Монморанси повернулась и подумала, что хотя бы с гостиницей повезло. Невысокая цена, уютные помещения, удобное расположение. Но везение с гостиницей не означало везения с персоналом этой самой гостиницы. Она уже неоднократно ловила Гиша кокетничающим с одной из горничных, и хотя сам Граммон уверял ее, что ничего такого не было, Маргарита все равно злилась и надувала щеки. Да, она знала, что ничего не было, потому что зелье все еще действовало, но все равно ощущала ревность и желание устроить сцену.

Середина осени, сколько еще придется провести в Роме?

— Итак?

— Галлия, несомненно, — отвечала Эмили, — а Гиш де Граммон уверяет, что их цель — бракосочетание, которое будет проведено Папой Ромалии.

— Молодец, Эмили, — улыбнулся Скаррон, — вот твоя премия, иди.

Эмили поклонилась так низко, что на мгновение шрамы на ее лице перестали быть видны, и вышла.

— Отлично, мастер Скаррон, — глуховато, в нос, сказал его собеседник, казначей гостиницы. — Постарайтесь обработать тех, кто приходит к Маргарите де Монморанси, купальни, девочки, ну, не мне вас учить. Никаких прямых расспросов, просто, о чем рассказывали, чем интересовались и так далее.

— Сделаем, тре бьен, — махнул рукой Скаррон.

Глава 13

в которой Борисов держит обещание и рассказывает свою "страшную тайну"

Борисов сидел в кресле, закрыв глаза и сведя руки, касаясь кончиками пальцев друг друга. Роджер Паркинсон, десятник "истребительной сотни", быстро и энергично рассказывал о том, что случилось в Тристейне, и при каких обстоятельствах оказалась тяжело ранена графиня Южной Готы.

— Два крейсера, оставленные в засаде герцогом Вальер, прикрыли наше отступление и рассеяли корабли Галлии, легковооруженные барки. Драконов с наездниками отогнали маги, и мы скрылись, уйдя в сторону моря, после чего я вызвался сопровождать и охранять графиню Южной Готы.

— Это было ее решение или Марка Тюдора? — не открывая глаз, уточнил Борисов.

— Графа Тюдора, оябун, одобренное герцогами Вальер! — воскликнул Роджер.

— Хорошо, шевалье, теперь изложите все это письменно... уже? Превосходно, передайте мою благодарность Жан-Полю. День отдыха вам и вашему десятку, потом отправитесь обратно, вместе с недавно сформированным отрядом. Поощрительная премия всем, кто отличился в бою, все, как обычно.

— Служу королеве!

После его ухода, Борисов еще раз взвесил услышанное. Развязанная партизанская война и нападения на тылы и обозы войск Галлии получили быстрый и жесткий ответ, это плохо. Помогли Германии оправиться от разгрома и накопить немного сил, выиграть время, это хорошо. С Галлией, нет, с королем Джозефом, надо что-то делать. Слишком широко играет, слишком опасен, тут одними подкреплениями в Тристейн не отделаешься. Да и подкрепления не было бы нужды посылать, если бы не действия армии Галлии, а значит и Джозефа.

Посылая войска в Тристейн, Борисов как раз хотел, чтобы те набрались опыта, получили боевую обкатку, добились слаженности действий, опробовали новое оружие, тактики, корабли. Особенно противодействие магам, да и Матильда должна была подрасти до квадрата, тем легче было бы ее продвинуть еще выше. Официально продвинуть, разумеется, в неофициальной табели о рангах Альбиона она и так находилась на третьем месте.

Еще прикинув плюсы и минусы, Борисов вздохнул и принялся писать шифрованное письмо Эверетту, с разъяснением ситуации по королю Галлии и что требуется предпринять. Пускай прошлые подходы не увенчались успехом, но хотя бы получили информацию о той же Луизе (Борисов тяжело вздохнул, как всегда), глядишь и с убийством что-то да получится.

Затем Борисов вызвал нового секретаря, которого звали, как и старого — Питер. Молодой, расторопный паренек из старинного, но бедного рода, пятый сын в семье, понимающий, как ему повезло и от того вдвойне рвущий жилы на работе. Выпивка, женщины и прочие соблазны столицы, но в меру.

— Отправить срочным курьером, — распорядился Борисов, протягивая запечатанное письмо. — Карету и стандартную охрану, я отправляюсь в замок Трифонтейн. Подготовь черновики благодарственных писем герцогам Вальер и Марку Тюдору, который граф Эдинбурга. Сводку по проекту "Дредноут" к завтрашнему утру, и отчет по храмам Бримира.

— Сделаем, оябун, — поклонился секретарь.

— Остальное в рабочем режиме, действуй, — проворчал Борисов, взмахивая рукой.

По дороге в замок Трифонтейн, где проживали королевы, Борисов быстро пролистывал донесения. Помимо угасающего недовольства королевой и очагов, оставшихся от былого мятежа против монархии, что-то еще зрело и побулькивало. Не в народных массах, нет, те как раз были в целом довольны. Сочетание спокойствия после окончания мятежа, щедро вливаемых денег и подвижек в социальной сфере, и пропаганды о милости королевы Тиффании, которая думает о своих подданных. Конечно, Альбион не стал одномоментно раем на земле, проблем хватало, но королева (персонифицировавшая в себе власть) с ними боролась, и люди это видели.

Что-то зрело, и это были не диверсии и саботаж, не шпионаж и кража секретов. Здесь как раз все было примерно понятно: Галлия и Германия, и противодействие их агентам, той или иной степени успешности.

— Было бы легче, будь все наоборот, — не удержался Борисов от ремарки вслух.

Вызвана она была мыслью о том, что вражеские агенты слишком легко находят разнообразных криворуких долбоебов, втираются им в доверие и используют к своей выгоде. Конечно, точно такое же положение дел на континенте облегчало задачу людям Эверетта, конечно, невозможно было взять и изменить людей, но Борисов все равно был недоволен. Было в этом что-то от позиции: "мои долбоебы, нечего вражеским шпионам на них влиять".

Будь это заговор, было бы легче, подумал Борисов.

Или раскрыли бы, или нет, но взяли бы в момент атаки, собственно для того он и высылал королев в отдельный замок, а сам продолжал трудиться в Лондиниуме. Основы караульно-постовой службы, постоянная бдительность, проверенный персонал, зачарованные стены, преданные королеве маги и солдаты, все это делало замок Трифонтейн орешком, который заговорщикам не разгрызть. Разве что армию с собой приведут, или полсотни магов-квадратов, чтобы помощь из Лондиниума не успела прийти. Но заговоры такого размера не скроешь, а здесь именно что витало нечто зыбкое в воздухе, недооформленное, не ухватишь, не потащишь на допрос.

Вздохнув, Борисов отложил в сторону бумаги.

В покоях Матильды было жарко натоплено и пахло какими-то полевыми цветами. Сама Матильда, мрачная и угрюмая, полулежа в кровати неловко ела, держа ложку в левой руке, и зачерпывая суп из огромной чашки, которую заботливо держала перед ней Сиеста. Борисов усмехнулся от такой семейной картины, подумав про себя, что Сиесте, наверное, не хватает прежнего образа жизни. Правое плечо Матильды скрывали бинты, и где-то там ниже была установлена магическая шина на ребра. Врачи уже заверили его, что жить графиня Южной Готы будет, но если хочет нормально и дальше пользоваться правой рукой, то никакой нагрузки минимум месяц, пока все не срастется и не заживет в плече.

— Аргус! — радостно выкрикнула Сиеста, обернувшись и увидев Борисова.

Тут же смутилась, перевела взгляд на Матильду, та машинально пожала в ответ плечами. Хотела пожать, но не получилось, и Матильда недовольно засопела.

— Спокойно, все всё поняли правильно, — заверил Борисов, подходя ближе.

— Надо было им меня сюда отправлять, — вздохнула Матильда, — спокойно подлечилась бы на месте.

— И осталась бы с поврежденной рукой, — нахмурился Борисов. — Справятся и без тебя, а не справятся, значит, я дурак, не тех людей выдвинул. Вы мне все нужны целые и здоровые, и вообще.

— О, Аргус, — тут же умилилась Сиеста, глядя на него с обожанием.

Борисов же смотрел на Матильду, а та на него, и в этом молчаливом обмене взглядами читалось давнишнее деловое соглашение, заключенное в лесу неподалеку от столицы Тристейна. Это соглашение далеко завело и Матильду, и Борисова, стало нечто большим, чем просто сделка, но не дотянуло до высот страсти и любви Сиесты.

— Нужны, — повторил Борисов и кивнул Матильде. — Сейчас придет Тиффания, и я все расскажу.

— О, мы и так знаем! — Сиеста вскинулась, хотела прижаться, но вовремя вспомнила о чашке с супом.

Борисов в свою очередь резво отпрыгнул, сообразив, что сейчас его обольют горячим бульоном. Ожогов, может, и не будет, но кому такое понравится? Сиеста ойкнула, отставила в сторону чашку, начала вытирать одеяло, в общем, виновато суетиться.

— Давайте откроем окно, душно, — проворчала Матильда.

— Тебе прописали покой и тепло! — тут же парировала Сиеста.

— Я расскажу, а потом откроем, ладно? — предложил Борисов, и пояснил Сиесте. — Плечо, тело должно находиться в тепле, а спальню и вправду надо проветрить. Мало кислорода в воздухе — это плохо.

— Мало... чего?

Борисов озадаченно крякнул и почесал в затылке, не зная, с чего начать объяснения. Но тут пришла Тиффания, и вопрос с кислородом сам собой сдвинулся в сторону. Борисов невольно подумал, что давно они уже так не собирались, вчетвером, в самом тесном кругу, так сказать. При этом он внезапно осознал, что его телу всего-то 27 лет, он здоров и могуч, и немногим старше своих жен. Во всяком случае, Матильды, Тиффания и Сиеста моложе будут, но разница вообще несущественная.

— Так что вы знаете? — обратился Борисов к Сиесте, припомнив ее предыдущую реплику.

— Ну, — Сиеста вытянула губы, как будто посылая поцелуй. — Луиза ла Вальер призвала тебя в этот мир насильно и получила над тобой какую-то власть, за счет призыва. Поэтому ты сбежал от нее сразу же, едва представилась возможность!

— В чем-то верно, — усмехнулся Борисов, — но только в чем-то.

Он машинально полез за сигаретами, замялся, но Матильда махнула рукой, и Борисов закурил, отойдя к окну и открыв одну створку. Холодный октябрьский воздух врывался в комнату, выдувая тепло и духоту. Чтобы решить проблему с проклятьем и Луизой, нужна была помощь жен, при этом нужно было подать все так, чтобы они сами захотели помочь, а значит, предстояло врать. Не та, выверенная до последнего слова ложь, что хороша в политике, а искреннее и эмоциональное, перемешанное с правдой вранье на вдохновении, затрагивающее эмоции и чувства, взывающее к сердцу, а не к разуму.

Вранье? Несомненно. Цинично, с учетом аудитории? Да. Нужно для дела? Безусловно.

Борисов повторил это про себя, как мантру, вздохнул и начал рассказ.

— В мире, из которого я пришел, маги живут отдельно от обычных людей, сами по себе, и в тот год, когда случились события, в магическом мире разгорелась новая война.

— Погоди, так ты маг? — перебила его Матильда.

— Я был им, — вздохнул Борисов, — сражался на войне, охранял закон, служил Министру Магии, такой титул у тамошнего короля магов. Мечом, ружьем (он похлопал по кобуре с Лобзиком) и волшебной палочкой мы выжигали нечисть и скверну, убивали приспешников Темного Лорда, желающего поработить весь мир. В одной из жесточайших битв враги начали одолевать, и я вызвался прикрыть отход. Плечом к плечу с соратниками мы сражались и сражались, выигрывая время, и выиграли его, сторонникам Министра удалось отступить. Из всего отряда выжили двое, я потерял свою магию, почти всю, и попал под удар старящего заклинания, потерял половину жизни, мой напарник остался без глаза, руки и ноги, но все же сумел вытащить и меня, и себя.

— Так ты, поэтому не можешь колдовать, да? — спросила Сиеста, прикусившая палец от волнения.

— Умение разговаривать с животными, вот все, что осталось, — кивнул Борисов. — Но это только начало истории. Даже в таком виде я мог сражаться и отправился туда, где мог приносить пользу. В магическую школу, присматривать за детишками и негласно их охранять. Мало того, что дети — наше будущее (дружный одобрительный вздох), так еще и в те годы в школу пришел ученик, наша надежда на победу в долгой войне. Дело в том, что Темный Лорд добился бессмертия, и сколько бы мы не били его слуг, он восставал из пепла и война разгоралась по новой. Но! Было изречено пророчество, что этот ученик, Гарри Поттер, сможет убить Темного Лорда, и поэтому я, да и не только я, опекали его и оберегали, готовили к будущим сражениям. Темный Лорд прознал об этом, негодяи и предатели есть везде, и тайное пророчество стало явным. Мы ни о чем не знали, так как предал нас один из своих, которому мы доверяли, он работал преподавателем в школе, специально, чтобы присматривать за Гарри. И продал его Темному Лорду.

Борисов тяжело вздохнул, искренне и от души, достаточно было обратиться к воспоминаниям Филча о Хогвартсе, детях, говнистом Снейпе и наркомане — директоре. Выдержав паузу, Борисов заговорил, понизив немного голос.

— Они напали внезапно, прямо посреди бела дня, на каждого нашего было по пять приспешников Темного, которые убивали всех подряд и прикрывались детьми от наших ударов. Коридоры и залы школы оказались залиты кровью и завалены телами, и у нас не было возможности вызвать помощь. За время службы в школе я хорошо изучил ее, узнал секреты и тайные ходы, и это пригодилось. Схватив Гарри и ближайших школьников, я бежал вместе с ними, вначале из школы, потом с острова, и Пожиратели Смерти, слуги Темного Лорда гнались за нами. У меня не было магии, а ученики были слишком неопытны, чтобы подать весточку, и нам оставалось только бежать, прячась, устраивая засады на преследователей, ведя жизнь бродяг, скрываясь и голодая. В ходе бегства мне удалось напасть на след того, как и почему Темный Лорд стал бессмертным, и теперь мы уже не бежали, нет, мы охотились за информацией. До меня не сразу дошло, что, в сущности, я помогал осуществляться пророчеству, в те дни было не до размышлений, надо было бежать, заботиться о школьниках, сражаться с Пожирателями, не давая им уйти и привести за собой подкрепление. Помогло и то, что Темный Лорд бросил в погоню за нами самых лучших своих магов, самых близких слуг и приспешников, они помогли информацией, не добровольно, конечно, но в те моменты было не до сантиментов. Когда у тебя за спиной горстка детей, видящих в тебе защитника

Борисов остановился, посмотрел на руки и помотал головой. Жены внимательно слушали, затаив дыхание.

— К сожалению, не все было так хорошо, как мне казалось тогда. Крохи информации подбрасывал нам сам Лорд, а слуги его направляли нас в нужную сторону, и мы бежали, потом занимались поисками, думая, что победа у нас в кармане. Но вместо этого мы сами прибежали в его логово, Цитадель, тайное убежище, называйте, как хотите. Место силы, где он обрел бессмертие, благодаря кровавому и страшному ритуалу, и где теперь решил провести еще одно жертвоприношение, добившись победы в войне. Гарри Поттер и другие школьники должны были стать жертвами. Нас оглушили, скрутили и привели туда, и мы увидели, что помимо нас, там полным — полно других детей, особенно школьниц.

Борисов отвернулся к окну и сказал глухо