Какое-то время они ещё стояли у окна, напряженно глядя на улицу. Постепенно жуткий свет погас. Они ждали, но не было новых шаров или чего-то подобного. Царившая здесь мертвая тишина действовала юноше на нервы. Хьютай видела беззвучные белые сполохи вокруг, за крышами, но до неё не долетало ни звука. Похоже, что всё кончилось...
— Всё, хватит, — наконец сказала она. — Пора спать.
.............................................................................................
Как оказалось, кровати тут сохранились просто замечательно. Едва растянувшись на своей, Хьютай закрыла глаза, но заснуть никак не удавалось. Неожиданные мысли о лежавшем на соседней кровати юноше будоражили голову. Открыв глаза и невольно покосившись на него, Хьютай заметила, что и Айэт тоже смотрит на неё — смущенно и нетерпеливо...
Лицо у неё вспыхнуло, всё тело бросило в жар. Здесь и сейчас ничто не мешало им заняться любовью, чтобы завершить, наконец, однажды начатое, а странный и жуткий мир вокруг только разжигал желание. На самом деле, невероятно разжигал. Хьютай даже начало казаться, что они просто должны любить друг друга здесь, в этом месте, где никто не мог ни помешать им, ни просто узнать об этом...
Вздохнув, она села и стала стаскивать куртку. Айэт удивленно взглянул на неё, потом упруго вскочил, и его одежда тоже бодро полетела на пол...
............................................................................................
Стащив трусики и футболку, Хьютай невольно поёжилась. Здесь оказалось холодно, но всё же не так холодно, как она боялась. Холодный воздух обтекал нагое тело, волновал и будоражил. Её соски тут же встали, стали словно каменные. Низ живота залил нетерпеливый жар — она ощущала, что готова...
Айэт обнял её. На минуту они замерли, жарко целуясь, их ладони скользили, жадно лаская задницы и спины. Потом они опустились на постель. Их тела извивались, обтираясь друг о друга, потом Хьютай вдруг развернулась, приникнув губами к его твердой плоти...
На сей раз у юноши от удовольствия перехватило дыхание, по всей его коже сладостно-мощной волной побежали густые мурашки, сбиваясь в тугой колючий комок над лобком... его тело замерло в сладком, колючем ознобе. Айэт тихо млел, мягко поджимая живот и пальцы босых ног, из его приоткрывшегося рта летели тихие, едва слышные стоны, глаза, полуприкрытые пушистыми ресницами, были подернуты поволокой наслаждения, — и там, в глубине его тела, вдруг вспыхнуло острое, колючее удовольствие...
Он невольно приоткрыл рот, тугие пластины грудных мышц, впалый живот, бедра юноши мелко задрожали, мускулы спины свело — изнывающее от удовольствия тело выгнулось дугой. Айэт издал какой-то глубокий урчащий звук, его голова закружилась — ещё никогда ему не было настолько хорошо...
Хьютай оседлала его, двигаясь резко и быстро, до предела втянув живот и забросив руки за голову, невольно выгибаясь, когда пальцы юноши ласкали ей соски, потом откинулась назад, не переставая резко поддавать потными бедрами. Пальцы Айэта ласкали её клитор, её тело буквально плавилось от наслаждения, и она хотела, чтобы это длилось вечно... потом вдруг замерла на миг, и Айэт почувствовал, как она начала кончать. Теплый огонь вспыхнул в её матке, скользнул вниз, и в сжавшемся устье её женской сути словно вспыхнула огненная нить...
Спазмы достигли такой силы, что тело Хьютай стало непроизвольно корчиться, как горящая бумага, судорожно выгибаясь. Жидкий огонь, всё больше разгораясь, охватил всё её тело. Хьютай забилась в судорогах и закричала. Казалось, оргазм уже никогда не кончится. Айэт тоже почувствовал это, и сам достиг пика наслаждения, излившись в её лоно...
Они обмякли, медленно приходя в себя. Хьютай соскользнула с Айэта, села, прислонившись к стене, и потянулась, выгибая спину. Она была прекрасна в своей наготе, а сейчас ещё и расслаблена, словно кошка, только что закончившая игру. Айэт тоже сел поудобнее, положив руки на бёдра.
— Ну как? — спросила она.
— Лучше, чем я ожидал, — улыбнулся Айэт.
— И всё? — удивилась она, приподнимая брови.
— Да, всё. Ты слишком хороша для меня, Хьютай.
— Ты не любишь меня?
— Нет. Но я ещё не встречал женщины, похожей на тебя. И я не хочу, чтобы ты менялась. Я хочу видеть тебя такой, какая ты сейчас.
Она улыбнулась, но её глаза остались грустными.
— Я не знаю, что со мной происходит, Айэт... Такое ощущение, что я теряю себя. А ведь я всегда была такой... — она замолчала, подбирая слова, — такой упрямой, такой гордой... Такой... такой собой.
Её голос стал совсем тихим. Айэт подсел к ней и обнял за плечи.
— Послушай, — сказал он, — давай сделаем так. Пусть всё идёт своим чередом. Ты не должна никому ничего говорить. Я тоже никому не скажу, мы будем держать всё в тайне. Как будто ничего не произошло. Договорились?
Она кивнула, пытаясь улыбнуться.
— Хорошо. Но ты обещаешь мне, что ничего не будешь предпринимать?
— Обещаю.
— И ты не будешь ни с кем обсуждать эту тему?
— Не буду.
— Отлично. Тогда всё будет хорошо.
Он улыбнулся ей, и она улыбнулась ему в ответ. На душе у неё стало легко и просто.
— Спасибо тебе, Айэт. Давай, наконец, спать.
.............................................................................................
Растянувшись на спине, Хьютай заснула. Её поглотили тягучие, бесконечные сны, очень тяжелые. Особенно мучительно было то, что, в отличии от обычных снов, все её ощущения в них оказались совершенно реальными, даже более реальными, чем наяву...
Сначала ей снилось, что она, обнаженная, бродит по коридорам огромного здания — казалось, целую вечность, представления не имея, как попала сюда. Хьютай то, извиваясь, проползала в узкие темные щели, то спускалась куда-то глубоко вниз, погружаясь в холодную, вязкую жидкость. В полумраке она не могла видеть цветов. Вокруг неё плавали серые призраки, и она боялась их, хотя и знала, что заметить её нельзя, — черная пыль, покрывающая её, переливалась странными оттенками. Своё тело казалось ей полупрозрачным и ей по-прежнему было холодно.
Пробираясь всё дальше, она вдруг попала на окутанную туманом равнину, населенную зыбкими тенями. Здесь тоже нельзя было различить цветов, она ничего не слышала, но пробиралась в этом полумраке, сером, бесцветном, всё более странном, всё дальше, пока земля под ней просто не исчезла. Теперь она парила возле безмерно огромного скального уступа, и ей по-прежнему было холодно...
Вдруг Хьютай увидела Айэта. Юноша мирно спал, поджав босую ногу. Вокруг него парило сияние, живое и теплое. Оно напоминало свет восходящего солнца. Хьютай потянулась к нему, чтобы избавиться от своих снов, но они стали ещё хуже. Она увидела мертвенный свет прямо перед глазами. Она была в подвале Цитадели, в той самой комнате, где хотела увидеть будущее, и вновь корчилась на леденящем полу, в мертвом свете, прижимая к разбитому лицу испепеляющее синее пламя. Она умерла, сгорев в нем. И очнулась — чтобы ощутить, что замурована заживо в безмерной кристаллической глыбе, в которую оказался заключен её разум, но может видеть всё вокруг, весь мир...
Ощущение себя мертвой, но сознающей, было наиболее мучительно. Она жаждала чувствовать — не чувствуя ничего. Она могла сейчас только видеть. Она видела взрывы в звездной бездне — миры, обращавшиеся в медленно растущие шары пламени, такие огромные, что их рост не был заметен глазу. Видела бесчисленные звезды. Одна из них тоже взрывалась, среди пламени парили сияющие силуэты, формы которых она не могла понять. Исходившие от них лучи управляли пламенем, придавали ему форму. Мириады черных прямоугольников ползли по лентам звездного пламени, превращая их в металл. Шло строительство некоего безмерно огромного сооружения. Сейчас она поняла, что это и есть Линза. Это созидание, творение, выглядело настолько величественно, что она почувствовала преклонение перед Мэйат, создавшими её. Но её несло всё дальше и дальше...
Мелькнули тусклые желтые облака — или туманности? На их фоне выделялась массивная куполовидная конструкция, стоявшая в отдалении, но она тут же исчезла. Потом Хьютай уже почти ничего не понимала. Мелькали бесконечные моря света, в них совершалось движение, нечто столь сложное, что её разум отказывался это осознавать. Она падала сквозь них, чтобы оказаться в синем полумраке, в котором вращались темные колонны бесконечной высоты...
Она летела по многоразличным мирам, зная, что всё это — части одного безмерно огромного мира, кружащиеся вокруг общего центра масс. Она увидела его, многогранник из линий синего пламени, внутри которого плавился вакуум. Из него двумя перпендикулярными струями било невыносимое сияние — она знала, что это пламя Стен Света, пламя рождения Вселенной. Она знала, что такие ворота связывают множество великих миров, в этой Вселенной и в других...
Хьютай мельком подумала, что это четвертый уровень Эвергета, и что есть туннели, проходы, ведущие за пределы мироздания. Она всматривалась в них, всё глубже, пока вдруг не оказалась в пустоте... и её швырнуло в бездну бесконечного, бездонного мрака. Из бездны выплыл похожий на звезду многогранник, весь усаженный острыми лучами. Она чувствовала, что это ворота в стене, ограждающей всё...
Неожиданно она увидела себя внутри него, на бесконечной каменистой равнине, — она стояла на ней. Чувствовала крошево ледяного камня под босыми ногами, чувствовала ледяной ветер, обдувающий её обнаженное тело.
Она взглянула вверх. Небо над равниной было тускло-белое, но на нем сияли звезды. Не яркие, даже не черные, а серые. Хьютай не понимала, как может их видеть. Но всё же, она видела их. Это спокойствие, — вечное, нерушимое, покой, она знала, что оно во веки веков останется неколебимым, — было лишь границей Бесконечности. Она, наконец, смогла заглянуть в неё, достигнуть её края. Она лишились всех обычных ощущений — и увидела цель. Теперь она поняла, зачем живет и существует... и проснулась.
............................................................................................
Первое, что она увидела, было тусклое мертвенное сияние в раструбе дезинтегратора. Она лежала на боку, глядя на своё оружие. Вздрогнув, Хьютай отключила его и села. В окно уже струился серый свет утра. Она попыталась вспомнить конец сна, то, что увидела за краем Бесконечности, но тщетно. Пока она не достигнет цели — она не вспомнит...
Хьютай яростно помотала головой. Затекшее тело дрожало от холода, мускулы ныли, но ей было на удивление хорошо...
Она встала на ноги и потянулась изо всех сил. Айэт ещё спал, растянувшись на спине, но Хьютай разбудила его. Не одеваясь, они вместе подошли к окну. На площади не было видно никаких следов ночного шабаша. Впрочем, какие следы может оставить сновидение?.. И Хьютай подумала, что ей просто померещилось. Сейчас она сомневалась, что слышала все эти звуки ушами. Казалось, они звучали прямо в её голове.
Они позавтракали и вышли на площадь, глядя на неторопливо плывущие высоко в небе тучи. Хьютай подошла к одному из фонарных столбов и стукнула дезинтегратором по косо выступающей трубе, очевидно, предназначенной для флага. Труба тут же сломалась, словно сосулька, внутри неё полыхнуло призрачное пламя — и тут же погасло, точнее, ушло вглубь. Хьютай осторожно подняла отлетевший обломок, разглядывая его.
— Даже кристаллическая структура стали совершенно переродилась, — сказала она подошедшему Айэту. — Интересно, что это... сияние может сделать с живым телом?
— Превратить в ту жуткую тварь, — сказал юноша.
— Хватит, — Хьютай отшвырнула кусок стали. — Пошли.
Они подошли к дворцу. Перед ними был высоченный фриз с колоннами. Под ним зияли три открытых двери.
— Зайдем? — Хьютай искоса взглянула на испуганного Айэта.
— Да, — тихо согласился юноша. Хмыкнув, Хьютай пошла вперед. Айэт, вздохнув, последовал за ней.
Они оказались в высоком вестибюле, из которого наверх вела широкая прямая лестница. Вестибюль окружал балкон, на который тоже вели лестницы. В него выходили два коридора и десятка полтора разных дверей — все они оказались закрыты. Всё было в порядке, не было заметно ничего неестественного или странного.
— Куда дальше? — Хьютай подтолкнула с любопытством крутившего головой юношу. — Решать тебе!
Тот задумался, затем вдруг указал на неприметную серую дверь — самую маленькую и незаметную из всех. Она оказалась не заперта, за ней была темная пустая комната. Айэт хотел уже закрыть её, но вдруг заметил идущую вниз лестницу. Хьютай остановила его, и с включенным атомным фонарем первой спустилась по ней. Железная дверь внизу казалась запертой, но когда она рванула её, с треском открылась. К их удивлению, длинный коридор был освещен бледным дневным светом — его испускали установленные под потолком зеркала.
— Световодное освещение, довольно любопытно, — Хьютай осторожно двинулась вперед. Айэт, так же осторожно, последовал за ней.
Они дошли до поворота, попав в новый, бесконечно длинный коридор. Все двери по сторонам — их было множество — оказались закрыты. В конце коридора они попали в темное помещение с полудюжиной дверей. Некоторые были открыты, из них тянуло сырой затхлостью и гнилью. Хьютай показалось, что внутри что-то слабо мерцает. Она невольно выбрала ту, из которой лился слабый, но всё же дневной свет.
Они оказались в длинном, полуподвальном помещении, окна которого выходили на заднюю стену дворца. Комната оказалась заставлена множеством столов, шкафов, стеллажей. На них стояла масса химических приборов и банки с какими-то реактивами. Всё было очень старое, ржавое, запыленное. В комнате висел тяжелый запах химикатов.
Они осторожно переходили из комнаты в комнату, стараясь понять их назначение. Но всюду царило то же запустение, пахло гнилью, плесенью, ещё чем-то мерзким...
Вдруг сзади раздался грохот и звон стекла — словно что-то тяжелое скользило по полу, сокрушая всё на своем пути. Не сговариваясь, они бросились к ближайшему выбитому окну и вылезли наружу, сразу бросившись бежать в узкую боковую улицу. Лишь миновав несколько кварталов, они остановились. Их глаза возбужденно блестели.
Эта пробежка взбодрила их, но улица вскоре уперлась в развалины какой-то фабрики, перекрывшие весь проход. Её корпуса давно обрушились, превратились в груды кирпича и ржавого железа. Они долго пробирались через них, карабкаясь по завалам, пока не перемазались, как черти, и не устали. Запыхавшись, они уселись у стены в полуразрушенном подвале, их глаза живо блестели в полумраке.
— Хватит бродить здесь, это бессмысленно, — наконец сказала Хьютай. — Я поищу "Уйту", — она притронулась к сегментам силового пояса, — а ты подождешь меня здесь, ладно?
Айэт растерялся.
— Те тени, которые мы тут видели, — в таком полумраке они могут подобраться незаметно, — вдруг сказал он. — И как ты найдешь меня?
— О, очень просто. У тебя же есть рация — включи её радиомаяк, и всё.
Юноша улыбнулся.
— Да. Но всё же, если мы не встретимся...
