Лис Адриатики

Первое время ничего не происходило. Мэттью арендовал небольшой дом и вел тихую жизнь законопослушного обывателя, не пытаясь свести знакомство с местными представителями власти, или денежными тузами. Для всех он прибыл с целью открыть здесь свое дело, но только если признает затею перспективной. И поскольку герр Хассель не совал свой нос, куда не надо, установленные порядки не нарушал, и исправно платил по счетам, то никакого интереса у местных служителей Фемиды он и не вызвал. Им хватало других забот, поскольку город буквально кишел турецкими, венецианскими и папскими шпионами, не считая "обычных" контрабандистов и разных прочих городских уголовников. Число которых Мэттью иногда уменьшал во время своих ежевечерних прогулок, расправляясь с местными грабителями в своей привычной манере, не оставляя свидетелей. Попутно с этим он узнавал много интересного из жизни криминального мира Триеста, а также о том, кто из местных знаменитостей чем дышит. Многие любители работать "в ночную смену" выходили на дело, хлебнув спиртного, что делало их волю легко подавляемой для "чар" Мэттью. Уже одно это оправдывало небезопасные прогулки по ночным улицам. Очень скоро Мэттью знал о жизни Триеста если и меньше, чем его бургомистр, то не на много. А в части "ночной" жизни, то и побольше. Но это ни на шаг не приблизило его к решению главной задачи. Коммодор Вильгельм фон Майер оставался недосягаем. А пробовать связаться с ним через третьих лиц Мэттью не рисковал. Не хотелось бы и здесь заняться устранением свидетелей, если все пойдет не так, как задумано.

Тихая размеренная жизнь Мэттью была нарушена, когда в Триесте появились новые визитеры. Обнаружил он это совершенно случайно. Прогуливаясь неподалеку от магистрата, увидел выходящую из здания группу людей, среди которых в трех безошибочно опознал пришельцев из другого мира. Это настолько удивило Мэттью, что он даже пренебрег своим правилом "не вмешиваться в происходящее", и осторожно навел справки. Оказалось, прибыли важные персоны из Вены с широкими полномочиями. А бургомистр получил приказ оказывать им всяческое содействие, не задавая лишних вопросов. Они чем-то заняты на территории военного порта, проводя там практически все время. Чем именно заняты, никто толком не знает. В город если и выбираются, то редко. И обязательно с серьезной охраной.

Ситуация встала с ног на голову, что сильно озадачило Мэттью. Насколько ему было известно, в настоящий момент на территории Австрии никого из пришельцев, кроме коммодора Майера, и предположительно его бывшего командира Эриха Келлера, нет. Могли быть шпионы тринидадцев из экипажа "Карлсруэ", но они не могли так быстро занять высокие посты при дворе императора Леопольда. Да и вообще сомнительно, чтобы тринидадцы напрямую сотрудничали с Леопольдом. Если только это не их очередная иезуитская хитрость — поддерживать одновременно Австрию и Турцию, умело стравливая их между собой. Что, теоретически, тоже возможно. Император Русской Америки Леонид Первый уже доказал, что Никколо Макиавелли занимает достойное место среди его кумиров. Больше выяснить ничего не удалось, а искать подходы к тем, кто работал в военном порту, Мэттью не рискнул. Какое-то время ничего не происходило. И тут, как гром среди ясного неба. Турецкий адмирал Кемаль-паша, над которым потешался весь Триест, и который прятался в Дираше вдалеке от района боевых действий, неожиданно полностью уничтожил венецианский флот в бою возле мыса Горгано. А после этого хорошо потрепал эскадру коммодора фон Майера, уничтожив три корабля и вынудив его отступить. Это было настолько неожиданно, что поначалу многие отказывались верить. Но вскоре информация подтвердилась. Действительно, у турецкого флота появилась качественно новая артиллерия, не уступающая, если не превосходящая по своим возможностям австрийскую. А это значит, что о былом преимуществе на море можно забыть. Если раньше удавалось пополнять свой флот за счет кораблей французской постройки, то теперь турки их просто не пустят в Адриатику, перехватывая еще в проливе Отранто. И французский флаг им в этом не будет помехой, поскольку место назначения этих кораблей прекрасно известно. Это если французы вообще не свернут поставки, поскольку слишком сильно ссориться с Османской империей Король-Солнце Людовик XIV тоже не хочет. Торговать с австрияками — это одно. А вот идти на открытый военный конфликт с Османской империей на море — совсем другое. Нервозность ощущалась во всем. Впервые с начала войны в жителях Триеста появился страх. Они поняли, что война, казавшаяся до этого чем-то очень далеким и эфемерным, может постучаться в дверь их дома. Кемаль-паша хоть и потерял один корабль в бою с австрийской эскадрой, но в настоящий момент ему ничто не мешает подойти к Триесту и обстрелять город из своих новых дальнобойных орудий. И помешать ему некому. Судя по просочившимся сведениям от команд, корабли эскадры сейчас не в том состоянии, чтобы выйти в море и дать бой превосходящему по численности противнику. А с учетом того, что дела на суше тоже стали идти все хуже и хуже, от былой победной эйфории не осталось и следа. Мэттью понял, что грядут важные события, и ему совершенно случайно удалось оказаться в нужный момент в нужном месте.

Оставшиеся дни пролетели быстро. Давут ходил по городу, собирая информацию, но к военным объектам даже не приближался. Обилие патрулей на улицах настораживало, поэтому решили не рисковать. Ивану же пришлось постараться, чтобы найти портного, который сделал бы к нужному моменту из него "прекрасную фройляйн". На удивленный вопрос "Зачем?!" сказал, что просто хочет подшутить над друзьями, чем вызвал смех, а деньги обеспечили готовность сделать все в наилучшем виде и в надлежащий срок. Правда, помимо бального платья, пришлось заказать еще и пару обычных, чтобы передвигаться по городу, не привлекая внимания. Подходящими по статусу "баронессе" драгоценностями запаслись еще в Дираше, ну а парфюмерия, косметика, парики и прочие женские мелочи вообще не были проблемой в местных лавках.

Когда Иван появился в новом обличье перед Давутом, тот его сначала даже не узнал. Правда, пришлось слегка "надавить", но янычар этого не заметил. Результат получился ошеломляющий. Давут удивленно разглядывал бесцеремонно вошедшую в комнату девушку, и ничего не понимал.

— Простите, фройляйн, что Вам угодно?

— Фройляйн угодно, чтобы ты быстренько собрал все барахло, и мы как можно скорее исчезли отсюда. Пора менять место дислокации, барон!

— Хасан?! Это ты?!

— А кто же, по-твоему? Принцесса австрийская?

— Ну, ты даешь!!! Как такое преображение вообще возможно?!

Иван лишь хитро улыбнулся и повернулся несколько раз, подчеркивая свои формы.

— С твоими внешними данными изображать баронессу не получится. А вот я могу. Черты лица у меня утонченные, практически женские. Фигура тоже. В матушку пошел. Плюс небольшой макияж и парик. Голос могу менять. Ну и как Вам ваша жена, барон?

— Я уже в Вас влюбился, моя баронесса!

— Только не вздумайте руки распускать, барон! Сразу в лоб получите!

— О-о-о, как это жестоко с Вашей стороны, любовь моя!

— Ничего. Считайте, что я злобная фурия, предпочитающая женщин. Но, так уж и быть! Чтобы Вы не сгорали в пламени безответной любви, не возражаю, если оприходуете какую-нибудь красотку, которую я лично подберу и одобрю для Вас.

— Благодарю Вас, о звезда моих очей! Я знал, что Вы очень добры ко мне!

— То-то же! Помните мою доброту, барон! Ладно. Посмеялись, и хватит. Давай о деле. Бумаги готовы?

— Готовы. Барон Карл фон Гольденберг и баронесса Эльза фон Гольденберг прибыли сегодня в Триест, и остановятся в отеле "Эксельсиор". Завтра они изволят посетить благотворительный бал в магистрате, где баронесса, несомненно, будет иметь ошеломительный успех у кавалеров, а барон займется обсуждением деловых вопросов, если таковые возникнут. Или просто начнет обсуждать местные светские сплетни и прелести присутствующих дам. Попыток завязать знакомство с интересующими нас персонами предпринимать не будет, это сделает баронесса. Все правильно?

— Правильно. Уточню только, что барон должен быть готов исчезнуть в любой момент по команде баронессы, если ситуация станет угрожающей, но потребуется мое присутствие на балу еще какое-то время. Баронесса-то в любом случае сбежит, а вот барон такими талантами не обладает. Уяснил?

— Уяснил. Но... Ты правда сможешь уйти один, если станет жарко?

— Смогу. Либо очень тихо, либо с очень большим шумом. В зависимости от обстановки. Поэтому, если скажу уходить, немедленно уходи. Чтобы мне не пришлось еще и на твое прикрытие отвлекаться...

Переезд в "Эксельсиор" прошел спокойно. Иван и Давут поодиночке вышли на улицу, и за пару кварталов наняли извозчика. Поэтому прибытие барона и баронессы фон Гольденберг в лучший отель Триеста прошло, как положено. Времени оставалось мало, поэтому вечером отрепетировали еще раз каждый свою роль. Сложность ситуации заключалась в том, что заранее невозможно было узнать, кто из важных людей посетит бал. Разного рода толстосумы и городские чиновники Ивана не интересовали. От них хоть и можно получить какую-то информацию, но она будет явно недостаточной и однобокой. Оставалось только ждать. Если завтра на балу не появится тот, кто им нужен, придется придумывать что-то другое. Вплоть до того, что проникнуть на территорию военного порта и искать нужный источник информации там.

На следующий день была хорошая погода, что нечастое явление в январе на севере Адриатики. К назначенному времени возле магистрата стали собираться гости. Городские власти не прогадали, намечалась самая настоящая ярмарка тщеславия. Солидные штатские были подавляющим большинством из прибывшей публики. Флотские и армейские офицеры хоть и присутствовали, но в гораздо меньшем количестве. Хватало также и дам разных возрастов в роскошных туалетах, увешанных драгоценностями, как рождественская елка. От почтенных фрау — матерей семейства, до молодых пигалиц, высматривающих женихов. Барон и баронесса фон Гольденберг постарались не выделяться. Им не нужна была кричащая роскошь, но едва глянув на эту молодую красивую пару, всем сразу становилось понятно, что барон прочно стоит на ногах в этом мире, а баронесса достойна быть представленной императору при дворе. Обстановка была непринужденной, завязались разговоры между случайными знакомыми, и вскоре бал начался.

Несмотря на хорошую маскировку, оказывать небольшое воздействие на окружающих своим даром Ивану все же пришлось. Если мужчин при разговоре он мог легко обмануть, то вот с женщинами решил не рисковать, и постоянно поддерживал небольшой уровень "давления" на тех, кто находился рядом. Поэтому баронесса Эльза фон Гольденберг имела бешеный успех, многие кавалеры хотели пригласить ее на танец. Баронесса мило улыбалась и поддерживала светскую беседу, стараясь не углубляться в конкретику о тех местах, откуда они прибыли, и внешне казалось, что все идет прекрасно. Барон затеял какие-то деловые разговоры с местными денежными тузами, и не докучал своей супруге. Но вот Иван был недоволен. В зале не было тех, кто представлял для него наибольший интерес. Во время разговоров с морскими офицерами он осторожно заглядывал им в душу, но не нашел ответа на имеющиеся вопросы. На балу присутствовали в основном одни лишь молодые лейтенанты, которые знали немного, и что, по сути, уже не являлось секретом. Старших офицеров пришло всего трое — командиры фрегатов. Но и они не располагали нужной информацией. Коммодор Вильгельм фон Майер не пришел, хотя поначалу говорили, что он обязательно появится. Но, увы, видно срочные дела задержали. Никого из других пришельцев тоже не было.

Ситуация настораживала Ивана все больше и больше. Он ждал какого-то подвоха, буквально кожей ощущая витавшую в воздухе опасность. Хотя и не мог определить, откуда она исходит. Улучив момент, подошел к Давуту, и что-то зашептал на ухо, постреливая глазками. Давут согласно кивал, иногда посмеиваясь, но содержание разговора четы фон Гольденберг удивило бы любого, кто его услышал.

— Карл, приготовься уходить. Я дам знак. Здесь что-то нечисто!

— Ты уверена?!

— Да. Если меня к утру не будет, уходи из Триеста любыми путями. Встретимся у "Кирлангич".

— Хотя бы в двух словах — что случилось?

— Мне кажется, что этот бал — ловушка на живца. Не обязательно ждут именно нас. Возможно, кого-то еще. Будь поближе ко мне, и я помогу тебе уйти незамеченным.

— Ты остаешься?

— Да. Мне надо еще кое-что проверить...

Баронесса покинула своего супруга, и уже собиралась перекинуться парой слов с компанией мило щебетавших девушек, как неожиданно... Иван почувствовал в з г л я д. Взгляд, какой невозможно было ни с чем спутать. Обернувшись, увидел высокого худощавого мужчину около тридцати лет, внимательно наблюдавшего за ним. Сомнений не было. Его заметил человек, обладающий даром характерника. Пока еще неясно, насколько сильным, но вот провести его не получится. Несколько секунд они смотрели в глаза друг другу, после чего незнакомец улыбнулся и едва заметно кивнул в сторону окна, предлагая поговорить. Угрозы от него не ощущалось, поэтому Иван решил не накалять обстановку и выяснить, с кем его неожиданно свела судьба. Подойдя к окну, сдал рассматривать открывавшийся из него вид. Вскоре незнакомец оказался рядом и учтиво поклонился.

— Добрый вечер, прекрасная незнакомка! Разрешите представиться — Генрих Хассель, коммерсант. Могу я узнать Ваше имя?

— Баронесса Эльза фон Гольденберг. Что Вам угодно, герр Хассель?

— Всего лишь выразить Вам свое восхищение, фрау фон Гольденберг! Поверьте, Вам очень идет... женское платье!

— Я это знаю, герр Хассель. Может перейдем к делу?

— Можно и к делу. Что Вы здесь забыли, фрау фон Гольденберг?

Незнакомец смотрел прямо в глаза и попытался подмять волю Ивана, но вместо этого сам застыл, не в силах пошевелиться. Иван, нисколько не стараясь скрыть свои действия, в одно мгновение смял его волю и заглянул в душу, проникая в самые потаенные уголки. Вскоре он знал в с ё...

Со стороны могло показаться, что они мило беседуют, но лицо незнакомца напоминало застывшую маску. Впрочем, вскоре это состояние прошло, и он схватился за виски, пошатнувшись.

— Как Вы себя чувствуете, герр Хассель? Голова не кружится?

— Нет, уже прошло... Благодарю Вас, фрау фон Гольденберг.

— За что?

— За то, что оставили меня живым, в ясном уме и твердой памяти. Думаю, нам не стоит говорить намеками. Вы намного сильнее меня. И Вы меня пощадили. Клянусь, я никогда этого не забуду. И никогда не попытаюсь причинить Вам вреда. Ни Вам, ни вашим близким. Я добро помню, фрау фон Гольденберг.

— Я тоже. Раз мы с Вами все выяснили, герр Хассель, позвольте дать Вам совет. Уезжайте отсюда. Как можно скорее. Не пытайтесь попасть на службу к императору Леопольду. Деньги у Вас есть, поэтому лучше устройтесь где-нибудь в тихом богатом городке, подальше от войны, и переждите там трудные времена.

— Но почему?!

— Потому, что, если только свяжетесь с императором Леопольдом, рискуете с н о в а оказаться на стороне проигравшего.