| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Захлопни пасть, падаль! — прорычал товарищ Сергей на 'портовом' немецком, наводя ствол оружия на источник звука. — Все на пол и замерли! Клошары ...
Дернувшийся к окну фельдфебель тут же получил от меня пулю в спину и в этот же миг комиссар воспользовался прикладом, сбивая с ног ещё одного шустрого, появившегося в дверях. Чернявый француз в очках еле слышно выругался, как рыбак, у которого из сетей только что выпрыгнул полутораметровый осётр, но всё же собрал в кучу мозги и растянулся на паркете, как и двое его сослуживцев.
Не знаю, насколько качественной оказалась дымовая шашка, но дым по комнате расползался как-то вяло. Движением головы я указал товарищам в свитерах не выделяться и Винцингероде так же плюхнулся на пол. Оценив обстановку, товарищ Сергей стал вязать руки французским офицерам. Сначала майору, а потом его приятелю.
— Вы, двое! Схватили это дерьмо и понесли во двор, — приказал я.
Винцингероде с помощником не торопясь встали на ноги, повторяя, что они гражданские кинооператоры, на что я дважды выстрелил в лежащего у дверей француза.
— Мне плевать кто вы! Пусть смердящий одеколоном тощий очкарик помогает, — прикрикнул я, подгоняя его пинком. — Живее! Иначе пристрелю, и следующее кино будете крутить в аду.
Дым тем временем потихоньку, но начал завоёвывать пространство комнаты, однако возникший сквозняк уносил его в распахнутое окно и когда мы оказались на крыльце, создавалось впечатление начинающего пожара. Товарищ Сергей сбегал в караулку и вернулся с охапкой шинелей и одеял.
— Застёгивайте на пуговицы, — произнёс он и, накинув шинель на майора, спеленал его как гусеницу.
Вскоре я привёл двух лошадей и как только под стоны и французские проклятья на их спины были уложены и зафиксированы вожжами пленные, я отошёл с Винцингероде в сторонку.
— Фёдор Илларионович, — тихо произнёс я. — Обстоятельства немного изменились и вы остаётесь. Когда всё началось, вы уже крепко выпили и спали в соседнем кабинете. Проснулись от выстрелов, забежали в казарму, там уже пожар. Разбейте керосиновую лампу и прихватите тело у двери. Раненый француз не жилец, через пару минут истечёт кровью, но его нужно вынести из дома. Этот героический поступок объяснит задержку в поднятии тревоги. Винтовки возьмёте в караулке, и когда мы дойдём до края водоёма, стреляйте в нашу сторону, пока не закончатся патроны. На ответную пальбу не обращайте внимания, но запомните, что вам показалось, будто нападавшие говорили по-английски, а в вашу сторону открыл огонь майор. Я из его пистолета выстрелю возле вашего автобуса и у пруда. Вы раздали посылки солдатам?
— В первую очередь по приезду, — ответил Винцингероде. — Шестнадцать посылок из Парижа и открытки.
— Значит, минут через пятнадцать из деревни Якшино, те, кому не достался клофелин прибегут на помощь, станут тушить огонь и скорее всего даже кого-нибудь снарядят в погоню. Оставайтесь на месте, спасайте своё оборудование. Мы к тому времени уже будем далеко, а идущим по следам оставим сюрпризы.
— Не поверят, — произнёс он, чем изрядно удивил меня.
— Постарайтесь быть убедительным. Французы для немцев люди второго сорта, а ещё потребуйте разбирательства, каким образом вас разместили во фронтовой полосе. Вы же не настаивали?
— Нет, нас заверили, что утром будет взята Кубинка.
4. Крик о помощи.
То, что Удача — дама с непростым характером, Рахиль Исааковна предполагала давно. Она терпеть не может тех, кто жалуется на её капризы, иногда легко одаривает нашедших в себе силы подняться и в то же время невероятно щедра к тем, кто крепко ухватил её за хвост. А Рахиль ухватила и не выпустит. Недаром на её груди покоится талисман. Улыбайся, будь всегда готова к любым поворотам, уверена в себе и открыта к преодолениям — таков её девиз. И оттого надо праздновать даже самую маленькую победу, показывая ей, что умеешь быть благодарным. Так ей советовала её мать, а уж в мудрости ей нельзя было отказать, ведь от благосклонности до обиды ровно столько, как от любви до ненависти.
Обедать Рахиль Исааковна предпочитала в 'домашнем' кафе за сорок пять центов в нескольких минутах ходьбы от офиса. Гамбургер, френч фрайс, омлет и кофе. Жуткий набор для человека избалованного наваристыми супами, рассыпчатыми кашами и ароматным компотом. Но, в Риме нужно поступать как римлянин.
— Мэри, — улыбнулась она знакомой рыженькой официантке, — мне как обычно и капни в кофе немного бренди. Сегодня хороший день.
Раппопорт присела за столик и выложила на край никель. Свежую газету можно было купить в автомате, но иногда, прочитав интересующие статьи, посетители, оставляли её и это был негласный приработок официанта. Рахиль давно подсмотрела, как поступали несколько завсегдатаев заведения, и посчитала, что от неё не убудет. Не из мусорной же корзины Мэри вынимала газету и пять центов для семнадцатилетней матери-одиночки, какая никакая, а прибавка к её скромной зарплате. Получив прессу и пролистав передовицы, она нашла интересующую её заметку о бутике 'Меха Сибири' и зацепилась взглядом за ещё одну статью. В Нью-Йоркском ежедневнике на шестой странице аналитик рекомендовал обратить внимание на растущие показатели компании из Айдахо и, пробегая по выкладкам цифр, она в тайне ощутила чувство гордости. Обычно, это была скрытая реклама, но в данном случае брокер не лукавил. Приобретённые ею акции 'Simplot' пошли в гору. 'Вот вам и обезвоженный картофель, — подумала она. — Семь долларов с сотни как с куста. Интересно, как подрастут котировки, когда просочится информация о подписанном контракте на тысячи тон и отправленных семи 'Либерти' во Владивосток? Ведь капитализация компании существенно возрастёт'.
— Ваш заказ, — прервала её размышления Мэри, расставляя тарелки с подноса.
— Спасибо, солнышко, — ответила Рахиль и поинтересовалась здоровьем дочери официантки.
— Благодарю за заботу мисс Раппопорт. Ваш доктор смотрел Бетси вчера. У малышки режутся зубки, и она немного температурит. Ничего страшного.
— Это замечательно, — произнесла Рахиль и непроизвольно оглянулась. История с доктором стала неприятным откровением. Ничего не значащий на днях разговор и упоминания в отчёте породили последствия.
— Мне немного неловко, мисс, — продолжала Мэри. — Доктор принёс огромный чемодан с вещами для Бетси. Их было так много, что я поделилась со своей подругой. У неё мальчишка-сорванец, мы вдвоём снимаем комнату. Линда по вечерам моет полы на Восточной 14-й авеню, а днём нянчит малышей...
— Не вижу проблем для беспокойства, — успокоила её Рахиль Исааковна. — А как представился доктор?
Официантка на мгновение замерла, словно пыталась вспомнить что-то важное и ей это никак не удавалось. Наконец на её лице проступило озарение.
— Мне кажется, он не сообщил имени или я забыла. Сказал, что детский врач. Ой! Он назвал свою клинику — 'Осиновая роща'. Я не припомню, на какой улице она расположена, но в его чемоданчике куча разных приборов, ампул, порошков и всяких трубочек. Бетси так радовалась мятному леденцу. Извините, я заболтала вас.
В кафе зашёл очередной посетитель, и официантка занялась новым клиентом.
Рахиль допивала кофе, когда через стекло она увидела стоящего на улице человека. Это был директор. Он поправил шляпу и неспешно пошёл по тротуару к припаркованному автомобилю. Раппопорт сделала последний глоток, вытащила из кошелька два четвертака, потом добавила дайм и, махнув рукой Мэри у двери, выскочила из кафе.
— Рада вас видеть, господин директор, — усаживаясь на просторный диван кадиллака, важно произнесла Раппопорт. — Полагаю, раз вы здесь, что-то случилось?
— Добрый день, мисс 'Меха Сибири'. А вы изменились...
Раппопорт тут же выудила из сумочки пудреницу и посмотрела на себя в зеркало. Самой себе трудно было признаться, что с каждым разом косметикой приходилось пользоваться чаще, а предательские морщинки на лице всё никак не сдавались, отвоёвывая новые пространства.
— ...Не внешне, Рахиль, — выруливая со стоянки, сказал директор. — Не переживайте за свою красоту. И года не прошло, а вы уже не кривитесь при слове 'господин'. Многое познали, приобрели уверенность, нарастили ауру власти и даже стали манипулировать общественным мнением через заказные статьи в газетах. Хороший ход, одобряю. Правильно мне вас характеризовали как весьма способную к обучению.
Рахиль Исааковна захлопнула пудреницу.
— Это действительно так, но мне всё равно приятно услышать лестный отзыв.
Её собеседник ухмыльнулся.
— Есть, кому присмотреть за офисом на пару суток? — спросил директор.
Рахиль на секунду задумалась. По большому счёту её присутствие уже давно ни на что не влияло. В торговом зале были два продавца, скорняк, а расторопная секретарша успешно решала все возникшие в ходе работы проблемы, лишь ставя её в известность. Всё работало как хорошо смазанный механизм часов: маятник колебался, стрелки двигались.
— Мне нужно позвонить, предупредить секретаря, — ответила она.
Директор явно был доволен ответом.
— Спешить нет нужды, — сообщил он, притормаживая перед перебегающим улицу мальчишкой. — Я купил для вас билет на ночной поезд до Вашингтона. Сейчас мы подъедем к 'Лорд и Тэйлор', вы спокойно завершите текущие дела, доберётесь домой и за час до отправления появитесь на вокзале. По прибытию в столицу на стоянке у вокзала (Union Station) вас будет дожидаться этот кадиллак. Ключи отыщите в бардачке.
— Мистер директор! Вы шутите? Я не умею управляться с автомобилем.
— Зачем вы меня обманываете? — с упрёком посмотрел он. — Я же не зря напомнил о ваших способностях. Вы прекрасно справляетесь с техникой, даже лицензия есть. Просто запамятовали. Это всё от напряжённой работы, небось, на бирже ещё играете? А это потраченные нервы, стресс, прерывистый сон и как результат приём депрессантов и ухудшение памяти. Пожалуйста, откройте бардачок.
Рахиль Исааковна выполнила пожелание и с явным удивлением обнаружила в перчаточном ящике разрешительный документ, конверт, толстую папку размером с книгу, катушку с магнитной лентой и пачку двадцатидолларовых банкнот в зажиме. В этот момент автомобиль остановился возле универмага.
— Э-э-э, — только и сумела выдавить из себя Раппопорт.
— Сначала ознакомьтесь с инструкциями, а уж потом приступайте к остальному, — приказал директор. — Папку передадите послу лично в руки, потратьте некоторое время на ознакомление с достопримечательностями города и возвращайтесь в Нью-Йорк. Скрывать поездку от коллег не стоит. Для всех ваш вояж совершается с целью расширять клиентуру и забрать автомобиль из ателье по приемлемой цене.
— Что значит по приемлемой?
— Просто говорите всем интересующимся, что сэкономили 125 долларов на автоматической трансмиссии Hydramatic, оформив страховку.
Рахиль Исааковна кивнула и раскрыла свою сумочку.
— Я хотела прояснить, — забирая вещи, произнесла она. — Официантка из кафе, там, где я обедаю, рассказала о визите педиатра. Я не просила, только сообщила в отчёте о контактах и темы разговора.
— Всё так и было, — не стал упрекать её директор. — С одним лишь нюансом. Нас не интересует официантка. Интерес вызывает её подружка и её незаконнорождённый сын от одного видного деятеля демократической партии. Девочка работает уборщицей в Таммани-холл и вы Рахиль, провели прекрасную операцию. Поддерживайте отношения, можете даже передать им на Рождество что-нибудь из недорогой верхней одежды, что залежалось в магазине. Не скупитесь на чаевые, у девчонок действительно незавидная судьба.
— Постойте, по-моему, этой Линде нет и пятнадцати. Это что же получается?
В глазах директора промелькнул гнев.
— Не лезьте не в своё дело, — грубо прервал её он. — Что вы хотели от меня услышать, что старый хрыч растлил ребёнка? Многие годы ирландских переселенцев приравнивали к скоту и отношение к ним, особенно среди старых семей, мало чем изменилось. Такова реальность. Власть даёт не только возможности, но ещё и безнаказанность.
— Но вы же сами говорили, что зло нужно истреблять: неважно большое оно или малое.
— А ещё из пушки можно стрелять по воробьям. Вам нужно научиться соизмерять воздействие. Сейчас это лишь неприятный факт, но в перспективе пятно 'растлителя малолетних' ляжет на весь клан политика. А это рычаг воздействия в будущем. Каждый, кто захотел блеснуть, просто статист, а вот тот, кто скрывает свой свет — всегда на ступеньку выше. Поэтому мы предпочитаем действовать медленно, планомерно, используя не только неоспоримые факты, а ещё смесь правды, лжи, фактов и домыслов, рассуждений и недомолвок, оставляющий богатый простор для фантазии. Если вы в команде, Рахиль Исааковна, то учитесь уже сейчас перекраивать восприятие, логику и взгляды тех людей, что должны стать инструментами в будущих баталиях. И тут важна каждая деталь. Собирайте информацию, начиная от жизни в школе, учёбы в университете, до событий вне стен дома. Договоры держатся на силе. Не на чернилах, не забывайте этого.
— Это как-то мерзко, не находите? Мне же придётся врать, смотря ей в глаза.
— Главное не врать напрямую, а если настала необходимость, то действовать надо подобно спикерам пропаганды — выплеснуть много реальных фактов, скреплённых нужными суждениями, выставляющими настоящую информацию под необходимым углом сомнения, а в качестве специй к этому блюду — щепотка лжи в виде предположения, что окончательно извратит истину. Остальное люди додумают сами, делая героя злодеем, а истинную добродетель — преступлением против человечества. А вы всегда будете оставаться белой и пушистой. Кстати, примите дополнительное задание, расположите к себе жену Уманского, станьте её подругой. Разрешаю воспользоваться всеми доступными вам средствами. Добро пожаловать на ступеньку вверх, госпожа Раппопорт. Всего хорошего.
Стоящий у входа в тёмно-синей шинели с золотыми пуговицами пожилой швейцар галантно помог с дверью и чопорно пожелал Рахиль Исааковне хорошего дня. Сухо кивнув в ответ, Раппопорт вдруг вспомнил тот день, когда она впервые переступила порог этого здания и тут историю с мальчиком. 'Да, — сказала она сама себе, — я изменилась. Сейчас бы этот гадёныш за милю обходил меня'.
Сколь тщательно не прорабатывай даже не сложное мероприятие, оно всегда идёт немного не по плану. И, тем не менее, план нужен, хотя бы чтобы представлять, вокруг чего всё крутится. Поезд на Вашингтон уходил с Пенсильванского вокзала (Penn Station) незадолго до полуночи, и дорога занимала почти семь часов. Рахиль прибыла вовремя, наняла прихрамывающего цветного носильщика, и привыкшая к ленинградскому сервису и порядку больше смотрела по сторонам, чем за своими вещами. 'Собака сутулая', как потом она окрестила ворюгу чемоданов, пошёл какими-то окружными путями, да так быстро, что она еле поспевала за ним с требованием остановиться. К счастью, по дороге попался полицейский, при виде которого чернокожий бросил объёмную поклажу и сбежал.
— Вы бы поаккуратнее с багажом, мэм, — помогая с чемоданом, канючил полисмен. — Воришки совсем страх потеряли. Ну, перетяну я его дубинкой по хребту. Так он день-два отлежится и снова возьмётся за своё дело. А вот и ваш вагон.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
