Маруся-2. Попасть - не напасть

Типа, если дама все равно пострадала, пусть уж ей будет за что страдать?

Перебьюсь!

Но вслух я ничего не сказала. И даже не подала вида, что меня это царапнуло. Подумаешь, щеку вытерли! Не нос же!

— Благодарю вас.

— Не стоит благодарности, Мария Ивановна.

— Стоит. Не сомневаюсь, с вами мы будем в безопасности, — решила я проблему отъезда. — Но позволят ли вам задержаться?

— Мне еще надо передать дела, а новый генерал-губернатор пока не прибыл.

Я кивнула.

Ну да.

Дела можно передавать достаточно долго. Это понятие растяжимое. И я затягивать не буду.

Ладно.

Даешь кевлар — и вперед. Штамповать бронетрусы и бронелифчики. Хорошо,, что тут такая мода — под мини юбку панталоны не пододенешь.

И родных снабжу.

Лучше потрудиться сейчас, чем поплакать потом.

* * *

— Ты ему нравишься.

Ваня валялся на моей кровати и смотрел наивными глазами. Ага, верю.

— Благовещенскому?

— Да.

— Это не взаимно.

— Маша, не ври мне?

Я фыркнула на братца.

— И что? Мало ли кто мне нравится?

— Мало, много... ты посмотри какая партия? Достаточно молод, холостой...

— Женатый.

— Этой свадьбе теперь грош цена, Дарья Петровна умом подвинулась.

— А вдруг еще помогут?

— Я тут посплетничал кое с кем.

— И? — не выдержала я паузу.

— Маша, а ты уверена, что тебя это интересует?

— Пристрелю, — пообещала я наглому братику.

— Расстроишься и будешь плакать, — фыркнул нахал. — Так вот. Говорят, что помочь ей нельзя. Там... как это... невозвратимые изменения в мозгах! Вот!

— Необратимые, — поправила я.

— Ну да. Они самые.

— Плохо...

— Это кому как.

Спорить я не стала. Это верно, у каждого кристалла много граней.

— Это верно. Только вот и мне такой муж особо не нужен. Чтобы он от меня строевым шагом по борделям ходил.

— От тебя и не будет ходить, — отмахнулся Ваня. — Ты умная и красивая. А жена у него была старая и страшная... ой! За что!

Подушка пришлась как нельзя более кстати. А здесь они тяжелые, пуховые... это не синтетика.

— За дело. Учти, Ванечка, кобельеро — он всегда кобельеро. Вне зависимости от того, кто его там ждет дома.

— Вот и неправда, — откатился в сторону братец. — Слуги все знают!

— Что именно?

— Что хозяева недружно жили. И у нее друзья были, и у него любовницы. Генерал-губернатор когда понял, что у него только одна дочь будет... вот, вес и началось.

— Ага. А у меня продолжится. Нет, Ваня. Давай обойдемся без этого.

— Маша, а ты подумай? Надо тебя замуж пристраивать, а то засидишься в девках...

Второго удара подушкой этот гад избежал. Да и больно было драться.

Так что братец удрал безнаказанным.

Ладно, погоди у меня, паразит, еще сочтемся. Ты у меня еще получишь за поросячье сводничество. Распустился... подсолнушек!

Я тебе еще лепестки пообрываю! По самый черенок!

Гад!

* * *

Мария Ивановна!

Вынужден сообщить вам печальную новость!

На шахте пошел рудничный газ. В ходе поисков шахтеры пробили вход в каверну, из-за чего скончались восемь человек.

Зато нами были найдены залежи медного изумруда в больших количествах.

Прошу вас прибыть, чтобы разобраться с проблемами на месте.

С выражениями самого искреннего почтения.

Северинов И.Ф.

Я прочитала письмо.

Пару минут подумала, прикинула, вспоминая наши разговоры и карту...

А потом попросила Ваню сбегать к Благовещенскому и позвать его к нам. Только как-то так... чтобы никто не видел.

Александр Викторович прибыл вечером и Ваня тут же проводил его ко мне.

— Мария Ивановна?

— Александр Викторович, вам еще хочется поговорить с Демидовым? До отъезда?

— Что?! — мигом посерьезнел Благовещенский.

— Он объявился. И приглашает нас на переговоры.

* * *

Понятное дело, Благовещенский захотел узнать, почему я так решила. А чего тут гадать?

Письмо же!

С какого перепуга Северинову лезть в ту каверну?

При мне, при Храмове все решили, что работы будут идти совершенно с другого направления. И кой черт его тогда понес в ту пещеру?

Спьяну?

Э, нет. Не спьяну. Не лез никто и никуда, это точно. И насчет медного изумруда.

Чего мне сообщать про его залежи, если я его сама на карте и отметила? Штука редкая и дорогая, его еще тогда находить начали. Когда мы с мужем на шахте были.

А сейчас мне все это сообщают?

Для чего?

Так все же ясно! Чтобы я приехала. Любой нормальный хозяин, получив такое письмо, помчится быстрее лани, разбирать и разгребать. Завалы, смерти, находка... да одного фактора выше ушей для приезда, а тут сколько всего? Письмо буквально умоляет о приезде. А если нужно, чтобы я приехала, значит, меня там кто-то ждет. С распростертыми объятиями.

Кто?

Так двух кандидатов тоже нет. Только Демидов, больше я никому здесь не нужна.

— Я туда войска пошлю, — прикинул генерал-губернатор.

Я благородно не стала напоминать, что он уже здесь не хозяин, что его отзывают в Москву, а тех наемников, которые у него есть, на Демидова не хватит. Вместо этого я опустила реснички.

— Удерет ведь, супостат.

— А что еще остается? — пожал плечами Благовещенский. — Вас я с собой не потащу, вы ехать просто не можете.

— Почему не могу? — удивилась я.

— Потому что вы недавно были ранены.

Я вздохнула.

— Я уже почти оправилась.

— Все равно. Я не хочу вами рисковать. И вспомните, у вас же дети!

Ага, дети!

Этих детей с собой можно взять. Подарить Демидову того же Нила, а потом прийти и похоронить трупы. Малыша забрать обратно.

Он ведь испугается. А когда он боится, он убивает.

Почему Нита так не могла?

Сразу по нескольким причинам.

Самка, то есть женщина, а они менее убойны, это первое, сразу после родов, когда никаких сил нет даже дышать сложно, не то, что шипеть, это второе. Да и куда ей было потом деваться? Всех-то не перебьешь, а люди бы еще подтянулись. Наверняка.

Почему это может сделать Нил? Человеку не свойственно разговаривать на инфразвуке, это уже магия полозов.

У малыша сила дурная, он ее пока только так оформить и может.

— Дети-дети... вы думаете, они здесь в безопасности? Равно, как и я? Или что ваша супруга была одна? Что за нами не придут ее сообщники?

Благовещенский закаменел лицом.

— Подозреваю, что не одна, но найти пока ничего не удается.

— Потому и надо поговорить с Демидовым. А то и его уберут.

— Туда ему и дорога.

Никакой терпимости у человека.

* * *

Спорили мы долго и упорно, но к общему знаменателю так и не пришли. Благовещенский упорно хотел послать туда солдат. Я настаивала, что любой нормальный негодяй при виде солдат удерет аккурат в Китай, только мы его и видели. И поговорить не удастся.

Может, мы и еще бы неделю проспорили, но...

У нас случилась попытка похищения.

Хотели украсть Нила.

Вечером я покормила малыша, поглядела, как его перепеленали, уложила Нила и ушла из детской. Нянька справится.

И...

Повезло.

Мне просто повезло — моя паранойя оказалась стойкой и воспитанной в перестроечные времена. Когда день прожить уже было счастьем.

Сигналки были в саду.

А еще — в детской.

И в особняке.

Настроены они были на одно и то же. Если ребенка попробуют вынести за порог дома — я почувствую нечто вроде укола. Глупо, конечно, замыкать сигналку на себе, так ведь больше не на ком и не на чем. Я пробовала разработать нечто вроде 'радионяни' или сигнальных систем своего времени, но для них магии земли пока не хватало. Или, что вернее, не хватало моего образования.

А вот что я могла — так это расставить ловушки по саду.

И в доме.

Сколько я читала про покушения, похищения и прочие радости девяностых? Скольким была свидетелем?

Всегда, всегда одно и то же, одно и то же...

Предают, продают, бьют в спину — СВОИ!

Не чужие, там понятно, там ты уже ждешь подвоха изначально. Нет!

Свои. Те, кому ты по умолчанию, доверилась и повернулась спиной. И тогда тебя бьют. Под лопатку, жестоко и быстро. Чтобы точно не оклемалась.

Я подставляться не хотела.

Так что сигналки были настроены. Об их существовании знали все, это понятно. А вот о том, на что именно они настроены — никто.

Только я.

И меня очень заинтересовало, куда это нянька выносит ребенка, на ночь глядя. Выглядело это так.

Ночь.

Мгновенный укол боли.

Я взлетаю с постели, и собираюсь в комок.

Нил. Это точно он...

Куда бежать?

Я сосредотачиваюсь на своих контурах защиты.

В детской малыша уже нет. Нет его и в доме. Нянька идет по саду.

Ах ты ж...

— Аминоацилт-РНК-синтетаза! — медленно и раздельно произнесла я слово, на которое была завязана активация защитного контура.

Я все равно не успею ее догнать. А вот остановить — смогу. Она ведь топает как раз в ловушку. Там и окажется...

Но додумывала я это уже на бегу, вылетая из комнаты.

* * *

Нянька, дебелая девица лет двадцати пяти — ладно, в этом времени уже баба, со своей семьей, со своими детьми, взятая по рекомендации кухарки, провалилась в ловушку по пояс. Так и стояла, с Нилушкой на руках.

Понимала, что попалась. Не пыталась вырваться, не голосила...

И когда я вылетала в сад, босиком, как была, она молча протянула мне малыша, закутанного в одеяльце.

— Прости, барыня. Бес попутал.

Я подхватила родного змееныша, прижала к себе, проверила, все ли с ним в порядке, и перевела дух.

Ладно, про беса выслушаем позднее.

Если бы с его головы хоть волосок удрал... если бы...

Меня на миг затрясло. За своего ребенка я...

Нет таких слов.

Руками порву?

Это слишком мягко!

Зубами грызть буду, по кусочку откусывать и сплевывать. И так до самого последнего огрызочка. Не просто уничтожу, род под корень изведу, чтобы и памяти о нем не осталось.

Это — мой сын!

Ярость колыхалась где-то на уровне горла, тяжелая, горячая, и я усилием воли сглотнула ее. Пока не убила идиотку-бабищу.

Пока не натворила непоправимого.

Землетрясение тут немного не к месту, правда же?

— Маша?

Ваня.

Слава богу, вылетел.

Я перевела дух и протянула ему малыша.

— Вань, отнеси Нила в детскую. И проверь, как там Андрюшка.

На миг, только на миг, на лице бабы мелькнуло нечто... мне хватило.

— Что там?! — страшным шепотом выдохнула я.

Если с моим сыном что-то...

Агафья спешно замотала головой.

— Ничего, барыня. Сонное зелье токма! Я младшенькому на пальце дала, чтоб не орал, а старшему в молочко капнула.

— И пошли за лекарем, срочно, — приказала я. Действительно, Нил спал, хотя в обычной ситуации давно бы уже проснулся и потребовал внимания и понимания. С чего это его таскают абы где? Да еще ночью, когда все хорошие дети седьмой сон видят?

— И к Благовещенскому.

— Да. Рысью...

Ваня так и взял с места в карьер. А я посмотрела на няньку.

— Будешь вилять — тут тебя землей и задавит, поняла?

— Бес попутал, барыня...

— Ты — поняла?

— Да чего уж, — нянька скорчила жалобную рожу. — Что ж я, тупая, что ль? А токма нехорошо это — ребенка отца лишать!

Я где стояла, там и села.

— Кого лишать?

Мы с Агафьей оказались как раз на одном уровне, глаза в глаза. И та видела, что я удивлена. Но пояснила.

— Ко мне, барыня, мужчина подошел. Сказывал, что Нилушка — ваш и евонный общий ребеночек. И ему хочется на родное чадушко поглядеть.

Я аж головой замотала.

— Ах, ребеночек?

— Да, барыня.

— Общий?

— Да...

— Только поглядеть?

— Так и сказал, барыня. Ты его вынеси к калиточке, я взгляну, и вы сразу же назад пойдете. Пятьсот червонцев мне дал, за погляд-то...

Я замотала головой.

Слов не было, одни матерные эмоции.

Пять тысяч золотом — серьезная сумма. Понятно, что дура соблазнилась. И поверила потому, что хотела поверить.

А вот что было бы у калиточки...

— Он тебя ждал за какой калиткой?

— Той, что для продуктов, — с готовностью указала нянька.

Я сосредоточилась.

Спрятаться на земле — от мага земли?

Нереально. Даже если неизвестный влезет на дерево, я и там его разыщу. И уничтожу!

Рядом с калиткой никого не было. Только следы в грязи.

Я развернулась и отправилась к дому.

— Госпожа!!! — взвыла нянька.

Я обернулась.

— А ты посидишь здесь, пока генерал-губернатор не приедет. Если что — в этой яме тебя и зарою! Ты какие цветочки на могилку предпочитаешь? Посиди, подумай...

Больше я уже не обращала внимания на призывы.

А дома закрыла дверь и привалилась к ней спиной.

Ну — все.

Я многое могу простить, спустить, понять, но — мои дети?!

Кто тут верит, что на малыша просто посмотрели бы и отпустили? Есть идиоты?

Меня начало трясти. Жестокой крупной дрожью, словно в лихорадке. И следом за мной начинает потряхивать весь дом. Звенит посуда в горках...

Так.

Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.

И так двадцать раз. Глубоко и с расстановкой.

Это помогает. Дом прекращает трясти, посуда заканчивает дребезжать, а слуги — бегать.

Я — спокойна. Я совершенно спокойна.

Я найду кукловода, который спрятался за сценой. И вырву ему по одному все пальцы.

А для начала — мне надо поговорить с Демидовым. И пусть ему будет хуже.

Назначать встречу магу земли с кровью полозов — в горах?

Сам напросился.

* * *

Благовещенский приехал через полчаса. И застал меня с лекарем в детской.

Повезло.

Лекарь оказался опытным и грамотным, снотворное опознал как сонный корень, и выводить его не взялся. Сказал, что сонный корень за то и любят, что на него легко ложится магическая составляющая. Мало ли там что?

Мы детей начнем будить, а они умрут. К примеру...

Можно только подождать, пока снотворное не выведется естественным путем. Это около шести часов. Потом дети должны проснуться. А до тех пор он побудет рядом с ними, мало ли что?

Так что я расхаживала по комнате и ругалась.

Иностранные ругательства закончились быстрее всего, в ход пошел уже большой боцманский загиб. Никуда я отсюда не уйду, пока малыши не проснутся. Никуда...

— Мария Ивановна, я привез вам своего лекаря.

Благовещенский подтвердил свою фамилию прямо с порога. И немолодой мужчина лет шестидесяти на вид направился к детям.

— Что скажете, коллега?

Половину из того, что сказал коллега, я просто не поняла. Медицинский жаргон какой-то! Но главное, лекари все поняли и в четыре руки подхватили меня под локти.

— Так, мамочка, побудьте снаружи. Не переживайте, все будет хорошо.

— Правда? — совсем по-детски спросила я.

— Будет, — ответили мне в два голоса.

И дверью хлопнули.

Я посмотрела на Благовещенского.

— Будет, правда?

— Илья Фомич — маг воды, правда, слабенький. Но на лечение его магии с лихвой достанет.

Я кивнула.

Уговаривать меня уйти из-под двери Благовещенский и не подумал. Вместо этого кивнул слугам, чтобы нам принесли сюда перу стульев. И чего-нибудь горячего, выпить.