"А он не брешет?" — скептически пиликнул Мег, сам не заметив, что употребил одно из словечек напарника. За годы общения в его памяти осел весь Скримов жаргон.
"Точно тебе говорю — он мне запись скинул, как техники об этом трепались, думая, что он чурбан и их не понимает!"
Мег надолго задумался. С одной стороны, свобода в их случае — весьма призрачное понятие. Куда податься полиморфу, если у него, о чём бы там не ходили сплетни, нет никаких юридических прав, и любое военное подразделение, любой патруль сможет на законных основаниях его задержать? Только в глушь, где из людей обитают разве что контрабандисты, с которыми тоже опасно связываться — разберут и продадут по частям. А если совсем покинуть обитаемую часть галактики, что вовсе маловероятно для двух крошечных по меркам космоса истребителей, то исход остается только один. Жить ровно до тех пор, пока цела оболочка, и работает реактор. Некому ведь будет заниматься техобслуживанием. А дальше останется тихо гаснущий в мертвой туше кристалл.
Но это всё же лучше, чем до конца дней летать в бой по чужому приказу и сутками пялиться в соседнюю стену, ожидая неизбежной лаборатории и разборки.
"Мы попробуем в этом вылете", — сказал Мег.
И мысленный голос его на сей раз звучал отчетливо властно.
2. Достоинство полиморфа
Подборка из личного архива Адмирала Хайэнарта.
Пространство Роккона.
— Все корабли на позиции, — отрапортовал оператор локации на мостике. Объёмная карта системы Роккона со спутниками была густо усеяна разноцветными точками.
— Крейсер "Тарис" докладывает о полной готовности, — подал голос первый связист.
— "Орайнэс" — полная готовность.
— "Зайхо" — полная готовность.
— Все эскадрильи на авианосцах к бою готовы.
— Начать операцию. Приготовиться к всплытию, — отдал приказ Лаккомо и опустился в своё кресло перед капитанской панелью управления.
"Не подведи меня, — мысленно обратился капитан к своему кораблю, погладив ладонью кромку пульта. — Сегодня последний раз. Потом будет отдых".
И как всегда, корабль отозвался молчаливым умиротворением. Как всегда, он был готов к любому бою и полон сил. Как всегда, он, подобно гигантскому зверю, окутал своего хозяина уютным теплом и спокойствием. Ах, если бы он мог говорить... если бы. И пусть корабли не разговаривают, "Стремительный" мог ответить своему капитану. Тишиной и ласковым уютом, незримой привязанностью и необъяснимой преданностью. Только со своим Капитаном он согласен был совершать такие чудеса, о которых конструкторы Федерации только мечтали. Только с Лаккомо на борту "Стремительный" соглашался в очередной раз петь песню войны. Об этом знал весь техперсонал, эту особенность подмечал экипаж. Торийский флагман сквозил холодом и пустотой без вице-короля на борту, скучал. И наоборот, наполнялся каким-то живым эхом и энергией, когда капитан вновь возвращался. И даже редкие гости, попавшие на "Стремительный", чувствовали разницу. Суеверные каждый на свой лад, все они находили на то разные причины.
Сейчас, чувствуя усталость Капитана, учителя и напарника, выросшего вместе с ним, "Стремительный" пытался поддержать Лаккомо. Оградить его от лишних потоков информации и просто делать то, для чего был создан: контролировать весь бой.
Где то в недрах корабля, в Центральном Процессоре, зазмеились и засверкали вспышки разрядов. Лавиной хлынул после капитанского приказа поток информации. Ядро "Стремительного" выстрелило сотнями связей, сцепило все корабли эскадры, опутало своей собственной сетью. Дотянулось до каждого кристалла в электронных мозгах, коснулось и схватило мягкими нитями каждое Сердце, давая понять, что Оно слышит. Оно смотрит. И Оно знает.
Когда Мега захлестнул невидимый, но крепко ощутимый поводок, от неожиданности и накатившей паники он непроизвольно вскрикнул резким сигналом в эфир. Подобное с ним случилось впервые — как на это нужно реагировать, он понятия не имел. Вдруг от него хотят какого-то кода, пароля или ещё чего, вдруг кто-то будет контролировать оболочку вместо него? Но нет, пронесло... Счастье, что в бою показатели Сердец никого не интересуют — нервы были на пределе.
"Спокойно, утюжок, работаем до конца", — летевший чуть в стороне Скрим дотянулся до напарника коротким ободряющим всплеском.
Эскадрилья из двадцати полиморфов на крейсерском ходу приближалась к планете. Скримрейк командовал группой прикрытия из десятка ТИСов, Мег вел штурмовиков — тяжёлых, похожих на него самого, набитых под завязку разными типами ракет "воздух-поверхность". По левую сторону в пределах видимости оптики маячил дерзко белой черточкой флагман эскадры — так опасно, так пугающе близко. В Сердце всколыхнулся страх.
Интеллект корабля всё знает... Он доложит капитану...
Спокойно. Отчеты оператору перевести в фоновый режим. Задействовать все наличные системы внешнего восприятия.
Хочу чувствовать всё, что могу.
"Брось дрейфить, командир, — внезапно просигналил давешний триста семнадцатый. — В случае чего — я прикрою".
"Тебе-то это на кой?"
"Если сумеете вы — значит, систему можно сломать".
Мег не ответил, сосредоточившись на деле. На сей раз предстояла действительно серьёзная работенка. Нужно было расчистить плацдарм для человеческих войск, подготовить место для десанта. Уничтожить зенитно-ракетные и лазерные комплексы ПВО и ПКО, попутно вычищая всю враждебную робототехнику, накрыть точечными ударами командные центры противника. Каждый полиморф имел собственные вводные, постоянно корректируемые своим командным центром. В его личном списке пока значились три цели.
"Внимание, входим в плотные слои атмосферы".
Сердце накрыло потоком данных от датчиков давления и температуры. Планета надвигалась жёлто-серой равниной, постепенно теряя очертания шара и разворачивалась перед оптикой всё новыми подробностями ландшафта. Скалистая часть материка была прорезана широкими вогнутыми равнинами. Вон змеится мелкой сетью транспортная система, города рассыпали вокруг себя пучки скоростных трасс. Их было много, но работа полиморфов исключала приближение к населенным пунктам. Ревел под крыльями ветер, металл раскалялся, нарастала боевая решимость.
Впервые его вела вперед не злоба, а желание изменить свою судьбу. Что-то подсказывало — впервые не только в железной жизни. Он бы удивился, доведись ему видеть спектр собственных глаз. Светокристаллы не отражали ни алой ярости, ни оранжевой злости, ни жёлтого страха — лишь уверенное синее спокойствие.
"Входим в зону начала операции. На стартовой позиции будем через триста двадцать циклов".
"Принято, вижу первую цель".
"Прикрой, атакую".
Маневр и выход на вираж...
— Первая радарно-локационная группа целей уничтожена, — доложил во всеуслышание оператор на мостике "Стремительного". — Поражение на девяносто восемь и девять десятых ппроцента. Эскадрильи приступили ко второй группе. Работа по наземным орудиям.
— Замечен вылет истребителей противника, — сообщил второй. — Наземные пусковые установки активированы.
— Продолжать операцию, — едва махнув рукой, ответил Лаккомо. — Всем боевым судам эскадры приготовиться к отражению ударов.
...Очередная ракета сорвалась с ножной подвески Мега и иглой скользнула к группе наземных сооружений. Про неё теперь можно забыть — умная начинка сама обманет систему наведения, сама уйдет с прицела и даже на повторном вираже всё равно достигнет цели. Скучная работа. Знай только доставляй эти напичканные электроникой "сюрпризы" в атмосферу и накладывай маркер в целеуказание. А то и последнего делать не надо — ракета сама находит свою цель в соответствии с указанием из командного центра.
Скучно...
Опасность! Маркер наведения противника!
Чужой прицел отозвался в сознании чем-то вроде "зуда между лопаток".
Ворону мне в сопла, едрить вашу мать карбюратором...
Форсаж, маневр уклонения. Эскадрилья Скрима, как назло, связана боем с роботами, штурмовикам по таким юрким мишеням палить нечем, да и заняты они предписанными целями. Ещё раз уклонение.
Прицепилась, падла. Выбиваемся из графика, пока я тут верчусь.
Активировать вспомогательное лазерное орудие. Захват цели, корректировка... огонь! Увернулась.
Форсаж, петля.
"Скрим, мать твою!.."
Процессор изводит Сердце тревожными сигналами, дальномер отсчитывает стремительно убывающее расстояние до ракеты.
"Не трожь мою матушку, я вижу. Уходи!"
Свечка. Серебристой ласточкой Скримрейк вынырнул из облака сзади, почти мгновенно набирая высоту. Уравнял скорость со скоростью снаряда, ювелирно прицелился и... одиночным выстрелом, не слышным за надсадным рёвом двигателей, снёс один из рулей. Ракета беспомощно закувыркалась и через мгновение осталась позади. Спустя долю секунды сработал ликвидатор уже бесполезной боевой части, но осколки вместо тела полиморфа пронзили лишь облако.
"С меня хватит! На такое я не подписывался! — пробурчал Мег, закладывая вираж и возвращаясь на предписанную позицию. — Какого, спрашивается, хрена я сожрал тогда эту их гадость?.."
И замолк, потрясенный яркой вспышкой памяти, на короткий миг скрутившей Сердце болью.
Живая, скользкая клякса шевелит усиками на ладони. Светится, тянется по пальцам.
— Чтобы контракт вступил в действие, нужно поставить отпечаток напротив своего номера.
Сухой, бесчувственный голос. Который раз он произносит эту деловую фразу за сегодня?..
— А это?..
— Универсальный анестетик.
— Будет больно?
Человек, сидящий на фоне ослепительно яркой лампы, поднял руку и потер глаза. Который раз за день ему задают этот вопрос?..
— Отпечаток. И закончим. Выбор всё равно невелик.
И казалось, что серая дрожащая рука сама потянулась к заветному планшету...
"Я не хочу это помнить!.."
Больно. Сбоят системы. Оболочка автоматически отправила очередной "подарок" к цели, но Сердце плачет от боли и поглощено борьбой с собственной памятью. Вокруг с тревогой вьётся Скрим, ему не до боя. Ракета мажет. Не фатально, но за это могут потом и спросить.
"Делайте ноги, ребята! — тот самый офицер повторным залпом накрывает недобитую зенитку. — Слышь, Скримрейк! Хватай напарника и валите, пока никто ничего не понял!"
Долго упрашивать не нужно. Активирован пароль управления беспилотными полиморфами, и машины, обработанные Скримом, в том числе и из других эскадрилий, начинают метаться, создавая неразбериху.
"Мег, очнись! Пора сваливать!"
Смена курса. Маршевые на полную мощность. Занять минимальную высоту. Вперед — в горы, к скалам, где можно попробовать укрыться от ненавистного сигнала или сбить наводку.
Я не хочу это помнить. Мне не нужно мое имя. Я Мег. Я полиморф. А этого — я не хочу. Не хочу...
...— Капитан, несколько беспилотников потеряли управление и вышли из строя. Похоже на сторонний сбой систем, — слегка взволнованно отрапортовал оператор. Его пальцы быстро застучали по сенсорной панели терминала, одно за другим отключая средства ведения огня у машин.
— Это не с поверхности, — тут же вторил ему другой, быстро проверивший показания всех пойманных сигналов.
— Капитан, два полиморфа не отвечают на запросы и стремительно покидают зону боевых действий, — отозвался уже третий за пультом.
"Еще скажите, что это их работа..." — мельком подумал Лаккомо и спросил уже вслух:
— Они представляют опасность?
— Пока нет.
"Только полиморфов-дезертиров мне не хватало".
— Задействовать дистанционное отключение. Вернуть их, — отмахнулся Лаккомо и немного успокоился. Петля паникующей интуиции слегка ослабла — больше сюрпризов за сегодняшнюю операцию она не обещала.
...Быстрее, ещё быстрее, надрывая двигатели и оболочку. Чтобы скрыться, чтобы вильнуть за ободок планеты. Сумасшедшая идея? Да! Но она стала целью, стала последним призрачным шансом на спасение. Если смогут они, значит, смогут и другие. Как много дано было им времени, как сильны двигатели, с бешеной скоростью несущие их вдаль... Все получится! Не может не получиться! Ещё несколько сот километров...
Они успели осознать лишь темноту перед тем, как отключение швырнуло их тела наземь, а их самих — в пучину цифровых сновидений.
* * *
— Оставьте меня в покое! — отчаянный крик разорвал тишину капитанской каюты. Широкий взмах руки снёс со стола бумаги, письменные принадлежности и стопку информационных пластин.
Тяжело дыша сквозь сжатые зубы, Лаккомо вцепился в стол. Не будь он намертво привинчен к полу, тоже летел бы в стену. Яркие фиолетовые глаза, не моргая, смотрели на белеющие руки с проступившими венами.
В каюте капитан был абсолютно один. Или нет?..
— И ты тоже убирайся! — зверем рявкнул он на пустой угол за правым плечом и пронзил невидимое взглядом.
Несколько секунд капитан буравил взглядом серые стены, словно спорил с кем-то. Наконец, лазоревая лента на колокольцах под потолком слегка шевельнулась, и чужое присутствие исчезло. Золотой Журавль обессиленно упал в кресло и схватился за голову.
Голоса... Бесконечные голоса, то едва шепчущие, то болезненно вопящие прямо в голову, не отпускали. Они преследовали, шли по пятам, но сами не знали, зачем. Их невнятные стенания сверлили мозг, заставляли метаться от зудящей тревоги, злиться от невозможности прервать пытку. Не унимался и другой шепот, вечно предупреждавший об опасности, дергавший по любому поводу, заставлявший оборачиваться на любой шорох.
Лаккомо понимал, что приблизился к самой грани безумия, и преследования федералов — последняя капля. Он уже боялся получить заряд плазмы в спину на борту собственного корабля. Сколько ещё он сможет прожить в таком темпе? Неделю? Две? Месяц? А что будет потом? Торийская клиника и хмурый голос брата над ухом: "Ну я же говорил"... И это в лучшем случае.
Недавний бой прошел мимо, почти не задев сознания. Вроде бы, "Стремительный" висел на орбите Роккона, вроде бы, отдавались какие-то приказы, но Алиетт-Лэ не смог бы внятно вспомнить ни одной минуты этого боя. Все силы уходили на то, чтобы закрыться от беспрестанного шепота, не дать себе скатиться в истеричную панику, не дать команде увидеть страх.
Ах, попасть бы сейчас на планету, в толпу, да хотя бы на самый тесный базар, где будут звучать простые голоса, будет кипеть хаос человеческой жизни, где всем будет наплевать, кто ты такой.
— Вон из моей головы... — мелко дрожа от напряжения, почти жалобно прошептал Лаккомо. По сознанию мазнула какая-то детская обида, и глаза невольно защипало.
Вице-король вскочил с кресла, распрямился, как сжатая пружина и, чтобы хоть как-то отмахнуться от бурлящих внутри не своих эмоций, принялся шумно подбирать бумаги.
Голоса из прошлого. Мертвые голоса. Неужели это сегодняшние жертвы? Нет... не может быть. Разведка показала, что жертв среди мирного населения не было, и вообще... Тогда это прошлое? Да, должно быть это старые ошибки. Те, кого не удалось спасти. Кто надеялся, ждал помощи, звал, и вот только сейчас космическое эхо нашло адресата и донесло их мольбы.
