Братья оборотни (нецензурированная версия, с матами)

Движение дракона было молниеносным. Только что он спокойно стоял рядом, и вот уже страшные челюсти сомкнулись на ее горле и... гм... разомкнулись. Изабелла почувствовала, что стремительно трезвеет.

— Господи... — прошептала она. — Фрея... Прости, Фрея, я не нарочно! Я не богохульница, я просто пьяная!

Но она понимала, что все тщетно, потому что на самом деле она богохульница. Приперлась в священное место без подношения и пьяная, неудивительно, что богиня обиделась. Господи, как же обидно умирать такой молодой...

Она упала на колени и взмолилась:

— Пощади меня, великий дракон! Не убивай меня, пожалуйста, все что угодно для тебя сделаю!

По ее щекам текли слезы.

Дракон наклонился, его морда вплотную приблизилась к лицу несчастной девушки, запах сырого мяса стал нестерпимым. Она почувствовала, что ее вот-вот стошнит.

— Все что угодно... — задумчиво произнес дракон. — Что угодно — это хорошо, это мне нравится. Вот только что именно...

Дракон размышлял, а она ждала его решения.

— Я не девственница, — внезапно сказала она. — Драконы любят девственниц, а я часа три уже как уже не. Я тебе не гожусь.

— Поздравляю, — хмыкнул дракон. — Но твоя девственность мне похуй. Господи, кем бы ты ни был, дай знак, умоляю!

— Ты веруешь в бога? — удивилась Изабелла.

— Конечно, верую, — ответил дракон. — Святой Димитрий учит, что только вера в бога отличает разумное от неразумного, а ничто иное не отличает.

— Ты такой умный, — сказала Изабелла. — И красивый.

— Гм, — сказал дракон. — А может, это и есть тот самый знак...

Он протянул свои перистые руки и обнял ее, и она изумилась тому, какие крепкие у него мускулы.

— Крылья, перья...— прошептала она. — Ангел, бля...

Дракон хихикнул и придвинулся ближе, и в этот момент она окончательно поняла суть происходящего. Вот, значит, как великая Фрея решила наказать ее за непочтительность. Все понятно — раз она богиня любви, значит, и наказание соответствующее. Впрочем, разве ж это наказание?

Она провела ладонью вдоль руки-крыла, пригладила перья... какие они мягкие... как мягка и пушиста его грудь... как мощно бьется его сердце... Почему все говорят, что драконы покрыты броней? Зачем ему броня, когда он так прекрасен и грациозен... Она осторожно подняла руку и погладила дракона по лицу. Какие жесткие у него губы...

— Повернись кругом и нагнись, — приказал дракон.

Она подчинилась.

Потом, когда все кончилось, она лежала под шатром его ангельских крыльев, прижималась щекой к его пушистой шее, а его рука рассеянно скользила по ее обнаженному плечу (платье совсем изорвалось, мама ругаться будет), и он говорил тихо и ласково:

— Благодарю тебя, господи, кем бы ты ни был, что все же дал мне знак и не дал пролить ее кровь. Знай, Изабелла, что я люблю тебя и буду любить вечно.

— Я тебя тоже люблю, — сказала Изабелла. — Ты такой милый... А я такая развратная... И я обидела Фрею... Прости, богиня, и спасибо тебе за знак.

— Ты прекрасна во всем, милая, и разврат твой тоже прекрасен, — сказал дракон. — А что ты говоришь про знак? И причем тут Фрея?

— Здесь алтарь Фреи, — объяснила Изабелла. — Я ее оскорбила, но не нарочно, а случайно, по пьяному делу. А Фрея послала мне тебя.

— Никто меня никуда не посылал, — возразил дракон. — Я пробегал здесь случайно... погоди...

— Таких случайностей не бывает, — заявила Изабелла.

Некоторое время дракон молчал, размышляя, затем прошептал:

— Значит, богиня любви... Неожиданно... Что ж, благодарю тебя, Фрея, за спасение и за знак, и за все прочее, и клянусь служить тебе во веки веков, пока смерть не разлучит нас.

— А вы, драконы, смертные или бессмертные? — поинтересовалась Изабелла.

— Не знаю, — ответил дракон. — Я, честно говоря, не совсем дракон. Я на самом деле заколдованный рыцарь.

— Ух ты! — восхитилась Изабелла. — Это так романтично! Значит, ты можешь замочить моего мужа и стать ярлом Локлиром?

— Именно это я собираюсь сделать, — согласился дракон. — А ты разве не любишь своего мужа?

— Ну... даже не знаю... — пожала плечами Изабелла. — Я его только сегодня впервые увидела. Он нежный, ласковый... но неотесанный жутко, сразу видно, из захудалого рода... хотя, говорят, умный...

Дракон громко скрипнул зубами, в его длинных челюстях что-то хрустнуло.

— Ты осторожнее, а то зубы поломаешь, — посоветовала Изабелла. — Тебя как зовут?

— Не скажу, — ответил дракон после паузы. — Не могу сказать.

— Это типа обет такой? — предположила Изабелла. — Или проклятие?

— Типа того, — подтвердил дракон.

— А ты из хорошего рода? — спросила Изабелла. — Твой род знатнее, чем у Роберта?

— Гораздо знатнее, — ответил дракон.

— А тебя точно не смущает, что ты взял меня не девственницей?

— Ничуть, — ответил дракон. — Фреей клянусь.

— Тогда... гм... почему бы тебе не убить моего мужа и не захватить Локлир? — спросила Изабелла. — А меня возьмешь как трофей.

— Ты решительная женщина, — сказал дракон.

— Я достойная представительница хорошего рода, — заявила Изабелла. — У нас будут хорошие дети. Слушай, а тебе, наверное, надо снова стать человеком, чтобы дети получились?

— Понятия не имею, — ответил дракон. — Но я верю, что Фрея мне поможет. Пойдем, Изабелла, пусть воля богини исполнится.

— Так сразу? — удивилась Изабелла.

— А чего зря время терять? — ответил дракон вопросом на вопрос.

И они пошли исполнять волю богини.

4

— Неплохо вчера погуляли, — сказал сэр Персиваль Тандерболт.

— Угу, — меланхолично согласился Роберт. — Дай рассолу, а то присосался как пиявка...

— Конечно, ваше высочество, извольте, — сказал Перси и передал кувшин, предварительно отхлебнув в последний раз. — А чернокнижника кончать надо сегодня.

— Какого хера? — поинтересовался Роберт.

— Дык дракон же, — ответил Перси.

И замолчал, как будто сказал достаточно.

— Какой дракон? — не понял Роберт.

— А вы что, разве тогда уже отрубились? — удивился Перси. — Мне казалось, вы еще долго колобродили.

— Вроде да, — неуверенно сказал Роберт. — Но не помню. Дракона точно не помню.

— Вчера на закате из леса дракон вышел, — объяснил Перси. — Ее высочество пошла молить Фрею о плодородии, долго не возвращалась, ваше высочество забеспокоилось, послало в лес Джона Сильвера с йоменами, а там дракон.

— Гм, — сказал Роберт. — Ни хера не помню. Погоди... Изабелла...

Перси поспешил успокоить сеньора:

— С ней все в порядке, даже почти не испугалась. Осмелюсь заметить, ваше высочество вовремя... того самого... драконы-то, они только девственниц похищают...

— Благодарю тебя, господи, — с чувством произнес Роберт и размашисто перекрестился. — И чего дракон?

— Да ничего, — пожал плечами Перси. — Как йомены его стрелами нашпиговали, так он и съебался. Визжал, как свинья резаная.

— Странно, — сказал Роберт. — А это точно дракон был? Я всегда считал, что драконы только в сказках бывают.

— Нет, дракон — это не сказки, — уверенно заявил Перси. — Отец Бенедикт говорит, про них в священном писании написано, а отец Бенедикт врать не будет. Я полагаю, этого дракона чернокнижник призвал.

— Почему так думаешь? — спросил Роберт.

— Слишком малахольный дракон был, — объяснил Перси. — Уродец какой-то, а не дракон. Голова только одна, ноги две, крылья куцые, летать не умеет, пламенем не пышет, чешуи и в помине нет, весь в перьях, как петух. Говно, а не дракон. Будь там нормальный дракон, нам бы всем пиздец настал моментально. Вы, ваше высочество, осмелюсь посоветовать, при случае поспрашивайте отца Бенедикта, он в драконах толк знает.

— Две ноги, крылья куцые, в перьях, как петух, — задумчиво повторил Роберт.

И неожиданно произнес эзотерическое заклинание:

— Динозавр-теропод.

Перси перекрестился.

— Вашему высочеству знакомо это колдовство? — спросил он.

— Доводилось кое-что слышать, — кивнул Роберт. — Но все равно не понимаю, какого хера.

— Я так полагаю, тут много понимать не надо, — осторожно заметил Перси. — Если сжечь узурпатора прямо сегодня, хуже по-любому не будет. Я, конечно, ни в коей мере не смею указывать вашему высочеству...

— Оставь эти экивоки, — оборвал его Роберт. — Лучше скажи, что насчет тех приготовлений, о которых мы вчера...

— Все уже сделано, — быстро сказал Перси и перекрестился. — Костер сложен, начинка обоих видов заложена, никто про нее ничего не знает, кроме трех доверенных людей, да еще нас с вами. Короче, к экзекуции все готово, ждем приказа. Получасовая готовность, короче. Это если казнить в рабочем порядке, без зрителей. Если со зрителями — возни больше.

— Без зрителей мы казнить не будем, — заявил Роберт. — А то как попрут потом самозванцы... И его величество может наехать, дескать, чего не по канону казнили, нет ли в этом какой беззакония. Так что процедуру надо соблюдать от и до, чтобы комар носа не подточил, понял?

— Так точно, — кивнул Перси. — Так я распоряжусь?

Церемония началась два часа спустя. Первые полчаса отец Бенедикт уныло и занудно увещевал грешника, дескать, покайся, сволочь, хуже будет, но тот твердо стоял на своем и уверенно посылал святого отца то на хуй, то к дьяволу в преисподнюю. Отец Бенедикт злился, но терпел.

Наконец, положенное время истекло, и святой отец объявил торжественно о тщете всех усилий, омыл руки и ушел со сцены, передав тем самым преступника в руки светским властям, то есть, сэру Роберту. Сэр Роберт встал с трона, специально вынесенного ради такого случая во двор, поднял руку, опустил и сел обратно. Потом многие говорили, что этот ритуальный жест утвержден самим римским папой, но на самом деле никакого особого ритуала в этом жесте не было, палач и так знал, что ему делать. Он сунул факел в вязанку хвороста и отступил от костра, несколько поспешнее, пожалуй, чем следовало бы. Но последнее было неудивительно, ибо палач был одним из трех доверенных людей, о которых сэр Персиваль говорил сэру Роберту. Он прекрасно знал, какие адские зелья прячутся в недрах поленницы, и не собирался находиться рядом с костром, когда все эти зелья полыхнут.

— А чего кляп не вставили? — негромко спросил сэр Роберт сэра Персиваля.

— А на хера? — удивился тот. — Пусть орет, так веселее.

Однако сэр Роберт был прав, а сэр Персиваль — неправ. Ибо чернокнижник начал орать, и орал он совсем не то, что ожидал услышать сэр Персиваль.

— Господи боже! — заорал Мелвин. — Видишь ты, что я чист перед тобой, и нет на моих руках крови, и нет на моей душе пятна! Предаю свою душу в твои руки, и проклинаю богомерзкого безродного колдуна Роберта и другого богомерзкого безродного колдуна Бенедикта! Да не будет им успеха ни в каком деле и да захавает адский Сатана их зловонные души! А тебя, господи Иисусе, не прошу ни о чем, ибо чист я перед тобой и не нуждаюсь ни в каком особом милосердии!

— Чего костер не разгорается? — бормотал сэр Персиваль себе под нос. — Палача сожгу самого на хуй... Господи, ниспошли ветер, чего тебе стоит...

Подул ветерок.

— А-а-а!!! — завопил казнимый Мелвин.

— Чего сразу не взмолился, долбоеб? — сурово вопросил сэр Роберт сэра Персиваля.

Сэр Персиваль хотел было ответить: "А сам-то чего не взмолился, ваше высочество?", но постеснялся и промолчал.

И в этот момент случилось чудо. Никто не понял, как именно это произошло, но только что поганый чернокнижник корчился в очистительном пламени, и вдруг — хуяк! цепи обвисли, и нет у столба никого, а вокруг разлетается какая-то мелкая летающая херня. Что именно это была за херня — никто толком не разглядел. То ли голуби, то ли летучие мыши, то ли феи, а одна бабка из Фэрпорта клялась, что видела среди этих существ двух миниатюрных ангелов. А в следующую секунду Роберт понял, что сильно переборщил с алхимическими предосторожностями.

Красное пламя в мгновение ока стало ослепительно-белым, вспухло грибовидным пузырем и с адским грохотом разлетелось во все стороны. А когда блеск затух, а гром утих, стало видно, что никаких летающих существ вокруг костра больше нет, а зрители первого ряда катаются по земле, безуспешно пытаясь сбить эллинский с одежды огонь. А костер больше не горит, ибо задуло колдовским ветром.

— Пиздец, — сказал отец Бенедикт.

Сэр Роберт Локлир повернул голову, и отцу Бенедикту захотелось вскочить и поклониться. Ибо взгляд сэра Роберта был грозен.

— Я вас не понял, святой отец, — отчеканил Роберт.

— Простите, ваше высочество, вырвалось, — пробормотал отец Бенедикт и почтительно склонил голову.

— Однако святой отец прав, — заметил Реджи Хеллкэт. — Вы же сами видели, ваше высочество...

— Заткнись, — сказал ему сэр Роберт.

Реджи заткнулся.

Сэр Роберт оглядел их суровым взглядом и произнес, негромко, но очень весомо:

— Никакого пиздеца не было. Господь покарал чернокнижника и сжег дотла священным огнем. Это понятно?

— Народ болтать станет... — тихо сказал Перси.

— Народ глуп, — заявил Роберт. — А мы с вами — нет. И потому правда на нашей стороне. И я настаиваю, чтобы вы, отец Бенедикт, разъяснили народу правду в самой ближайшей проповеди.

— Конечно, ваше высочество, — склонил голову святой отец.

После этого сэр Роберт поднялся с трона и покинул ложу, никому ничего не сказав и ни на кого не глядя. На лице у него лежала печать великой заботы.

— Сдается мне, его высочеству знакомо это колдовство, — заметил Реджи.

— Нам с тобой оно тоже знакомо, — сказал Перси. — Помнишь, как чернокнижника вязали?

— Я говорю про другое колдовство, — сказал Реджи. — Про то, которое огонь разбрызгало.

Отец Бенедикт вдруг хмыкнул, как будто ему пришло в голову нечто неожиданное. Высокородные бароны уставились на него выжидательно, но тот покачал головой и ничего не сказал. А затем встал и пошел прочь.

— Сдается мне, отцу Бенедикту это колдовство тоже знакомо, — сказал Реджи.

Перси хмыкнул, но не так, как отец Бенедикт, а так, как хмыкают, когда кто-то говорит глупость. И тоже пошел прочь.

Сэр Реджинальд и леди Изабелла остались вдвоем. Реджи куртуазно поклонился и сказал:

— Прошу ваше высочество простить моим товарищам их невольную неучтивость. Она обусловлена исключительно нервным потрясением, но отнюдь не недостаточной воспитанностью. Позвольте предложить вам руку.

— Ну ни хуя себе захуярило, — сказала леди Изабелла и оперлась на протянутую руку.

Это были первые слова, которые она произнесла с самого начала казни.

— Позвольте, я отведу ваше высочество на кухню, — предложил Реджи. — Вам следует выпить немного вина для успокоения нервов.

— О да, — лаконично ответила Изабелла.

И они пошли успокаивать ее нервы.

5

Будучи профессиональным военным, сэр Реджинальд сразу понял, что в костре полыхнул эллинский огонь. А будучи неглупым человеком, часом позднее он догадался, кто, зачем и по чьему приказу засунул в костер кувшин с этим зельем. А еще через час Реджи разумно предположил, что эллинский огонь отнюдь не является единственным алхимическим зельем, ведомым его высочеству, и как только Реджи это понял, природа странного взрыва стала для него совершенно ясна. А сэру Персивалю природа взрыва была ясна с самого начала.