— Вот бояре-воеводы — указал я на присутствующих, на совете героев. — Сии два молодца два лета томились в городе, ничем не выдавая своей русской природы, приуготовляя сегодняшний штурм. Азм не ведаю даже какую олафу им пожаловать. Тута чего не дашь, все мало будет. Ну, об этом после, только знайте, не умаляя заслуг воинов, что взяли город мечом и кровью, ничего не сталось бы без этих великих людей. Теперь коли Ревель в наших руках, считай вся ругодивская землица к нам пришла. Для того дабы навеки принять сию сторону в наше государство азм составил указ. Читай. — Обратился я к дьяку.

'Божиею милостию, мы, Великий Государь, Царь и Великий Князь Дмитрий Иоаннович, всея Руси Самодержец и прочее, и прочее, поскольку Господь вручил нам с помощью войска нашего и славных людей, что служат нам, землю Ругодивскую, то для навечного присоединения к державе нашей, повелеваю всех немцев, чухонцев, свеев и прочая выслать из городов и селений и местечек в другие земли наши. Опальных людишек Ругодивской земли раздать посемейно поместным дворянам для пашенного дела навечно, кому и сколько определить Разрядному приказу. А города и веси и пашни населить поместными дворянами, купцами и крестьянами русскими. А в Ругодивской земле жить, окромя православных русских людей, никому не изволяю до скончания веков. Такоже для крепкой веры православной велю основать два монастыря, а в каковых местах, то пускай сами божии люди решают. Писано возле города Ревеля Ругодивской земли Царства Русского'.

Через неделю, когда поселение было очищено от жителей и шведских войск, а пленные под охраной дворянского ополчения уведены на Русь, я вошел в свой город Ревель, на экскурсию. Рынды помогли мне, облачится в миланский доспех, который подарил когда-то испанский монарх Филипп II. Все шведские воины, которые сопротивлялись в городских башнях, уже сдались, так как еды в них не было, а порохом, железом и деревом сыт не будешь. Оставался не взятым только Вышгород, но шансов просто выбраться и уйти, а тем более отбить город у тамошних воинов не было. Мое движение предваряли телохранители, осматривающие каждый уголок каждого дома. Я с любопытством туриста любовался архитектурой строений и церквей, принятой в ганзейских городах. На первый взгляд город казался целиком каменным, но развороченные взрывом крепостных башен дома бюргеров показывали, что из камня сложен только фасад, а все остальные стены и перекрытия были деревянными. Город тщательно обыскивался, все ценности сносились в Ревельскую ратушу. Войску была обещана щедрая награда.

Теперь стоял вопрос, пойдет ли Карл IX на сражение, учитывая, что наиважнейшую крепость он уже потерял. Сейчас городские каменщики, оставленные для восстановления крепостных стен и башен под присмотром стрельцов, занимались своим делом. Напротив, разрушенных взрывом городских стен силами военнопленных насыпался каменно-земляной бастион. По сообщениям от воеводы князя Федора Ивановича Мстиславского Ругодив еще держался, хотя весть о взятии русскими войсками Ревеля и усилия Большого наряда, который уже разворотил южную стену крепости не оставляли шведам шанса. Малые крепости, бывшие орденские рыцарские замки, при известии о падении Ревеля открыли ворота. Единственный крупный город Пернов, который оставался во власти шведов, был взят штурмом трехтысячной армии под командованием воеводы окольничего Ивана Ивановича Годунова. Население окраин и малых замков массово бежало в лифляндские земли, которые были за польским королем Жигимонтом, а на их место вставали русские гарнизоны.

Главным противником в этой войне была не Швеция, а польско-литовское государство. Король Речи Посполитой сам желал владеть Ревелем и всей Эстляндией. Целью было лишение даже тени возможности получения Московским царством порта на Варяжском море. Ведь тогда вывоз хлеба, важнейшей статьи экспорта России, попадал в руки польских магнатов, имевших на перепродаже гигантские барыши.

Данию получение выхода к морю русской державы тоже не устраивало. Издревле Датское королевство было первым и сильнейшим на Варяжском море, пока не распалось на Швецию, саму нынешнюю Данию и Норвегию. Она контролировала проливы между Варяжским и Северным морями и её влияние уменьшилось, по сравнению со старыми временами, но привычка совать нос в чужие дела осталась.

Также во времена Ивана Грозного лишение Руси вольного плавания ограничивало Московское царство в получении военных металлов, торговых выгод и умелых мастеров. Но с тех пор многое изменилось у России ныне был порт Архангельск, свое железо, свои литцы пушек и сильная армия.

Выбранный для нападения момент был обусловлен не только военной готовностью Московского царства, но и не завершившейся войной между Швецией и Речью Посполитой, потому как у Жигимонда отобрали принадлежащую ему по праву шведскую корону. Напряженным отношениям между шведским и датским королевством из-за проливов. Также важным моментом было заключение мира между Дунайской монархией и Турским султаном, что освобождало войска Крымского хана для набегов на польские земли. Да и внутри самой Речи Посполитой было не спокойно. Разразился Сандомирский рокош — легальное восстание шляхты против своего монарха. Король был обвинен в умышлении лишения шляхты вольностей и прав, а также попытке узаконить передачу трона по наследству. В общем реализации условий создания прочного государственного устройства, дальнейшее отсутствие которых и привело в скором времени к распаду польской державы. Таким образом сложившаяся политическая ситуация была крайне благоприятной для Руси и шансы оставить за собой Ругодивскую землю, без войны с польской державой были велики.

Вскоре пришла весть о высадке на побережье Котлина озера, у местечка Силламяэ, что в двадцати верстах к западу от Ругодива, четырехтысячного шведского войска. Флот Швеции не позволял перевозить больше войска. Став на берегу укрепленным лагерем, шведы, очевидно, дожидались второй партии войск, чтобы затем снять осаду с Ругодива и отрезать от России все войска в Эстляндии. Оставив на осаде пять тысяч стрельцов воевода князь Федор Иванович встал на пути к Ругодиву, не отходя от него далеко, ибо следующая часть войска шведов могла высадится у него в тылу и либо напасть на осаждающих стрельцов, либо с двух сторон на войско самого Мстиславского.

За неделю от Ревеля к Силламяэ воевода большого полка боярин князь Андрей Андреевич Телятевский подвел двадцатитысячное войско. Пятнадцать полков новых стрельцов и пять тысяч рейтар. Шведы за это время доставили в лагерь еще до пяти тысяч воинов.

Сидеть в слабом береговом укреплении было бессмысленно и опасно, поэтому вскоре состоялось генеральное сражение. Так как тыл от войска князя Мстиславского был прикрыт рекой Сытке, а русское войско для боя пришло от Ревеля, то направление шведского фронта было на запад. Середину занимали копейщики численностью примерно пять тысяч, по краям расположились по полторы тысячи мушкетеров, далее с правого края стоял конный отряд в пять сотен всадников и с левой стороны полутора тысячный отряд рейтар. С правой стороны конницы было меньше, так как фланг упирался в берег морского залива.

Пешее русское войско состояло из десяти тысяч стрельцов, первая линия которых была облачена в трофейные ругодивские стальные панцири и шлемы. С левого фланга также выстроилось пять сотен всадников, а с правого края две тысячи рейтар. Остальное войско было скрыто от шведов, чтобы не испугать и выманить из лагеря.

Именно большое число копейщиков вынудило шведов к атаке. Хотя открытое пространство балтийского берега давало большие преимущества именно стрелкам, копьё на короткой дистанции было эффективней ружья. Но для таранного удара сомкнутого строя было необходимо преодолеть открытое пространство до вражеского войска. К тому же противостояние в поле играло на руку именно русским войскам ввиду их большей изначально численности. То есть шведский король Карл мог еще нанять и доставить на побережье Котлина озера какое-то количество войска, но к тому времени резервы подтянутся и к московским полкам.

Выстроившись, стена шведов двинулась на строй русского войска. Немцы шли, под резкие звуки дудок и барабанов, положив копья и мушкеты на плечо. Нести оружие в боевом положении достаточно тяжело, и бывалые воины экономили силы для схватки.

Когда фронт заморского войска подошел примерно на полверсты, русский строй по команде развернулся и, сделав от врага несколько десятков шагов, снова повернулся лицом к наступающим. Характер маневра открылся опешившим немцам практически сразу. Отступившая русская линия оставила на месте своего расположения пять десятков полковых пушек с расчетами, которые, наведя орудия на пикинеров, выдали смертоносный залп. Ядра падали, среди солдат, вынося несколько человек сразу, а если прицел пушкарями был выбран с упреждением, круглый снаряд, падая на землю под небольшим углом, рикошетировал и выбивал из фаланги целые просеки, разбрасывая и калеча человеческие тела. Строй шведов остановился и после небольшой заминки, стоившей иноземцам еще одного залпа, конница, прикрывавшая фланги, ринулась на русские пушки в попытке перебить пушкарей, или хотя бы просто остановить расстрел.

Атака тяжелой кавалерии на копейный строй несколько лет назад принесла победу польскому войску, когда польный гетман Ходкевич на берегах Двины разбил ударом тяжеловооруженных гусарских полков войско самого Карла.

Видя атакующую лаву, лишь несколько орудий в центре построения успели выстрелить еще раз. В основном пушкари оставляли пушки и скрывались среди стрельцов. Первый ряд русской пехоты, облаченный в трофейные доспехи, ожидал конную лаву, держа в руках пищали с уже примкнутыми штыками. Применение огнестрельного маневра, именуемого 'караколь', когда подразделение стреляло шеренгами, а после отступало назад для перезарядки оружия, применить не удалось в виду малого количества трофейных панцирей не хватившего и на первый ряд.

Всадники, приближались, желая провести атаку, но применение рейтарских пистолетов, имеющих крупный калибр, требовало дистанции порядка одного-двух десятков шагов. Стрельцы на полковых стрельбищах прицельно стреляли по мишеням на семьдесят аршин. Залп стрелецкой шеренги практически в упор, снес первые ряды атакующих. На землю кувыркаясь, падали кони и люди. Там, где всадникам удалось добраться до строя, их встретили штыки и выстрелы второй линии стрельцов. С правого фланга ударили рейтары русского войска. Шведская конница, потеряв запал, сгрудилась перед русским строем, поливаемая огнем. Не выдержав напора, остатки кавалерии отступили в сторону Котлина озера.

Приблизившиеся с пикинерами шведские мушкетеры открыли огонь по русским всадникам, и те отступили за стрелецкий строй. Единственной надеждой шведов было дойти до вооруженных ружьями московитов и опрокинуть их копейным ударом. Но стрельцы, выстояв в стычке с конницей, принялись палить шеренгами, используя большую дальность огня своих пищалей, выкашивая ряды пикинеров и мушкетеров. Выскочившие из-за правого края построения стрельцов, свежие полки рейтар охватили оголившийся левый фланг шведской пехоты и, расстреляв пистолеты, врубились в тыл фаланги. После краткого сопротивления вражеский строй рассыпался. Потеряв прикрытие из мушкетеров, копейщики были вынуждены остановиться для обороны от конных атак. При этом они оказались полностью беззащитными перед ружейным и пушечным огнем русского воинства. Не выдержав безнаказанного расстрела своих рядов, оставшиеся шведские войска побросали оружие и были пленены.

Вскоре после сражения гарнизоны Нарвы и Вышгорода в Ревеле капитулировали. Ругодивская земля была очищена от вражеских войск. У Карла IX кончились деньги, и война приняла вялотекущий характер. Незначительными силами шведы досаждали крепостям в Каянской да Двинской земле, усиленные гарнизоны русских крепостей отбивали нападения.

Для организации рыбной ловли с побережья Студеного моря были сведены семьи поморов. Для хлебопашества с ближайших к Ругодивской земле мест Новгорода, Пскова и Ладоги были переселены семьи крестьян из датошных людей. Купцы этих же городов и Москвы заняли места выселенных в Московское царство торговых людей.

Строительство железной дороги получило неограниченную даровую силу из плененных шведов и немцев. В восстановленный Ревель потянулись торговые суда, в основном голландцев и англичан. Перечить этим сильнейшим державам ни датчане, ни шведы не смели.

В виду принципиальной причины противостояния королей Польши и Швеции ожидать от них союза было напрасной затеей. Польские войска, стоящие в Латгалии, месяцами не получали содержания и в конце концов массово дезертировали. Сейм Речи Посполитой, занятый внутренними разборками, денег на армию не дал, потому, как казна была постоянно пуста. Великий гетман Литовский Ходкевич содержал горстку наемников, которым платил из своего кармана.

Самое интересное было в перспективе: централизованное сильное русское государство и польская держава, с элементами демократии, постоянно раздираемая внутренними противоречиями. Такое же централизованное по устройству шведское государство при новом монархе должно будет выбрать врага за счет которого станет расширяться. Здесь, совместно с крымским ханом, могла сложиться убойная коалиция и раздел Польши, который все равно произошел бы через сто лет, мог реализоваться на моих глазах. Для пользы дела шведского короля надо было подтолкнуть.

Вернувшись из удачного похода в Москву, я собрал для обсуждения идеи первых людей на дипломатическом поприще. Борис Федорович, несколько лет назад, после того как у него временно отнялась рука, с испугу внял моим наставлениям и сел на диету, то есть стал больше поститься, а также начал пешком ходить по святым местам. И богоугодно и для здоровия полезно. Меньшая нагрузка или относительная стабильность в государстве повлияли на его здоровье благотворно. Когда я с войсками был в походе, именно Годунов управлял страной. Он единственный, был посвящен в мои планы относительно Ревеля. И когда к Москве пригнали, несколько десятков тысяч бывших жителей Ругодивской земли в Поместном приказе уже были готовы списки кому и сколько новых крестьян пожаловать.

Сейчас с ним и головой Посольского приказа Василием Яковлевичем Щелкаловым шел разговор о том, как завершить войну.

— Надобно нам войну окончить к нашей выгоде. Земли новые за нами твердо встали, коли через пару лет, подведем дорогу и приложим старание по усилению крепостей, то изгнать нас оттуда никто и думать не посмеет. Дабы Карла свейского к миру склонить, мыслю предложить евоному сыну Густаву, в жены Феодосию, дочь покойного брата нашего Фёдора. Чего ей в девках-то томиться в Угличе? А тут — королевский сын. Чего думаете?

— Да, государь, пора, царевна в пору вошла. Отдавать её замуж за князя какого, то поруха чести. Она дочь царя — за князя пойдет. Або за королевского сына другое дело. Токмо, король свейский не ровня государям Московским. Твой батюшка, упокой Господь душу его, Царь и Великий князь Иван Васильевич, со свеями через новгородского посадника толковал. Потому как оные державцы с давних пор стояли под королями датскими, словно Московские государи под царями ордыскими. — Высказался Щелкалов.