| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Так, стало быть, ты не нуждаешься в моем благословении? — вкрадчиво поинтересовался Бенедикт.
— Гм, — сказал Мелвин и надолго замолчал.
Его гнев утих моментально, как затухает зимний костер, задутый порывом снежного ветра. Как бы гадок и ненавистен ни был этот поп, очень трудно будет справиться без него. Но если не избавиться от него немедленно, потом глазом не успеешь моргнуть, как окажешься марионеткой при истинном правителе, ни за что ни перед кем не отвечающем, потому что козлом отпущения всегда будешь ты. А избавляться нельзя, потому что восстанут вассалы, и пиздец. Или не восстанут? Господи, помоги... гм... господи...
— Вот что, Бенедикт, — сказал Мелвин. — Я обратился к господу с молитвой, и господь подсказал мне, что ты взыскуешь не царства божия на земле, а одной лишь своей власти и выгоды. Так что изыди, поп, на хуй, и подумай, кто из нас главный и где теперь твое место. Я, может, без тебя не обойдусь, но и ты без меня тоже не обойдешься. А будешь строить козни — убью на хуй. Чего расселся? А ну пошел прочь!
Бенедикт вышел из комнаты, двигаясь плавно и неторопливо, а лицо его ничего не выражало, как у дракона, прости господи. Мелькнула нелепая мысль: а что, если отец-настоятель такая же противоестественная тварь, как они с драконом? Нет, тогда бы он давно уже проявил свою природу, не утерпел бы ни за что.
— Ну что, блядь, за ебаный стыд! — воскликнул Мелвин, обращаясь не то к потолку, не то к гобелену на стене. — Ну почему два умных человека никогда не могут договориться? Почему среди них обязательно найдется мудак, который все испортит?!
Краем глаза Мелвин отметил, что портьера шевелится. Подхватил со стола статуэтку сатира, которую отец ставил на пергаменты, чтобы не разлетались от сквозняков, и запустил со всей дури в портьеру. Портьера охнула, из-за нее появился Реджи Хеллкэт, потирающий бок.
— Хули подслушивал? — строго спросил Мелвин.
— Прошу простить, — ответил Реджи, при этом его лицо не выражало никаких признаков раскаяния. — Совершенно согласен с вашим высочеством, мудак редкий. Я отца настоятеля имею в виду. Разрешите ликвидировать?
Мелвин немного подумал и тяжело вздохнул:
— Не разрешаю. Он хоть и мудак, но не дурак. Без его благословения мне непросто будет усидеть в Локлире.
— Осмелюсь заметить, ваше высочество, ваше мастерство интригана оставляет желать лучшего, — сказал Реджи. — Можно сделать, например, так. Пусть Бенедикта загрызет богомерзкий дракон. Он атакует замок, ваше высочество будет храбро сражаться и одолеет поганую тварь, но будут жертвы, и среди прочих смертью храбрых падет отец Бенедикт. Ваше высочество прольет слезу над телом...
— Не пойдет, — прервал вассала Мелвин. — К Бенедикту так просто не подойдешь, у него в посохе какая-то волшебная херня...
— Разрешите спиздить? — перебил Реджи сеньора.
Мелвин некоторое время смотрел на верного вассала, затем расхохотался, подошел к нему, обнял, похлопал по спине, вернулся к столу и налил вина в кубок.
— Ты прав, Реджи, — сказал Мелвин. — Интриган я воистину херовый. На, выпей за мое здоровье. Не бойся, не отравлено, вот, гляди, — он отхлебнул полкубка.
— Благодарю ваше высочество за оказанную честь, — сказал Реджи и допил оставшееся вино. — Осмелюсь доложить, я выяснил кое-что интересное. Богомерзкий узурпатор успел произвести в рыцари одного морского пирата, Джоном Сильвером его зовут, и этот самый Джон рассказывает кое-что интересное. Он говорит, будто в Гримпенской трясине есть проход в волшебную страну, и он готов показать его вашему высочеству. Но Сильвер требует формального подтверждения его рыцарского титула. Очень боится за свою судьбу...
— Когда поедем в волешебную страну? — быстро спросил Мелвин.
Реджи брезгливо поморщился и ответил:
— Никогда. Я порасспрашивал Сильвера про нее, он кое-что разболтал, короче, херня это, а не страна, нет там ничего интересного. Но Сильвера можно использовать для грязных дел. К тому же, как я понял, он знает толк в воровских делах. Если я ему поручу от имени вашего высочества спиздить волшебный посох Бенедикта...
— Поручи, — кивнул Мелвин. — Но сначала посох, потом подтверждение, и никак иначе.
— Само собой, — кивнул Реджи. — Надеюсь, ваше высочество не собирается реально подтверждать титул этому долбоебу?
Мелвин глупо хихикнул и спросил:
— А что, разве можно... гм... А почему?
Реджи ответил вопросом на вопрос:
— А на кой, простите, хер, вашему высочеству вор и пират с рыцарским званием?
— И то верно, — кивнул Мелвин. — Значит, так тому и бывать. Погоди! Ты говоришь, мне надо победить дракона, но он же неуязвимый...
— Ваше высочество не совсем правильно меня поняли, — сказал Реджи. — Побеждать дракона не надо. Надо, чтобы духовенство, дворянство и народ поверили, что ваше высочество победило дракона. А это совсем другое! Я готов вступить в переговоры с драконом, если на то будет воля вашего высочества. Обсудим план поединка, съездим в лес, отрепетируем все как следует...
— Тогда Сильвера пока не озадачивай, — сказал Мелвин. — А то если Бенедикт поймет, что колдовской посох у него спиздили...
— Я взял на себя смелость изготовить подменный посох, — сказал Реджи. — Его набалдашник очень похож на настящий, но не работает.
Мелвин нахмурился, и некоторое время глядел в глаза верному вассалу суровым взглядом. Затем спросил:
— Ты что, меня тоже предать задумал?
Реджи выдержал гневный взгляд сеньора спокойно, как ни в чем ни бывало.
— Ни в коем разе, — ответил он. — Я не настолько глуп, чтобы предавать неуязвимого оборотня, которого не берет ни святая вода, ни яд, ни любое известное оружие.
— Разве меня яд не берет? — удивился Мелвин. — С чего ты взял? Погоди...
Реджи мило улыбнулся и сказал:
— Мы найдем общий язык, ваше высочество. Последние минут десять я не сомневаюсь в этом ничуть. Раньше сомневался, не стану скрывать, а теперь нет. Если бы ваше высочество не проявили такого здравомыслия, я бы встречал ближайший закат на полпути к Лондону. Но сейчас я полагаю, что в противостоянии с Волчьим Клыком ваше высочество одержит верх. Я на вашей стороне.
— Цинично, — констатировал Мелвин.
— Зато честно, — добавил Реджи и цинично улыбнулся.
4
Она встретила дракона на опушке леса. Он заметил ее издалека, это немудрено для того, кто видит ночью почти так же хорошо, как днем. Сначала он думал, что она случайно идет прямо к нему, просто тропинка так легла, вот сейчас отвернет налево или направо... Не могла же она его видеть от самого замка, она простая женщина... или непростая? Фрея, помоги, вразуми!
— Выходи, подлый трус, хватит прятаться! — позвала она.
Дракон выпрямился, вытянул шею, оскалил зубы и завыл, как волк. Женщина подпрыгнула на месте и сказала:
— Ну, бля, пиздец, нельзя же так пугать, чуть не обосралась в натуре!
Глубоко вздохнула, прошептала какую-то молитву то ли заклинание и добавила:
— Поворотись-ка боком. Экий ты смешной какой!
— Почему ты не боишься меня? — спросил дракон. — Ты кто такая, вообще?
— Бонни меня зовут, — представилась женщина. — Бонни Черная Зайка. Я раньше ведьмой была.
— А теперь? — заинтересовался дракон.
— Теперь тоже ведьма, — ответила Бонни. — Но раскаявшаяся. Меня сам святой Михаил простил.
— Пидарас он злоебучий, а не святой Михаил, — сказал дракон и злобно сплюнул. — Ненавижу его!
— Зря ты так, — сказала Бонни. — Он, конечно, никакой не святой, но человек хороший. Мелвин Локлир его зовут на самом деле.
Дракон внезапно крякнул по-утиному.
— Ты чего? — удивилась Бонни.
— Я Робин Локлир, — сказал дракон.
Бонни уставилась на него охуевшим взглядом, постояла так некоторое время, затем рассмеялась.
— Вот и хорошо, — сказала она. — Пойдем куда-нибудь, я тебя расколдую. К алтарю Фреи, например, можно пойти. А вообще, странно, что ты не умеешь менять облик по желанию. Мелвин тоже сначала не умел, но быстро выучился.
— Ты его научила? — спросил дракон.
— Нет, я не смогла, — покачала головой ведьма. — Сам как-то допер. Слушай, Робин, а на кой хер ты Перси Тандерболта загрыз? Совсем одурел?
— Следи за языком, ведьма, — резко ответил дракон. — Ты беседуешь не с вонючим йоменом, а с виконтом, так что...
— Я беседую с глупым подростком, заключенным в тело большой вонючей курицы, — перебила его ведьма. — И если твои слова будут столь же вонючими, как ты сам, я не стану тебя расколдовывать. Будешь весь остаток жизни размахивать хвостом, как мудак.
Робин возмутился:
— Лучше я буду хвостом размахивать, чем терпеть такое обращение от...
— Официальной любовницы старшего брата, — подхватила Бонни. — Или, может, невесты, я сама еще не вполне поняла.
— Ты что, охуела? — изумился Робин.
— Нет, это ты охуел от неожиданности, — спокойно ответила Бонни. — Но ты не бойся, это пройдет. Когда пораскинешь мозгами, быстро сообразишь, что вам, оборотням, без ведьмы не обойтись. Мелвин это понял, когда на четырех лапах бегал и зубами щелкал.
— Погоди... — изумленно выдохнул Робин. — Тот ебанутый кобель огромного размера — тоже Мелвин? В другом облике? Я все это время сражался с собственным братом?
— С братом или нет — это надо еще проверить, — уточнила Бонни. — Ты уж не обессудь, но если я тебя не расколдую или расколдую не в того, оправдаться тебе будет непросто. Заодно и проверим, насколько ты неуязвимый.
— Ты лучше не пизди, а расколдовывай, меня Белла ждет...
Неожиданно Бонни протяжно свистнула, как свистят разбойники, призывая друг друга, но тише.
— А вот это уже совсем охуительно, — сказала она. — Даже не берусь предполагать, что начнется в замке, когда мы туда придем. Об этом потом сагу сложат.
— А что такое? — забеспокоился Робин. — С Беллой что-то не так?
— С Беллой все не так, — ответила Бонни. — Бенедикт собрался сжечь ее на костре как вероотступницу и драконоебку, и при этом все думают, что про драконоебство — это поклеп, а истинная причина какая-то другая. Мелвин сначала упирался, но Бенедикт его убедил. Мелвин-то не знает, что ты его брат.
— Вот, бля, пиздец, — сказал Робин. — Ее пытают?
— Пока вроде нет, — сказала Бонни. — Час назад точно еще не пытали. Вроде даже не изнасиловали пока.
— Бля, пиздец, — повторил Робин. — Расколдуюсь — переебу пидарасов всех до единого, Христом-богом...
Бонни подпрыгнула и отвесила дракону символическую пощечину.
— Не клянись, — сурово сказала она. — Тем более Христом-богом. Ты же от него вроде отрекся... или нет?
— Да, отрекся, — смущенно признался Робин. — Посвятил себя богине Фрее... Но это ведь обратимо? Это ведь можно назад откатить? Христос — он же того, всепрощающий... или нет?
Бонни посмотрела на Робина как на идиота. Тот смутился еще сильнее.
— Не знаю, как насчет Христа, а про милосердие Фреи я раньше слышала, конечно, но оно своеобразное, милосердие это, — сказала Бонни. — Лучше тебе не менять небесную покровительницу. Поклялся верно служить — так служи и не выебывайся. Ты же дворянин!
После этих слов смущение Робина перешло в злость.
— Не тебе судить меня, ведьма, — прошипел он. — Будешь указывать, что делать — порву в клочки и скажу, что так и было.
Его угроза не произвела на Бонни заметного впечатления.
— Порвешь — не расколдую, — спокойно сказала она. — Будешь до конца жизни бегать в перьях и с хвостом, как мудак. Сам решай, что тебе важнее — гордость твоя дурацкая или человеческий облик. Решил уже?
Робин долго молчал, затем выдавил из себя:
— Решил. Давай расколодывай.
— Нет, так не пойдет, — покачала головой Бонни. — Никаких "давай". Для начала встань передо мной на колени, преклони голову и униженно проси мою светлость о колдовской милости.
— Какая на хуй светлость! — возмутился Робин. — Ты вообще не дворянка!
— А это никого не ебет, — сказала Бонни. — В колдовском смысле я светлость, и изволь обращаться ко мне должным образом. Иначе не расколдую.
— Ах ты сука ебливая! — закричал Робин в дикой ярости.
Он стал прыгать по поляне, выскоко подбрасывая ноги и срубая ветки огромными когтями. Бонни терпеливо ждала. Наконец, Робин утихомирился.
— Я не могу преклонить колени, — сказал он. — Они у меня не в ту сторону сгибаются.
— Не моя проблема, — отозвалась Бонни. — Как хочешь, так и преклоняй.
Робин еще немного повыебывался, затем преклонил колени, почтительно попросил прощения, и Бонни стала его расколдовывать.
5
— Гляди, милый, я кое-что принесла — обратилась Бонни к Мелвину. — Такой сюрприз, ни за что не поверишь, что у меня в корзинке.
На мгновение ей показалось, что сейчас ярл-оборотень размахнется и залепит ей увесистую оплеуху. Не надо быть ведьмой, чтобы догадаться, любой дуре очевидно, что мужик (на самом деле дворянин, но суть от этого не меняется) дошел до последней степени озверения, и надо либо забиваться в угол и прикрывать голову, либо твердо стоять до конца, как охотник, вышедший на медведя с рогатиной. Страшно-то как... А с другой стороны — радостно, потому что на тех, кого не любят, так не ярятся, их избивают походя, без вдохновения, как нашкодившую собачонку, на них не мечут глазами молнии... Ах, какой мужчина...
— Чего лыбишься, дура? — буркнул Мелвин.
У Бонни отлегло от сердца. Теперь бить не будет, перегорел. Вот и ладненько.
— Гляди, — сказала Бонни и осторожно поставила на стол корзинку, прикрытую сверху платком. — Осторожно, он кусается.
Развязала узел и сдернула платок. Здоровенный белый заяц выскочил из корзинки, как молния, но не ускакал хер знает куда, как обычно делают зайцы, а уселся посреди стола и уставился в глаза Мелвину нагло и бесстыже.
— Не судьба, — сказал Мбопа Райли на борту коммунарского спутника и стал глупо хохотать надо одному ему понятной шуткой.
Но ни Мелвин, ни Бонни, ни заяц его не услышали.
— Хуясе зверюга! — воскликнул Мелвин, отдергивая палец. — Зубы как... Эй-эй, я тебе сейчас кусну!
И задвинул зверюге кулаком в кусачее еблище, и улетел заяц в темный угол, и стал зловеще пыхтеть. Но в круг света больше не совался, и кусаться больше не пробовал.
— Боится — значит, уважает, — констатировал Мелвин.
Заяц гневно фыркнул. Бонни захихикала.
— Что за срань? — спросил ее Мелвин. — На кой хер ты его сюда притащила?
— Это дракон, — объяснила Бонни. — Я его переколдовала. Сначала хотела совсем расколдовать, но он ругаться стал, сукой обзывал, простонародным происхождением попрекал, короче, обижал меня, как мог, разве что не отпиздил. Вот я и подумала, пусть побудет меховой ушастой зверушкой, может, поймет, каково нам приходится, слабым и беззащитным.
Из угла донесся зубовный скрежет. Мелвин поежился.
— Беззащитный, бля, — сказал он. — Кликнуть, что ли, бойцов... нет, лучше сам его уебу. Бонни, будь хорошей девочкой, сходи в сени, принеси вилы или топор какой-нибудь.
— Вилы или топор я тебе не принесу, — заявила Бонни. — Розгу принесу, если пожелаешь, а вилы или топор — это уже слишком. Он когда был драконом, говорил, что он твой брат и что зовут его Робин. По-моему, не врал.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
