний и умопостроений, отряхнулись и начали выбираться. И тут подошли, наконец-то, мои.
* * *
"Зоомагазин. На жёрдочке сидит попугай. К каждой лапке привязано по верёвочке. Продавец расхваливает товар, покупатель интересуется деталями:
— А верёвочки-то зачем?
— Если дёрнуть за левую — птица будет говорить по-английски. Если за правую — по-французски.
— А если за обе?
— (Попугай не выдерживает и вступает в процесс ценообразования на русском) Дур-р-рак! Я же свалюсь!"
* * *
Можно обойтись и без верёвочек — не на прилавке. Как говаривал развесёлый новогородец Васька Буслаев, набирая себе дружину:
— Беру всех. Кто выпьет ведро зелена вина в один дых. Да стерпит мой червлёный вяз в голову.
А ведро-то у него — русское, в двенадцать литров, а дубинка-то у Буслая былинная — в четырнадцать пудов. Нет, эти "яйца-несущие" в ушкуйники не годятся — даже еловую жердь в голову не "терпят", валятся.
Или я так сильно правильно Сухана учил, что при ударе важна не масса, а скорость?
"От перемены мест сомножителей произведение не меняется". Это про кинетический импульс.
Или по Эйнштейну: Ё равно эмце квадрат.
Где "це" скорость той жерди еловой, которой цепляют болезного по разным частям его тела. А "Ё" — звук, который издают все присутствующие, наблюдая за полётом тела. Пока ещё, слава богу, не небесного.
Волчара потянул носом воздух, вошёл во двор и шагом направился к прикрытому собственной рубахой и скошенным бурьяном телу Перуна.
— Не трожь! Он ко мне пришёл.
Ноготок при виде зверя начал тискать свою секиру, перехватывать её поудобнее. Не надо. Дразнить князь-волка — глупо и небезопасно. И вообще: имеет место быть регламентное явление моей анимированной совести. А её топором не зарубишь.
До чего же ты дошёл, Ванюша, в этом диком средневековье! Вместо нормального, аргументированного проверяемыми и общеизвестными фактами, обсуждения и убеждения — собственные глюки материализуешь и ими людей пугаешь!
Глюк для попаданца, как булыжник для пролетария — оружие, которое всегда под рукой. Так что, Ванюша — применяй, развивай и совершенствуй. В идеале будем иметь аттракцион: "Глюконавт без намордника". Но — позже. Пока времени нет — зверюга внимательно обнюхала относительно несвежего покойника, ощерилась и зарычала на него.
