Остановившись на своем старом подворье в угличском кремле, вместе с лучшими людьми, пригласил на обед и мастера Бруно Вебера, усадив его на почетное место. Мастер был вполне доволен своей новой жизнью. Большой дом в Угличе, дом в Устюжне, доходы от паев бумагоделательной и льноткацкой мануфактуры. Немец порозовел, округлился и выглядел молодцом.

В Московском царстве основными центрами изготовления и продажи льна были Псков и Новгород. Лен ткали семьями, имея небольшие частные производства. Для государева двора и обеспечения войска казенным платьем требовались десятки таких мануфактур, как у меня. Ну, ничего, как-нибудь набреду на фаната этого дела и заведу промышленное производство. Хотя, чем плох Вебер? Вот же он — фанат. У меня город Тверь никак не охвачен хозяйственной деятельностью, надо найти ему русского помощника и вперед. Государству нужна бумага и льняная ткань.

По докладу Фролки, на княжьих наделах по удобренной земле отсеялись отборным зерном, и коли даст Бог погоду, без урожая не останемся. Картошку такоже посадили, но Липкин заявил о том, что урожайность её год от года падает. Ну да, как это я не додумался, вот что значит городской, картошка же еще размножается семенами. Фролке была выдана новая рекомендация — ждать полной спелости ягод и собирать из них картофельные семена. Помнится, мелкий семенной картофель во времена почившего Советского союза, завозили из Голландии. У нас его не разводили, то ли от бесхозяйственности, то ли климат холоден? Надо пробовать, а то может все-таки придется строить теплицы для разведения семенной картошечки.

Стенька Михайлов сотворил-таки соль, которая взрывалась от удара. Что-то там с хлорной известью и поваренной солью. Суть в том, что мог он повторить тот процесс, и в случае надобности у меня всегда будут капсюли для патронов. Теперь я вооружен и очень опасен. Правда, как говаривал в какой-то книге старый полковник милиции: 'Чтобы один раз воспользоваться пистолетом по делу, его надо таскать с собою всю жизнь'.

На пути к Москве заглянули в Троицкий монастырь. Отстояли службу в Троицком соборе, построенном почти двести лет назад сербскими монахами, бежавшими с родины после поражения сербов на Косовом поле. Фрески на стенах и все четыре яруса его иконостаса были писаны великими мастерами Андреем Рублевым и Даниилом Чёрным. Архимандрит Кирилл принял исповедь и пригласил на трапезу. Такому человеку не отказывают, да и место значимое, историческое. Основатель монастыря — Преподобный Сергий Радонежский, из стен святых вышли на Куликово поле иноки Пересвет и Ослябя, в Троицком монастыре крестился Иоанн Васильевич Грозный, на его деньги здесь построен каменный Успенский собор. Его сын, царь Федор Иоаннович, устроил к собору два придела, в честь святых покровителей царской четы, Великомученика Федора Стратилата и мученицы Ирины, и часто наезжал с женой для моления о чадородии.

Торжественный обед состоялся в краснокирпичной двухэтажной трапезной, построенной больше ста лет назад московскими мастерами. На первом этаже располагалась 'малая трапеза отцов' — зал для монасей, а на втором 'царская палата'. Интересно, что, как и в Грановитой палате московского дворца, строение было с опорным столбом посередине зала, для удержания каменных сводов.

По случаю хорошей погоды вынули оконные витражи, и обеденный стол поставили у окон. Оконца были узкие, стрельчатой формы. Подавали обычную пищу: жареных поросят, кур, зайца, фаршированного гречкой, карасей в сметане. Из питья кисель и пиво. После молитвы, за неторопливым обедом состоялся разговор.

— Царевич, государь был у нас о прошлом месяце, сказывал або ты спас город Устюжну от морового поветрия?

— То не азм, Господь спас. Азм только помог.

— Откель же ты прознал како надобно изгнать болезнь из града?

— Азм, владыко, книгу прочел латинскую. У латинян зело много городов велицых, и в странах их подолгу тепло стоит. От того вода застаивается и в ней являются мириады, невидимых оком, червецов, кои попадая внутрь человеков, все силы из них выпивают. В книжице и написано де надобно воду варить, дабы умертвить червецов, опосля ея пить можно. Азм тебе отче ту книгу подарю.

— Это не та ли книжица коя резаной кириллицей писана?

— Всё ты ведаешь, отец мой. Что, государь жаловался на самоуправство моё?

— Да уж. Сказывал множество дел вельми полезных и важных ты сотворил, христиан спас от смерти, або книжку тиснул негодную. В печали государь, совета желал.

— Что ж присоветовал ему?

— Покуда ничего, книжку просил прислать. Ты чего скажешь?

— В стародавние времена в египетской земле правили фараоны.

— В той откель Моисей жидов вызволял?

— Той самой. Так вот в фараоновой земле первой придумали письмо. Каждое слово рисовали своим значком и знаков тех были тысячи. От того учение письму было очень долгим и мало кто ведал грамоту в Египте. Через тысячи лет в другой стране придумали писать речь так, чтоб каждому звуку был свой знак. Так и обрели многие люди письмо. Ещё через сотни лет святые старцы Кирилл и Мефодий сотворили буквицу для словен. Но из греческого письма многие знаки попали в словенскую письменность. У греков такой звук есть, бо у словен нету. Царство наше вельми большое, и еще больше станет. Надобны ему люди, обученные грамоте во множестве. К чему людей учить лишним буквам?

— Что ж поглядим на книжицы твои, почитаем. Соловецкие монаси на тебя жалятся. Сказывают от того, что ты стекло прозрачное торгуешь, у них цена на слюду упала. В большом убытке святые люди.

— Прости отче, кажный гребец к себе гребет.

— Для церкви святой не желаешь отдать секрет выделки стекла? — Старец видно желал что-то получить за заступничество перед государем.

— Зачем то божьим людям? Абие вятшие, да достаточные люди себе в терема стекла поставят, то цена на него упадет безмерно, або затраты на его творение велики. У себя в удельном городе азм поставил мануфактуру ткацкую по выделке льняных тканей. Для того мне из-за моря привезли немца умелого. Коли пожелаешь, могу со святой церковью совместные мануфактуры построить во множестве. Для государева дела, да торговли выгодной, надобно без счета новых ткацких станов строить, али бумажную мануфактуру затеем? Могу тебе дать новую еду заморскую для развода. В постные дни вкушать. Есть у меня тиун на селе, коий умеет пчел пасти, могу твоих монасей в обучение взять.

— Мы подумаем. — Ответил архимандрит. — Скажи княжна, — обратился он к моей жене. — Бают, бо держишь ты в клетках соболей для меха? Тако ли?

— Да владыко. Только, то мужа моего клетки. Азм только обихоживаю, как хозяйке дома положено. — Видно Ксения робела перед стариком.

— Есть ли лихва с тех клеток? — Обратился священник ко мне.

— Покуда нету. Жду через год-два, как стая соболья расплодится. Коли захочешь владыко, могу твоих людишек тому делу обучить.

Неявная торговля шла меж сменами блюд. Если архимандриту Кириллу достанет прибылей с новых дел, то сейчас он должен что-то предложить мне.

— Как ты просил, царевич, о прошлый раз, сыскали по моему наказу 'Слово о полку Игореве'. Рукопись та найдена в Ярославле в Спасо-Преображенском монастыре. Ты чего желаешь книгу, али списка достанет тебе?

— Жена моя Ксения вельми ценит печатное слово. Для нас списка довольно, бо труд сей древен вельми. Надобно государю рукопись подарить. Ему приятно будет. Он книжное слово высоко ценит.

— Откель же ты прознал, про сей труд? — Задал ожидаемый вопрос архимандрит.

— Не помню отче, кто-то рассказал. Книга та верно не едина на земле?

— Разумно. Что ж азм велел для тебя список загодя снять. В вечор пришлю.

— Позволь владыко, на нужды монастыря пожертвовать сто рублей?

— Спаси тебя Господь, царевич. С государем азм про книжки твои потолкую. Не вижу в сем беды большой, коль не божие слово в сих трудах писано.

Мудрый старик, с ним можно иметь дело.

Царя и Годунова на Москве не было. Слуги рассказали, что государев двор ушел походом царской дорогой на богомолье в Саввино-Сторожевский монастырь, что стоит у устья речки Розвадни, неподалеку от Звенигорода.

Переночевав в кремлевском тереме и оставив жену, я поехал к Коломне. Задержки в пути привели к тому, что к моему появлению у стен крепости, грузы, отправленные из Устюжны Железнопольской по реке, уже прибыли и были сложены на берегу. Под устройство нового паровозного амбара уже забутовывался каменный фундамент.

На месте строительства моста через Оку шли работы по устройству семи опор-быков, уходивших в речное дно. На крайних опорах над уровнем реки уже торчали каменные элементы конструкции. На шестом и втором быке железными ведрами на веревках вычерпывали со дна ил и легкую глину для большей твердости основания, на которое лягут опорные каменные блоки. На месте третьего, четвертого и пятого быка с заякоренных лодок забивались в дно дубовые сваи по контуру будущей опоры моста. Ниже по течению, следуя за извивами реки, тянулась взбаламученная грязная вода.

— Здравствовать царевичу, — Обратился ко мне со спины, подъехавший князь Пожарский.

— Здравствуй Дмитрий Михайлович. Чем порадуешь?

— На днях пришли струги с рельсами, станками и бочками с серой пылью, або также и большая железная весчь, кою твои ковали кличут паровозом. Хучь вона и разбитая на части, для выгрузки её на берег людишки вельми помучались. Немцы как увидали, рты пооткрывали, сказывали, бо таково чуда николижды не видывали. Вельми хотят с тобою перемолвиться.

— Русскую речь осилили? — Задал я вопрос князю.

— Старый немец розумиет, говорит не важно, бо молодший Петрус ужо сносно балакает.

— Чего по дороге?

— Господь помогает. К середине лета Карел обесчает мост через реку Коломенку окончить, про мост через Оку страшится не успеть до зимы, просил защиты пред тобою, дабы ты, царевич, сроку ему дал поболе. Петрус совсем молодец: гонит путь вельми скоро. Малый мост каменный за две седьмицы осилил через речку Вертему, хучь по правде молвить, та речка зело мала.

— Молодец немец. Вели князь собрать на вечер немцев и мастеров в Коломне, говорить станем о наших делах.

Собрание лучших людей строящейся железной дороги случилось в воеводской деревянной канцелярии, что стоит в коломенской крепости, неподалеку от Пятницких ворот. На сходе вместе со мной оказались нынешний воевода Коломны окольничий князь Долгорукий Фёдор Тимофеевич, стольник князь Пожарский Дмитрий Михайлович, голландские мастера Карел и Петрус Дам, их ближние люди, паровозный мастер Савельев Федор со своими товарищами, и горододелец Иван Столяров.

Для начала разговора я взял слово.

— Уважаемый князь Федор Тимофеевич, благодарю за помощь в деле строительства государева пути. Князю Дмитрию Михайловичу и мастерам объявляю свое удовольствие от заботы их о деле государевом и великом труде, что послужит к усилению державы. Прошу Дмитрия Михайловича поведать нам об удачах и препонах в творении железного пути.

— Благодарю за честь царевич. Слава Богу, покуда неодолимых преград не случилось. Мастера иноземные вельми знающие и ведут укладку пути споро и без запоздания. На воровстве пойманы купец Силантьев, что вез по реке на своих судах рельсы для царевой дороги, або также торговый гость Ужин, что поставлял гнилостный хлеб для прокорма посохи. Оба ждут правежа. По государеву указу мне дана власть приказного судьи. По Судебнику учинилось казнокрадство, и Торговой казни надобно предать лиходеев. Ноне поставят тех негодных людишек у столба на позор, опосля оне будут биты кнутом и возместят троекратно свои покражи. Коли исчо найдутся лиходеи, то азм чего суровее измыслю.

— Твое право князь. Коли надобно так, делай. Что скажет мастер Карел?

Голландец ответил на своем языке, переводил толмач Посольского приказа:

— Царевич, отсыпка насыпей ведется согласно твово хотения. Печалований и жалоб нетути у меня, окромя постройки моста через Оку. Никак не поспеть мне до снега устроить крепкие деревянные кружала и уложить каменные арки над пролетами моста. Надобно мне позволить окончить мост о следующем годе.

— К какому сроку ты сделаешь опоры через реку? — Задал я вопрос мастеру через толмача.

— К концу лета все быки будут стоять, або кружала строить станет надобно.

— Спроси мастера, — обратился я к толмачу — бывал ли он во фряжском городе Риме?

— Нет. Не бывал.

— А ведом ли ему Колизей?

— Ведом. Великий дворец, в коем убивали христиан и зверей для потехи римского кесаря.

— А ведомо ли ему, из чего он построен?

— Сказывает — перевел ответ голландца толмач, — из камня, прозываемого каементум. Но секрет такового творимого людьми камня, утерян много сотен лет назад.

— Передай мастеру, что розмысл русский Иван Конь бывал в великом городе Риме и вызнал из старых книг у фрязинов тот секрет и отныне на Руси могут строить из того забытого камня всё, чего восхотят!

— Он не верит, — ответил толмачь.

— Иван Столяров, известный на Руси градоделец, станет выделывать для царевой дороги жидкий камень, из коего зачнем строить мосты, аль ещё чего по надобности. Иван передай галанскому мастеру обрасец того камня.

Достав из-под стола, тот передал для осмотра, беловатый каменный брусок.

Отец с сыном завели меж собой спор и попеременно пытались тот камень сломать. Так как молотка у них с собою не случилось, а долбить по столу они не решились, то пря улеглась до инструментального поиска.

— Все без обмана мастер Карел. Со способом делания жидкого камня надобно окончить возведение моста до конца сентября. Азм желаю царю и великому князю всея Руси брату моему Федору Иоанновичу показать ваши старания, и чтобы самолично он на паровозе покатался. Тебе Федор — обратился я к Савельеву, — надобно собрать паровоз, испытать, построить паровозную телегу для дров и большой возок для царя и его бояр, а также возок для охраны.

— Государь, до нового года три месяца всего? — ужаснулся Федор. — Надо ли тако спешить в сем деле?

— Азм про новый год не говорил. Вот к концу октября и покатаем великого государя. Пусть он порадуется на державу свою, пусть узрит, або полна она людьми умелыми. Карел? Ты дорогой к городу Рязани к октябрю успеешь?

— Царевич. — Ответил младший Дам по-русски. — До Рязани, коль Господь сподобит, азм доведу путь к исходу сего осеннего месяца.

— Ты вельми хороший мастер Карел, князь Пожарский тебя хвалит, и азм тобой доволен. Мастер Петрус твоя часть дороги должна осенью прийти к Москве. У тебя всего хватает?

— Да царевич, дорога будет.

— Государь наградой не обидит. Что ж, помимо дороги, мастерам и людям нашим надобно поставить дворы достойные, како азм обесчал. Кузнецы поодаль от города устроят мануфактуру с домной, для изготовления жидкого камня. Паровозный амбар надобно поскорее достроить. К нему подвести путь железный, дабы паровоз мог выехать на большой путь. Дел много, но люди есть, деньги есть, все от нашей расторопности зависит. — Закончил я совещание.

Наведя шороху в Коломне, минуя Москву, и выйдя на Великую Владимирскую дорогу у деревни Зуев Волочек, направился к крепости Владимир.