Ненаписанные дневники в монологах, диалогах и воспоминаниях

Мне пришлось заново перепроверять все расчёты, пока, наконец, я не нашёл ошибку.

Очень обидную ошибку.

Хорошо, что ни у кого из тех, кто мог бы сунуть нос в мои записи, квалификации не хватило бы понять, где именно я облажался.

Отсутствие метки выкрутило мои эмоции на максимум. Привыкнув за столько лет тщательно контролировать мысли и чувства, я непозволительно расслабился, сбросив отвратительную удавку, которую когда-то по подростковой глупости счёл знаком отличия. Вот и получил... то, что получил.

В работе Мастера не обойтись без вдохновения. Одни только расчёты — удел скучных ремесленников, которым никогда не познать истинной красоты тончайшего искусства зельеварения. Не ощутить едва уловимого аромата смерти от свежесваренного яда. Не увидеть в бликах играющей во флаконе прозрачной жидкости обещание беспощадной искренности. Не почувствовать сквозь хрупкое стекло фиала янтарного мёда шальной, хмельной, неуловимой удачи.

Больше, чем обезопасить от него детей, я, как оказалось, желал насладиться страданиями этого блохастого недобитка. Даже для толковой смерти он оказался негоден. Уж если жизнь поставила тебя в такие рамки, то изволь иметь смелость принять их такими, как есть. Добиться можно многого, даже Моуди, которого я ненавижу не меньше, не позволил увечьям встать между ним и обожаемой им службой. И его ценят. До сих пор. И не за старые заслуги — у него и новых хватает. Хоть и кличут за глаза Шизоглазом.

Лучше б Сивый загрыз Люпина ещё детёнышем. Или хотя бы сам воспитывал. Позорище вышло, а не оборотень.

А самое противное, что даже такой — сломленный, жалкий, никчемный, — он был смертельно опасен.

Новый состав, увлёкшись, я доварил уже к утру. Повторно проводить эксперименты с Большим залом было непрофессионально: не стоит привлекать к таким мелочам, как самочувствие одного оборотня, излишнего внимания. Поэтому капсулу с составом я аккуратно уронил на пороге учительской, а потом старательно растёр подошвами. В такое раннее утро, разбавленное ночными сумерками, свидетелей у моих предосудительных действий не было. Даже вездесущий Пивз предпочитал облетать меня по широкой дуге: полтергейсту прекрасно было известно, что я знаю минимум пять способов избавить замок от его утомительного присутствия и не пускаю их в ход исключительно по просьбе директора, которому нравится собирать под крышей школы всякую неприятную нечисть.

Эта версия оказалась столь успешной, что выпущенный из Больничного крыла оборотень шарахался от меня добрых три дня, а в учительскую не мог попасть ещё неделю. Не помогали ни очищающие заклинания, ни стирка, ни усилия домовых эльфов. По злой иронии голова от этой версии репеллента болела уже у меня, что никак не способствовало хорошему настроению. Камни в факультетских часах стремительно утекали, между рубинами явственно проглядывало дно. Минерва ходила злющая, как мантикора с отдавленным хвостом, но придираться ко мне не смела: не менее половины баллов Гриффиндор терял по её милости.

Очищающий состав получился гораздо быстрее (ломать — не строить) — и не без помощи шипучего растворителя, считающегося у маглов популярным напитком. В качестве эксперимента я дал внеплановую контрольную по очищающим зельям, и все без исключения маглорождённые дали верный ответ, правда, в двух вариантах названия. Наверное, какие-то региональные особенности, решил я и не стал придираться.

А луна всё полнела и полнена, и в давно определённый срок я привычно заложил основу под антиликантропное зелье — в двух котлах, с учётом временной разницы. Как раз на стадии, когда первый вариант почти неизбежно станет ядом, должна была созреть основа под вторую порцию, которая обычно выходила удовлетворительной. А если я внезапно буду пребывать в крайне миролюбивом, можно даже сказать, альтруистическом настроении, лишний котёл антиликантропного всегда можно продать. В Лютном с руками оторвут. В прямом смысле слова.

Ещё один вариант репеллента я доварил буквально в последний день перед полнолунием, когда на предварительные эксперименты уже времени не оставалось. Но по моим расчётам он должен был получиться приманочного действия, что делало наблюдение за его влиянием на оборотня крайне хлопотным. С сожалением накрыв котёл стазисом, за завтраком я нагло повесил на Люпина следилку, а позже посвятил день тупой слежке за этим мохнатым недоноском. Ему было достаточно худо, чтобы не вести в этот день уроки, но не настолько, чтобы мне на радость весь день отлёживаться в койке. Приёмы пищи он всё-таки посещал, хотя прекрасно мог бы вызвать домовика, и в Запретный лес прогулялся, бездельник. Присматривал ёлку повыше, чтобы удавиться? Или нору для будущего логова?

К вечеру я настолько издёргался, что был готов задушить этого симулянта голыми руками. Давненько он настолько не выводил меня из себя! Пожалуй, с того дня, как он забыл выпить зелье. Я буквально за шиворот притащил его в собственную лабораторию, не забыв напомнить о том, что редкостное скудоумие, которым его наградила природа, заставляет сомневаться, не забывает ли он надевать исподнее перед тем, как идти на лекции, но голая задница преподавателя всё-таки меньшее зло по сравнению с чокнутым оборотнем в коридорах школы. Ремус покорно терпел и, лишь принимая у меня из рук кубок, позволил себе глупую шутку:

-Надеюсь, ты не забыл положить туда яд?

-Зачерпни в соседнем котле, — холодно посоветовал я. Люпин заткнулся и покорно начал пить.

И подавился на третьем глотке.

В этот миг я был близок убийству тёмной твари как никогда!

Я предусмотрел всё. Буквально всё. Даже вторую основу заложил, чтобы точно не отравить этого придурка. Я лично вручил ему кубок, чтобы избежать его очередного приступа избирательного склероза.

Не предусмотрел только того, что будущий коврик для ног туп настолько, что не умеет даже пить!

Люпин заперхал и выронил кубок. Зелье растеклось по каменным плитам, заполняя швы и трещины вместо желудка подшефной твари. Тварь уставилась на свои кривые ручонки с изумлением младенца, внезапно обнаружившего, что любимая погремушка куда-то подевалась.

Мысль о втором котле отчего-то показалась очень своевременной.

-Кретин косорукий! Ты вообще способен хоть что-то в этой жизни сделать нормально?! Ты же волк, Люпин, трижды драть тебя троллевой дубиной вдоль и поперёк без смазки! Волк, а не мопс на банкетке! Где твоя координация? Как ты ложку мимо рта не проносишь, шакалье отродье?!

Оборотень молча моргал выцветшими ресницами, даже не пытаясь оправдаться.

-Ты понимаешь, что я варю тебе одну порцию зелья?! Одну, а не дюжину! Бюджет школы вообще не рассчитан на оборотня в педсоставе. И уж точно в нём не предусмотрено, что этот оборотень будет не в состоянии управиться с собственными конечностями!

-И что теперь делать? — тихо спросил он. От него так и смердело виной — тошнотворным чувствовм, которое и так пропитало этого неудачника насквозь, а уж сегодня оно обрело прежде невиданные крепость и букет!

Если бы я знал! Разве что зачерпнуть из пресловутого второго котла, и тогда тема оборотней в Хогвартсе будет закрыта раз и навсегда.

-Пол вылизывать! Я бы предложил тебе проконсультироваться с Дамблдором, но, боюсь, не успеешь, — ядовито ответил я.

-Я мог бы... посидеть в хижине... — совсем уж неслышно прошептал Люпин.

-Гениальная идея — Визжащая Хижина, в которой дети только что пикники не устраивают! Прогнившая за полтора десятка лет мало ли не насквозь! Давай уж посадим тебя в хагридов сундук и зароем поглубже, всё равно хозяин ещё долго не хватится пропажи!

-Северус, прости. Я... я нечаянно.

-Ещё бы ты специально устроил это представление! — я окончательно взбесился. — Значит, так. Сидеть здесь, ни шагу с места, рискнёшь — это будет твоей последней инициативой в этой жизни, понял? Ты меня знаешь. Я попробую решить твою проблему. Без гарантий. Не получится — Мерлин свидетель, сдам тебя Министерству.

До трансформации оставалось едва ли больше часа, и за это время я успел, казалось бы, не выполнимое. Для начала — безжалостно выдернул Филча из его каморки и напомнил его любимую угрозу нерадивым школярам, нарушающим правила распорядка Хогвартса:

-Аргус, помнится, вы неоднократно хвалились, что у вас припрятаны отличные цепи, и карцер вы содержите в образцовом порядке. Мне нужно и то, и другое — немедленно!

Завхоз помялся, но искомое предоставил. Карцер находился довольно глубоко в подвалах и действительно был в отличном состоянии. Я подёргал торчащие из стены цепи и остался удовлетворён: то, что надо.

В процессе экскурсии я разослал преподавателям Патронусов, известил Кровавого барона и попросил его передать информацию другим призракам. Если не повезёт, и Ремус вырвется на свободу, то нас хотя бы оперативно известят.

Я очень на это рассчитывал.

Входы в гостиные факультетов мы зачаровывали всем преподавательским составом, вдобавок я не пожалел отвращающего репеллента. Минерва проинструктировала домовиков — вдруг они сумеют увести жертву из-под носа атакующего оборотня?

В карцер домовики притащили тюфяк, ведро с водой и охапку соломы, прикрытую одеялом. Одеяло я щедро полил свежесваренным привлекающим зельем. Пикси его разберут, может, оно и сработает. Под прицелом пяти палочек оборотень был препровождён в новое жилище и безжалостно прикован за ногу. Всего за одну, иначе трансформация разорвала бы его тело на куски. Порог, дверь и стену вокруг я облил отвращающим репеллентом. Филч самолично опустил здоровенный засов. А после мы с Флитвиком долго колдовали над дверью, за которой уже раздавалось первое поскуливание — там мучительно откликался на зов луны уже не человек, но ещё не зверь.

И всё из-за идиотских планов Дамблдора.

Во всём виноват Альбус.

Я точно знаю.

-Не кажется ли вам, дорогой коллега, что наши меры предосторожности... ммм... несколько излишни? — с чрезвычайной любезностью осведомился декан Равенкло, когда мы, уставшие и недовольные, расположились в учительской. Домовики накрыли стол для позднего чая, Роланда, махнув рукой "здесь все свои", выудила из кармана едва початую бутылку коньяка. Филч робко взял плюшку и нахохлился в кресле в самом дальнем и тёмном углу. Его каморку мы тоже зачаровали, а к нему самому приставили домовика, но завхоз попросту боялся оставаться один.

-Я беспокоюсь, что они окажутся недостаточными, — отрезал я, жестом отказавшись от предложенного Роландой алкоголя. Сегодня мне нужна была свежая голова. — За последние месяцы я убедился, что, имея дело с Ремусом, следует быть готовым к любым неожиданностям. Даже к самым идиотским. Кто, скажите на милость, мог бы предположить, что этот кретин разольёт зелье, когда оно буквально было у него во рту?!

Минерва глубоко вздохнула, как магловский прыгун в воду на краю трамплина.

-Я должна признать, Северус, что иногда ты бываешь прав, — сдержанно сообщила она, нервно размешивая ложечкой остатки чая. Роланда вновь скрутила голову любимой фляжке (бутылка давно пошла по рукам и мирно окончила свои дни в мусорной корзине, опустошённая и бесполезная), гриффиндорский декан сделала вид, что не заметила, как горлышко на пару секунд склонилось над её чашкой.

-Я всегда прав, — хмыкнул я. — Если я не прав, читай пункт первый. Просто я умею смотреть дальше должностных инструкций, а вот ты, дорогая, этому искусству так и не выучилась.

Ночь вышла... беспокойной. Мы разделили дежурства, но я, отстояв свою смену, так и не смог уснуть и к утру был измучен и взвинчен одновременно. Не могу с уверенностью сказать, что смог бы уснуть, даже будь у меня такая возможность, но рабочий день избавил меня даже от такой бледной иллюзии выбора. Глотнув бодрящего зелья, я, подумав, рассовал по карманам фиалы для коллег и вышел. За порогом меня встретил Кровавый барон, чрезвычайно вежливо и с достоинством отчитавшийся, что подшефный оборотень за прошедшее время места заключения не покидал. Я искренне поблагодарил его за службу: порой помощь привидений просто неоценима. Кто бы ещё смог подглядеть за Люпином, просто просочившись сквозь стены?

Коллеги выглядли не лучше. Завтрак в Большом Зале протекал в нервной обстановке, полной всеобщего недовольства и измотанности. Бодрящее зелье имело оглушительный успех, я даже удостоился отдельной благодарности от Минервы, а это дорогого стоит! Относительно свеж и благодушен был разве что Флитвик, но кто знает, какими регенерационными способностями наградила его гоблинская природа? Дети шумели и стучали приборами по тарелкам, словно ничего не случилось. Впрочем, для них эта ночь ничем не отличалась от сотен прочих таких же ночей. Не ради этого ли мы вчера всем педагогическим составом истратили годовой объём защитной магии? Так чем я сейчас недоволен?

Тем, что мне никуда не деться, и после завтрака неизбежно придётся проверять, не сдохло ли за ночь это косорукое недоразумение, которое у нас тут считается профессором тёмных искусств, решил я.

То есть, ЗоТИ, конечно. Не стоит так откровенно поддаваться своим тайным мечтам.

Отвратительное зрелище.

Будь я чуть более щепетилен, меня бы стошнило от собственных талантов.

Приманочный репеллент оказался чересчур удачным. Ремус не устоял. Без антиликантропного зелья животные инстинкты окончательно взяли верх над его некрепким разумом, и результат вышел немного не таким, как я планировал.

Впрочем, нет худа без добра. Пусть лучше склеротичный оборотень под воздействием приманки всю ночь трахает одеяло, чем рвёт на куски школьников.

Не удержавшись от гримасы, я посторонился, давая возможность коллегам насладиться картиной разнузданности и порока. Ремус спал посреди разбросанной соломы, нежно обняв скомканное одеяло. Тощая задница, едва покрытая рыжеватой шерстью и редкими прыщами, вызывающе белела в полумраке.

Минерва прочистила горло.

-Эм... кгхм... думаю, будет лучше всего поручить заботу о нём домовикам, — предложила она, задумчиво изучая гирлянды паутины под сводами потолка. — Сейчас Ремус безопасен, и... Мы, конечно же, не можем выпустить его в Большой зал, но...

-Сколько угодно, — отмахнулся я, за неимением стола расставляя пробирки на полу. — Сейчас возьму пробы биологических жидкостей, и делайте с ним что хотите. Сообщите только, когда шавка проснётся. Хочу задать ему пару вопросов на профессиональные темы.

-Ты жесток, Северус...

-У меня не было времени на тестирование, — осклабился я.

Стараниями домомиков отмытый до скрипа, одетый и накормленный оборотень сгорбился на колченогом стуле, который Минерва трансфигурировала явно со знанием дела и любовью к мелким деталям. Кошки вообще отличаются мелкой мстительностью, и сколь бы ни была велика жалость декана грифов к ущербному выходцу из алознамённого факультета, свой спокойный сон и безопасность МакГонагалл явно ценила больше. К вечеру мебель развеют, а цепь, серебристой змеёй свернувшуюся в дальнем углу, снова используют по прямому назначению, но сейчас Люпин был более-менее безопасен и относительно вменяем. И очень, очень обижен. Он прямо-таки полыхал этой обидой, принося мне несказанное удовлетворение.