Опираясь на русскую поддержку Темрюк Идарович, бывший князем-валием (старшим, или начальным князем) в Кабарде пытался привести остальных кабардинских князей "в послушание себе" с уплатой дани, что вызывало сильное противодействие в Кабарде, где государственное объединение было слабым и где непрочное "одиначество" князей обуславливалось обычно договорами между князьями "на общем совете" с выдачей друг другу закладов "для укрепления".

С середины 1550-х гг. положение Темрюка осложнилось тем, что в степях между Азовом и Северным Кавказом, "в промежутке", обосновалась Малая Ногайская орда (известная ещё как "Казыева орда") во главе с мурзой Гази бен Ураком. Гази принимал у себя крымских царевичей и поддерживал интересы Крыма и Турции на Северном Кавказе, был "во всей цареве (т. е. ханской. — Авт.) воле". Вмешавшись во внутреннюю междукняжескую борьбу в Кабарде, Гази принял сторону враждебной Темрюку группировки князей во главе с Пшеапшоко Кайтукиным, на дочери которого женился и который был привлечён в крымский лагерь. В свою очередь, Темрюк установил связи с противником Гази ногайским бием Исмаилом, выдав за его сына Дин-Ахмеда свою дочь и объединившись с ним для совместных предприятий против Гази и Пшеапшонко.

Русское правительство оказывало Темрюку всестороннюю поддержку. За десятилетие 1554 — 1564 гг. не менее четырех раз ему была оказана сильная и длительная военная помощь, в которой особое значение имели отряды стрельцов — "ратных людей с вогненным боем".

Уже в 1554 г. кабардинское посольство просило о помощи со стороны астраханских воевод против шамхала. Эта просьба была повторена сыновьями Темрюка в следующем году. В 1557 г. русские воеводы "по неправдам шевкаловым" ходили из Астрахани "на Шевкал и на Тюмень морем", в судах, со стрельцами, казаками и "астраханскими людьми". У города Тарки был высажен десант. Шамхал держался против русских войск половину дня, а затем, покинув Тарки, побежал от них в горы. Русские не пробуя удержаться в Тарках выжгли город и вернулись в Астрахань, "поимав полону руссакого и шавкальского... много".

В 1559 — 1560 гг., после просьбы Темрюка о помощи в борьбе против князей Большой Кабарды во главе с Пшеапшоко Кайтукиным, из Москвы прислали отряд в 500 стрельцов и 500 казаков. Вместе с русскими Темрюк предпринял успешный поход против своих противников и нанёс им поражение. Темрюк разорил родовые владения князей Кайтукиных, приведя недругов "в свою волю" и вынудил их платить дань. А также взял под свой контроль ведущее в Грузию Дарьяльское ущелье, благодаря чему были обеспечены сношения с Грузией через перевалы центральной части Кавказского хребта.

В сентябре 1562 г. Тюмрюку из России было направлено ещё два отряда. Один — дети боярские муромцы и мещеряне и "все казаки Рязанской украйны" под начальством князя Григория Семёновича Плещеева — шёл из Шацкого города полем на Астрахань. Другой — черкасские казаки и стрельцы под начальством воеводы Матвея Ржевского — шли на судах по Волге и зазимовали под Девичьими горами. Плещеев и Ржевский жили в Кабарде у Темрюка с июня по август 1563 г., "Шапшуковы кабаки з братьею многие воевали и полону и животов имали много", а в Москву вернулись в октябре. Поход тем более был удачен, что одним из его результатов стала гибель пришедшего на помошь князьям Кайтукиным шамхала Будая ибн Умал-Мухаммада. А в декабре того же года, по просьбе Темрюка поставить город "на Терке реке усть Сююнчи реки" "для брежения от недругов его" весной 1563 г. из Москвы были посланы воеводы для городового дела — князь Андрей Семёнович Бабичев и Пётр Протасьев "со многими людьми, да и наряд, пушки и пищали", которые шли по Волге в судах. Русский город на Тереке, в месте впадения Сунжи, был в том же году поставлен. Место было выгодным в стратегическом отношении. Крепость стояла недалеко от перевоза через Сунжу на пути, который источниками конца XVI и XVII вв. называется обычно Османским шляхом. К перевозу сходились несколько путей с запада — по Сунже, по долине между Сунженским и Терским хребтами, дорога по правому берегу Терека и, наконец, дорога по левому его берегу, так как и в этом случае переправлялись через Терек до впадения в него Сунжи. Так что недаром, помимо "воинских людей", в Терский городок были посланы целовальники для пошлинного сбора. Кроме того, в тех же местах, по преданиям, возникли первые городки гребенских казаков.

Появление Терского городка вызвало недовольство нового шамхала, который однако понимая, что ему против русского царя "не устояти", прислал в Москву посла "с великими поминки", который бил челом царю, что "хочет быти в его воле". Ответное посольство из Москвы поставило вопрос о постройке русского города на реке Койсу (совр. река Сулак). Причины этого были вполне прозаическими. От устья Сунжи шёл основной путь в Дербент и Закавказье с переправой через ряд речек и рек. Кроме этой дороги, шедшей по выражению русских источников "подом", был ещё один путь, лежавший южнее, — подле гор, менее удобный, но избегавший сунженского перевоза. На востоке, где горы подходят близко к морю, эти дороги сходились. И для контроля над участком дороги от Сунжи до Койсу и в земле шамхала русские требовали у него реку Койсу, у устья которой в 1565 г. поставили Койсинский острог. Как сообщал шамхал крымскому хану: прислал деи ко мне царь и великий князь посла своего, а просит деи у меня реки Овечьих Вод, а хочет деи город поставити. И яз деи ему Овечьи Воды дал, а не дати де было ему не мочно, против деи его не устояти ж". Таким образом пути сношений хана и султана с Дагестаном и Закавказьем, как и несколько ранее со Средней Азией, оказались едва ли не полностью перерезанными. Тем более что русские не собирались на этом останавливаться. В двух с половиной днях пути (примерно 70 верст) от Терского городка и в одном дне езды (где-то 28-30 верст) от Тушетии был построен еще один русский острог, получивший название Чеченского, который должен был обеспечивать надёжность сношений между Русским государством и Кахетией.

Это обстоятельство объясняет многое в дипломатической переписке и военных событиях 60-х и начала 70-х гг.

Постройка в 1563 г. русского города на Северном Кавказе вызвала резкое обострение крымско-русских отношений. При переговорах с русскими послами ещё в сентябре 1563 г. хан говорил: "И будет деи государь ваш похочет со мной быти в дружбе и в братстве, и он бы де города на Терке не ставил, а дал мне поминки Мегмет-Киреевские, и яз де с ним помирюся. А будет де ему на Терке город ставити, и он де мне давай гору золота, и мне деи с ним не мириватца, потому что деи поимал юрты басурманские Казань да Асторохань, а ныне деи на Терке город ставит и несетца к нам суседи". В посланной вслед за тем с гонцом грамоте хан, ставя ультимативное условие: "и похошь дружбы и миру, и ты тот город вели снесть", грозил, что "за свой сором" учнёт "стояти". Жалуясь на то, что царь ставит город, "чтобы шевкальскую землю и черкасскую изневолить", хан писал, что черкасы хандыкереву (т. е. султану. — Авт.) и нам подручны".

Ответ Москвы был однозначным и жёстким. Иван IV, выслушав ханские претензии, пришёл к выводу, что "в царевых (ханских. — Авт.) грамотах к доброй зделке дела нет", ну а раз так, то и речи об удовлетворении требований крымского хана быть не может. В ответной грамоте было прописано, что и Казань и Астрахань "изначала от дед и от прадед русских государей и на те юрты сажали русские государи", и потому невозможно "тех юртов поступитися". Что же касается Терского городка, то хану было заявлено, что город был поставлен по просьбе "большого" кабардинского князя для его обороны от врагов. Правда, Иван IV всё же решил смягчить негативное впечатление от своего отказа и послал хану несколько большие, чем обычно, "поминки", а также предложил Девлет Гераю, с целью усилить заинтересованность хана в отношениях с Москвой и тем самым снизить уровень угрозы со стороны Крыма, послать одного из своих сыновей в Касимов, вассальное татарское княжество.

Однако расчёты царя и его советников не оправдались. Девлет Герай, поначалу изъявивший желание продолжить переговоры с Москвой на основе её последних предложений, внезапно переменил свою точку зрения. Причины крылись в том, что в середине 1560-х гг. произошла активизация Турции в Средиземноморье. В 1565 г. турки атаковали остров Мальту, служивший главной базой для ордена Св. Иоанна Иерусалимского (более известного как Мальтийский орден), и хотя эта попытка окончилась неудачей, но это было лишь началом энергичных действий турецкого флота в регионе. Но для галер, служивших в то время основными кораблями для средиземноморских флотов, массово требовались гребцы. Поскольку этот труд был крайне тяжёл, то для комплектования ими кораблей использовались невольники, одним из главных поставщиков которых для Османской империи было Крымское ханство. Рост спроса на рабов (и, соотвественно, увеличение цен на них), спровоцировал резкое усиление воинственных настроений среди крымских татар. Поэтому, если ещё в начале весны 1564 г. крымский хан благосклонно выслушал предложения, доставленные из Москвы, то уже в начале июля того же года отправил в набег на русские "украйны" своих сыновей Алп Герая, Адыл Герая и Гази Герая.

Ситуация обострялась ещё и тем, что в Турции к этому времени сложилась довольно влиятельная группировка, настаивающая на более агрессивной политике в отношении России и организации нового военного похода на Астрахань. Причины этих радикальных изменений во взглядах части истеблишмента Османской империи, долгое время сохранявшей довольно мирные отношения с Русским государством, лежали как в политической, так и в экономической плоскости. Как уже упоминалось, захват русскими Нижнего Поволжья отрезал турок от их среднеазиатских союзников. На это накладывался ещё и экономический фактор. Получение русскими торговых привилегий от шаха расширило торговлю Ирана по Волжско-Каспийскому пути. Это нарушало интересы турецких и венецианских купцов, вывозивших из Ирана, главным образом из Ширвана, шёлк в обмен на европейские товары, привезённые в Алеппо. Современник событий, англичанин Майкл Лок, прямо объяснял враждебность турок к России происками итальянских и турецких торговцев, жаловавшихся султану на то, что торговля через Астрахань подрывает торговлю через Алеппо.

Положение осложнялось ещё и крайне напряжёнными отношениями между Турцией и Ираном. Несмотря на заключённый в 1555 г. мир (подтверждённый в 1562 и 1568 гг.) они не раз грозили разразиться войной. В конце 1550-х — начале 1560-х годов поводом для возможной войны было бегство в 1559 г. к шаху через "черкасов" и Северный Кавказ шехзаде (сына султана) Баязида. С той и другой стороны шли приготовления к войне, которую султан, занятый военными предприятиями на западе, оттягивал дипломатическими переговорами и золотом. Одновременно с этим, Сулейман I вёл переговоры со среднеазиатскими владельцами о совместных действиях в случае войны против шаха. В 1561 г. австрийские агенты сообщали в Вену о возможности похода крымского хана с его войском в Ширван (в конце концов, дело завершилось тем, что за 400 тыс. дукатов иранский шах выдал Баязида и его сторонников султану, который приказал казнить своего сына). А в конце 1560-х гг., во время крупного восстания против султана в Йемене (1567-1569 гг.), в Стамбуле очень опасались враждебного выступления шаха, и к границам Ирана были двинуты из Малой Азии турецкие войска. Благодаря этому вопрос о северокавказском пути и о связях со Средней Азией сохранял для султана прежнее значение.

В 1563 и 1564 гг. русский посол в Крыму Афанасий Фёдорович Нагой передал в Москву дошедшее до него из нескольких источников сообщение о плане похода весной 1564 г. турецких и татарских войск к Астрахани, с постройкой трёх турецких крепостей: двух у Переволоки и одной у Астрахани. Но Девлет Герай, опасаясь утверждения султана в Астрахани, употребил все усилия, чтобы отговорить его от похода, что ему и удалось.

Тем временем, пока в Бахчисарае шла ожесточёенная дипломатическая борьба, в Москве на всякий случай готовились к худшему. Ещё весной в Калуге должна была собраться 3-полковая рать. Ещё два полка были посланы в Одоев и Мценск. Была подготовлена роспись полков, но из-за того, что весной расстановка политических сил в Крыму позволяла ещё надеятся на то, что крупномасштабной войны удастся все-таки избежать, эти росписи в действие приведены не были. Однако, когда стало ясно, что эти надежды беспочвенны, были составлены новые росписи сосредоточения русских полков в районах Тулы, Коломны, Серпухова, Каширы и Калуги. Четыре воеводы, по два из Пронска и Михайлова были отправлены на Дон ставить при впадении в него реки Вязовки город Данков.

Приняв необходимые меры предосторожности, в Москве теперь напряжённо ждали вестей из Крыма и с "украйны" — как будут развиваться события дальше, будет большая ли война или же её удасться оттянуть и всё ограничиться набегами мелких татарских отрядов. Новые известия из Крыма были неутешительны, и полки на "берегу" были срочно усилены.

В середине июля выдвинутые далеко в Поле русские сторожи сообщили воеводам на "берегу" о появлении татар. Речь шла о посланных Девлет Гераем "царевичах". Навстречу им была послана небольшая 4-тысячная рать. Примерно в то же самое время "сошлись" воеводы "украйных городов", образовав 3-полковую рать.

Однако ожидаемого нападения не произошло. Получив известия об ожидавшем их русском войске, "царевичи" предпочли уклониться от столкновения и, пройдясь по самым окраинам, повернули назад.

Осенью крымцы повторили набег. 11 сентября 1564 г. "...приходили на государевы украйны крымские люди Шифир мурза Сулешев сын с товарищи на адуевские места и на чернские и на белевские". Навстречу им была двинута русская рать, но снова крымцы предпочли уклониться от "прямого дела".

На этом тревоги 1564 г. не закончились. Зимой 1564/1565 гг. в Москву поступили сведения о приближающемся "приходе" крымского "царевича" на Рязань. Для отражения этого набега на рязанскую "украйну" с главными силами были командированы воеводы кн. Михаил Иванович Воротынский и Иван Петрович Хирон Яковлев. Другой воевода, кн. Пётр Семёнович Серебряный, соединившись с орловским и новосильским воеводами во главе сторожевого полка направился в Карачев. Ещё один воевода, кн. Андрей Петрович Телятевский "с товарищи" убыл в Брянск с приказом в случае получения вестей о набеге "сходитца" с рязанскими воеводами.

Следующий год принёс облегчение на южных рубежах. Смерть императора Фердинанда I (25 июля 1564 г.) послужила для турок поводом потребовать задержанную дань и отказаться от условий перемирия 1562 г. Выплата была произведена 4 февраля 1565 г., и перемирие было возобновлено сроком на восемь лет. Однако новый император Максимилиан II, не отказавшийся от своих планов в Трансильвании, собрал большое войско и занял Тойкай и Серенч. Но претензии на Трансильванию вели к разжиганию тлеющих противоречий и началу "скрытой" войны, которая, как обычно, заключалась в серии набегов и осад. В 1565 г. племянник великого везира Мустафа Соколович предпринял наступление в Хорватии, где захватил несколько крепостей и после упорной борьбы овладел Круппой. В ноябре 1565 года султан Сулейман, желая стереть позор Мальты с помощью какой-нибудь громкой победы, отдал будайскому паше приказ о подготовке к походу. 1 мая 1566 г. турецкая армия во главе с самим султаном выступила из Стамбула. Война в Венгрии началась снова.