2. Как раздать долги

Гэбриэл не стал бить в спину. Он завершил круг, встретившись взглядом со странным ангелом. В ладонях Отступника медленно разгоралось чёрное пламя. Сначала кожу лизнул крошечный язычок, почти не обжигая, но с каждой секундой огонь пылал всё яростнее, и удерживать его становилось труднее. Впрочем, Гэбриэлу хватило нескольких секунд, чтобы добиться желаемого результата.

— Может быть, ты действительно из тех, кто пришли сразу за Единым, но я не вижу в тебе его света.

Сила легко сорвалась с кончиков его пальцев, обрушившись на Элли. Пламя объяло ангела, словно лепестки огромного цветка. Сначала оно только касалось его, почти нежно прокатываясь небольшими огоньками по светлой коже и танцуя. Но это впечатление было обманчивым. Даже мрамор вокруг почернел. Элли закрыл лицо руками, понимая, что он ничего не может сделать. Если нападет или попытается бежать — нарушит условия сделки, и тот, кто заменил ему семью, дал новый дом и смысл, научив жить и чувствовать, останется неотмщенным.

Хель бросилась вперед, но ее остановил Лад. Творец сжал худую руку Убийцы. "Мы должны ждать. Ошибки нет..." — напомнил он серьезным взглядом, и женщина покорно обмякла в его руках. Даже Алив отвернулась. А Таня и Ририэль на лестнице поочередно удерживали друг друга, чтобы не вмешаться. Это было выше их сил — бездействовать. Но они были должны оставаться на месте.

Элли упал на колени. Объятый чёрным пламенем, он казался слишком маленьким и хрупким для таких испытаний. И его собственный свет — неправильный, изломанный, разведенный Тьмой, уже не пробивался сквозь плотную завесу.

— Два, — медленно проговорил Отступник и достал из воздуха длинный кинжал.

Тонкое, чуть изогнутое лезвие тревожно засветилось, предвкушая, как напьется чужой кровью. Гэбриэл метнул его, даже не прицеливаясь, и без того зная, что не промахнется. Он с наслаждением прислушивался к быстрым ударам сердца, ожидая, когда оружие поставит точку в этом споре с жизнью, и можно будет закончить счет.

— И...

Кинжал полетел в сторону, отбитый ладонью, жалобно звякнул об пол. Пламя разлетелось тысячами брызг, будто волны, разбившиеся о каменный пирс.

Всё закончилось.

— Три, — сказал Габриэль, ступая на потрескавшийся мрамор из воздуха.

* * *

Не успел я сказать ничего умного или пафосного (или что там полагается говорить героям, вернувшимся из небытия?), как на меня налетел невредимый и донельзя счастливый Элли. С восторженным воплем "Милорд!" он попытался повиснуть на мне, уцепившись одновременно и руками и ногами.

— Пушинка ты ангельская... — растроганно прохрипел я.

Элли, несмотря на то что со стороны казался невесомым и костлявым, на самом деле весил вполне себе прилично. Как оно выглядело со стороны... впрочем, не будем о грустном. Я был бесконечно рад, что успел вовремя, и что успел вообще.

Наконец, мне удалось отцепить от себя ангела и поставить его на пол. Элли слегка покачнулся, но послушно сделал два шага назад, открывая пространство для маневров моих недотёп, которые всей толпой бежали в нашу сторону, забыв про всяких там Отступников и творцов.

— Как? — очень тихо спросил Гэбриэл, но таким голосом, что недотёпы так и не добежали до меня, притормозив рядом с Хель, а Алив подалась вперед, чтобы не пропустить ни единого слова.

— Вот такой я негодяй и злодей. Даже Тьма принять меня не захотела! — отшутился я, не собираясь рассказывать свою историю прямо сейчас. — Прости, отец, но этого ты не услышишь. Тебе пора.

Он просто кивнул, признав, что действительно проиграл. И смотрел на меня очень странно, будто видел первый раз в жизни. На всякий случай я покрутился на месте, не понимая, что случилось — тело вроде было моим. Правда, ощущалось оно непривычно легким и пустым, так как пока состояло из одной силы. Но уже перестраивалось под обычные параметры — вот-вот я должен был услышать ровные удары сердца. Однако в облике не нашлось ничего подозрительного или достойного внимания моего создателя.

Гэбриэл кивнул каким-то своим мыслям и перевел взгляд на Алив, ожидая, когда Пресветлая исполнит последний пункт их сделки.

— Стоит признать, я ошибся, назвав монстром не того, — вдруг произнес он.

Я вздрогнул и помотал головой, надеясь, что мне это только послышалось. Слишком уж долго мечтал услышать это от моего создателя. Надеялся назвать его отцом не с болью или сожалением, а с гордостью. И почувствовать себя не неудачным экспериментом, а достойным творением. Сейчас, наконец, слова прозвучали, только опоздали на целую жизнь.

Алив же медлила, обернувшись на Хель, и хмурилась. Они явно о чем-то успели договориться. А теперь Убийца отлынивала от своих обязанностей и делала честный-пречестный взгляд, мол, ничего не знает, не помнит, и вообще домой ей пора. Проблему решил Ксанрд. Он просто вытолкнул женщину вперед и красноречиво показал кулак. Я не был уверен, что последнее произвело на Хель должное впечатление.

Творец переступила с ноги на ногу, рассматривая трещины на мраморе. А затем решилась:

— Пусть это не относится к происходящему сейчас, но когда-то оно было. Я хочу сказать, что простила тебя.

Лицо Отступника разгладилось, будто бы слова Хель сняли с него многотонный груз. А в следующую секунду Алив что-то мелодично пропела, и Гэбриэл просто исчез.

Неужели всё?

Анабель юркнула ко мне в объятия, и рубашка на груди сразу же промокла от эльфячьих слез. Мое сокровище пообещало, что потом, в Цитадели, обязательно даст мне по ушам за то, что мерзкий Тёмный князь заставил ее так переживать. Я поклялся, что не буду убегать и даже честно подставлю уши, и жена попыталась прижаться еще плотнее, но мешал живот. Алир обхватил меня за плечи. Слева, повторяя Элли, повисла Таня, Ририэль вопросительно улыбнулся и, получив в ответ утвердительный кивок, пристроился справа. Ангел задумчиво осмотрел живой клубок, понял, что рук для обхвата сего у него не хватит, затем сообразил, что еще осталась свободная спина, и таки присоединился к коллективному безумию.

Довершила композицию драгоценная сестренка, которая, конечно же, почувствовала мое возвращение. Габриэль свалилась сверху, несколько секунд ожесточенно работала локтями, распихивая друзей, чтобы добраться до меня, затем стиснула так, что у меня аж в глаза зарябило.

Хорошо быть живым!

— Что-то говорило мне — это невозможно, но я верила, что ты не оставишь нас, — прошептала Анабель.

— Пообещал же, что вернусь к рождению нашей дочери. Как видишь, получилось даже с запасом.

— И всё-таки, как?

— Я слишком давно перестал быть Тьмой. Оказавшись в ней, я почти потерял себя. Почти, потому что стереть всю мою жизнь оказалось совсем не просто. Какое-то время Тьма надеялась заполучить меня целиком, а затем вышвырнула обратно в мир.

Мало что я мог сказать о том, как был, по сути, ничем. Бесплотным комком темноты, который помнил лишь то, что его где-то ждут. Наверное, так могло продолжаться целую вечность. И я бы скитался сквозь реальности множественной вселенной. Этого, слава веселому крестьянину, не случилось. Меня позвал Натан, который ужасно соскучился по папе. Это уже я помнил: как мучительно становился собой, чувствуя в ребенке свою кровь. А потом он протянул руки, что-то ослепительно вспыхнуло перед глазами, и я осознал себя.

Найти моих недотёп и понять, что без посторонней помощи из проблем они точно не вылезут, было несложно. Вот над тем, чтобы нормально воплотиться (а не вывалиться из воздуха раздельной кучкой частей тела), пришлось поработать. Но мироздание на этот раз оказалось на моей стороне.

Полную идиллию нарушила Алив

— Габриэль, нам бы хотелось обсудить с тобой несколько вопросов. Потом можешь быть свободным на все стороны света. И забери с собой, пожалуйста, компанию этих чудовищ, притворяющихся твоими друзьями. Михаил уже телепатией доложил об уроне, нанесенном Раю.

— Что?! — синхронно возмутились Алир и Ририэль.

Хель потупила взор и спряталась за Ладом.

Да-а-а... чувствую, с удовольствием и громким смехом выслушаю их историю.

— Конечно, сейчас, — я кое-как выбрался, ощупывая помятые ребра и одергивая одежду. Создавалось стойкое ощущение, что меня не обнимали друзья, а пожевал и выплюнул огромный дракон.

Я оглядел их всех, задержав взгляд на Элли, который уже пристал к моей сестре, требуя, чтобы она создала ему нормальную одежду. А что? Огонь Гэбриэла не смог причинить вреда самому ангелу, а от остатков сгоревшей футболки он уже избавился. Обугленные же штаны пока же оставались при нем. Но чувствовал Азраэль себя явно не в своей тарелке, ибо парочка почерневших лоскутков ткани, скорее напоминающих короткую юбочку, вряд ли имели право именоваться штанами.

Впрочем, мое внимание сосредоточилось на лопатках ангела, которыми он, собственно, ко мне повернулся.

— Элли, — позвал я, надеясь, что творцы подождут еще пару минут. — Тебе на спине ничего не мешает?

Тот несчастно вздохнул.

— Чешется, — пожаловался Азраэль и заметно смутился. Видимо, ожидал, что я отправлю его в душ.

Я приблизился к нему, спеша узнать, не обманывает ли меня зрение. Но всё было верно. Из левой Эллиной лопатки торчало ломкое, пока еще прозрачное перо. И еще с десяток только прорезались. Правая отставала, лишь кожа на ней немного покраснела и припухла.

— Друг, кажется, у тебя растут крылья, — оповестил я Элли.

Ангел подпрыгнул на добрые полметра вверх и завертелся юлой, пытаясь посмотреть на свою спину. Получалось не очень — шея отказывалась поворачиваться под нужным углом. Но пришедшая на помощь Таня быстро создала пару зеркал.

— Как красиво! — восхитилась моя жена, не решаясь дотронуться до такого хрупкого чуда. Остальные тоже поспешили окружить Азраэля: и любопытство потешить, и поздравить.

Он, совершенно растерянный, только улыбался. Видимо, сам Элли не считал свой вклад в будущее множественной вселенной настолько существенным.

— А почему белые? — спросил Ририэль.

— Когда вырастут и окрепнут — потемнеют, — отозвался ангел. — Но я же только... — Кажется, он решил начать оправдываться, но я опередил его.

— Единому виднее. Ты заслужил.

Главное, чтобы это пернатое чудо выждало необходимо время. А то не утерпит, и навернется с какой-нибудь башни. Собирай его потом по перышкам. Впрочем, выразительный взгляд Алив намекал, что крылья Элли могут и подождать, ибо им еще расти и расти. А вот творцы крайне нетерпеливые создания.

К ним я подходит с двойственным чувством. С одной стороны, ничего хорошего от "родственников" ожидать не приходилось. А с другой, мы только что победили (не без моего участия), и вроде как сразу же пытаться меня убивать было бы неразумным шагом. Позади громко обменивалась впечатлениями компания. Сестричка передавала привет Алиру от Хелены и говорила, что тому следует поспешить в родную империю. Мол, без него там всё на части разваливается. Таня спрашивала Элли о крыльях. Анабель просто радовалась.

— Ну? — спросил я, приблизившись к творцам.

— Спасибо, — искренне поблагодарила Пресветлая мать, и остальные согласно кивнули. Моя челюсть, вопреки физиологии, устремилась к полу: другого сравнения для своего изумления я назвать даже при богатом воображении не мог. — Я надеялась, что ты перестал быть Тьмой, и рада, что не ошиблась. Даю слово, что больше никто из творцов не приблизится к твоему миру, только если ты сам того не захочешь. Земля и академия открыты для тебя, твоей семьи и друзей. Мы будем рады видеть вас в гостях и окажем любую помощь.

Теперь у меня задергался левый глаз, и захотелось куда-нибудь убежать.

— Благодарю за доверие, — пробормотал я в ответ и всё-таки уточнил: — Всё хорошо? Отступник больше не угроза, я, надеюсь, тоже...

— Нет, — засмеялась Алив, — ты уже нет. Именно это мне бы и хотелось обсудить, но думаю, как-нибудь потом, когда ты освоишься и сможешь ответить на некоторые вопросы. Пока только обрисую ситуацию.

Творцы смотрели на меня странно. Никак не мог понять, что же это было. Интерес? Скорее, любопытство: можно ли теперь найти во мне полезное, и пригожусь ли новый я им в будущем. И еще определенно было ожидание, словно я что-то задолжал и отказывался возвращать.

Пресветлая тем временем продолжила.

— Так что можешь не беспокоиться о некоторых разногласиях. А вот Гэбриэл... да, думаю, его тоже можно более не считать проблемой.

— Думаете?! — придушенно вскрикнул я и поспешно заткнулся, чтобы не привлечь внимания друзей. Вот это им точно не нужно было слышать.

За Алив ответила Хель.

— Формулировка сделки. Мы специально допустили одну ошибку, и Гэбриэл снова оказался в Хаосе. А, как ты догадываешься, если один раз тропка обратно нашлась, она может отыскаться снова. И, наверняка, таких тропок предостаточно. Они извилисты и трудны, но Гэбриэл доказал, что ничего невозможного нет. Сам знаешь, что из-за своих убеждений, возможно, он просто не захочет возвращаться. А если и пересмотрит взгляд на мир, нам больше нечего делить. Надеюсь, ему хватит ума просто пожить для себя. Поэтому пока мы отложим вопрос об Отступнике. На время. Посмотрим, что из всего этого выйдет.

Я заторможено покивал. Новости не то чтобы не радовали, скорее уж напрочь выбивали из колеи. Нахмурившись, я пытался понять, что же делать после этого, пока не понял, что не нужно делать ровным счетом ничего. Если уж некогда я сам отпустил Ририэля, несмотря на все его грехи, а потом и вовсе забыл былые разногласия и попытки убить меня и Анабель, то почему творцы не могли поступить так со своим братом?

Возможно, когда-нибудь мы встретимся не как враги, а как создатель и его творение. И я даже скажу спасибо. Ведь иначе у меня не было бы ни своего мира, ни замечательной сестры, ни любимой жены и сына, а совсем скоро — еще и дочки. А оступиться может каждый. Хель кивнула, будто согласившись с моими мыслями. Затем щелкнула пальцами, вытащив из воздуха небольшую корзинку, до краев забитую аппетитными красными яблоками.

— Передай, пожалуйста, Элли. Вдруг ему удастся вырастить такое у вас дома? — попросила творец, после чего исчезла.

За ней последовали Лад и Ксанрд, так и не проронив ни одного слова. Необщительные ребята, да. Рядом осталась только Алив, и разговор еще не был окончен.

— Габриэль, знаешь, что ты теперь такое?

— Именно "что"? — я поморщился.

Вот не люблю такие формулировки. Сразу чувствуешь себя вещью.

— Как угодно. Только скажи мне.

Задумался я, честно, серьезно. Что-то подсказывало: ответ "гнусный Тёмный князь" не прокатит. Тогда, кто? Или, всё-таки, что? Прислушавшись к себе, понял, о чем говорила творец. Вопреки тому, что я утратил связь с Тьмой, не ощущал никакого недостатка в силе и возможностях. Наоборот, теперь внутри появился, кажется, неиссякаемый источник энергии. Я по-прежнему поддерживал свой мир, правда, теперь исключительно по собственному желанию.

Да, у меня в груди билось сердце, и я был уверен, что если поранюсь — пойдет самая обычная, красная кровь. Хотя повреждение исчезнет в разы быстрее, чем у другого существа. Но одновременно с этим я понимал, что в любую секунду могу перестать быть Габриэлем и стать... кем?