Камуфляжи, небольшие рюкзаки-декомпенсаторы, на поясах десантные ножи. Бледные до синевы, дрожат от холода и еле-еле на ногах стоят. Ух и получите вы у меня! Когда оклемаетесь.

Брат с сестрой буквально повисли на мне, тащить их едва не волоком пришлось. "Поле тепла", в которое я укутал обоих первым делом, не очень спасало Маньяков от холода, проморозившего до костей. А ведь сейчас там, дома, должна быть зима... Под лёд они, что ли, ныряли?! Пару раз пришлось останавливаться, пока то Маню, то Даню тошнило в ближайших кустах.

Роса и Ван, с которым я всё же связался, потребовав помощи, вышли навстречу. Светлый на мгновенье замер, и, чуть не упав, кинулся к близнецам.

— Маньяки... Данька!.. Манька!..

— Меня сейчас стошнит, — сообщила позеленевшая Маня и, пошатываясь, шагнула в сторону от тропы.

— И я тебя рад видеть, только рёбра не ломай мне, — с трудом ворочая языком, сообщил Вану Маньяк и потерял сознание.

Роса подхватила начавшую падать девчонку и, не особо интересуясь в чём дело, потащила в сторону дома, на ходу давая метавшемуся между близнецами эльфу инструкции:

— Печь затопи и угля побольше накидай — обморозились детки...

Светлый пулей (правда, какой-то хреновой пулей) метнулся обратно в сторону дома.

Всё внимание целиком и полностью заняли двойняшки. Их растирали, отпаивали, грели на печи одеяла, чтобы укутать никак не согревавшихся двойняшек. А к ночи у обоих началась лихорадка и ничем не сбиваемый жар. Маньяки бредили, не приходя в себя. Едва удавалось сбить высоченную температуру, как они начинали замерзать и холод сочился сквозь кожу, а потом жар начинался снова, и снова...

Под утро я отрубился на полу возле Маньки, укрыв её своим крылом. Рядом брат спал сидя, постоянно обновляя поле тепла для Даньки.

Разбудил меня нагло светивший в лицо сквозь щель в закрытых ставнях солнечный луч. С трудом продрав глаза, я обнаружил мирно спящих близнецов. Те были бледными и осунувшимися, но вполне живыми и даже почти здоровыми.

Это был всё же не глюк. Манька-Данька, психи вы мои белобрысые! Огребёте, когда проснётесь! А мне пока надо... по делу...

Кое-как поднявшись на не желавшие держать меня ноги, я обнаружил неподалёку спящего на полу Вана. Тот держал ладонь на плече Маньяка и даже во сне следил, чтобы ему не стало хуже. Росы нигде не было. Надо бы её найти. А ещё найти что-нибудь, хоть отдалённо напоминающее кофе.

Минут через пятнадцать, более-менее приведя себя в порядок ледяной водой, я выудил из браслетной сумки футболку поприличней, разрезал. В сумке, спасибо моей студенческой хомячности и бардаку, нашлись клёпки. И я принялся пришивать клёпки к футболке, чтобы застегнуть её на спине под самые крылья. За этим занятием меня и застал вышедший на крыльцо лесник. С интересом поглядев на мои манипуляции, он присел на ступеньку рядом.

— С добрым утром, — улыбнулся недавно взошедшему солнцу человек.

— Утро добрым не бывает, — в свою очередь отозвался я, поморщившись от резкой головной боли.

— Оно наступило и мы его видим, значит уже доброе, — возразил человек и осторожно приложил ладонь к ране. — Чем ты меня, а?.. Болит просто зверски.

Отвлёкшись от своего занятия, я провёл кончиками пальцев вокруг раны. Прикрыл глаза... минуты эдак через пол к моим пальцам потянулись тоненькие ниточки ледяного огня. Вытянув всё до капли, я прижал руку и животу и зашипел сквозь крепко стиснутые зубы. Ух и больно! Нервы прямо выкручивает, суставы по ощущениям выламывают. Пересилив себя, зажёг в ладони небольшой огонёк и бросил его на землю. Вокруг полыхнувшего синего пламени всё покрылось инеем.

— Ого, — оценил человек. — Что же это всё-таки было, а?

— Огонь, — пожал плечами я, вернувшись к своей футболке.

— Огонь не замораживает, — резонно возразил лесник.

Ну-ну. А то ты только что не видел. Ох и тоскливо же мне опять стало... Феникс, мой друг, мой бог, ты ещё жив, я ведь знаю. Осталось тебя найти. Но как же я виноват перед тобой, мой мёртвый бог.

— Если это не огонь бога, — вздохнув, пояснил я.

Натянул футболку, застегнул. Вроде нормально.

Человек, немного помолчав, протянул:

— А вы полны сюрпризов, ваше величество...

— Пока ещё — высочество, — поправил я, стараясь мыслить в реальном времени. И кое-как признать всё же свой настоящий, на данный момент, пусть только физически, возраст. — Величество я в перспективе.

Роса появилась со стороны озера, прервав разговор. Прошла к нам, поприветствовала меня кивком, оглядела Яра.

— Как рана? — поинтересовалась она у лесника.

— Нормально, — отмахнулся тот и к моему изумлению принялся снимать бинты.

— Не рановато? — засомневалась в его действиях Роса.

— В самый раз! — улыбнулся лесник.

Не вмешиваясь, я наблюдал. Моим глазам, освободившись от бинтов, предстал полностью заживший шов. Оставалось только вытащить нити.

— А ты полон сюрпризов, человек... — протянул я, копируя интонацию, с которой совсем недавно это произнёс лесник.

— Повышенная скорость регенерации, — пожала плечами Роса. — Для Ярташана — нормально.

— Опять ты умными словами заговорила, — буркнул под нос лесник.

— Неуч, — сухо припечатала женщина. — Давно бы самообразованием занялся, вместо того, чтобы по лесам целыми днями бегать.

— Зато я о лесе знаю столько, сколько ни один магистр учёный не знает.

Ясно было, что спор давний и нескончаемый. Снова покопавшись в сумке, я выудил оттуда ножницы, примерившись, в несколько движений срезал узелки и предоставил Яру самому выдёргивать нитки, чем он, кривясь, и занялся.

— Ну а ты, тёмный, из какого мира сюда пришёл? — махнув рукой на мужчину, поглядела на меня Роса.

Ответив ей пристальным взглядом, я медленно произнёс:

— Я не задаю вопросов тебе, лесная дева. Вы — лесники. Мы — путешественники. А регенерацию, венцы, троны и тайны оставим за порогом.

Она сумела выдержать мой взгляд, что, с некоторых пор, под силу не каждому. Усмехнулась, кивнула. Снова раскрыв спортивную сумку, нашёл внутренний карман, убрал туда ножницы. Под руку ткнулся корешок книги. Повинуясь собственным пальцам, я потянул находку наружу. Старый, потрёпанный фантастический боевик из тех, что я и сейчас почитать люблю, когда время есть. "Край забытых богов" — написано на обложке. Не помню такой...

Полистав страницы, пробежал глазами текст, но всё равно не вспомнил.

— Хорошая книга, — заглянула мне под руку женщина. — Типографская?

— У нас типография давно развита на мировом уровне, — рассеянно ответил я, продолжая перелистывать страницы.

— А поглядеть её можно? — любопытно поинтересовалась она.

— Возьми лучше вот эту, — я сунул руку в сумку и нашёл академический учебник по биологии для первого курса. Отдал ей и попросил: — Роса, сделай милость... я с голоду скоро кого-нибудь съем или умру.

Кивнув, она ушла в дом, прихватив с собой лесника.

На первой странице книги витиеватым, изящным почерком с помощью шариковой ручки написано:

Опять мы другу друга в бою не узнали...

В веках снова души свои потеряли,

Отдав за проклятие сердце.

Так будь же я проклят!

Ведь пред тобой виноват...

Я — лёд. Без огня не согреться...

Хм... никогда не страдал красивым почерком. Чей же это? Явно не Вана, он как чего напишет, так поди-ка разбери эти каракули... Неужели... Феникса?! Точно! Это же та самая книга, которую он тогда на берегу читал! В последний день своей свободы...

Рука дрогнула и книга едва не полетела на землю, а из-под корешка выпало штук пять фотографий. Собрав их не глядя, я прочёл на первой пару слов теми же тонко и заковыристо выписанными буквами: "Дети Неба". На ней оказались мы с Ваном. На втором фото написано "Вспомнить и не забывать никогда больше". Это оказалось изображение какой-то незнакомки. Навскидку ей можно было дать лет семнадцать... если бы не исказившая лицо кривая усмешка, обещание мучительной смерти в стальных глазах и полностью седые, короткие волосы в причёске а ля "только что с постели". У меня возникло стойкое ощущение, что я сейчас вижу то, чего мне видеть никак не полагается. Вложив её обратно в книгу, взглянул на третье... и почувствовал, как сердце пропустило удар.

Не может быть.

Оставшиеся фото заставили мой мозг начать медленно, но верно плавиться и закипать в попытках понять, какого демона здесь происходит и куда в очередной раз поехала моя крыша?! Прошурша-ал шифер. На обратной стороне одной из фотографий написано всё тем же каллиграфическим почерком: "Я видел будущее. Там страшно. Должен предотвратить". А на другой ещё "...Должен сохранить".

Таэш. Лир и Лия. И взрослый, облачённый в венец и церемониальное одеяние Ван.

В какие же игры ты играешь, мой бог?! И какую роль ты назначил мне? Не привык я быть фигуркой на доске. Всегда считал себя игроком. Вот так и избавляются от иллюзий...

Я уже не понимаю, что вокруг меня реальность, а что — только иллюзия реальности, и что из всего этого дикого вороха моей жизни — ложь.

Но... взгляд упал на зажатое в руке фото. Обычное, глянцевое, размером девять на тринадцать. С него мне улыбались два маленьких шкодливых ангелочка. И на руке у меня есть пять тонких, почти незаметных шрамов, оставленных ноготками моей маленькой девочки, когда её ладошка сжалась в последней судороге, пропоров мою кожу.

Они не могут быть ложью. Только не они. И в следующий раз, когда разуверюсь, я буду вспоминать о любимых детях, что стали на долгое время моим смыслом жизни и причиной вообще выжить.

Маньяки и Ван встали на запах еды.

Первым, прихрамывая, выполз в сторону кухни сонный светлый.

— Как нога? — поинтересовался я вместо "доброго утра".

— Нормально, — проворчал брат в ответ.

— Насколько нормально? — не спешил отстать я.

Ван покосился недовольно, но всё же ответил, прислушавшись к себе:

— Через пару дней смогу встать на лейтэр.

— Только встать или и меня взять? — следом за Ваном вышел сонный Маньяк в камуфляжных штанах, майке и босиком.

— А меня?.. — следом за братом не замедлила явиться и сестра в таком же точно наряде.

— Не, — мотнул головой светлый. — Мне ногу чуть напрочь не откусили. Я еле-еле сам устоять смогу.

Росе и Яру я рассказал о Маньяках ещё вчера, теперь же вкратце объяснил двойняшкам кто такие эти лесники и чем мы все им обязаны. Близнецы прониклись, а Росе эти двое явно понравились. Да уж, братик с сестричкой могут быть милыми и обаятельными, если захотят.

— Что у тебя с крыльями, Ирдес? — усевшись рядом, Манька погладила крыло и я едва удержался, чтобы не отдёрнуть его. Не люблю, когда перья трогают.

— Вляпался как обычно во что поинтересней, — отмахнулся я. — Потом расскажу. Ешь давай, а то отощала как жертва Освенцима.

Яр расправился с едой раньше всех и тихо слинял.

Безумная парочка быстро приходила в норму, но по двойняшкам было видно, что им всё ещё не очень-то хорошо после пережитого. Едва они съели (скорее, даже, смели) свой завтрак, как я смерил их внимательным взглядом, прикидывая, как бы без свидетелей провести воспитательную беседу. Маньяки мой взгляд заметили и тут же прикинулись смертельно больными.

— Что-то нам всё ещё нехорошо... — протянул Данька.

— Угу, — покивала Манька.

— Да вам бы ещё отдыхать побольше! — заявила Роса. — Идите, на солнышке погрейтесь, там гамак есть в саду...

— Спасибо... — немного смутившись, пробормотали Маня-Даня, навострив лыжи прочь.

Стоит им ступить за порог, как их уже и след простынет. А потом разговор опять отложится на неопределённый срок. Нет, так дело не пойдёт.

— Стоять, — бросил в спину двойняшкам я, вставая в паре метров от них и складывая руки на груди. Они нехотя обернулись. Маня ковыряла пальцами ноги пол, Даня сцепил руки за спиной. — Я вам что говорил на счёт путешествий по мирам?

Маньяки тут же заинтересовались потолком в разных углах.

— Мань, а, Мань, ты помнишь?

— Дань, да ты чего, это ж глюки были.

— Точно, глюки.

— Ничего не говорил! — хором объявили они, преданно уставившись на меня.

— Обоих прибью, — спокойно пообещал я. — Я говорил — не лезть к даах. Не соваться в Обитель. И не пытаться вытащить нас из этого мира. Говорил?

Они со вздохом кивнули.

— Но мы же не могли вас оставить, — сделала виноватое личико Маня.

— И мы...

— А вы понимаете, что станете обузой? — жестко оборвал я, не дав Маньяку договорить. — Это не Информаторий, где мы равны. Это жизнь, где из-за вашей парочки я серьёзно теряю в скорости и должен наложить на себя кучу ограничений.

Непонимание, вина и отчаянье легко читались в их почти одинаковых лицах. И ещё... ещё тень страха.

— Хватит уже, — решительно вступился за близнецов Ван. — В конце концов они наши Тени. И если уже вляпались, то и выбираться будем как всегда вчетвером. А самая главная обуза на данный момент — вообще я.

Он не выдержал мой взгляд и отвёл глаза. Поднялся и ушёл, уведя с собой двойняшек. Тяжело вздохнув, я безнадёжно вопросил у Неба, за что мне такое?! Ответа, впрочем, оно не дало. Оно давно со мной не разговаривало.

— Ты бы не был так жесток, Ирдес, — мягко посоветовала Роса. — Друзей частенько приходится терпеть, ведь никто не идеален.

— Слишком многое поставлено на кон, — отозвался негромко я. — Потерять друзей, но оставить их живыми лучше, чем приходить на их могилу.

Мы замолчали, потом женщина задала мне совершенно неожиданный вопрос:

— Не хочешь рассказать о своих кошмарах?

— Нет, — с кривой усмешкой, ответил я.

Яр заглянул на кухню и позвал меня с собой, сказав, что у него совершенно случайно завалялись болты для моего арбалета и надо бы проверить, подходит или нет. Я же был только рад отвлечься от тяжёлых мыслей.

В закромах сарая лесника обнаружились не только болты, но и целая куча самых разнообразных вещей. Например, откуда-то взялись четыре плаща изначальных стражей.

— Ого, — пропустив хамелеоновую ткань сквозь пальцы, я поинтересовался: — И кого ты за них убил?

— Выменял! — поспешил признаться лесник. — Мне ж приходится и в лес к бессмертным наведываться. Ни разу ещё с пустыми руками не пришёл. Вот только уже не знаю, что мне делать с этим хламом — гора накопилась... Я тут ещё кое-что для тебя нашёл. Одно мясо в дороге есть — так и возненавидишь его скоро...

Сумка, до краёв забитая хлебцами, напомнившими мне ржаные лепёшки, которые я в студенчестве на предмет вечного отсутствия денег любил, потому что они сочетали в себе два важных качества — были дешёвыми и вкусными. По объяснениям Яра, такие выдавались на сухой паёк стражам изначальных в дозор. Они не портились долгое время, хорошо утоляли голод и придавали сил, обладая тонизирующим эффектом.