Что я осознаю уже сейчас — Иннис мне поможет с удовольствием. Она так воспитана — ее место будет рядом со мной. Не как моя тень, не как мое украшение, но как подруга и спутница. Она будет так же серьезно относиться к своим обязанностям и титулу, как и я. И если поймет мои цели...

А какие у меня цели?

Сейчас я могу философствовать. Сейчас, когда у меня на душе спокойно...

Меня рожали и воспитывали для мести. И для того, чтобы я занял трон. Это — цель?

Нет, трон целью не бывает. Или такой правитель быстро оказывается в могиле. А что — цель? Власть? Деньги? Война? Сила некроманта?

Я не могу сказать, что мне это неинтересно. Это как монетка. Есть две стороны, ребро... без этого нет монеты, но ведь ребро — еще не вся монета, верно? Но это не цель, это части меня.

А цель...

По-настоящему я ее сформулировал тогда, когда сжигали на костре несчастную, которой я не мог помочь.

Я хочу, чтобы такого больше не было. Чтобы маги и люди жили бок о бок, чтобы травники и ведьмы спокойно волховали, чтобы Раденор был богатой и счастливой страной.

Я наивен?

Да, скорее всего.

Я добиваюсь результата грязными методами?

И это верно. Но первым я не наносил удара.

Сложно. Все это сложно. Я чувствую, что надо с кем-то поговорить — и вызываю Аргадона. А кто еще может помочь полудемону разобраться в себе? Только демон.

Только надо нацедить у кого-нибудь крови. Демоны пьют вино, но кровь...

Я не убиваю, нет. Убийца, который поделился со мной алой рудой, остается жив. Хотя и ненадолго — скоро его ждет виселица. Но кто его просил залезать в лавку с ножом и вырезать всю семью некстати проснувшегося лавочника? Ладно еще хозяина, который застал мерзавца на месте преступления. Но жену и детей?

Не стоит быть мразью...

Аргадон появляется практически сразу.

— Давно не виделись, сынок...

И вглядывается в меня так, что даже неловко. Словно что-то хотел увидеть... или не увидел? Что именно?

— Побеседуем о жизни?

— Тебе больше не с кем?

— Король — работа одиночек.

— Врешь, сынок.

Вскидываю брови.

— Разве?

— Ты не одинок. Ты сейчас... любишь?

— Это видно?

— Нам — да. Это в ауре. Словно алые отблески.

— Люблю.

— А она?

— И она тоже.

— Жаль...

— Почему?

— Ты стал бы хорошим демоном. У тебя были все задатки.

— Не понял?

— Выпить есть?

Машинально подталкиваю в пентаграмму бутылку со смесью крови и вина. Аргадон ловит, достает из воздуха кубок и касается его губами.

— Кровь подонка и убийцы? Неплохо. Твое здоровье, сынок!

Меняется в аристократика с розочкой и выпивает чашу до дна. Облизывает губы. И так это выглядит... я думал, что умею пугать людей? Такого уровня игры на контрастах мне еще сто лет не достигнуть.

А Аргадон рассказывает.

Полудемон — это ведь все равно демон. Просто пока еще неполноценный. И когда я решил надеть корону, он посчитал, что дело сделано.

Что нужно, чтобы вырастить демона?

Кровь. Грязь. Боль. Чужие смерти.

Знакомый список?

И каждый раз, когда я переступал через себя, каждый раз, когда я говорил, что эта подлость лишь ради чьего-то блага... я не от боли закрывался, я просто убивал в себе человека.

Демону ведь больно не бывает. Никогда.

А что поменялось?

Демоны не могут любить. И быть любимыми — тоже. Нельзя любить тварь. Хищную, жестокую, неуправляемую, со склонностью к убийствам... осознанно — нельзя. А если кто-то таких любит — это уже к магам жизни, они и души лечат.

Вот это мне Аргадон и излагает под бутылку вина.

Я тоже приговариваю кубок, осознавая что мне грозило.

— То есть я мог стать демоном?

— Скорее всего ты бы влился в мой легион.

Прищуриваюсь.

— Ага. Ты старший родственник и сильнее, во всяком случае в своем мире. Руку бы я на тебя поднять не смог, о клятвах ты бы позаботился, а вот усилить тебя... ну ты и .... И ... тоже.

— Демон я. Де-мон. Или ты меня с беленьким зайчиком перепутал?

Аристократик небрежно помахивает в воздухе розочкой. Я невольно фыркаю.

— Да нет. Даже стань я демоном, выбор был бы за мной...

— Если бы был вообще.

— Ну да... а могло и не быть?

— А с чего ты взял, что стал бы высшим демоном, вроде меня?

— А кровь?

— Кровь важна. Но в кого ты переродишься — неизвестно. Что для демонов обыкновение — для тебя ужас.

— То есть это зависит еще от беспощадности? От жажды крови?

— Да. Если бы ты получал удовольствие от того, что делаешь — ты бы стал высшим. А если бы просто бежал к своей демонской сущности в ужасе от того, что творишь — становишься низшим.

— М-да. Придется оставаться человеком и королем.

— Тоже неплохо. Она хоть того стоит?

Улыбаюсь, вспоминая Иннис.

— Каждой минуты, которая у нас будет.

— Это хорошо.

— с чего это ты такой мягкосердечный стал?

— Ну... если она тебя предаст — у меня неплохие шансы.

— Тогда ты зря раскрыл все карты.

— Не зря. Ты сделаешь выбор осознанно и я получу более сильного...

— Слугу? — недобро прищуриваюсь я.

Аргадон хохочет. В глазах пляшут алые искры.

— Некроманта? Огневика? Слугу? Только воина! Иначе — глупо!

Кривлю губы.

— Не получишь.

— И такое возможно.

— А почему ты раньше молчал?

— А что я тебе должен был сказать? Не пей, козленочком станешь? Так тебя бы такие мелочи не остановили.

— Не понял?

— Это сказка одного из миров, в который мы можем попасть.

Сказка мне нравится. Но отпустив Аргадона, я подозреваю, что где-то и как-то он меня надул. Есть такое у демонов. Хоть как проверяй карты и кости — эти сволочи стол подменят.

Итак, что мы имеем?

Я был весьма близок к тому, чтобы стать демоном. Полноценным. И если бы не Иннис...

По спине пробегает мороз. Я представляю себе годы без нее, годы, затянутые серым холодным льдом, потом смерть, переход в образ демона — и еще тысячелетия серого мрачного холода.

Согреться не помогает даже жаркий огонь в камине — и это в середине лета. Мне страшно, так страшно... я был в шаге от потери не человечности, нет.

Себя.

Мишель сделала все,, чтобы я вырос и отомстил.

Но Марта, Анри, Рик, Мира — они научили меня любить. Искренне, всей душой. И закрывая свою душу льдом, я просто губил то, что они сделали для меня.

Иннис — мой шанс остаться человеком. Не правителем, не демоном — человеком. Пусть не лучшим, пусть достаточно жестоким и подлым, но если бы я был другим — она бы уже умерла. Моралесы постарались бы.

Я знаю, что быть королевой — демонски сложно. Знаю, что ей придется тяжело.

Но она справится.

А я буду рядом. И всегда помогу.

* * *

Лидарн навещает меня еще один раз.

— Ваше величество, я должен выразить вам свои соболезнования...

Я пожимаю плечами.

— Не буду лицемерить, я не любил Дариолу. Но и не желал ее смерти.

Рыцарь срезается. В его представлении, я сейчас должен напоказ горевать, а он так же, напоказ, утешать меня. А вместо этого — холодное равнодушие. И рыцарь срывается.

— Во всяком случае, у вас остается хорошее наследство.

— Мой сын, — обрываю я. — Это главное, что Дариола сделала для меня — и я ее не забуду.

И не прощу, но об этом храмовнику знать не обязательно.

— Ваше величество, вы собираетесь жить в Раденоре?

— Риолон тоже не останется без внимания. А вырастет мой сын...

— Вот о вашем наследнике я и хотел поговорить. Я знаю, что при дворе не осталось служителя.

— При котором дворе?

— При обоих.

Может, и не осталось. Крысиный король их хорошо проредил.

— И что?

— Мы хотели бы, чтобы наследник воспитывался в свете истинной веры. Поэтому у нас есть несколько кандидатур на роль духовного наставника малыша...

— Не рано ли? Ребенку еще и месяца нет!

— Истинная вера и благочестие прививаются с малолетства.

А еще фанатизм, религиозность, тупость и упертость. И вообще — пусти вас к ребенку, так потом и не узнаешь.

— Я подумаю над этим вопросом.

Храмовнику приходится довольствоваться этим обещанием. Зато...

— Я слушал, ваше величество, что вы также намерены укреплять межгосударственные связи...

— Лидарн, говорите уж прямо, что вам нужно? А то я вас не пойму, а вы потом обидитесь, что я специально что-то не так сделал.

Лидарн хмурится.

— Ваше величество, мы хотели бы также просить вернуть нам законную десятину на территории Раденора.

— О, кстати! Надо ее и на риолонской территории запретить!

— Ваше величество!

Я пожимаю плечами.

— Лидарн, а что вы хотите? Я не забираю у храмов их собственность. А ведь число храмовников резко уменьшилось. Неужели вам не хватает?

— Храм надо возрождать.

— А вы его не там строите. Вы его на земле крепите, а надо бы в людских сердцах.

Лидарн вскидывает брови.

Неожиданно? А ты сейчас еще не то услышишь.

— Вы вот деньги требуете, а почему вы мне другого не скажете? Скольким вы помогли да хоть бы за последние десять дней? Скольких утешили, обогрели, поддержали в беде? Назовите имена? Да я сейчас же гонцов отправлю и за каждого все компенсирую до монетки! Нет? Молчите, Лидарн. Лучше молчите, потому что проверить несложно. Вы не туда идете — и это понимаете. Легко набрать новых холопов, легко обучить их бормотать молитвы, но вот сделать так, чтобы люди искренне верили? Протянуть руку так, чтобы те поняли — Храм искренне о них заботится? Под силу ли вам это?

Лидарн смотрит на меня как-то странно. Не ожидал?

— А то обряды вы выполняете, а сердца в них нет. Души нет. Из ваших ритуалов смысл улетучился. Сейчас вы можете построить настоящий Храм — так воспользуйтесь этим, а не набирайте массой! Сколь ярмарочный силач не велик, а воин его вмиг задавит, пусть и в три раза мельче будет.

— Странно это от вас слышать, государь.

— А что странного в том, что я о людях забочусь?

— Я подумаю над вашими словами, ваше величество. Обещаю.

— Подумайте. А потом уже приходите. Не как проситель — как человек, который видит свою истинную цель. Свое призвание.

С тем Лидарн и отбывает.

А через два дня возвращается Иннис.

* * *

Я дома у тетушки Меди. Могу выехать хоть завтра.

Целую.

И. А.

Ей-ей, я сам едва удерживаюсь, чтобы не поцеловать простенький белый лист.

Ни вензелей, ни духов, ни помады, которой так любят уснащать свои послания придворные красотки. Несколько коротеньких строчек, четкий почерк без вензелей... в этом вся Иннис. Я едва сдерживаюсь до вечера — и ночью удираю из дворца.

Влетаю в домик тетушки Меди — и в гостиной подхватываю на руки свою любимую.

— Инни! Вернулась!

Иннис крепко целует меня в ответ.

— Я соскучилась.

— Я тоже скучал. Ох, Инни, никуда бы тебя не отпустил! Ни за что!

— И не отпускай больше. Я... мне плохо без тебя.

Кто знает, до чего мы бы договорились, если бы не покашливание тетушки Меди. Я тут же отпускаю свою драгоценную добычу.

— Простите, тетушка.

— Так-то... учти, мальчик, хоть вы друг друга и любите, а все ж до свадьбы.... сам понимаешь, не след бы...

— Тетушка, Алекс со мной никогда так не поступит.

М-да. Иннис точно сейчас не обо мне говорит. Я бы и с радостью — все равно ведь женюсь. Но если она хочет все по правилам — пусть так и будет.

— Я думаю, что мы поженимся в Раденоре. Иннис, ты не против?

— Родных у меня все равно нет... разве что Тиданн...

Последняя фраза уже прошептана только для моих ушей. Я усмехаюсь.

— Вызвать призрака несложно. Так что за внучку он порадуется, обещаю.

— Уже рад. Я ему все высказала, а этот гад сказал, что второй реббенок будет носить имя Андаго! Я фыркаю.

Ну, Тиданн! Ну, прохвост! Андаго, да еще и четвертьдемон, да в родстве с королем... потрясающее сочетание! Все для укррепления рода?

— А про себя он что сказал?

— Что останется здесь, пока не увидит нового графа Андаго.

— Наглец.

— Это у нас семейное.

— Отлично, Раденорам тоже не помешает немного здоровой наглости.

— Еще?!

— А что? Мы ведь такие белые, такие пушистые, нас каждый обидеть может.

— Угу...

— Я слышу в вашем голосе сомнение, о прекраснейшая из женщин? Я никогда не смог бы вас обмануть.

— Ох, Алекс...

Какая же у нее улыбка.

Я действительно не стану лгать Иннис. Но умолчать? Недоговорить?

Ту мою сторону, где живет тьма в оковах серого льда безразличия, она никогда не увидит. Я слишком боюсь ее потерять.

* * *

В Раденор мы выезжаем еще через пять дней. Успевает приехать Рене, отдохнуть и еще раз собраться Иннис, погонять Линтора я.

Рене отчитывается передо мной и отдает письмо канцлера.

В Раденоре все спокойно. Канцлер благодарит меня за сына и заверяет, что его жизнь и верность, ну, дальше все обычно. Можно не продолжать.

Вот раденорские дела чуть интереснее.

Опять появились разбойники. На границу направлены несколько отрядов. Пара купцов решила провезти контрабанду. Задержаны и ждут моего решения. А нечего к нам дурман везти!

Повесить, что ли?

Может, и стоит. Кого я не люблю, так это таких мразей. Они деньги рубят на тех, кто хочет уйти от действительности, а кому лечить? Магам жизни? Их и так мало....

Нет уж... за дурман-траву руки им рубить надо! Чтоб неповадно было!

Рудольф, сука такая, даже в моду это ввел. Не то, чтобы официально, но покурить траву, чтобы расслабиться — или заварить ее вечерком, для более бурной и страстной ночи, было почти нормой. А вот мне...

Такая трава разрушает магическое ядро человека. Если и были у него какие способности — потом их не будет. Вообще.

Это страшно.

К тому же рано или поздно к ней пристрастишься до такой степени.... человека-то и не будет. Будет просто зависимая тварь. Так что...

Доберусь до Раденора — внесу закон.

Руки рубить тем, кого поймают. И все имущество в казну.

И пусть только попробуют возмутиться!

* * *

Спустя два дня мой кортеж двигается в путь. Ей-ей, когда б не приличия — бросил бы я их всех! Нас с Иннис и Ак-Квир довез бы, не переломился. Но назвался королем — терпи придворных.

Их лесть, подхалимаж, кокетство, причем как от женщин, так и от мужчин, многозначительные намеки...

Чтоб им провалиться!

И ведь пальцами щелкни — тут же в постель полезут! С радостным визгом! А потом так же будут привилегий требовать!

Ур-роды!

Иннис тоже терпит И даже понимающие ухмылки придворных не портят ей настроения. Впрочем... они бы и так не испортили. Андаго — это род. И соответствующее воспитание, и отношение. Иннис не высокомерна, я вижу это. Но по-настоящему для нее важно только мнение близких людей. Остальные же...

Пока они ее не трогают — пусть говорят что угодно. На каждый слух не наахаешься.