Лестница подъезда была мрачна и пуста. Толкнув тяжеленную дверь, Димка вышел наружу. Двор был тоже совершенно пуст, лишь на ветру мотались ветки. А вот за крышами висело мощное красно-желтое зарево, бросая зловещий отсвет на низко проплывающие тучи. Вначале мальчишка решил, что это пожар... но зарево было неподвижным, да и никакого дыма тоже не было...

Передернув плечами, Димка зашагал вперед. Обойдя дом, он вышел на площадь. Над ней, между крышами окружающих домов, была растянута сеть из стальных тросов и кабелей — а к ней привязана целая туча разнокалиберных воздушных шаров, ярко освещенных изнутри, кроваво-красных, ярко-жёлтых, оранжевых, размалёванных клоунскими рожами... Они закрывали всё небо, бросая вниз тревожное, красновато-желтое марево, ещё более зловещее на фоне темных, без единого горящего окна, фасадов и пустых улиц, уходящих в густой сумрак под низкими, темно-серыми тучами. Людей на площади тоже не было ни одного, и Димке стало вдруг очень неуютно. Пронизывающий ледяной ветер был зловещим контрастом к болезненно-тёплому свету. Он заставлял шары раскачиваться, и вся сеть колыхалась, волнами выгибаясь то вверх, то вниз, словно жила какой-то своей жизнью...

Передёрнув плечами, мальчишка быстро зашагал к дворцу. Взявшись за витую ручку, с трудом отвалил тяжеленную тёмно-коричневую дверь. Громадный зал за ней тоже был пуст. В углубленных квадратах потолка ровными рядами, пять на пять, свисали сложные люстры, целые облака из желтовато-белых плафонов, бросающих вниз яркий, безжизненный свет. Между массивными пилонами в три яруса выступали вычурные балюстрады балконов, мозаичный паркет пола тускло блестел. И ни одного звука...

Мальчишке стало страшно. Но выходить на улицу, под колыхание этих сумасшедших шаров, было бы теперь ещё страшнее. И он, сжав зубы, зашагал вперед. Зал казался просто бесконечным. И с каждым шагом становился ещё больше. Мама родная, да я же уменьшаюсь! — понял Димка. С каждым шагом становлюсь всё меньше и меньше. И не могу остановиться. И буду шагать, и шагать, превращаясь в бесконечно маленькую точку...

Он попытался представить себе это... и проснулся. Но не сам по себе — кто-то тряс его за плечо, и делал это довольно невежливо. Димка недовольно замычал и повернулся. Над ним стоял Вайми с хмурой физией.

— Ну? Чего тебе? — недовольно проворчал Димка.

— Ты не забыл, что утром мы собирались в музей? На очень важную вообще-то встречу?

— Нет, — на самом деле Димка, конечно, забыл за этим жутким сном, да и пофиг. Всё равно Вайми помнил. — Но зачем коней гнать?

Вайми подобрал с пола штаны и бросил Димке в голову.

— Хватит валяться, поднимайся. Позавтракаем и пойдем. Тянуть незачем. Кор-Гут нас ждать не будет.

Через полчаса они были уже у входа в музей. Музей в Городе Снов оказался... офигенский, другого слова Димка не смог подобрать. То есть он имел роскошный фасад с высоченными колоннами и архитравом, но фасад этот не принадлежал какому-то зданию, а был встроен между скал высоченной гряды, замыкавшей Город Снов с запада. Он занимал большую котловину среди скал, которую перекрыли и отгородили выпуклой стеной с колоннами. Димка нигде раньше не видел таких огромных дверей — они были больше метров пяти высотой, и в ширину — метра три. По бокам были две высокие арки, и в каждой из них — по человеку в форме, с автоматами. Бронзовых, конечно же.

Когда они вошли внутрь, рот Димки открылся ещё шире, и он невольно задрал голову. Колоссальный зал оказался целой небольшой долиной, которую перекрыли высоченным, метров в сорок, потолком с колоннами, пол замостили, а окружающие скалы покрасили белой эмалевой краской! Потолок здесь казался далёким, словно небо.

Округлые выступы скалы, покрытые краской, придавали залу очень странный вид. Он был похож на внутренность гигантской гусятницы. По обе его стороны, около самого потолка, находились два огромных окна, заделанных сложными рамами. За ними виднелась голубизна неба. Это были единственные окна во всей пещере.

Из-за того, что потолок был так высок, зал казался пустым. Но это впечатление было обманчивым. В дальнем конце его, между сходящихся стен, стоял огромный, покрытый белой эмалью пьедестал. На нём в позе статуи, скрестив руки на груди, величественно сидел мужчина. Его лицо было настолько похоже на лицо титана — такое же неподвижное, с закрытыми глазами, — что невольно вспоминался миф о Прометее, прикованном к скале за то, что дал людям огонь.

В центре зала возвышалась другая скульптура в виде человеческого тела. Она была высотой метра два с половиной. Из головы, на которой красовалась серебряная корона, вместо носа торчал длинный шест. На нём висел тяжелый колокол, и Димку невольно передёрнуло: казалось, голова вот-вот отломится.

На стенах висели картины, изображающие сцены из истории человечества. Они были написаны настолько реалистично, что казалось, вот-вот откроются двери и войдёт какой-нибудь древний греческий герой. Повсюду стояли скульптуры: из камня, металла, дерева, пластика... Ими было занято всё свободное пространство. За статуей с колоколом находился громадный бассейн, а вокруг него — ряд круглых скамеек. Пол был выложен мрамором. Первый квадрат его, у входа, сжимали две высоченных стены, соединённых фигурной чугунной решёткой — у единственной калитки в ней стоял столик кассира, сейчас пустой. По бокам от неё располагались две двери, за которыми виднелись лестницы, ведущие под потолок, на обегавшую весь зал галерею. Но эти проёмы были перекрыты грубо сваренными из арматуры решётками, покрашенными в бледно-голубой цвет.

На стенах справа и слева от бассейна висели картины с изображением обнаженных девушек, которые, по всей видимости, должны были изображать купальщиц. К сожалению, в сумраке не было видно, что именно они изображают. А в самом конца зала, висел большой, метра в три, портрет Мастера. И, судя по тому, как он улыбался, можно было предположить, что он доволен жизнью. А может быть, даже счастлив. В общем, не ясно. Все остальные стены были увешаны картинами, и Димка ошалело закрутил головой. Он даже представить не мог, что в этом мире есть такое...

В центре бассейна, посредине круга, возвышался гранитный постамент, на котором, скрестив ноги, сидел молодой человек лет двадцати пяти, одетый в чёрные джинсы и чёрную футболку. На коленях у него лежала раскрытая книга. Он сидел, откинувшись назад, и с лёгкой улыбкой на губах глядел вверх. Рядом с ним стоял небольшой столик, накрытый на двоих, и на нём — бутылка дорогого красного вина, два бокала и коробка конфет, а также изящная ваза с фруктами.

Вдруг он вздрогнул и поднял голову. Его взгляд был устремлён прямо в глаза Димки. Глаза его были синими, как сапфиры, и пронизывающими, как два лазера.

— Привет! — сказал Вайми, подходя к нему. — Что, не ожидал меня увидеть?

Мужчина, сидящий на постаменте, улыбнулся и кивнул.

— Да, я думал, ты не придёшь, — сказал он.

Вдруг он резко поднялся, и, закрыв книгу, направился к краю постамента. Постояв там несколько секунд, он медленно подошёл к изящной лесенке и стал, не торопясь, спускаться вниз. Спустившись, он аккуратно встал на дно бассейна. Теперь он был в воде, полностью скрытый ей. Подойдя к противоположной стенке бассейна, он сделал несколько шагов вдоль неё и остановился. Затем, взяв в руку фонарик, он направил луч света на постамент. После этого он развернулся и посмотрел на наручные часы.

Димка, ошалело открыв рот, смотрел на него. Казалось, странный обитатель постамента не испытывает никаких неудобств от столь резкой смены среды обитания. Наконец, он двинулся к ним, и по другой лесенке поднялся из бассейна. Теперь Димка буквально вытаращил глаза: его одежда была совершенно сухой!..

Вайми молча протянул ему ладонь. Молодой человек пожал протянутую руку, сел рядом с ним на пол, и, облокотившись на бортик бассейна спиной, спросил:

— Ну, рассказывай, зачем ты на меня вышел.

Вайми вздохнул:

— Мне нужна помощь, Файяр. Драмл отрыл Врата и освободил Кор-Гута. Я не смогу его остановить.

— Воистину скверная новость, — ответил Файяр. — Очень скверная! Но так, видно, было суждено.

— Может, и так, — Вайми помолчал. — Но в этот раз вам придется вмешаться, иначе эта история кончится.

— Она и так уже затянулась сверх всякой меры, не так ли?..

— То есть, вы нам не поможете? — вступил в разговор Димка.

— В этот раз нет. Вы можете справиться и сами.

— Но КАК?!

— О, поверь мне, такой способ существует. Тебе осталось лишь найти его.

Разозлившись, мальчишка отошел от возбужденно спорившей парочки. Не жизнь, а сказка, мрачно подумал он. Прямо шагу не ступить, чтобы не наткнуться на кого-то, кто скажет: иди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю, что...

Его настроение не улучшилось, когда он наткнулся на Игоря, которого в последний раз видел в пустыне, в бреду Полу-Реали. Тот тоже смотрел на него без счастья на лице. Можно сказать, что даже с отвращением.

— Ну? Чего ты так на меня пялишься? — наконец хмуро спросил Димка. — Я что, тебе в тапки нассал?

— Ты меня бросил... там, — ответил Игорь. — И мне пришлось там очень солоно.

— ЧТО?! — обиженно воскликнул Димка. — Я сам оттуда чудом спасся, между прочим! А ты...

— А я. Ты хоть понимаешь, что сам по себе ты никогда Ключа бы не взял и сюда, в Город Снов, не попал бы? Это всё Вайми подстроил. Так что в его руках ты марионетка. Хуже даже.

— Я не марионетка, я друг! — возмущённо сказал Димка.

— Для себя да. А для него?

— Для него тоже.

Игорь покачал головой, сумрачно глядя на него.

— А для него нет. Ты для него так — собачка, глупый неудачник, который таскает каштаны из огня. А он спасает тебя ради своей же личной пользы.

— А что ещё должен делать друг? — удивился Димка.

— Глаза разуть. Ты хоть понимаешь, что он специально тебя посылает туда, где он сам пройти не сможет? Чтобы ты принес то, что ему нужно. Ты для него отмычка. Ценная, да, но не более того. Инструмент.

— Да ну, быть этого не может...

Игорь всё ещё хмуро смотрел на него.

— Может, родной, ещё как может! Вот зачем он тебя к Хранителю отправил, а? Потому что знал, что он его на дух не переносит. И к нему одному отнесется неласково.

— Чтобы я Ключ взял, — удивился Димка.

— А что, больше некому было?

— А кому? Нас там только двое было.

— Вот-вот. А почему Акмай именно тебе про Ключ рассказал, а не ему? Хотя тут, в этом мире, они не одну тысячу лет живут и много раз встречались. Не потому ли, что Акмай считал, что Вайми такой чести недостоин?

— Ну... — Димка задумался. Лицо его тоже стало хмурым. — Наверное. Но... мало ли какие счеты у них могли раньше быть.

— То есть ты готов его собачкой комнатной быть?

— Не собачкой! Я... — Димка осёкся. — Что же мне делать?

— Перестань быть тряпкой. Тогда тобой не будут вытирать пол.

— Послушай, — Димка разозлился. — Я не тряпка. Я просто другой, чем ты. Ты любую дружбу считаешь слабостью?

— Нет. Только слабость.

— И в чём же проявляется моя?

— В том, что ты веришь во всеобщее примирение. В то, что все со всеми могут договориться, если им помочь.

— Разве такого не может быть?

— Не может.

— Почему?

— Почему два парня, влюблённых в одну девчонку, никак не могут воспылать братской любовью друг к другу? Наверно, всё дело в конкуренции. Вот так-то... друг.

Игорь ушёл, а Димка уселся у стены, скрестив босые ноги, глубоко задумавшись. Он не смотрел по сторонам и испуганно вздрогнул, когда сбоку беззвучно появился Вайми.

— Я не помешал? — осторожно спросил он.

Было видно, что он не просто проходил мимо, и Димка вздохнул. Его он точно сейчас меньше всего хотел видеть — но проваливаться сквозь землю от его желания Вайми явно не спешил.

— Нет, — неохотно буркнул он. В конце концов, мрачные размышления — это не дело, а врать было просто противно... — Ну? Чего тебе надо?

Вайми вздохнул. Он тоже явно не испытывал особого желания с ним сейчас общаться — но явно должен был...

— Я хотел бы попросить тебя...

— О, я знаю, что ты хочешь, — усмехнулся Димка. — Ты хочешь, чтобы я помог тебе в достижении твоей цели. Отправился к Льяти и подвиг его на поход к Надиру. Я правильно тебя понял?

Вайми кивнул.

— В таком случае, мне не нужно тебе помогать, — заявил Димка и решительно поднялся на ноги. — Так как я не собираюсь становиться участником твоих гадких игр!

Мальчишка повернулся и шагнул к двери, ведущей из зала. Вайми не последовал за ним, недовольно вернувшись назад. Подойдя к краю бассейна, Файар остановился, взглянул на него и спросил:

— Он стал совсем взрослым, да?

— Да, — неохотно сказал Вайми, всё ещё глядя вслед ушедшему Димке. — Я не знаю, что с ними происходит. Они... они все такие... — он запнулся, и, в конце концов закончил: — Такие... разные!

— Да, и у каждого есть что-то своё, — сказал Файар. — Но они все очень похожи друг на друга в своём стремлении к свободе.

— Не все, — возразил Вайми, не глядя на него. — Лишь те, кто мне нужен. Это... неприятно.

— Тебе да. Мне это безразлично.

— Потому что ты ничего не делаешь.

— Я не вижу смысла что-то делать. Созерцание — высшая добродетель. Ты же несовершенен.

— Наверно, — неохотно признал Вайми. — Они менялись — а я считал себя верхом совершенства, который всегда обречен преуспеть. Теперь же и я должен измениться.

— Ты хочешь идти не вперёд, а назад.

— О. А кто говорил мне, что нет единого пути?

— Я, — легко согласился Файяр. — Но всякое деяние тщетно в своём итоге.

— Пусть так — но если все разделят твою философию, — тебе нечего будет созерцать!

— Даже ты её не разделяешь — что же говорить о других?

Смех Вайми был серебристым и лёгким.

Димка вышел из музея в самом гнусном настроении — но долго сохранять его не получилось. В квартире его уже поджидал Тэо, который заявил, что сегодня в городе праздник — День Ярких Красок, и им непременно нужно на него посмотреть. Отказываться Димка не стал и вместе с друзьями направился на центральную площадь города. Здесь уже собралась изрядная толпа. Сочетания бело-черно-алых, сине-оранжево-белых, красно-черно-фиолетовых и ещё бог весть каких цветов не просто рябили, а вызывали какой-то шум в голове. Димка даже зажмурился и помотал ей, чтобы вытрясти из неё это ощущение. Но помогло это не очень. Он потерялся, как в переносном, так и в самом прямом смысле, так как Тэо и остальные ребята куда-то пропали в толчее. Димка бессмысленно кружил в толпе, чувствуя себя участником броуновского движения и всё время натыкаясь на всё более невозможные сочетания цветов. Наконец, он наткнулся на девушку, которая поймала его за руку и потянула в возвышавшееся над площадью здание. Она была одета во что-то вроде белого мехового плаща с капюшоном, который не сняла даже в помещении, когда они вошли в зал. Но больше всего Димку потрясла другая девушка, которая шла рядом с ними. Она была очень маленькой, с тонкими руками и ногами и лицом, которое было как будто высечено из камня. Её золотые, как у Димки, волосы были заплетены в несколько косичек, которые спускались почти до колен. Заметив, что он смотрит на неё, она улыбнулась ему, и Димка не выдержав, тоже улыбнулся. Он хотел представиться ей, но не смог. Он не мог понять, что случилось с его языком.