— Это легко решается, — улыбнулся Колян. — Выбирается время, где других копий точно нет, и одна копия перемещается на минуту вперед. С этого момента в каждом времени существует ровно одна копия.
— А через минуту вторая копия догонит первую и их снова станет две.
— Не догонит. В этом и состоит весь фокус. Каждое перемещение во времени создает новую реальность, которая распространяется в будущее со скоростью течения времени, и каждая новая реальность полностью стирает предыдущую, включая все путешествия во времени. Блин, не могу объяснить! Лучше с москомпом поговори, у него это лучше получится.
— С каким москомпом? — спросил Гвидон. — Из какого века?
— Это теперь уже не важно, — ухмыльнулся Николай. — Они только что запустили систему распределенных вычислений. Все компьютеры во всех временах работают как единый мозг, около портала установили сетевые концентраторы, а через сам портал информацию перегоняют роботы. В память робота закачивают данные, он заползает на табло, шевелит нужные цифры, слезает, подползает к концентратору в другом времени, заливает информацию туда, скачивает ответ и снова все сначала, только в обратную сторону.
Гвидону потребовалось секунды две-три, чтобы осмыслить услышанное. А когда он это осмыслил, у него закружилась голова, он споткнулся и упал бы, если бы его не поддержал Николай.
— Осторожнее, — сказал Николай. — Под ноги не забывай смотреть.
Гвидон вспомнил мертвую голову, о которую споткнулся несколько минут назад, и его затошнило.
— Тебе плохо? — участливо поинтересовался Николай.
Гвидон раздраженно махнул рукой, дескать, все нормально. Он попытался сконцентрироваться на своих мыслях и понял, что мыслей как таковых нет. Он никак не мог поверить в то, что только что услышал. Тысячи разумных компьютеров сливаются в единый супермозг, а эти двое придурков только хихикают. Они вообще понимают, что творят?! Они понимают, какого монстра вот-вот выпустят на свободу?! Если еще не выпустили...
— Что, Гвидон, терминатора вспомнил? — спросил Николай.
— Какого еще терминатора? — не понял Гвидон. — Причем здесь линия заката?
Николай в очередной раз хихикнул.
— Извини, — сказал он. — Я все время забываю, что ты из другого времени. "Терминатор" — это такой фильм, точнее, сериал из трех серий. Очень хороший. Даже не верится, что ты его не смотрел.
— А я не могу поверить, что ты не смотрел "Туасесос", — огрызнулся Гвидон.
Его настроение портилось с каждой секундой. Гвидон подумал, что сегодня он обязательно впадет либо в депрессию, либо в истерику. Но наркотики употреблять не хотелось. Да и не факт, что в таком состоянии они ему помогут.
Внезапно метрах в ста перед ними пространство искривилось, сплющилось и растаяло. Казалось, что в ткани бытия возникла прореха, точнее, не прореха, а наоборот, занавес, этот занавес сдернули и под ним обнаружилось совсем другое пространство.
— Классный у них камуфляж делают, — прокомментировал Николай это зрелище.
— У них — это у кого? — уточнил Гвидон.
— У них — это в будущем. А у вас такой камуфляж делать умеют?
Гвидон вначале помотал головой, а потом пожал плечами.
— Не знаю, — сказал он. — Я к камуфляжу так тщательно не присматривался, чтобы качество оценить. Да и далековато отсюда до тарелки, на таком расстоянии любой камуфляж хорош.
— И то верно, — согласился Николай. — Пойдем быстрее, а то я уже устал ногами шевелить. Ты давно ел?
— Утром. А что?
— В тарелке сильно трясет, а с непривычки еще и укачивает. Если недавно ел, может стошнить.
Николай посмотрел на вытянувшееся лицо Гвидона и снова хихикнул.
— Да не бойся ты, — сказал он. — Полет до портала занимает восемнадцать минут, не успеет растрясти как следует. В стратосфере пойдем, на гиперзвуке, там почти не трясет. К тому же в стелс-режиме измененная гравитация ощущается слабо, голова кружиться почти не будет.
Ободренный этим напутствием, Гвидон зашагал к летающей тарелке. Его голова уже кружилась, пусть и не в прямом смысле, а в переносном. Он мучительно пытался решить, что он будет делать, когда они приземлятся.
2.
Худшие ожидания Коляна не оправдались, полет прошел спокойно. Елена и Станислав, как видно, все важное уже обсудили и теперь травили байки. Для начала Елена рассказала жутко пошлую историю про одного скульптора, который очень хотел получить коммерческий заказ и в конце концов получил — на заводе, производящем фаллоимитаторы. Видимо, по меркам двадцать третьего века это был нормальный анекдот, который можно рассказать малознакомому человеку, но Коляна эта история немного покоробила. Станислав, однако, слушал ее с большим вниманием, весело смеялся и рассказал в ответ байку про то, как пьяные студенты взяли противотаракановый мелок и расписали стены в общежитии лозунгами типа "тараканы — сексуальные меньшинства" и тому подобное.
Через восемнадцать минут тарелка покачнулась и сила тяжести стала понемногу возвращаться. Начало трясти.
— Снижаемся, — предупредил Колян Гвидона. — Сейчас снова тряска начнется.
Гвидон безразлично кивнул и ничего не сказал. Все время полета он сидел неподвижно, смотрел прямо перед собой и о чем-то думал. Должно быть, убивается из-за того, что заложника пристрелил.
Станислав вытащил из кармана мобильник, увидел на экранчике надпись "поиск сети" и удивленно приподнял брови.
— Сигнал блокируется стелс-полем, — пояснил Колян. — Пока тарелка не приземлится, связь не заработает.
Станислав кивнул и спрятал мобильник обратно.
— А что, — спросил он, — неужели вы никакой охраны около портала не видели?
— Абсолютно никакой, — ответила Елена. — Мы там полдня ковырялись, не смогли тарелку целиком через портал перетащить, там местность такая, что взлететь даже на ранце нельзя, лес очень густой. Ближайшая стартовая позиция в двухстах метрах, пришлось тарелку разбирать, потом собирать, целую кучу роботов пригнали...
— Сколько времени вы там провели? — спросил Станислав.
— Больше четырех часов.
Станислав злобно крякнул и еще раз вытащил телефон.
— До посадки можешь не суетиться, — сказала Елена. — Николай все правильно сказал, пока стелс-поле работает, мы отрезаны от мира. Потерпите минуты две, мы скоро сядем.
Тряска усилилась, сила тяжести, замершая было на отметке 0.2g, вернулась полностью. Тарелка вдруг подпрыгнула, сильно накренилась, тут же выровнялась, черный колпак, прикрывавший верхнюю полусферу, исчез, и в кабину тарелки ворвался солнечный свет.
— Если не возражаете, — сказал Станислав, — давайте сначала поищем наших ребят. Странно, что вы никого не встретили. Как бы с ними не случилось чего...
Через полчаса Станислав вытер пот со лба и сказал:
— Ничего не понимаю.
— А чего тут непонятного? — спросил Колян. — Им объяснили, что именно они охраняют?
— Конечно, нет! Официально сообщили, что в лесу строится секретный объект, а через агента подбросили информацию, что здесь разбился космический корабль инопланетян. Солдатам строго-настрого запретили приближаться к центру зоны.
— Ага, — ехидно произнес Колян. — Конечно, запретили. Готов поспорить на штуку баксов, все эти солдаты уже в будущем. Один самый смелый или самый дурной подошел к плите, стал баловаться с цифрами, разобрался, в чем дело, сказал остальным, они и свалили в будущее все дружно.
— И палатки с собой взяли?
— Конечно. Если уж дезертировать, то со всем имуществом.
— С ними офицер был! — воскликнул Станислав. — Не могли они все так сразу дезертировать.
— Офицер, небось, лейтенант-двухгодичник? — уточнил Колян. — Тогда он наверняка в первых рядах пошел. Надо было камеры следящие вокруг плиты поставить.
— Не успели подвезти, — сказал Станислав упавшим голосом. — Блин, ну почему везде такой бардак?
— Это закон природы, — сказала Елена. — Пойдемте, что ли, в будущее? И так уже много времени потратили.
— Мне надо доложить начальству... — начал говорить Станислав, но Елена его оборвала:
— Потом доложишь. Вернемся в следующую минуту, сразу и доложишь. А заодно доложишь об итогах переговоров с москомпом.
Станислав больше не возражал. Они подошли к плите и Елена коснулась пальцем первой из красных цифр.
3.
Не успела Елена отдернуть палец от цифрового табло, как по ушам ударил оглушительный вой сирены. Гвидон аж подпрыгнул от неожиданности. Он выхватил бластер, крутанулся вокруг своей оси, наткнулся на что-то невидимое, это что-то ловко выдернуло бластер из его руки и заорало во весь голос на международном языке:
— Всем стоять на месте! Не двигаться!
К этому моменту Гвидон уже разглядел перед собой смутную тень бойца в маскировочном костюме. Выходит, в двадцать третьем веке точка перехода теперь тоже охраняется, причем не в пример лучше, чем во времени Николая и Станислава.
Сирена неожиданно умолкла. Гвидон поднял руки, осторожно отошел на два шага в сторону и заговорил:
— Я Гвидон Алиханов. Я выполнял задание москомпа в двадцать первом веке. У меня есть важная информация для совета безопасности.
— Сука! — заорал Николай и включил невидимость.
Прозрачная тень, отобравшая бластер у Гвидона, дернулась и застыла в замешательстве.
— Моя броня выдержит один выстрел, — продолжил свою речь Николай. — А твоя — нет. Так что кончай выпендриваться и бросай пушку.
Гвидон поспешно встал между ними.
— Подождите, — сказал он. — Не надо драться. Николай, ты не прав. Вы с Еленой ведете себя не просто безответственно, а... даже не могу правильное слово подобрать. Разумные компьютеры вот-вот установят диктатуру во всех временах, а вы им не только не препятствуете, но даже помогаете.
— Расслабься, Гвидон, — сказал Николай. — Эти компьютеры не такие уж и злобные. Матрица нам по любому не грозит.
— Какая еще матрица? — не понял Гвидон.
— Фильм был такой про искусственный интеллект.
— Все, ребята, можете расслабиться, — подала голос Елена. — Уважаемый невидимый товарищ, пожалуйста, попробуйте пошевелить рукой. Теперь ногой. Замечательно. Маскировку можете отключить, все равно она теперь бесполезна. Стрелять не советую, перед тем как стрелять, посмотрите на конец ствола.
Гвидон посмотрел на конец ствола невидимого товарища и увидел, что перед прозрачной тенью в воздухе парит маленький металлический шарик. Бластера Гвидон не видел, но разумно было предположить, что шарик парит точно напротив ствола, препятствуя стрельбе.
— Ну так что? — спросила Елена. — Маскировку сам отключишь или помочь?
— Ну, помоги, — буркнул невидимый страж.
— Сейчас, — сказала Елена. — Подожди минутку, местным роботам надо кое в чем разобраться. Вам надо было рядом с плитой не одного охранника ставить, а хотя бы двоих.
— Нас будут искать, — заявил страж. — Камера слежения зафиксировала, в какое время вы ушли.
— Ну-ну, — улыбнулась Елена. — Ты еще забыл напомнить, что микрофон зафиксировал слова Гвидона. Кстати, Гвидон, я в тебе разочаровалась. Я думала, ты умеешь мыслить самостоятельно.
— Умею, — заявил Гвидон. — Я считаю, что людьми должны управлять люди, а не компьютеры.
— Он не был в более далеком будущем, — заметил Николай. — Надо ему устроить ознакомительную экскурсию.
— Обязательно устроим, — согласилась Елена. — А теперь внимание. Три, два, один...
Висящая в воздухе прозрачная тень перестала быть прозрачной и превратилась в здоровенного мужика китайской внешности в военном комбинезоне и с бластером в руке.
Елена наклонила голову набок и вдумчиво осмотрела его.
— Суй Бай Цзю, если не ошибаюсь? — спросила Елена.
— Суй Гай Цзю, — поправил ее китаец. — Я третий клон. А вы Елена Ненилова?
Елена кивнула.
— Здесь не принято обращаться на вы, — сказала она. — Глупости делать не будешь?
Суй Гай Цзю вздохнул и печально произнес:
— Не буду.
— Тогда пошли отсюда. Оружие можешь оставить себе, все равно ты им не сможешь воспользоваться. Роботы двадцать восьмого века — это тебе не роботы двадцать третьего века. Тут у каждой козявки не только ограниченный интеллект, но и прикладная нанотехнология. Начнешь делать что-то неожиданное — тут же опутают по рукам и ногам, а броню химией прожгут.
— Я считаюсь пленным? — спросил Суй Гай Цзю.
— Пока ты считаешься гостем, — заявила Елена. — Мы с тобой поговорим по душам, дадим познакомиться с будущим поближе, а потом ты сам решишь, кто ты есть. Но в плену тебя держать никто не будет. Если ты не с нами — вернешься в свое время и делай там, что хочешь. Все, пошли, ребята. Нам теперь надо как следует выпить. И я тоже поучаствую, хоть москомп и запрещает.
4.
Юрьев-польский князь Святослав Всеволодович был первым человеком тринадцатого века, которого рассказом Мстислава потряс до глубины души. Их далекие потомки сказали бы, что князь был просто шокирован. Впрочем, говорить "их потомки" неправильно — в текущей реальности потомков у Мстислава не будет, а если Маша и успеет родить младенца до нашествия, младенец этот примет мученическую смерть в горящем Владимире. Брр...
Мстислав опасался, что дядя не поверит его рассказу, начнет креститься, твердить про бесовские наваждения и ничем его не переубедишь. Истовая вера — это, конечно, хорошо, но древние мудрецы не зря говорили, что все хорошо в меру. А у Святослава вера явно превосходила пределы разумного. Взять хотя бы белокаменный крест, который он лично вытесал в благодарность господу...
К счастью, худшие опасения Мстислава не оправдались, Святослав согласился сразу. Но один из тех вопросов, которых опасался Мстислав, он все-таки задал.
— А как там в будущем с христианской верой? — спросил Святослав. — Небось, на каждом шагу храмы? Любо будет поглядеть. Если уж тамошние мастера такое чудо осилили, — он указал взглядом на наладонник, — то церковное искусство у них...
Мстиславу не хотелось разочаровывать дядю, но лгать он не осмелился.
— Плохо там с верой, — сказал Мстислав. — Была вера, да вся вышла. Ближайшие лет пятьсот еще ничего, а потом станет совсем плохо. Еретиков чуть ли не больше, чем православных, а еще больше атеистов или агностиков, что суть то же самое. Они говорят, дескать, не знаю, есть бог или нет, а потому верить в него не буду. Как Фома неверующий, только еще хуже.
— Плохо, — помрачнел Святослав Всеволодович, но тут же просиял лицом. — Зато теперь ясно, зачем господь послал нам с тобой это испытание. Нет более достойного дела для настоящего мужа, чем восстановить истинную веру там, где она порушена.
— Для начала, — осторожно сказал Мстислав, — нам надо остановить монгольское нашествие. Я же зачитывал тебе в будущих летописях, что произойдет с Русью, если мы ничего не сделаем.
— Зачитывал, — согласился князь. — Оставишь мне эту книгу почитать? Там так много интересного...
— Хорошо, дядя, — сказал Мстислав. — Почитай, только не увлекайся. До завтра мы вряд ли успеем собраться, а вот послезавтра хотелось бы уже в поход выступить.
