— Я остаюсь.
Охэйо посмотрел на него. В его длинных глазах было всё, что угодно — кроме одобрения.
— Ну и дурак. В этом аду ты не найдешь второй Маулы.
Глава 7.
В зеркале жизни.
Мы не хотим воевать.
Мы очень не хотим воевать.
Но нам очень жаль тех, кто заставил нас это делать.
Иннка Келлихаанс, йэннимуркий Мастер Войны.
Вайми внимательно смотрел на экран. В нем, заполняя почти полнеба, парила пугающе огромная, желто-красная сфера безымянной планеты. Сквозь бритвенное кружево колец просвечивали бурлящие, как разноцветная жидкость, течения темных облаков на экваторе. В широком полукруге темноты справа мерцали искры атмосферных разрядов. Глядя неподвижно в одну точку, Вайми мог увидеть тени неисчислимого множества туч. Волоча по ним безупречный круг темноты, медленно наплывала крупнейшая из лун — зеленоватый диск с геометрически четким узором пятен и яркими белыми искрами, рассыпанными по ним. Далекие облака закрывали её зеленовато-серые равнины, неровные, как апельсиновые корки, в редких воронках идеально круглых кратеров. Белые точки превратились в крохотные искрящиеся пятнышки. Одно из них, в центре поля зрения, всё росло и росло. Оно превратилось в россыпь кристаллов соли на грязном, пропитанном пылью льду, потом в множество белых прямоугольных зданий. Они неправильной массой сгрудились между неровными покатыми склонами невысоких холмов. За гладким квадратом главной посадочной площадки вздымался купол из стали и стекла. В нем зеленели невозможные в этом царстве фарфора и льда джунгли.
Изображение мигнуло. Внутри купола, на маленькой площади, вымощенной матово-палевыми плитами, под нависающими ветками громадных деревьев собралась небольшая толпа юношей и девушек в ярких, словно праздничных, одеждах. За их спинами виднелись уходящие в плотную массу зелени мощеные дорожки и освещавшие их неяркие синие фонари. Вайми отметил, что люди здесь похожи — не все друг на друга, но было несколько групп, состоящих как бы из братьев и сестер. Все очень красивые — настолько, что казались чуть-чуть ненастоящими.
Вперед вышла рослая девушка в синем с золотом платье. Она нервно сжимала в руках тяжелый шар с хорошо заметными индикаторами. Навстречу ей вышли двое симайа — сейчас очень похожих на собравшихся здесь. Один из них заговорил на странном местном, то певучем, то резком языке.
— Приветствуем вас. Можем ли мы увидеть Аннита Охэйо анта Хилайа?
— Да, разумеется, — девушка нервничала всё больше, едва ли не дергалась.
— Когда?
— Скоро. Но, понимаете, у нас такие обычаи... он населил и освоил этот мир, и поэтому должны прибыть ваши правители. Тогда он выйдет.
— Мы являемся полномочными представителями Йэннимура. Можем ли мы его увидеть?
— Вы правители?
— В определенном смысле.
— Хорошо. Тогда... — девушка подняла шар и вдруг сжала его обеими руками.
Экран погас.
* * *
Спустя мгновение изображение появилось вновь — та же планета, но другая луна, — сияющая, серебристая, окутанная облаками искрящейся ледяной пыли, невозможно красивая. Сквозь пылевую дымку отчетливо светились раскаленные белые пятна — там, где только что были белые искры городов...
— Там погибло девятьсот симайа и Наблюдатель, — тихо сказала стоявшая сбоку Наммилайна. — Весь его экипаж. Никто не уцелел, Вайми, никто! У неё в руках был термоядерный детонатор. Заряды, вероятно, заложены прямо под площадью. Наблюдатель подошел слишком близко, силовые щиты не подняты. Его Эвергет тоже взорвался. Там не было никакого оружия, никаких кораблей, ничего. Красивый, дружелюбный народ. Сейчас там только двухмильной глубины воронки и эта пыль.
— Зачем они это сделали?
Наммилайна посмотрела на него.
— Ты хотел бы попасть в плен, скажем, к ару?
— Нет, никогда.
— Они думали так же. Свобода или смерть.
— Но мы же не...
— Вайми, откуда ИМ это знать? Мы разрушили саму их Реальность. Убили множество сарьют, их создателей. Что они должны о нас думать? Потом было ещё несколько таких случаев. Мы стали уже более осторожны и никто из нас не погиб... но нам не удалось никого спасти, Вайми. Никого. Они не верили ни одному нашему слову. Мы пытались обезвредить заряды — но они всякий раз подрывали их раньше, чем мы успевали к ним подобраться. Собственно, от марьют нельзя ждать ничего иного. Мы бы вели себя так же в их обстоятельствах. Свет, что же мы натворили!
— Они все марьют?
— Таково их название в языке сарьют. В однообразии Вселенной есть совпадения, которые пугают меня... На самом деле, конечно, они не марьют в нашем смысле — у них не творческое мышление. Они просто очень хорошие люди. Только настоящие люди никогда не вели бы себя так хорошо. Там, где Волна уничтожила сарьют и энергоустановки сразу, марьют пытались выжить в холодных, мертвых кораблях и станциях. У них плохо получалось работать с машинами, но они очень старались, Вайми. Делились друг с другом даже последними крохами. Устраивали танцы, пели, хотя на самом деле были очень испуганы и понимали, что все должны умереть. Нам очень редко приходится встречать такое мужество. Просто чудо, что мы успели и что никто из захваченных врасплох не умер. Мы спасли их около тридцати тысяч. Но несравненно больше их убило себя.
— И что нам с ними делать? Со спасенными?
— Мы отошлем их в Йэннимур. Они плохо обучены, но это недостаток устранимый. Жаль, что никто из них не сможет стать симайа, но мы получим много хороших помощников. Они ничем не уступят многим из нашей Первой Формы, и будут жить вместе с ней, как одно целое.
— А те, что дальше?
Наммилайна помолчала.
— Трагедии Анниты суждено стать нашим позором, и это уже ничего не изменит. Волна накрыла сразу больше трети их миров. Мы осмотрели остальные, но там ничего нет. Только кратеры и пыль.
У Вайми стеснилось в груди. В этот миг ему вовсе не хотелось жить.
— Они... они все... погибли?
— По-видимому — нет. Мы не нашли ни одного транслайнера. Уцелевшие сарьют покинули эту галактику.
— И мы можем найти их, объяснить?..
— Мы постараемся, Вайми, но это будет очень трудно. До ближайшей галактики, не задетой Волной, около тридцати миллионов световых лет. Ближе есть несколько карликовых галактик, состоящих, в основном, из темной материи, но они мало подходят для разумной жизни. Из того, что нам известно о скорости их кораблей, следует, что сарьют понадобятся годы, чтобы достичь цели, и остановятся ли они там или пойдут дальше — неизвестно.
— Но одну-то галактику мы наверняка сможем обследовать.
— Вайми, в этой "одной галактике" — сто двадцать миллиардов звезд, и их нужно обследовать все, одну за одной, чтобы быть уверенным. Сарьют — жители открытого пространства, они не нуждаются в кислородных мирах. Они могут выбрать любую из них. Даже если мы соберем все свободные силы, то за ближайшие десять лет успеем обследовать не больше миллиона звезд. Реально у нас один шанс из ста тысяч найти их. Скорее всего, мы потеряли сарьют навсегда.
— Из-за меня.
— Вайми, в той битве с Харой ты не смог бы поступить иначе, даже если бы и захотел. И нам, возможно, следовало дать ару убить себя, но невыносимо трудно делать такой выбор. И потом, почему ты считаешь, что Волна принесла сюда только смерть? Для очень многих она принесла жизнь. Ару пожирали эти миры, и трудно сказать, во что превратилась бы их империя через тысячу лет — а раньше мы её вряд ли обнаружили бы. По крайней мере, эту угрозу мы устранили в зародыше, и смогли узнать о ещё большей — разве мало? И здесь мы смогли предотвратить одну очень большую трагедию. Неужели ты не слышал о планете Сэнна?
Вайми кивнул. Поначалу он угрюмо бродил в своей комнате, размышляя о собственной вредоносности — но вокруг творилось столько всего интересного, что эти размышления как-то незаметно забылись. На Сэнну симайа наткнулись ещё за Волной, когда искали сарьют. Несколько раньше них на неё наткнулись ару. Сочтя сопротивление своими силами бессмысленным — нельзя сказать, что совершенно разумно — правительство и военно-космический флот Сэнны сбежали на Тайат, предварительно известив сарьют о положении дел. Но те не вмешивались в войны между ару и людьми — так что по крайней мере часть своих страданий они заслужили. Когда ару высадились на поверхность, наземная армия Сэнны сопротивлялась до конца — и почти вся погибла. Кроме прочего, она имела несколько сот ЗРК с ядерными боеголовками, но, разумеется, не смогла оказать никакого мало-мальски серьезного сопротивления космическому флоту. Один из населивших Сэнну сарьют отказался покинуть планету и возглавил войну с оккупантами. Когда его накрыла Волна, тело выжило, но теперь это был просто большой младенец — его можно воспитать в полноценного человека, но от прежней личности не осталось и следа...
Колонизация Сэнны в планы ару не входила. Они ограничились захватом продовольствия, которого им остро не хватало — до прибытия симайа почти все ару, за исключением детей, недоедали — и угоном самой выносливой молодежи как рабов для своих космических заводов. Марьют — ару охотились за ними с особенным рвением — были рассредоточены по всей планете, прежде всего, в отдаленных её областях. Где, по большей части, и погибли — не от рук ару, а от рук мятежных людей, которые рьяно бросились убивать "недочеловеков".
Ограбив планету, ару решили выжечь её мегаракетами, но сделать это не успели: корабль-мир "Айэт" вызвал подкрепление, а именно, йэнну Иннки Келлихаанс, одного из наиболее прославленных йэннимурских флотоводцев. В состав эскадры входил корабль-мир её имени и четыре автоматических крейсера, ещё более мощных — а ару могли противопоставить всему этому то ли пять, то ли пять с половиной сотен крейсеров. Над итогом сражения гадать не приходилось — все эти крейсеры вдруг мгновенно вышли из строя. Захватив их, Иннка установила полный контроль над планетой. Не всегда дело шло так удачно. Ещё один из Наблюдателей погиб, подойдя слишком близко к структуре, оказавшейся вакуумной бомбой сарьют (позднее их нашли ещё много) — но Волна неотвратимо продвигалась вперед, и война вскоре кончилась.
— Всего на Сэнне могло погибнуть более миллиарда людей, — сказала Наммилайна. — В ближайшие двадцать лет ару полностью покорили бы все здешние человеческие цивилизации, а их суммарное население — более восьмисот миллиардов. По этому поводу ты тоже будешь рыдать?
Вайми промолчал. Он знал, что должен чувствовать гордость, но теперь он не чувствовал ничего. Он смотрел на сияющее пепелище Анниты — растерянная творящая пылинка, несущая жизнь и смерть.
* * *
Считанные часы спустя направление его мыслей изменилось: в бесконечной Вселенной хватало неожиданных вещей.
— Я, конечно, не против сюрпризов, — заметила Наммилайна, глядя на экран, — но это, пожалуй, уже слишком.
Вайми перевел взгляд. Среди стылой звездной пыли висел мир, видимый в три четверти — мутный, темно-синий, в каких-то неопрятных белых пятнах. Он не казался враждебным: от него исходило ощущение бесконечной чужеродности.
— Тайат называют его Найнером, — продолжила Наммилайна. — Один только Бог знает, каково его настоящее имя.
Вайми опустил взгляд на бегущие по экрану строчки. В самом деле, не совсем обычная планета: диаметр — 1,86 стандартного, масса — 9,2, средняя плотность — в 1,42 раза больше, чем у Эрайа, родины Золотого Народа, служившей у них эталоном. Атмосфера Найнера состояла из водорода и метана. Судя по всему, он был ядром выгоревшей при взрыве Сверхновой планеты-гиганта, выброшенной в межзвездное пространство и вновь пойманной в сети притяжения светилом Тайат, что доказывала и её вытянутая орбита.
— Исходя из соотношения элементов, ему более двенадцати миллиардов лет, — продолжила Наммилайна. — И он обитаем по крайней мере семь последних из них.
— Как такое может быть? Ведь...
— Там нет никакой биологической жизни, но разум существует — это ясно хотя бы потому, что Найнер окружает щит Йалис.
— Тогда это или Тэйариин или Мроо. Кто ещё мог тогда жить?
— Не обязательно. Возможно, ты этого не знаешь, но сверхрасами становится лишь ничтожная часть разумных народов. Большинство остается в своих планетных системах и живет очень долго. Узнав, что их солнце взорвется, найны могли переселиться на самую отдаленную из планет их системы, которая могла пострадать от взрыва в наименьшей степени. Исходный биологический облик разумных рас обычно теряется ещё в первые десятки тысяч лет их технического развития. Позднее теряется и внешнее сходство с машинами: разумная среда выглядит как колонии простейших организмов с небиологическим циклом. Когда доходит до этого, мы уже не в состоянии понять их. В Йэннимуре очень не любят таких старых планет, Вайми.
— Почему?
— Они как бы спят, обращенные в себя, и видят сны, которые сложнее всей нашей Вселенной. Но иногда они просыпаются — и мы понимаем, что у них слишком странные представления о Реальности. Йэннимуру около двадцати тысяч лет: мы не в силах противостоять накопленным за миллиарды лет знаниям. Мы уже потеряли так сектор Анли: попытались разбудить один из спящих миров, только слишком успешно. Он начал распространяться вовне, и мы едва успели отступить. Те, кто не успел уйти, погибли — и их было много, Вайми, очень. Весь сектор зарос паутиной.
— Паутиной?
— Она выглядит, как паутина. Структура, конечно, нематериальная, но хорошо заметная. Мы называем это вырожденной реальностью — с нашей точки зрения она не имеет смысла, но через миллиард лет мы можем подумать иначе... Тому миру было девять миллиардов лет. Таких древних, как Найнер, мы ещё не встречали. Это одна из самых старых планет нашей Вселенной.
— Вы знаете, что там, внутри?
— Примерно — по данным локации, магнитометрии и гравиметрическому распределению масс, полученному дальними зондами. Атмосфера там довольно тонкая, давление на поверхности больше стандартного всего раз в пять. Глобальный океан глубиной более ста миль переходит непосредственно в железное ядро. Но это всё — скорлупа. Кажется, что внутреннее ядро представляет собой пленку бесконечной плотности, окружающей абсолютную пустоту. Там происходит искажение магнитных силовых линий, — но только не магнитным полем. Искривление пространства мы также можем исключить — гравитационное поле такой силы разрушило бы всю планету. В общем, трудно сказать, что мы видим. Это измененная Реальность, Вайми, и странная. Барьер поставлен не электромагнитными силами, а какими-то другими, какими — мы не знаем. Наша современная физика исключает возможность создания такой Реальности. Она порождение очень древних времен, и её нельзя скопировать. Её суть мы вряд ли сможем понять без исследований там, на месте, — а провести их у нас нет никакой возможности. Мы никогда не встречались с таким типом Реальности, но уже ясно, что для симайа он не подходит. Мы не сможем войти туда — и остаться в живых.
