Что есть в церкви такого, что никто не будет без особой надобности двигать с места? Чтобы прийти, в три минуты сдвинуть плиту, скользнуть в лаз и закрыть его за собой?

Что?

— А ты уверена, что это искомое — здесь? — вдруг прищурился Давид.

— А где?

— Да в притворе, наверняка. Влететь в церковь, закрыть входную дверь, нажать рычаг — и вперед, спасаться от погони.

Они с Маленой переглянулись и помчались в притвор, а ныне прихожую. Даже со скамеечками вдоль стен, кстати говоря. Надо же где-то ждать людям?

— Двери старые, еще. С них только кресты и всю символику убрали, — заметил Давид.

— Допустим. Попробуешь?

Давид провел рукой по двери.

— Хорошо. Вот я убегаю, захлопнул дверь, заложил засов... — он говорил медленно, параллельно с этим выполняя означенные действия, теперь мне надо нажать потайной рычаг... где?

Рядом. Где-то рядом, Малена вела пальцами по плиткам, которыми был выложен притвор. Мелкие, синие, зеленые, красивая мозаика, но совершенно не религиозная, вообще никакой тематики, просто ряды выложены. Неудивительно, что ее даже большевики оставили.

Матильда об этом точно знала, бабушка рассказывала.

Нажать на плитку?

Глупо, скорее, надо что-то поддеть, открыть... как?

Фонарик, лупа...

— Здесь реставрационных работ и не было никогда, — покачал головой Давид. — Как перегородки сделали, так и оставили. Я читал...

А к чему тут были эти работы?

Купол убрать, перегородки, чуть ли не из фанеры — налепить, а реставрировать... а надо ли?

В советские времена как-то не до того было, надо было коммунизм строить, а при капитализме и денег не нашлось. Вот и осталось все, как в храме было, разве что фрески пообкалывали и замазали.

Ряд синих плиток, зеленых, еще синих, еще зеленых, красный... и рука сама тянется именно к нему. Не пропустишь, не ткнешь в другой ряд. И опять синий, зеленый, синий, зеленый...

— Почему же раньше — никто не думал?

Фонарик, отвертка, которой можно поковырять раствор, лупа...

Час, второй, третий...

И наконец одна из плиток чем-то привлекает внимание молодых людей. Внешне она ничем не выделяется из общей массы, но... или она чуток выступает? Или оттенок не совсем такой, или...

Раствор крошится под отверткой.

Поддевается плитка, небольшая, размером с детскую ладошку, потом соседняя, и под третьей плиткой находится ОНО.

Как выглядит старинный рычаг?

Это не красная кнопка в чемоданчике, тут все намного проще и грубее. Это и есть рычаг. Небольшой, длиной с палец, и толщиной в три пальца. А вот что с ним делать? Поднять? Опустить?

Давид и Малена переглянулись.

Одно дело — теоретизировать, другое — вот так, наткнуться на нечто... непонятное. Но явно подтверждающее догадки.

— Полезем? Нажмем?

Давид покачал головой.

— Нет, Малена.

— Почему?

— Потому что сейчас я звоню отцу. Кладоискательство — замечательное занятие, но у меня еще свадьба впереди. Хочу, чтобы и я, и моя невеста на ней присутствовали в полном комплекте.

Малена надула губки.

— Ну хоть подергать?

Давид не выдержал, рассмеялся и покачал головой.

— А если мы неправильно вычислили ход мыслей Булочникова? Или ход здесь? Или там есть ловушка... ты бы ее оставила?

— Однозначно.

— Вот. Не считаем предков глупее нас, и звоним отцу. Пусть специалисты приезжают, а он выкупает эту станцию, и вперед. Будем тут хоть сутки копаться.

Малена утвердительно кивнула головой. Может, она и была разочарована, но... знаете, у нас тут не Египет, у нас хуже. В Египте хоть кто-то уходил живым, оттуда и сплетни про проклятие фараонов. А у нас сплетен про царские проклятия нет.

Вывод?

А у нас такие умники живыми не уходили.

* * *

Эдуард Давидович себя долго ждать не заставил.

Прибыл с видом: 'Чем бы дите не тешилось, лишь бы своих не делало', потом увидел рычаг, выслушал Давида, и аж в лице поменялся.

И принялся распоряжаться.

Малена отправлялась домой, Давид — выкупать станцию в пользу семьи Асатиани, а кладоискательством займутся те, кто поумнее. К примеру, промышленные альпинисты.

А вы, дети, успеете еще вляпаться.

Секретность?

Ага, поучи отца любиться. Вас сделали, и дальше не пропадем...

Молодежь спорить не стала. Послушно разошлись, куда указано, Давид отвез Малену домой, к громадной радости Беськи, и поехал выкупать станцию.

А Эдуард Давидович прошелся по бывшей церкви.

Да, пора, пора...

Выкупим, реставрируем, отмеценатствуем, если что.

А если что в подвалах есть — то и выгребем.

Девчонка?

Господин Асатиани-старший усмехнулся, уже вполне добродушно. Что ж, неплохая девочка, да, господа?...

Не то он себе планировал для сына, совсем не то. Ему виделась примерная грузинская девушка из хорошей семьи, которая воспитает детей во всех традициях, но...

Положа руку на сердце, чем худе Малена?

Семья?

Семьи, как таковой, у нее нет. Считай, сирота. Если ее мать с этим не согласится, девчонка точно осиротеет. Зато воспитание дай бог каждой, ее ведь буквально уничтожали на глазах у всех, а она не поддалась. Справилась. И старших уважает.

Эдуард вспомнил, как встретила его Малена. Кланяться не стала, на поздоровалась и склонила голову так, что уважение чувствовалось. Как бы говоря — вы старше, вы отец моего жениха, я признаю ваше главенство. Такие вещи Эдуард шкурой чувствовал.

Но без подобострастия...

Какая ж гадость — эти пресмыкающиеся! И как они надоедают!

Воспитание — плюс. Девственность — плюс, здоровье — плюс, врачи в наших поликлиниках взятками не избалованы, за пару тысяч тебе не то, что историю болезни притащат, все расшифруют.

Талант есть, характер... теперь и приданое есть. Что еще нужно?

Найти это приданое и достать.

А это уже Эдуард организует. И девочка неглупа. Видно же, что ей интересно, любопытно, что хочется самой везде полазить, но приняла мужское решение, и не вякает. Это тоже хорошо.

Итак, где у нас телефон? Вызываем знакомых...

Мария-Элена Домбрийская.

Матильда расчесывала волосы перед зеркалом. Она была под впечатлением от вчерашнего.

Давид приехал поздно вечером, ничего толком не рассказал, только показал купчую на бывший храм, а ныне пристань, и отправился спать. Ну, девушки тоже отправились.

— Как ты думаешь, какие перспективы? — Малене было интересно.

— Для Асатиани? Осмотрят все, вытащат все, покажут — мизер. Находка принадлежит тому, кому и земля принадлежит. Или, там, строение. Допустим, будут там иконы, или клад, или еще что... кстати, и поп мог быть в курсе и в доле, это надо раскапывать подробности... мог спрятать там и посуду, и еще что... к примеру, посуду покажут, или монеты какие, а самое ценное заначат.

— И с нами вряд ли поделятся.

— Это уж вовсе из голливудских опер будет сюжет. Ты видела где-нибудь, чтобы волк отрывал кусок от добычи и отдавал крысе?

— Нет. Но мы и не крысы...

— По меркам Асатиани у нас масштаб микроба. Не прикопали бы...

Малена поежилась.

— Ты поэтому вчера не спорила?

— Ты — официальная наследница. Легитимная, так сказать. Мать, конечно, но ей пасть заткнуть несложно. Ее прессе не предъявишь, а вот тебя — о, да! Тут такую шумиху поднять можно, такой пиар продвинуть, что Асатиани будет с этого десять лет кормиться, еще и за рубежом отметится. Если поймет свою выгоду, конечно.

— Должен понять.

— Но это по размышлении, не сгоряча, понимаешь? А потому для нас лучший вариант пока исчезнуть с глаз долой и разводить руками. Все на доверии, вы же не обманете сироту...

— Еще как обманут.

— Если ты выходишь замуж за Давида, то все остается в семье. Чего тут обманывать?

— У вас разводиться можно, я помню...

Матильда хмыкнула.

— Малечка, давай цинично? Развод будет таким, какой Давид захочет. На его условиях. Мы с ним бодаться не сможем чисто физически.

— Почему?

— Я никогда не верила сказке 'Золушка'. Никогда.

— Почему?

— Потому что сказки заканчиваются свадьбой. А каково оно в семейной жизни? От печки во дворец?

— При чем тут одно к другому?

— Да при том, Малечка. Что сиськи-письки...

— Матильда!

— По фиг! Пойми, никогда ничего не решал секс и внешность. Никогда. Нужно образование, воспитание, база нужна, самоуважение... да много чего.

— Но ведь живут же семьи?

— У нас разводиться можно, ты помнишь?

Малена вздохнула.

— Так много нужно знать, уметь... а если я не смогу?

— Попробуем. Исходные данные у нас сильные, а что уж там будет... не знаю, Малечка. Справимся. Обязаны.

— А... Рид?

— А, то же самое. Только здесь нам еще и сложнее придется, Рид старше, и техникой секса его точно не удивишь.

Герцогесса покачала головой. Но что уж тут...

— А что, ты думаешь, внизу?

— Колодец, скорее всего. Может, потайной ход. Может, клад.

— Колодец быть должен. Это правильно. У нас всегда колодцы устраивали... потайные.

— И в Донэре есть?

— Есть...

— А ублиет?*

— А что это такое?

*— подземная каменная тюрьма, каменный мешок, аналог — зиндан или поруб. Прим. авт.

Разъяснить Матильда не успела. В дверь постучали.

— Ваша светлость?

— Да?

— Курьер. Из дворца...

Матильда вылетела вихрем. И не обратила внимания на Лорену, которая проводила ее злобным взглядом.

— Что тут у нас?

Курьера подхватила верная Аманда, повела на кухню, кормить и денег давать, а Матильда сломала королевскую печать.

— Оп-па!

— Ваша светлость?

— Ро, ты на свадьбу не хочешь? — непринужденным тоном поинтересовалась Матильда.

— Чью? Вашу? Ой, то есть простите...

— Королевскую.

— Его высочество...

— Нет, Ро. Женится его величество. На Дилере Эларской. Завтра.

Дзенннь.

Оказавшаяся совершенно случайно рядом графиня Ардонская, уронила подсвечник. Матильда прищурилась на нее.

— Тетушка Элинор, вам срочно надо к портнихе. Меня берут в статс-дамы к ее величеству Дилере... будущему величеству. Девочкам срочно нужен будет придворный гардероб. Я их постараюсь протащить фрейлинами. И точно протащу на свадьбу.

— Малечка... — По лицу графини потекли самые настоящие слезы. — Дочка...

Объятия были совершенно искренними и потому не раздражали. А как должна реагировать мать, которой сообщают, что ее дочери (заметим — на халяву, т.е. даром!) попадают в элиту двора? И возможность сделать хорошую партию у них будет, и за ними приглядят, и...

Да тут и крокодила расцелуешь, наплевав на зубы, а герцогесса — она все же безопаснее крокодила. Наверное.

— А Силанта?

И откуда черт принес Лорену?

Матильда перехватила управление и улыбнулась дамочке.

— Через полгодика, как из монастыря вернется, там и поговорим. Если научится мужчин не насиловать.

— Наглая дрянь!

— Матушка, я вас тоже обожэ... — отмахнулась Матильда, и помчалась собираться. Надо было срочно лепить из себя чучело. Во всяком случае — пока.

Рид?

Они УЖЕ женаты. А здесь разводов нет. Внезапные смерти отмечаются, безвременные такие, а разводов не было. Пусть пока...

Он поймет, он очень умный... он ведь женился на Малене, значит — умный. Факт.

* * *

Малена могла бы собой гордиться. Сделать из себя роскошное пугало — это не каждому дано, а вот она смогла, да еще в рекордные сроки.

Зализать волосы и надеть ободок, украшенный полудрагоценными камнями — раз.

Подобрать платье замечательного болотного оттенка, чтобы кожа казалась сероватой — два. Накинуть сверху кружевную черную шаль.

Краску не наносить, и так сойдет.

И вперед, во дворец, благо, ей не просто письмо прислали, за ней целую карету выслали.

Сам дворец Малена даже не рассматривала — ее мгновенно провели к его величеству Остеону. Там же сидел и Рид.

С рукой на перевязи, но живой и более-менее здоровый. Матильда смотрела на него, понимала, что улыбается совершенно глупой улыбкой, но... какой там контроль?

Ресурсы уходили на то, чтобы не повиснуть у любимого человека на шее.

Малена перехватила управление и присела в реверансе. Произнесла заученные формулы вежливости, и получила взмах королевской руки. Мол, хватит, поднимайтесь.

Посмотрела на короля... и поблагодарила Малену, что та взяла на себя управление. Иначе бы точно чертыхнулась.

Это — король?

Да залюбись по вертикали!

У нас некоторые покойники лучше выглядят, чем его величество. Посвежее, поинтереснее... и хотя девушка молчала, король понял ее взгляд совершенно правильно.

— Все так плохо? Давайте без чинов, герцогесса, Рид мне все рассказал.

— Ваше величество, вы нас не казните за самоуправство? — уточнила на всякий случай Малена.

— Нет. Можете звать меня просто Остеоном — наедине.

— Благодарю вас... Остеон.

— К сожалению, у нас мало времени, но мне хотелось бы стать для вас старшим братом, как и для Рида.

Матильда кивнула, не уточняя ненужных деталей.

— Мы попробуем, Остеон. Мы попробуем.

— Рид сказал, что вы в курсе дела.

— Я случайно, Остеон. Не могу сказать, что рвалась все это узнавать, так получилось...

И взгляд на Рида. Что происходит?

Ответный успокаивающий взгляд. Все в порядке, это что-то вроде экзамена. Только вот не математику сдают в жизни и не физику. Нечто куда более важное выясняется в результате таких спросов. Сможешь ли ты быть опорой и поддержкой?

Можно ли на тебя положиться?

И выставляют здесь не двойки. Все намного хуже бывает. Есть предварительные оценки, а есть и окончательные. Которые выставляются средневековым калькулятором для окончательных расчетов. Арбалет называется.

— Вам с Ридом придется обвенчаться еще раз. Уже публично.

— Благодарю вас, Остеон.

— Рид согласился на должность регента при моем ребенке, — прищурился король.

Матильда приняла откровенно верноподданнический вид.

— Остеон, я могу сказать лишь одно. Решения мужа — это и мои решения.

— Ему придется жить в столице, и вы не скоро вернетесь в Донэр.

— Хороший управляющий решит этот вопрос.

— И придворная жизнь... зачем вы так вырядились?

Малена хмыкнула.

— Ваше величество, мне не сложно, а ее величеству будет приятно.

— Да, безусловно.

— Вы будете назначены статс-дамой Дилеры — после свадьбы.

— Могу ли я попросить за двух фрейлин, Остеон?

— В том случае, если они будут преданы вам — и короне, — припечатал король.

Матильда медленно опустила ресницы.

— Они будут преданы вам, ваше величество, а потом уж мне. И никак иначе.

И в следующий момент словно струна лопнула. И остеон улыбнулся, повернув голову к Риду.

— Братец, могу тебя только поздравить. И красавица, и умница, и помощница... был бы я лет на десять моложе — точно отбил бы.

— На дуэль вызову, — мрачно пригрозил Рид. И уже жене. — Извини, Малечка. Ост хотел сначала сам поговорить с тобой, составить впечатление, а меня попросил помолчать.

Матильда кивнула.

— Надеюсь, я оправдала оказанное мне высокое доверие?